Смирение из страха, выгоды или безысходности - ложно, ибо действует, как снотворное, насильно введённое нам людьми или обстоятельствами. В этом случае происходит некое давление, при котором мы вынуждены смириться, поскольку существует вероятная, угрожающая нам, опасность. Смирение ради возможной или условной выгоды - неискренне и недолго, так как после смирения мы ожидаем определённую "прибыль", что нельзя именовать духовным поступком. Всякое смирение, вызванное внешними обстоятельствами - не является мирным актом полного и безоговорочного принятия реальности. Если идея смирения пришла, как последствие наших действий или бездействий - это защита от них и побег, но никак не смирение. Когда у смирения есть причина - это смерть желаний, но никак не умиротворение. Часто, смиряющиеся приходят к смирению от усталости, разочарования и отсутствия интереса к жизни, закрываясь в аскетичности, отвергая реальность, как причину своих боли, неудач и поражений. Мир, где нас не принимают, не понимают и отвергают - умирает для нас и мы приходим к смирению, как акту возмездия, отлучая мир от себя, наказывая реальность отсутствием себя в ней, совсем не подозревая её равнодушие к нашему побегу. Это своеобразный защитный механизм - нам делают больно и мы выставляем свои иглы, защищаясь от раздражителя, прячась за стену смирения. Такое смирение рождает внутренние противоречия и конфликты, где умом не принимаются отказ от борьбы за жизнь и полноценное в ней участие, которые имели место до смирения. Ум, разделившись на сознание и дух, сам с собой ведёт тихие войны за права, обязанности и возможности, так как, под давлением определённых факторов, был вынужден принять смирение, как безвыходность и безальтернативность. Будто пара субличностей, разум ведёт споры и переговоры о целесообразности и своевременности принятия смирения. Люди в таком состоянии не могут считаться смирёнными и безусловно принявшими свою реальность, по той причине, что внутри них идёт противостояние двух "я".
Смирение, как концепция и новая Конституция ума и тела, должна прийти не в следствии, а во имя, то есть - не как логичный итог жизни, а как её иной смысл и содержание. Истинное смирение - это не отражение жизни или её проекция, а новая жизнь, без отголосков прошлой и сожаления по ней. Истинное смирение не может считаться альтернативой, выходом или освобождением, ибо смирение должно прийти не в боли, нищете или несчастье, как таблетка от безысходности, но в благе, любви и богатстве, как награда. То есть, смирение - это отказ от благ, но не от бед.
Подавляя в себе желания, боль, страсти, грехи, искушения, привычки и потребности - мы приходим к выводу, что сил и патронов противоборствовать с собой уже нет, и единственное, что нам остаётся - это сдаться, но сдача себя - есть предательство себя. Невозможность бороться, ввиду бессилия или бессмысленности - есть акт повиновения, но далеко не принятия, как собственного желания отказа от борьбы. Под маской смирения, часто таится страх, боль, безысходность, лень, усталость или разочарование собой и миром, что и вынуждает сложить оружие и не поднимая забрал, продолжая играть роль мудреца пред Неизбежностью. Однако именно фатализм неизбежности и толкает нас к смирению, как желаемым оковам.
Смирение - это добровольное решение оставить всё, как есть с безусловной любовью к настоящему моменту и своему присутствию в нём.
Смирение - это не капитуляция, а осознанность, при которой мы не преклоняем колено, а гордо принимаем решение твёрдо быть там и темы, где и кем мы есть, радуясь новому состоянию.
Смирение - это примирение с собой и своими проявлениями в тех или иных ситуациях, с любовью принимая себя и мир до дна и без остатка.
Смирение - это приоритет изобилия духовного над изобилием материальным.
Смирение - это новая жизнь в тотальном душевном покое.
Смирение - это настоящее богатство.