В грудь Робина уперлось острие меча – охранник, оставшийся в башне, молниеносно среагировал на незнакомые шаги. Боец был точно таким же кряжистым, как и первый. То ли близнецы, то ли просто очень похожи. На мгновение разбойник застыл, словно растерявшись. Он быстро окинул взглядом небольшую комнату: охранник с мечом стоял у каменной стены, за его спиной не было ни соломы, ни деревянного стола или скамьи, – ничего. Только земляной пол и стена из грубого камня.
Робин отступил на полшага и бросил факел в лицо охранника. Кряжистый с ревом отпрыгнул, это дало разбойнику пару мгновений, чтобы выхватить меч и нож. Факел прокатился по полу и потух, теперь комнату освещала только толстая свеча на столе у стены напротив. Не дожидаясь, когда охранник сориентируется в наступившей полутьме, Робин бросился на него. Лицо кряжистому, может, и обожгло, но глаза точно не пострадали: он легко отбил пару затейливых ударов, которым Робина научил Уилл Скарлет, и явно понял, что сил у противника почти нет. Разбойник неловко выпрямился, словно неосторожно подставляясь под клинок, кряжистый с мечом кинулся в атаку и тут же получил резкий удар по кисти. Меч вылетел из руки охранника. Крупный и тяжелый боец, не успев остановить движение, словно падал вперед – и даже не вскрикнул, когда нож разбойника вошел ему в сердце.
Опираясь на стену, Робин подошел к столу на другой стороне комнаты. Заметил две грубые деревянные кружки – одна была пуста, во второй еще оставалось слабое кислое монастырское вино. Он одним глотком осушил кружку, взял со стола свечу и, прикрывая ладонью дрожащий огонек, двинулся вверх по лестнице. Каждый шаг по крутым ступенькам вверх давался с трудом.
Где она может быть?
Разбойник открывал одну дверь за другой, молясь, чтобы помещение, где держат Ясмину, не оказалось запертым на ключ. Но ни у одного из охранников никаких ключей не было. Сцепив зубы, он поднялся еще на один пролет, увидел толстую дверь, отодвинул засов и вошел внутрь, скривившись и от боли, и от отвратительного запаха в каморке, где не было даже крошечного окошка.
Сарацинка неподвижно лежала на присыпанном соломой полу, свернувшись клубком, словно котенок. На ней была только тонкая нижняя сорочка, изорванная и перепачканная. Лицо и плечи девушки были скрыты растрепанными черными волосами.
– Ясмина, – тихо выдохнул Робин.
Она не шелохнулась. Разбойник медленно опустился на одно колено, поставил свечу на пол, потянулся к девушке и замер, боясь ее коснуться. Пару мгновений он смотрел на сарацинку, держа ладонь на весу, потом опустил на плечо девушки.
Плечо было теплым.
Выдохнув, он бережно приподнял Ясмину, чуть задержал руку на ее горле – сердце билось спокойно и ровно. Дышала девушка тоже спокойно и ровно, как в глубоком сне. Пора было уходить. Стиснув зубы, Робин поднял сарацинку, пристроил ее у себя на плечах и, собравшись с силами, медленно выпрямился. В глазах потемнело, он испугался, что сейчас рухнет на пол вместе с Ясминой, но все-таки сумел удержаться. Черт, он же столько раз таскал на руках рослую крупную Марион, ему ли не унести сейчас хрупенькую невысокую Ясмину?
Свечу пришлось оставить. Впрочем, какая разница, у него все равно темнота перед глазами.
Грязные спутанные черные волосы упали ему на грудь. Робин вынул оба ножа и, держа их наготове, вышел из комнаты и медленно двинулся вниз, через каждые несколько ступенек останавливаясь, чтобы отдышаться.
– Не бойся, ничего не бойся, – тихо сказал он, хотя девушка по-прежнему была словно во сне. – Держись, Ясминка, сейчас мы им покажем.
Робин спустился вниз, чувствуя теплое дыхание рядом со своей щекой. Шагнул с лестницы на порог уже знакомой комнатки перед выходом. И замер, увидев на пороге высокого, очень статного мужчину с факелом в левой руке и мечом в правой.
– Ты начал убивать, Локсли? Два покойника. Не похоже на тебя. Совсем потерял хватку?
– С дороги, сэр Гай, если не хочешь стать третьим.
– Не смеши меня. Ты вот-вот грохнешься, – Гисборн шагнул вперед, освещая факелом лица разбойника и маленькой сарацинки, и вдруг замер.
Несколько мгновений он стоял, не сводя глаз с девушки, потом провел факелом вдоль стены, ища крепление. Вставил факел в кольцо, убрал меч в ножны и в упор взглянул на разбойника:
– Дай-ка я ее понесу. Я и так покрепче тебя, а уж сейчас и подавно.
Робин смотрел на рыцаря и не понимал, что происходит. Ловушка? Так не заманивают в ловушку, на такое не поведется даже трехлетний ребенок. Он поднял голову и в упор посмотрел на Гисборна – тот не отвел взгляда.
– Лучше возьми ее на руки, – еле слышно ответил разбойник. – Не знаю, что с ней. Вдруг ребра сломаны.
Гай осторожно взял девушку на руки, не обращая внимания ни на грязную сорочку, ни на слипшиеся волосы, которые впитали запах затхлой каморки.
– Я пойду впереди, – разбойник заткнул один из ножей за пояс, чтобы, если понадобится, мгновенно выхватить меч.
Он вышел из башни и обернулся. Гисборн стоял на пороге, прижимая Ясмину к груди. Статный рыцарь с нежной хрупкой девушкой на руках. Робин, нахмурившись, стиснул зубы.
– Вперед.
– Где твой знаменитый конь, Локсли?
– Должен быть в перелеске, – усмехнулся разбойник.
– Куда ты собрался ее везти? В лес, в свой лагерь? Ей сейчас нужны теплая вода и нормальная постель. Да ты и сам не доедешь до Шервуда.
– Доеду.
– Ты б себя видел. До моего замка меньше получаса рысью. Сможешь?
– Ты с ума сошел? Хочешь укрыть двух преступников?
– А что мне с тобой делать? Что за доблесть зарубить противника, еле стоящего на ногах? Нет уж. Я убью тебя в другой раз.
Пару раз девушка из Бирмингема вздрагивала у него на руках, открывала глаза, пробовала что-то сказать, но снова проваливалась в сон. Девушка из Бирмингема, знаменитая Жасминовая Веточка, связной Саладина, сарацинка из шервудской шайки. Он должен был догадаться раньше. Должен был, но не догадался.
Он еще с Бирмингема, с рыцарского турнира, помнил, какая она маленькая и хрупкая. Гай без особого труда пристроил ее себе на колени и, придерживая, направился к замку. Насчет рыси, конечно, он погорячился – ехать с Жасминовой Веточкой на коленях можно было только шагом. Да и второй всадник рыси бы сейчас не выдержал.
– Соберись, Локсли, – бросил он через плечо спутнику. – Грохнешься с коня – не остановлюсь и поднимать тебя не стану. Да что с тобой, черт бы тебя побрал?
Ответа он не ждал – видел, что сил на отклик у разбойника нет, и удивлялся, как тот все-таки держится в седле. Небо начинало сереть. Гай хотел добраться до замка до рассвета, чтобы их не заметили лишние глаза. Жасминовая Веточка что-то тихо прошептала ему в плечо на незнакомом языке – не английском, не французском и, кажется, даже не арабском. За четыре года в Палестине Гисборн неплохо освоил арабский.
– Все хорошо, – откликнулся он по-английски. – Несколько минут, и мы будем в безопасности.
Девушка снова затихла.
У стен замка Гай негромко протрубил в рог, и вскоре решетка ворот медленно поползла вверх.
– Все, доехали, – он снова повернулся к разбойнику. – Если вздумаешь падать с коня – смотри не сломай себе шею.
Копыта мягко застучали по утоптанной земле внутреннего двора, решетка снова пошла вниз.
– Придержи даму, – велел Гисборн подоспевшему конюху и осторожно спустил с седла Жасминовую Веточку, потом спешился сам и снова подхватил девушку на руки.
– Айлин, – крикнул он, поднимаясь по лестнице. – Согрей воду, помоги нашей гостье вымыться и найди, во что ей одеться.
– Да, милорд.
– Если решишь, что ей нужен врач, – скажи мне немедленно. Хотя, кажется, она вот-вот придет в себя.
Гай внес девушку в комнату для гостей, давным-давно пустовавшую. Сколько месяцев в замке не было никаких гостей? С того дня, как он же сам велел опустить решетку за спиной Марион. При мысли о Марион он вспомнил о разбойнике, оставшемся внизу.
– Айлин, и найди Патрика. Там внизу у ворот… – Гай запнулся, – человек на чубаром коне. Стащить с коня, если сам еще не упал. Оттащить в бывшую комнату для прислуги. Уложить там. Забрать оружие. За лошадью конюх присмотрит.
Он прошел в свою комнату, остановился у окна, потом быстро умылся холодной водой с какими-то сушеными лепестками – цветы сушила Айлин, Гай никогда не интересовался, что это за смесь, и во всем наборе различал только дикую розу. Умылся скорее не для того, чтобы снять дорожную грязь, а чтоб остыть. Что за наваждение, что он натворил?
Гисборн кружил по комнате. Сколько времени понадобится Айлин, чтобы вымыть Жасминовую Веточку и помочь ей переодеться? Как ее зовут? В Палестине он несколько раз слышал ее настоящее имя, но не запомнил.
В дверь постучали, он бросился открывать. На пороге стояла Айлин.
– Милорд, ваша гостья…
Гисборн, молча кивнув, пошел следом за прислугой, еле сдерживая себя, чтобы не прибавить шагу. Жасминовая Веточка ждала посреди гостевой комнаты. Айлин нашла для гостьи льняную сорочку и верхнее платье ярко-зеленого цвета. Интересно, чье? Ни мать, ни Марион никогда не носили зеленого. Длинные черные волосы, мокрые, завивающиеся от сырости, падали на ее плечи и спину.
Гай остановился в дверях, не находя слов, чтобы начать разговор. Несколько мгновений девушка вопросительно смотрела на него, потом улыбнулась:
– Значит, я не ошиблась. Сэр Гай Гисборн, победитель турнира в Бирмингеме. Спасибо вам!
Он вспомнил этот голос, эти интонации. Правильность, с какой никогда не говорят на родном языке.
– До сих пор ругаю себя, что не спросил еще в Бирмингеме, как вас зовут.
– Ясмина.
– Это имя что-то значит?
– Жасминовая Веточка, – снова улыбнулась она.
– Вам что-нибудь нужно? Если что-то понадобится, Айлин вам поможет. Она скоро соберет завтрак, я буду рад, если вы разделите со мной трапезу.
– Спасибо, сэр Гай, – Ясмина опустила голову, блеснула черными глазами из-под длинных пушистых ресниц. – Но… вы же понимаете, что, выручая меня, идете против вашей церкви?
Он не успел ответить – на пороге снова показалась Айлин.
– Милорд, – начала она. – Тот человек, которого вы велели оставить в старой комнате прислуги… ну, на таком красивом белом крапчатом коне…
Ясмина вдруг вздрогнула, выпрямилась и стала похожей на натянутую тетиву.
– Да? – повернулся Гай к служанке.
– Похоже, ему совсем плохо.
– Что с ним? – выдохнула сарацинка и, не дожидаясь ответа, быстро развернулась и бросилась вниз по лестнице следом за Айлин.
Гисборн направился за ними. Когда он вошел в комнату, Ясмина резко обернулась и бросила на него взгляд, от которого могла загореться вся солома в округе.
– Вы… вы что, так его оставили? Давно? Как он вообще здесь оказался? – она быстро стянула с разбойника сапоги, снова обернулась к рыцарю. – Дайте мне нож, сэр Гай.
Он протянул ей кинжал, который носил на поясе. Снова наткнулся на обжигающий взгляд и опустил голову. Главарь шервудской шайки, за которым Гисборн так долго охотился, лежал в его замке на деревянном топчане, не открывая глаз. Сарацинка, быстро разрезав на нем котту и рубашку, бросила через плечо:
– Сэр Гай… пожалуйста, прикажите, пусть хотя бы найдут одеяло. Он же весь дрожит, у него руки ледяные.
Гисборн кивнул, Айлин умчалась наверх. Ясмина разрезала полотняную повязку, грязную от крови и гноя, и что-то резко бросила на незнакомом языке. Гай почему-то не сомневался, что она выругалась, как сапожник. Он увидел длинный набухший шов на правом боку разбойника, гной, выступивший между стежков, покрасневшую кожу вокруг.
– Дурень, – тихо сказала Ясмина. – Сэр Гай, раз уж вы так великодушны… я возьму его чубарого и часа через четыре вернусь с монахом, который сможет помочь. Только… – девушка опустила голову, черные волосы, уже почти высохшие, хлынули вперед, скрывая ее лицо.
– Только вы не уверены, есть ли эти четыре часа? – жестко отозвался он.
– Да.
Гисборн смотрел на нее, затаив дыхание. Черные волосы, черные глаза. Взгляд, способный спалить пол-Англии. Да что там пол-Англии.
– Я буду в Ноттингеме через десять минут, – глухо ответил Гай. – Через полчаса вернусь вместе с лекарем.
И, не дожидаясь ответа, направился вниз, к конюшне.
Продолжение - семнадцатая глава: http://www.proza.ru/2019/12/21/1726