Чем только не занимались ребятишки в деревне. Какие игры только не придумывали! Деревенские дети тем и отличаются от городских, что раньше взрослеют, раньше становятся самостоятельными и больше понимают в жизни, чем городские. Даже игры другие. Не сюсюканье с куклами и машинками. А взрослые игры. По-настоящему.
Я подружилась с троюродной сестрой. Её семья жила рядом. И мы, сделали в заборе дырку, чтобы нырять друг к другу в гости. В их семье было четверо детей. И 12 апреля, в день полёта Юрия Гагарина в космос, у них родился пятый ребёнок, мальчик. Назвали его Юра. Мы, ребятня не отходила от младенца. Забавлялись с ним, как с куклой. Мама у подружки была глухая, отец пил, гулял, дрался.
-Валя, батя дома? – спрашивала я, прежде чем залезть во двор к соседям.
- Ни, нема, иди. Мы с Юрочкой сидим. Мамка на хозяйстве копошится.
Юрочка улыбался, гулил, а дети радовались и любили малыша. Как-то получилось так, что мальчик остался без присмотра. Повернулся на живот. Задохнулся и его не стало. Это была страшная трагедия. Это была первая смерть в моей жизни. И очень тяжело все дети, пережили её. Малышу было всего четыре месяца. Отец сестры совсем запил, стал агрессивным. Без разбора бросался и на детей, и на соседей. А ещё хуже - он насиловал мать, никого не стесняясь, на глазах у детей! Для меня, девятилетней, это бы страшный шок. Я боялась кому-то сказать об этом. Понимала, что это то, чего нельзя говорить и делать детям! Я долго рыдала, увидев это впервые. Меня трясло, поднялась температура. Но для детей этой семьи всё это было привычным. Они привыкли к этим картинам. И ничего особенного в этом не видели. Дети и сами играли в эти взрослые игры. Всё было ограничено этим. Какова жизнь, таковы и игры. Естественно, взрослые даже и не догадывались, во что играют и чем занимаются их дети на чердаке сарая или дома. А я, городская и дикая, возмущалась, дралась с сёстрами, кричала, что так делать нельзя! Но меня, обычно прогоняли, как чужака, как девочку несмелую и глупую.
-Городская, иди отсюда! Неженка, давай-давай, уходи! - кричали недавние подружки вслед мне плачущей.
Уходила. Униженная и оскорблённая. Чужая. С косичками и капроновыми бантами. В коротком наглаженном платьице. Под жестокий детский смех. Вот так характеризовали меня деревенские дети, прочно стоящие на этой земле и ничего более не знавшие, чем та жизнь, которой жили их родители.