- "Я хочу видеть этого сумасшедшего" - хриплым голосом сурово и медленно произнёс король Вигот Каменный смотря себе в ноги. Его высокий, чуть потускневший золотой трон был изначально выкован и поставлен таким образом, что б всякий сидящий на нём уже одним своим видом внушал безграничное уважение. Вигот поднял свой тяжёлый мрачный взгляд, словно насаживая на пику, всех кто имел неосторожность случайно поглядеть в беспроглядность серой пелены, где немилосердно сияли чернотой его маленькие зрачки. Звучание слов было похоже на скрип и треск ломающихся брёвен и раскалывающихся камней - "Любой скрывающий мошенника и шарлатана, а так же его прихлебателей будет повешен".
В срок и в полной мере собранные всё охватывающие налоги, подати, поборы, новые изобретения придворных механиков, военная мощь, рыцарские турниры и даже вести о возрождении процветания королевства - ничто сейчас не могло порадовать седеющего деспота. В те минуты, когда старый конунг, глядя в толпу своих подданных выносил вердикт, ему было безразлично всё. Всё, кроме одного.. Жестокий самодержец почувствовал, что трон предков на котором он так уверенно сидит все эти годы стал еле заметно, чуть слышно по-тихонько раскачиваться..
Сколько было потрачено усилий и средств для поимки Егора и его братьев, было известно лишь королевскому министру финансов, каждодневно рвавшему на себе волосы. Ведь во избежание открытия пропажи денег из казны, ему пришлось вернуть, помимо того, что он украл, почти все личные сбережения. К слову сказать их было не мало. Однако, после того, как без остатка миновала добрая дюжины апрельских денёчков, распределитель королевских податей, готов был пойти на самые крайние меры. Чётко осознавая, что ещё чуть-чуть и отсутствие колдуна перед очами его величества будет ему стоить самого дорогого.
Ни чуть не лучше чувствовал себя и начальник стражи, которого, король теперь каждое утро приглашал на завтрак, что бы тот узрел высочайший уровень заточки легендарного меча. И чем дольше продолжались поиски, тем изощрённей были показательные демонстрации. Во время последнего завтрака король, глядя в глаза начальнику стражи, одним махом отсек соломенную голову у сидящего за столом чучела. Несчастный начальник охраны понял - час пробил. Остаётся два варианта, либо бежать отсюда, сломя голову, либо из под земли достать ведьмака.
Армия подчиняется приказам. И другого выхода, а тем более возможности и времени для их обсуждения у неё нет. Его звали Гротт, в свои пятьдесят он, мягко говоря, совершенно не стремился вот так вот взять и в корне поменять всю свою жизнь. Будет лукавством сказать, что первый стражник не держался за своё место и должность начальника королевской охраны. Просто все дело в том, что если ты доживаешь до таких лет, то в атмосфере довольства и покоя в должной степени начинаешь ценить мягкость домашнего кресла и вкус молодого вина.
День выдался скверным и безрадостным. Склонив свою голову, начальник королевской охраны грустно поглаживал шею, привычной дорогой возвращаясь к дому вниз по булыжной мостовой. Переулки залил тёплый свет вечерних окон двух и трёхэтажных плотно прижатых другу другу городских домов. Детским смехом, тёплым светом каминов, они возвещали, всем, кто в это время стукал гвоздями кожаных каблуков по камням, что у живущих в них все хорошо.
Нельзя сказать, точно что именно послужило причиной тех событий, что произошли в следущий миг? Конечно, возможно, что переутомление, сверхнапряжение и крайняя усталость последних дней сделали своё дело. Но неожиданно Гротту почудилось, что пролетевший мимо невесть откуда взявшийся порыв ветра что-то шепнул ему на ухо.. В этом шёпоте слышалось как десятки голосов, перебивая друг друга что-то хотят сказать ему. Главный страж, широко открыв глаза, остановился и прислушался. Но его удивление не имело никаких краев, когда он вдруг понял, что места, где он встал как вкопанный, ему совершенно не знакомы. В покосившихся ржавых крышах были едва различимы черты, в которых угадывалась самая окраина. В отдалении был слышен шум. Грот твёрдо решил, что найдёт объяснение происходящему именно там.
Немощёная извилистая дорога, честнее сказать тропинка, привела его к источнику звука. Это был придорожный трактир на постоялом дворе. Гротт потянул ручку двери на себя. Атмосфера разухабистого веселья, пьяные разговоры и смех праздных гуляк одним движением растворили минутное замешательство в его душе. И что бы окончательно избавится от щемящего сердце чувства, он подошел к стойке, заказав себе пинту. И вот, когда деревянная кружка опустела, а её содержимое уговорило начальника стражи, что всё, что с ним случилось лишь недомогание, он вдруг услышал за спиной тихий разговор. Невозможно было разобрать, о чём говорили два странно одетых человека. До начальника стражи долетали лишь обрывки фраз. "Это случается один раз в год.." "Они слетаются ото всюду.." "Только если тебе уже нечего терять..", "Если не сочтут просьбу достойной, тотчас растерзают своими когтями.." "Старухи с ядовитыми глазами." "Шабаш." Последние слова начальник охраны услышал так отчётливо, как будто они предназначались именно для него. Там говорилось о точном месте, где ежегодно собираются ведьмы. Хмель в одно мгновенье улетучился. "А почему бы нет?" - возникла в его голове дикая мысль. Холодная, безрассудная, чужая.. Как будто кто-то без спроса проник к нему прямо в душу. У старого рыцаря, проведшего в бою половину своих дней по спине побежали мурашки. Одни и те же слова мчались по кругу в его голове, не давая возможности сосредоточится. "День весеннего равноденствия", "День весеннего равноденствия"...
Гротт не был человеком робкого десятка. И единственная подруга, сопровождающая его всю жизнь - железная логика, начала быстро расставлять все точки над "i", приводя в порядок бесчувственные мысли. Сознание стремительно прояснялось, с каждым вздохом становясь всё чище. Трезвость рассудка вновь правила бал. Холодный разум выстроил цепь рассуждений. Единственное, что у него осталось кроме дома, где его никто не ждал - это военная служба, которой он отдал всю свою жизнь. И терять её из-за какого-то мошенника и бродяги он не собирался, будь этот парень трижды чудодей. Если он находится на земле короля, он обязан перед ним предстать, во что бы то ни стало! Достигнув согласия с самим собой Гротт решительно стукнул кулаком по столу и поднялся, что бы пойти к двери. На прощанье он бросил взгляд на тех людей, чей разговор только что подслушал. Грязный скоблёный стол был пуст.. А когда, рыцарь стал расспрашивать трактирщика, кто были те люди, - хозяин таверны под страхом тюрьмы поклялся здоровьем своих близких, что всё это время начальник стражи сидел один..
Для офицера с двадцатипятилетним воинским опытом быстрые сборы никогда не составляли труда. Когда покатилась на убыль Луна, в направлении Шварцвальда из города выдвинулся пеший воин. Длинный плащ, меч, стрелы и лук, вещевой мешок в котором лежал моток бечевки, фляга вина, сушеное мясо, сухари и внушительная голова жёлтого сыра. Все, что он взял с собой в поход для.. Для чего он не смог бы сказать, но был твёрдо уверен, что когда придёт время, он не смалодушничает и не падёт духом. Ибо для того что бы выполнить приказ, старый солдат готов был получить совет хоть от чёрта.
Ноги отмеряли шаги по еле заметным тропинкам, потом не стало и их. Существовало лишь направление, и колотящееся сердце. Грея всё жарче оно твердило о том, что первозданная чистота природы уже взяла его хозяина под своё крыло. В ритме ступающих в папоротник сапог сердце кричало о том, что предстоящее путешествие бесповоротно перевернёт всё мироощущение, а грядущие события лягут в основу умопомрачительных приключений.
Пройдя через лесные буреломы первые пол сотни верст Гротт в беспамятстве от усталости свалился в мох под большой сосной и .. стал смеяться. Но в этом смехе не было отчаяния и печали, в нём были слышны уже почти забытые нотки какой-то кристально чистой Свободы. Воин вдруг ясно и чётко осознал, что обратно этой тропой он никогда уже не вернётся, но это лишь подхлестнуло его интерес к делу, которым он собирался заняться.
В конце третьего дня пути командир первой кагорты понял, вдруг, что вся его прошлая жизнь подошла к концу. И случилось это в тот самый момент, когда он решился пустится в путь. В тот переломный миг, жизнь его стала перерождаться становясь иной новой, юной, отчаянной и совершенно необузданной. Старый солдат, как бы наблюдая за собой со стороны, не мог не изумляться. Неотвратимые внутренние изменения в душе качественно влияли на внешность. Седина в бороде, прячась за тёмными волосками куда-то исчезла. Линии морщин будто прекратили углубляться в его лицо. Глаза.. Сложно выразить то, что с ними происходило. Как будто в старый дом, где умер предок въехали его смеющиеся, молодые ещё не ведающие усталости и не обременённые тяжестью прожитых десятилетий потомки. Вот в этом обновлённом состоянии, очертя голову Гротт и уходил в непролазные чащи Шварцвальда.
Бурьяны, овраги, топи, ямы, валуны и уходящее в горизонт болото, казавшееся ему бесконечным - все это причудливо переливалось оттенками темно-зеленых, серых и коричневых тонов. А потом чудно сплеталось в таинственном шаманском узоре, созидающимся на его глазах самой природой. Покрытые зеленью, медленно превращающиеся в труху деревья у подножия кривых пней намекали, что этой тропой никто из живых не ходил. Таких картин попадалось всё больше как будто из другого мира. Вырванные с корнями столетние ели склоняли свои верхушки к овражьим ручьям. Пни всевозможных форм в сумеречном тумане сходили на невиданных животных и мифических существ. Иной мир, в котором не было места зависти, злобе и страху перед властью, открывался глазам смелого рыцаря. Природа стала тем мерилом, которое начисто отметало шелуху пережитых сомнений и глупость повседневных переживаний. Через эти жернова, не отдавая себе отчёта, Гротт пропускал своё бытие, собственную свою сущность..
Ветер, качающий кроны вековых дубов, мачтовых сосен, елей. Звуки.. голоса, пение, крики, шипение и рык слились в единую песнь чёрного леса!!Казалось, что тёмно-фиолетовое небо хочет обрушить себя в низ. Лишь верхушки кедров мешают ему сделать это.
Грот развёл костёр и в котелке почувствовалось дыхание гречневой каши, нетерпеливо зовущей к себе в гости ломтики вяленой оленины, и щепотку душистой приправы. В свете костра всеобъемлюще чувствовалась совершенная необъятность бескрайнего леса, хранящего свои секреты в мрачных скальных перевалах, в тёмно-зелёных озёрах и упавшей под ноги иголочке хвои.
В какое-то мгновенье всё, вдруг, замерло. Исчез шёпот ветра. Утих шелест листвы. Ночь остановила своё дыхание, остыв в ожидании чего-то невероятного. Вся жизнь внутри ещё недавно сопящего, кричащего и поющего пространства, умерев на вдохе перестала существовать! Безжалостный ход времени прекратил свои шаги. Тишина, железной струной натягивающаяся на древесный колок скручивала вокруг себя Пространство и Время.
Всё что случилось дальше нельзя описать, возможно лишь ощутить на уровне бегущих от темени вниз по спине мурашек, неотвратимо превращающихся в страшный холодок.Единственное, что оставалось в этот чудовищный миг неизменным так это запахи. Ароматы вереска, зверобоя и мяты, с едва различимым хрустом, смешиваясь с еловой смолой, сплетались в удивительный букет из диких трав. Быть может именно эта тонкая связующая нить не позволила обрушить гнетущей атмосфере психику офицера. Грот как будто пьяный вдыхал этот свежий, дурманящий аромат весенней ночи. Скорее всего только благодаря этому состоянию лёгкого безумия, чувство страха не смогло в едином порыве атаковать разум начальника стражи, смягчив молниеносную остроту дикого момента. Лишь одиночная конвульсия сбежала с макушки, скрывшись в пятках полководца. В тот миг, когда Луну стали заволакивать дождевые облака, краем глаз он заметил как от общей черноты леса отделилась тень и двинулась к нему. Гротт прищурился. Создавалось ощущение, что на свет костра приближается силуэт человека. Сквозь беспроглядную темноту, он разглядел в нём женщину. Старчески согнутая почти пополам спина и длинная закругляющаяся к верху клюка. И всё было бы ничего, но она не шла.. Каким-то непостижимым образом она перемещалась не двигая ногами, всё время ускоряя свою незримую поступь. Не замутив воды, не касаясь морозными пятками поверхности ночной глади, не оставляя следов на лёгкой изморози, до утра сковавшей пучки прошлогодней травы, старуха пересекла маленькое озеро. Готовый ко всему, первый начальник стражи короля Вигота Каменного поднялся с брёвна. Движением, за долгие годы беспрестанных боёв превратившимся в привычку, он тут же нащупал рукоять длинного меча. Тем самым возвращая своему вскипающему мышлению холодную трезвость железной рассудительности. Умопомрачительный накал, двигающейся к своему апофеозу встречи, достиг апогея - старуха подошла к Гротту так близко, что тот смог разглядеть её во всех подробностях. Яркий свет костра осветил распущенные седые волосы. Грота передернуло - коричневые кривые зубы торчали из ухмыляющегося рта. В глазах яростное безумие и сила сплетались в тугую косу, и её железные нити, не ведая милосердия пронзали на сквозь последние остатки самообладания старого капитана. Чёрные лохмотья будто тёмный саван смерти безжизненными обрывками висели, скрывая далеко не старческое тело. Рыцарь и ведьма, от одного взгляда которой можно было бы умереть от страха, стояли и смотрели друг на друга. Ещё хотя бы крохотный кусочек времени и уже неизвестно, чем бы окончилась встреча. Грот, не смотря на все обретённые в походе чувства абсолютной уверенности могучий воин, покорявший земли варваров, держался из самых последних сил. О, этот невыносимый взгляд!!
- "Хорошо", - убрав глаза, чуть склонив свою голову сказала ведьма - "Приятно видеть сильного духом. Я хорошо знаю с какой целью ты пришёл сюда и куда держишь путь. Тьма и Свет непостижимым образом соединились в этом человеке. Боюсь, что я могу помочь тебе лишь советом." Её чарующий голос источал абсолютную благодать. Словно вино столетней выдержки, в нём слышался целый букет разных оттенков тембра. Бархатистый и мягкий, в то же время чуть резкий с шершавинкой, его звучание будто окутывало Грота тёплым пледом. Как глинтвейн холодным ноябрьским вечером - терпкий, горячий с неизменным вкусом корицы. -"Праздник обещает быть непредсказуемым." - вдумчиво сказала старуха, смотря сквозь лес и улыбаясь кончиком рта. Она смотрела чуть в сторону, в её лице читалось, что когда-то очень давно, она была восхитительна красива. Старая женщина каким-то непостижимым образом сумела сохранить эту красоту в своей душе. Как бы подтверждая присутствие этого чуда, её внутренняя красота, отстаивая своё право на внешность, ни как не могла смирится с пониманием реальности прожитых столетий. Тяжесть богатства прошедших дней, помноженная на великий опыт, почти незримым светом сочились сквозь неё, а в глазах Гротт увидел отражение вечности.
Не пытаясь оторваться от этого завораживающего зрелища, он наблюдал как вековые чары в ней перемешиваясь с мудростью предков, рождают истинные знания. Проведший пять дней в глухом лесу рыцарь, чётко понимал, что перед ним очень старая женщина, перешагнувшая в своей истории безумно важную грань. Черту, после которой внутренняя природа естества отдельной живой души, перерождается в совершенно иную форму существования. Близкую по своим внутренним качествам к всеобщему Создателю.
Осмысляя это, Гротт не успел заметить, что старуха ещё раз внимательно посмотрела в его глаза. Когда, отойдя от своих мыслей, он вновь вернулся в окружающую действительность, старая женщина стала говорить дальше. -"Она придёт.. Ты станешь говорить с ней. Не вздумай смотреть в глаза, в них мрак нижнего мира.. И хорошо запомни, что бы она не совершила - не жди добра. Те, кто живут внутри её души и тела не допустят даже проблеска света." Пока Гротт слушал эту речь, он не мог не видеть как волосы старухи стали сами сплетаться в косы, а черты лица становились всё мягче. Истинное чудо происходило прямо у него на глазах. Спустя совсем незначительный отрезок времени на него уже смотрела не ведьма, от взгляда которой в жилах стынет кровь, а приятная старушка. Рыцарь не верил тому, что созерцал воочию. Аккуратно повязанный алый платок, морщинки, усыпавшие обрамление её лучистых глаз и наряд, каких он не видел с тех пор, когда ему было семь лет.
- "Сохрани в себе сказанное." На Грота смотрели глаза любимой для каждого бабушки. "Спасибо" - проговаривая каждую букву, не отрывая глаз ответил он и склонил свою голову в глубоком почтении. А в следующий миг случилось то, что ни при каких обстоятельствах не могло вписаться в летопись его понимания, в клочья разрывая хронологию восприятия. Та, с кем он только что говорил просто, вдруг, рассыпалась на тысячи крупных чуть светящихся сине-зелёных бабочек, вспорхнувших кто-куда.
ВЕСНА.
Придут времена и чувствую, что они не за горами, когда совершенно иной язык, быть может язык мыслей или символов, восстанет из пепла древних цивилизаций, и утеряв сокральность, станет обыкновенным способом общения.
Но пока.. Не для чего подбирать слова, стараться найти глубокие сочные эпитеты. Зачем? Если в итоге всё равно они лишь обрежут истинный смысл. Слова из-за собственной громоздкости и грубой формы не способны в полной мере показать красоту волшебства всего сущего. Попытка с их помощью всецело, дать имена всему что есть - абсурдна. Подступись слова к истине, что тогда? Единственное на что они способны - со всех краёв обрезать её, оставив внимающим истерзанную, но доступную десятую часть от того что осталось. Сухой концентрат некогда всемогущего эликсира, теперь в оборванной форме он способен лишь констатировать предсказуемые факты обыденности. Но несмотря на всё вышесказанное я всё таки постараюсь приоткрыть завесу тайны и выслать тебе, о, читатель открытку из светлого завтра в израненный логикой мир и имя ей Весна..
Абсолютно бесценный, не имеющий аналогов непостижимый источник всепоглощающего творчества. В это время сам Бог открывает окна в такие места, где смысл имеет лишь Сила, чистота Духа и внутренняя Свобода! Сквозь смерть, холод и ночь из тепла, до которого так и не смогла добраться Зима, прорываясь через глыбы вечной мерзлоты, сковавшей этот мир, срывая голос в хрип идёт Весна! Духи горных перевалов и хребтов, равнин и нескончаемого леса уходящего в горизонт, видят как суровая магия седого мороза, вгрызаясь в каждый камень пытается сохранить своё право быть хозяином сущего. В эти дни совершенной чистоте, свежести, молодости и сердечной юности закрывают все двери, лишь потому что у детской наивности внутри не живёт зверь, который сможет сломать их, вынося вместе с петлями. В такие ночи и случается истинное Чудо. От несправедливости этого мира и святого гнева, кипящего внутри, у этих добродетелей начинают расти длинные острые зубы. И вот тогда, чувствуя их всесокрушающую отрешённость, которая не даст свернуть с намеченного пути даже перед лицом смерти, в ответ происходит другое Чудо. Тот, кто издеваясь грубо закрывал ворота изнутри, теперь в почтительном поклоне, признавая право добродетелей на существование открывает настежь запертый на все засовы вход. Всё это происходит в умопомрачительные хрустальные минуты. Существующие как бы в не естественных правил, они срастаются в единый кристалл.
Время, когда праведные годы преподобных, оставляя тела мироточить, несут души к источнику вечности. Когда слепые юродивые тихо плачут, обретя вместе с глазами страдальческую святость! В эти ночи древние знания открывают свои сундуки, полные утерянных истин. Ангелы шепчут творцам секреты создания шедевров во всех сферах искусств. А посредине всего идёт босоногая и молодая Весна с венком из луговых цветов на голове. Синие васильки в стеблях сухой пижмы склонили свои головы в поцелуе с незабудками цвета июньского неба. Словно жёлтые огоньки горят на венке одуванчики и мать-мачеха, как вуалью прикрывшись листьями тысячелистника.
Егор, изо всех сил стараясь не утерять рассудок видел и ощущал всем своим бытием как медленно, но неотвратимо словно великие ледники пядь за пядью грозной суровой поступью шла Она по лесу. Огрубевшая, от непрекращающейся войны за своё место среди времён года, но сохранившая нежность, она яростно откупоривала поры оттаиваемой земли, и вырывающиеся запахи пьянили всех, кто мог дышать!! Сумасшедшие, в прямом смысле умопомрачительные ароматы, исходящие из чрева самой природы! Превращающийся в воду снег, в перемешку с пробивающимися сквозь холод первыми цветами, мягким зелёным мхом и промокшей корой упавших деревьев с чудовищной мощью превращали в мелкие крошки старые устои, насажденные седой Зимой! Очищающий сознание дурман не влекущий в забытьё, но открывающий настежь створки душы, пропитывал собой разлитые в воздухе мельчайшие капельки оттаявшей воды.
Ступая в её следы от проталин через земли, которые ещё совсем недавно ковал в монолитные скалы жестокий стон пурги, по изморози трав, не касаясь морозными пятками травы шло Милосердие.. Чего бы оно не коснулось своими ступнями, всюду, даже в самых чёрных закоулках мрачных умов и потерянных душ появлялся свет. А похожая на кому спячка, убаюкивающая даже самый бешеный нрав, пятясь назад отступала. Свежая кровь, текла по венам у просыпающихся от глубокого сна, кто сумел пережить время, когда белая старуха Зима собирала свой урожай из тех, кто никогда уже не вернётся из мёртвых.
А последней шла та, ради которой все эти бессонные ночи в непрекращающейся войне рвала на себе волосы-ветви святая Весна. Излучая собою свет верхнего мира шла та, что кивком головы и улыбкой своею способна ввести в помутнение рассудок или вывести прямо к свету милости Всевышнего. Последней шла ОНА. Ради одной её все сокровища и сама сущность Великой Весны без малейших раздумий, однажды, были переданы на алтарь вечной битвы с холодом умерщвляющим всё. Священной единственной цели во что бы то ни стало "сберечь и сохранить" подчиняются все те, кто сопровождает её в свите. Соприкасаясь, сплетаются они словно нити на руке той, имя которой есть ЛЮБОВЬ..