Анфас

               

        А  что  поделать,  если  моя  жена  многих  сограждан  недоумками  считает?  Да,  в  принципе,  почти  всех.  Ну,  а  уж  я,  муж  ее,  в  этом  ряду,  само  собой  разумеется,  самый  первейший.  Там,  в  ее  списке,  я  безо  всякой  маскировки  прямым  текстом  иду.  И  ничего  не  попишешь: генерал,  он  и  в  Африке  генерал.  А  очень  большой  начальник-жена,    разумеется,  и  у  себя  дома  тоже  такой  же  начальник.  И  что  тут  сложного?
        Кто  в  доме  кормилец  основной?  Ну,  конечно,  она!  И  тогда  че    дергаться  без  толку?!  Кто  заказывает  музыку,  тот  ее,  естественно,  и  танцует… К  примеру,  сегодня - выходной  день,  и  с  личного  разрешения  главы,  хозяйки  дома,  собираюсь  я  идти  кобеля  Анта  выгуливать.  Громадного,  иссиня-черного  дога  английских  кровей. Наверное,  думаете,  из-за  кровей  этих  Антом  его  назвали?  Никак  нет.  Это  задумка  супруги.  Конечно  же,  она  тогда  еще  не  была  крупным  начальником,  почти  во  всем  считалась  и  советовалась  с  бывшим  хозяином  дома.  Да.  Со  мной.
        И  именно  поэтому-то,  в  честь  меня,  Антона,  так  она  и  щенка  назвала.  Ошибку  свою  поняла  супруга  поздно.  Почему  «ошибку»?  А  потому.  Ибо  каждый  раз,  когда  звала  меня,  на  зов  немедленно  и  Ант  мчался.  И  мы  оба  представали  женой  и  хозяйкой  дома.  Пробовали  поменять  кличку,  но,  как  мы  не  старались – другую  он  не  принял.  Уж  больно  умный  пес. И  вправду,  видать,  «иностранец»,  и  этаких  же чопорных  англо-саксонских  кровей.  А,  может,  даже  и  королевских.  Поэтому-то,  наверное,  столь  же  и  презлющего.
        Правда,  одно  хорошо.  Без  разрешительной  команды  своего  хозяина  даже  ведь  и  «собачье  дело»  свершить  не  отойдет,  все  время  гордо  вышагивая  лишь  рядом,  и  только  рядом.  Мол,  а  вдруг  в  его  отсутствие  кто  обидеть  надумает  горячо  любимого  им  властелина?  Словом,  просто  приятно  гулять  с  ним,  ибо  впервые  за  день  и  впрямь  чувствуешь  себя  в  полнейшей  безопасности.
        Не  дав  нам  спокойно  уйти,  впряглась  жена.  Куда  это,  мол,  вы,  дорогие  мои,  без  должного  инструктажа?  Что?  Уже  оборзели  совсем?  Задание  Анту – в  пакете  аккуратненько  принести  в  зубах  хлеб,  молоко  и  кассету  яичек.  Ему  не  впервой.  Но  жену-начальницу  не  проведешь,  она    по  профессиональному  опыту  знает: лучше  заранее  приструнить,  иначе  потом  поздно  уже  будет.  Она  и  мне  притчу  эту  рассказывала  не  раз.
        Цыган  дает  сыну  глиняный  кувшин,  посылая  за  водой.  И  тут  же  награждает  крепкими  затрещинами.  Удивленный  сосед  спрашивает,  за  что  он  его  бьет?  А  цыган  отвечает.  Мол,  чтобы  сорванец  этот  кувшин  бы  не  разбил.  Сосед  еще  более  удивлен.  Мол,  кувшин  целый,  мальчик  еще  и  не  ходил,  зачем  же  тогда  его  бить?  Но  мудрый  цыган  ответил.  «А  что  толку  бить,  когда  он  уже  разобьет  его»? 
        Ведь  и  впрямь  пару  раз  был  такой  ляпсус.  Загляделся  Ант  на  красивую  лайку,  взыграло  тут  ретивое,  челюсть  отвисла,  а  вместе  со  слюной  и  пакет  шмякнулся. Что  касаемо  меня – моя  задача  рода  политического  и  крайне   ответственная  она: сфотографироваться,  в  конце-то  концов,  на  паспорт.  Сколь  можно  тянуть?  И  за  следом  немедленно  язвительное  замечание  жены  последовало.  И,  мол,  и  не  надо,  не  надо  этак  саркастически  ухмыляться,  потому  что  и  без  ехидства  выгляжу  я  дурак-дураком.  Разве  не  так?  И  добила.  Мол,  а  лучше  не  нужно  доводить  ее  «до  известной  мне  кондиции  и  белого  каления»,  после  чего  с  мнением  супруги  я  согласился  не  упорствуя.  И  опомнился,  вовремя  успев  лестно  поддакнуть.  Мол,  а  что  зря  говорить?  Со  стороны-то  ей  видней. 
        Правда,  про  «жирафа»  из  популярной  песни  В.  Высоцкого  добавлять  я  не  стал.  Помните?  Что  он,  «жираф  большой»,  и  поэтому  ему «видней».  Поостерегся.  Да.  Ввиду  возникновения  у  начинающей  уже  нервничать  супруги   вполне  возможной,  и  совсем  и  ненужной  для  нас  с  Антом  начальственной  «кондиции»  перед  дорогой.  Да  и  к  чему  лишний  язвительный  намек  на  всем  нам  известные  размеры?  Ну,  да.  Жена  ведь  и  действительно  выше  меня  аж  на  целых  пять  сантиметров,  и  что  весьма  интересно,  и  занимательно,  злится  всю  жизнь  не  на  себя,  дылду,  вымахавшую  чересчур.  Совсем  нет! 
        А  почему  вот  я,  уродец,  не  мог  уж  чуток  выше  подрасти…  Тем  более,  сейчас.  Да-да.  Когда  она  вон,  какая  шишка  на  ровном  месте.  И,  как  это  было  раньше,  она  меня  рядом,  вместе  с  собой,  давно  уже  «не  выгуливает». Начальница.  Видать,  стесняться  стала.  Правильно.  Генерал,  он  же  и  в  Австралии  генерал…Однако,  мои  послушность  и  молчание  понравились  ей,  но  жена  все  равно  дважды  заставила  повторить  самое,  по  ее  мнению,  важное. 
        Кстати,  подобным  образом  «учат»  солдат  в  армии.  Мол,  сняться  на  фото  мне  необходимо  ни  в  коем  случае  не  в  «профиль»,  а  только  в  «анфас».  И  она  очень  надеется,  не  запамятовал  ли  я,  как  и  где  фотографировали  меня  в  «профиль»  во  время  заведения  уголовного  дела?  И  тогда  лишь  благодаря  ее  мучительным  стараниям  избежал  я  тюряги  за  ту  пьяную  драку,  отделавшись  лишь  легким  испугом.  И  вот  ее  последняя  напутственная  речь. 
        Короче  говоря,  «сил  у  нее  уже  больше  нет  объяснять  дебилам  очевидное,  и  не  время  ли  уже  и  отправляться,  в  конце-то  концов?!  Надоело  ей  из  пустого  в  порожнее  переливать.  Пора,  мол,  мне  и  самому  поразмышлять,  имея  башку  аж  шестидесятого  размера»!  Словом,  пошли  мы.  Выпустил  я  истомившегося,  заждавшегося  пса.  А  на  улице – теплынь  и  благодать.  Идем,  гуляем,  никого  не  трогаем.  Намордник  на  Анта  надеваю  я  только  в  транспорте,  и  он  доволен  моим  доверием  до  умопомрачения.  Резвится,  по-собачьи  улыбается,  но  топает  только  рядышком  с  хозяином. 
        Ага,  вот  и  фотосалон.  Заходим – тишина  и  ни  одного  очередника.  Поэтому  немедленно  и  господин  фотограф  приближается.  Нет,  он  даже  прямо  этак  подскакивает,  как  в  ресторане  перед  крутыми.  Разодет  он, фото  специалист,  празднично.  Беленькие  штанишки,  такая  же  рубашечка  с  черной  бабочкой,  усики  и  позолоченные  очки.  Весь  лощеный,  наглаженный.  Только  вот  сам  длинный  и  худющий  до  невозможности.  Как  глиста.  Прямо  жаль  его.  Может,  и  вправду  глисты  его  изнутри  едят?  Вижу  и  Анту  он  особо  не  приглянулся.  И  не  столь  от  чванливого  прикида,  сколь  от  заносчивого,  даже  надменного,  взгляда.  Плюс,  к  тому  же,  от  услышанного  нами  неожиданно  противного,  гнусавого,  голоска.  И  он  всем  видом  своим  показывает  свое  неудовлетворение.  И  он,  вроде  бы,  совсем  и  не  рад  нашему  приходу.  И  что  деньги,  которые  мы  ему  заплатим,  они  ему  и  не  очень-то  и  нужны.  У  него  их  полно,  и  они  для  него  так  себе,  мусор.  И  что  принимает  он  нас,  делая  некое  одолжение.  Да.  Как    существам  намного  более  низкого  порядка. 
        Он-то  вон  как  разодет!  А  мы?  Мы, мужики  сиволапые – так  себе.  Не  в  первый  раз  я  с  подобными  хлюстами  встречаюсь.  Только  вот  откуда  подобные  напыщенные  уроды  берутся?!  Или  кто  их  специально  выращивает?  Разве  он  в  фотосалон  не  заработать  на  жизнь  вышел?  Вихляя  тощим  задом,  «дворянский  отпрыск»  подплыл  к  нам,  как  бы  снизошел,  копытцем  этак  шаркнул  и  чванливо,  копируя  царские  времена,  осведомился: «Э-э… Вам-с  как-с?  В  «профиль-с»?  Иль  в  «анфас-с»?  Ну,  что  за  дела-с?  Что  молчите-с?  Не  слышу  Вас-с?  Вас,  любезного,  одного  изволите  сфотографировать-с?  Или  с  этой  собачонкой-с?  По  отдельности  вас  щелкнуть-с?  Или,  по  привычке,  с  ней,  псиной,  в  обнимку-с?».
        Лощеный  фраер-то  не  заметил,  а  я  вижу,  как  Ант  вздрогнул, словно  от  бича.  Все  ведь,  паршивец,  понимает!  Нагло,  прямо  в  глаза,   «собачкой»  его,  ростом  с  теленка,  обозвали-унизили!  Его,  пса  англо-саксонских  благородных  кровей – и  бабой,  сучкой,  нарекли?!  А  франт,  ничего  не  замечая  и  продолжая  издеваться,  но  угодливо  изгибая  и  без  того  сутулую  спину,  как  перед  «графьями»,  гнусаво  и  нервно  повысив  голос,  резко, командно,  да  еще  и  в  рифму,  вопросил: «Так  Вам  в  «профиль»,  иль  в  «анфас»?  Спрашиваю  уж  в  который  раз?».       
         Помня  инструкцию  супруги  ни  во  что  не  ввязываться  зазря,  пытаюсь  вразумить  хлыща  и  пока  тихо,  сдерживаясь,  поясняю: «Дорогуша  ты  мой… Я  ведь  еще  не  заключенный,  и  в  «профиль»  мне  не  надобно,  понял,  нет?  Вот  в  «анфас»  как  раз  будет  приемлемо.  И  жена  об  этом  же  твердила.  Усек?  А?  Дуся?».  А  он  этак  издевательски,  видно,  продолжая  умничать,  молчит.  Или  что?  Ко  всем  его  странностям  он  еще  и  глухой?  Вряд  ли.  Скорее  всего,  выкобенивается.  Специально  нервы  треплет.  И  тут  «дворянин  недоделанный», вторично  согнувшись теперь уже  полным  вопросительным  знаком,  недовольно  прогнусавил.
        «Ну,  и  что  же  Вы  там,  позвольте-ка  спросить,  собачонке  своей  все   нашептываете? А  нельзя  ли  Вам  чуток  громче,  внятнее,  мыслишку о  требуемом  фото  выразить?!  Так  все-таки  в  «профиль»  ее?  Иль  в  «анфас»?». Но  вот  здесь  я,  уже  совершенно  забывшись,  устав  от  его  недоделанного  интеллигентного  сюсюканья,  и  более  не  выдержав,  медленно,  по  слогам,  и  как  можно  ядовитее,  но  тихо-тихо,  прошелестел.  Мол,  «ан-фас»,  родной  ты  мой  олень… «Ан-фа-а-с»…  Заметив  его  ехидную  улыбочку,  и  потому  больше  не  вынеся  столь  откровенного  издевательства,  я  бешено  заорал.  «Анфас,  урод!  «Анфас,  идиот»! 
        Обоих  хозяев  своих  дог  английских  кровей  поистине  боготворил.  Ну,  как  положено  и  всему  собачьему  племени.  Со  словом  «профиль»    Ант,  признаться,  вообще  знаком  не  был.  Но  уж  вот  с  командой  «Фу!»  и  «Фас!» - распрекрасно,  и  с  самого  детства  раннего.  Конечно,  по  жизни  чаще  всего  встречался  он  с  «Фу!».  Услышав  от  хозяина  самую  первую «фасную»  команду,  сказанную  тихо,  вроде  бы,  даже  и  дружелюбно,  воспринял  Ант  с  некоторым  удивлением.  И,  верно,  подумал.  Неужели  с  худым  «глистом»  его  сильный  хозяин  сам  не  справится?  Наверное,   с  ним,  с  Антом,  посоветоваться  решил.  Он  не  командует,  не  кричит,  а  просто  беседует  с  доходягой…
        Но  вот  уж  дважды  подряд  выкрикнутую  в  сердцах  команду  «Ан-Фас»,  да  еще  и  вон,  как  громко,  воспринял  Ант  с  полным  собачьим  пониманием  поставленной  перед  ним  не  столь  уж  и  сложной  задачи  истинного  защитника  своего  Повелителя.  Мощным  прыжком,  грудью  в  момент  сбив  с  ног  расфранченного  хозяйского  врага,  рослый  пес  шустро,  и  без  особых  усилий,  поволок  его  для  окончательных  разборок  прямо  на  улицу.  Да-да!  Чтобы  мстительное,  и  не  столь  уж  хитрое  дельце,  свершить  на  просторе,  без  лишних  помех. 
        Ант,  по-видимому,  запланировал  сотворить  то  же,  что  сделал  однажды  с  подраненным  охотниками  кабаном.  Ибо,  даже  и  вспомнить-то  хозяину  страшно,  что  наделал  тогда  Ант.  Ведь  до  прихода  своего  хозяина  так  никто  и  не  смог  оттащить  остервеневшего  пса  с  вкусного  свиного  загривка.  И  ведь  таки  загрыз  он  кабана  того насмерть.  Мужики  крайне  удивились  злости  и  ненасытности,  которые,  якобы,  вовсе  и  нехарактерны  для  этой  породы  собак. 
        И  шутили.  Наверное,  мол,  хозяин  его  несколько  дней  до  охоты  не  кормил  пса  специально,  чтобы  разбудить  в  нем  первобытную  ярость.  Пожурили.  Но  с  того  времени  на  охоту  более  уже  не  приглашали… Зато  в  этот  раз  Ант  моментально  покорился  «фукающей»  команде,  правда,  с  откровенной  неохотой  расставшись  с  белоснежной  штаниной  врага. А  в  осатаневших  глазах  пса  читалось  явное  недоумение  моими  словесными  экспериментами.
        «Во,  хозяин  дает!  То  кричит  «Ант-Фас!»,  то  «Фу!».  И   прямо  почти  что  за  следом.  Даже  путем  вонзиться  во  врага  не  успел.  Однако,    сегодня  никакой  конкретики  у  хозяина…Даже  скучно  стало… И  с  какой-то  стати  сразу  намордник  надел… А  как  продукты  теперь  нести?». 
        Извиниться  и  просить  прощения  пришлось  у  обиженного,  до  полусмерти  напуганного,  хлыста-фотографа.  Когда  он  отошел  от  стресса,  то  уныло  пошутил.  Но,  правда,  уже  нормальным,  а  не  сюсюкающим,  голоском. Мол, знать  бы – хоть  памперсы  бы  под  трусы  свои  подложил…Теперь  вот  мокрые.  Хорошо,  не  успел  чем  похуже  испачкать  их… Мол,  ладно,  что  запасные  брюки  у  него  имеются. 
        Пришлось  в  деталях  пояснить остывающему  специалисту причину  происшедшего.  Мол,  собака  восприняла  слово  «анфас»,  как  команду  к  принятию  мер  по  защите  хозяина.  И  все  потому,  что  кличка  пса - Ант.  А  в  слове  «анфас»,  буковку  «т»  присовокупил  пес,  видно,  к  своему  имени  Ант.  И  в  общей  сложности  как  бы  прозвучала  агрессивная  команда «Ант»,  «Фас!».  Да,  ведь  еще  и  дважды  подряд.  Вот  кобель  бестолковый  и  кинулся  исполнять.  И  хорошо,  только  две  дырочки  в  штанине  оставил,  не  хватанув  саму  ногу.  Спасибо  ему  и  на  этом. 
        Для  возмещения  морального  ущерба  пришлось  тронуть  свою  заначку.  А  куда  деваться?  Но  дабы  не  поступило  от  плюгавого  жалобы,  рассказал  успокоившемуся  товарищу  о  фильме  «Медведь».  Мол,  видел  он  его? Ну, вот.  А  он  помнит,  чем  все  закончилось?  Жаль,  конечно,  но  ведь  достал-таки  медведь  врага  своего.  Человека!  И  как  только  он  не  прятался  от  зверя.  Даже  в  другом  городе  укараулил  бедного. Для  чего  он  про  мишку  вспомнил?  Потому  что  нечто  подобное  совершил  ведь  и  его Ант.  Да-да.  По  отношению  к  обидевшему  его  рыжему  бульдогу. 
        Ведь  аж  через  год,  но  все  же  укараулил  его  Ант  и  в  один  момент  загрыз  бойцовую  собаку!  Ох,  чересчур,  прямо  до  невозможности,    злопамятный  он. Но  что  поделаешь?  Не  наших  он  кровей,  а  англо-саксонских…По изменившейся, враз посеревшей физиономии оробевшего  «дворянина»,  с  ним  все  стало  предельно  понятно.  Трусит  отчаянно. Предупрежден  серьезно… А  окончательно  инцидент  исчерпался,  когда  Ант  дал  себя  погладить  умерившему  свой  пыл  фотографу.  На  том  и  разошлись.  Но  каждый  участник  героем  дня  считал  именно  только  себя… Ну,  да.  А  кого  же  еще-то?  Конечно,  себя,  родного.