Настырный

               

        По  словам  родительницы,  то  есть,  мамочки,  любимый  первенец  её,    Санька,  кажется,  страшно  упрям  был  прямо  с  самого  рождения,  так  как,     не  считаясь  абсолютно  ни  с  кем,  делал  всё  только  поперёк.  А  особенно  заметно  это  стало,  когда  сыночек  Санечка  начал  ходить,  разговаривать  и  кое-что  соображать.  Да,  и  по  одному  только  его  взгляду,  частенько  исподлобья,  можно  было  примерно  судить  о  его  упрямстве  и  несогласии  со  всеми  рядом  присутствующими  людьми. 
        К  тому  же,  почти  во  всем.  Родичи  предполагали,  что  с  возрастом  чувство  противоречия,  возможно,  пройдет  само  собой,  выправится,  но  благому делу  помешал случайно происшедший экстравагантный  случай,  усугубивший  и  без  того  очень  непростой  характер  их  единственного  красавца-наследника. Словом,  прогуливаясь  за  домом,  упрямый  Санька  на  узенькой  тропинке  неожиданно  встретился  с  громадным  и  постоянно  злым,  и  недовольным  всем  происходящим  в  мире,  быком  Буяном. 
        По идее,  кто  должен  был  уступить  и  «сойти  с  дороги добровольно»?  Правильно,  тот,  кто  слабее,  и,  значит,  он должен быть  хитрее,  а  поэтому   и  благоразумнее.  А  что  у  Сани  на  первом  месте?  Верно,  упрямство.  У  свирепого  же  быка  с  кольцом  в  носу,  кроме  перечисленных  уже  выше  «достоинств»,  данного  уродливого  качества  хватало  на  десятерых.  А    поэтому  он  немедленно  тормознул,  глядя  на  пигмея  вращающимися,  налитыми  кровью,  бешеными  глазами. 
        Но отважный и не менее настырный пацанёнок  не  уступал дорогу,  исподлобья  и  снизу  вверх  совершенно  безбоязненно  сверля  ретивого    быка  упёртым  взглядом.  Уставший  ждать  «милостыни»  монстр,  лишь  чуток  мотнув  рогатой  своей  башкой,  легко,  как  пушинку,  отбросил  смельчака  в  сторону  и  потопал  дальше.  Но  забияка  Буян  глубоко  заблуждался.  Ошибся  бык.  А  потому,  что  не  на  того  он  напал.  Санёк  не  на  шутку  обиделся  на  бодающегося  быка,  схватил  валяющуюся  палку  и  погнался  за  обнаглевшим  животным. 
        Конечно,  напрасно,  так  как  до  предела  удивленному  бесшабашной  выходкой  маленького мальчика, громиле  пришлось  обернуться,  чтобы  ещё    раз  наказать  за  непослушание.  Снова  подбросив  уже  повыше  вверх  упрямца,  остервеневший  бугай  затем  покатил  его  по  земле  и  спас  Саньку  лишь  случайно  встретившийся  на  их  пути  крутой,  и  глубокий  овраг,  куда  маленький  упрямец  благополучно  и  скатился.  Правда,  без      памяти.  А  добивать  непослушную  жертву  методом  топтания  бык  не  полез.  Во-первых,  из-за  столь  очевидной  мелочи  ему,  видать,  лень  стало,  а  во-вторых,  слишком  уж  крут  был  овраг.
        И  быку  взбираться  по  обрывистому  склону  обратно  с  его  немалым  весом,  видимо,  не  захотелось.  Сколько  времени  пролежал  там  помятый  твердолобый  Санька - неизвестно,  но  мать  нашла  сына  по  следам  громилы-быка,  которого  заметили  соседи.  К  удивлению  родителей,  после  этого  случая,  кстати,  ни  на  йоту  не  послужившего  для  него  уроком  послушания  и  покорности,  стал  Саня  ещё  упрямее  и  злее.  И,  что  сразу  же  отметили  родные,  с  того  момента  его  рандеву  с  быком,  и,  вполне  возможно,  после  полученного  сотрясения  мозга,  у  мальчика  заметно  изменился  взгляд,  и  на  окружающий  его  мир  смотреть  он  стал  ещё    более  хмуро,  и  неприветливо. 
        А  теперь  уже  постоянно  исподлобья,  с  неприкрытым  недоверием,  как  бы  испытывая  впереди  стоящего  человека.  Да-да.  Видимо,  поэтому    из-за  его  поистине  тяжелого,  пугающего  всех,  гипнотизирующего  взора,  на  занятиях  в  драматическом  кружке  школы  ему  и  роли  подсовывали  соответствующие: обычно  лишь  извергов-палачей,  фашистов,  предателей  Родины,  и  тому  подобное.  Словом,  всю  учёбу  в  школе  играл  Санёк  персонажи  преимущественно  резко  отрицательные. 
        Но,  как  говорится,  в  жизни  нет  худа  без  добра,  поэтому,  наверное,  лишь только благодаря  своему  злому, испепеляющему  взгляду  исподлобья,  Санек  и  в  избранный  им  институт  поступил.  Да.  К  тому  же,  легко,  с  первого  раза,  без  сучка  и  задоринки.  И  прошёл  вообще  без  обычной  мучительной  подготовки,  сходу  сдав  все  вступительные  экзамены.  Как  это?  А  так  это!  К  примеру,  он  махом  брал  любой  билет,  мельком  просматривал  его  и  садился  за  стол.  Якобы,  готовиться.  Но  вместо  того,  чтобы  призадуматься  над  ответом  на  тяжелейшие  вопросы  в  билете,  он  тщательно,  скрупулезно,  только  одному  ему  ведомой  методике,  выбирал  из  сидящих  экзаменаторов  так  называемую  «жертву».
        И  пола,  конечно  же,  предпочтительнее  более  трусливого,  женского.  Потом  проницательным  взглядом,  разумеется,  исподлобья, Санька  пару-тройку  раз  различными  способами  «отлавливал»,  притягивая  к  себе    именно  только  взгляд  «избранницы».  Да.  Чтобы  таким  вот нехитрым  способом  как-то  притянуть,  заинтересовать  намеченного  преподавателя  своей  необычной  персоной. 
        Затем,  улучшив  благоприятный  момент  и  подсев  к  намеченному  «на  заклание»  принимающему  экзаменатору  с  билетом,  Санёк  отдавал  его,  и  с  минуту  молча,  мрачно  и,  разумеется,  исподлобья  сверля  тяжёлым  взглядом,  оценивающе  всматривался  в  глаза  оторопевшей,  испуганной  его  загадочным  поведением,  женщины  преподавателя.  Потом,  наконец,  вообще  не  обращая  внимания  на  слова  экзаменатора,  и  так  и  не  отводя  магического  взгляда  исподлобья,  Санька  задумчиво, и  для  чего-то    многозначительно  покивав  головой,  медленно  цедил  сквозь  зубы.
        «Ну, что же…Ладно. Но  мы  с  Вами,  я  так  думаю, непременно … где-нибудь  скоро  снова  свидимся…».  Затем  вставал, в  обязательном  порядке  получал  положительную  оценку,  и  также  молчаливо  уходил.  И  даже  не  удосужившись  поблагодарить,  а  просто  одарив  преподавателя  тем  же  тяжёлым, многозначительным,  многообещающим  взглядом.  Ну, конечно    исподлобья,  ибо  по-иному  он  и  не  умел. 
        После  экзамена  знакомые  друг  с  другом  преподаватели,  делая  вид,  что  им  на  приёме  было  вовсе  и  не  страшно,  озабоченно  обсуждали  прошедший  экзамен  примерно  вот  так. «Хм… Однако,  странный  субъект.  Ну,  парень  этот… Пеньков,  кажется.  А  какой  тяжёлый  взгляд  у  него…  Прямо  с  неприкрытой  ненавистью  смотрит,  всё  время  исподлобья.  Взор  его  буквально  внутрь  тебя  проникает,  и,  честно  сказать,  до  мурашек  пробирает  так,  что  белым  днем,  ведь  прилюдно…
        А  ведь  всё  равно  создается  препротивное  ощущение  полной  своей  беззащитности  перед  ним… Ну,  есть  же  такие  экземпляры… Даже  и  не  знаешь,  чего  от  него  и  ждать-то… Кажется,  вот  он  возьмет  сейчас  и  из-за  пазухи  огромный  обоюдоострый  нож  достанет.  Раз – и  тесаком  своим,  нисколько  не  задумываясь,  чикнет  по  горлышку.    Ведь  надо  же!  А?  На  вступительном  экзамене  смеет  совершенно  безбоязненно  экзаменаторов  этакими  многообещающими  глазищами  пожирать! 
        А  ты  попробуй,  угадай,  что  у  него  там,  внутри  и  поставь  ему  «неуд»!?  Пожалуй,  не  захочешь…А  если  и  вправду  за  углом  встретит?!  Ведь  зарежет!  Как  пить  дать,  прикончит,  стервец!  Случаев-то  подобных,  вспомните  ежедневные  новости  по  «ящику»,  повсюду  вон  ведь  сколько!  Главное,  он  же и  скорое  повторное  свидание  вслух  обещает,  всё  так  же  не  отводя  угрюмого  своего  взгляда.  Мол,  «что  ж,  ладно,  мы  ещё    свидимся».  Да,  ну  его  на  фиг,  урода! Пусть  поступает  и  учится.  Может,  глядишь,  поумнеет,  остынет,  образумится  со  временем…А  зачем  попусту  жизнью  рисковать?  Я  правильно  говорю,  Нина  Петровна?».