Буфетчица Варя

Харченко Вячеслав
Уже через месяц проживания в Южном городе я произнес сакраментальное:
- Вы уедете, а нам тут еще жить.
Саша удивленно посмотрел на меня. Точнее это была смесь удивления и беспокойства:
- Ты где это услышал?
- Сам, - говорю, - допер, провожал Г.В. в Москву на самолет и допер.

Что-то изменилось в воздухе. Что-то важное и незаметное. Кот Бася перестал есть корм, который я покупаю в магазине «Меньшие братья». Да, я беру самый дешевый корм, но не из жадности, а из стесненных средств. Да я беру один и тот же корм, но Бася ведь его всегда ел, а сейчас не ест. Подойдет, понюхает и не ест. Я стою, смотрю на него и думаю: «Что же ты замухрышка недобитая дворовая выкобениваешься!» Постою, покурю и ухожу. Корм, конечно, потом съедают. Не Бася, так Смайлик, не Смайлик так Мистер Зло, не Мистер Зло, так Помпей. У нас котов много.

Я второй раз женат, и еще любимые женщины были и никогда я имен не путал, но вот как что экстраординарное случится, так прокол.
Идешь по полю, например, со Светой, а тут туча летит с градом, и ты кричишь: «Надя, Надя в лес», - а Света на тебя так смотрит внимательно.
Или машина на скорости едет и прямо в лужу и брызги во все стороны, а ты заслоняешь Надю телом и вопишь: «Света – осторожно», - а Надя смотрит на тебя так внимательно.

- Мне вина хорошего, полусладкого.
- Полусладкое хорошим не бывает.
- Тогда коньяка.
- Неправильный ответ.
- Не понял.
- Если вы хотели полусладкого, то вам нужен портвейн. Сегодня привезли хороший портвейн.
Бармен подмигивает.
- Хорошо, 150 грамм.
- Не 150 а 200.
- У меня нет денег на 200.
- Я налью в долг.
Бармен открывает амбарную книгу и записывает на меня долг.
- Закусывть будете?
- Шоколадку.
- Опять неправильный ответ.
- Сыр? Дорблю?
- Нет оливки и только с косточкой, только с косточкой.


У меня в доме делается капитальный ремонт, и в вотсапе существует группа, куда жильцы дома пишут претензии коммунальщикам. Советы, просьбы, жалобы и требования начинают писать в 7 утра, а заканчивают в 2 часа ночи. Понятно, что это пишет не один человек, а весь дом посменно. Квартира 21 строчит уже в 7, квартира 5 подключается к 9-ти, квартира 110 просыпается к 14-ти, а 86-ая – совы, они пишут в 1 ночи. Это нормально. Меня пугает, что на все вопросы от коммунальщиков отвечает только один человек. Прораб Володя. Он начинает в 7 утра и заканчивает в 2 ночи.


Сегодня чудовищный день. Я обидел буфетчицу Веру из кафе «Советское». Я там всегда обедаю в 12 часов дня, но сегодня сумел вырваться только к 16-00.
Я как обычно вошел в зал, снял кепку, повесил на вешалку пальто, взял поднос и подошел к раздаче.
Вера, пышная, сдобная, мягкая стояла напротив меня в белоснежных халате и колпаке, источая аромат духов «Ландыш серебристый», и вертела в красных ладонях блестящий половник, посверкивая золотым зубом, в ожидании, когда я, как обычно закажу оливье с сырокопченой ветчиной, уху из норвежской форели по-царски с лимоном и оливками, кисель ягодный и свино-говяжьи пельмени с жареным луком и сметаной.
Я уже хотел все это заказать и даже взял оливье из холодильника, наклонившись, как попрошайка, но тут я увидел на стене плакат, на котором было написано, что после 16 часов можно заказать комплекс из салата, супа и пельменей всего за 166 рублей.
Сумма в 166 рублей манила. Обычно я плачу 350. Я постоял, подумал, почесал затылок. Мое отражение в зеркальной витрине выражало смесь сомнения, жадности и восторга. Я подумал, кашлянул и произнес:
- Верочка, мне, пожалуй, комплекс.
Вера вздрогнула пышной массой. На ее лице промелькнуло легкое презрение, потом презрение переросло в разочарование. Холод опустился на ее чело. Веки отяжелели. Еле сдерживаясь (надо полагать она сама варила уху по-царски, стругала оливье и лепила пельмени) Вера произнесла:
- Что ж, Вячеслав Анатольевич, вот вам квашеная капуста, суп из чечевицы и тефтели с гречкой.
Вера смотрела на меня как на сумасшедшего. Комплекс собирала нехотя, придурковато посмеиваясь. В ее глазах я пал ниже плинтуса.
Я был смущен, я быстро расплатился и ушел в самый дальний угол кафе «Советское».
Капуста была хорошая, чечевица свежая, гречка отменная, но, когда я все проглотил, надел пальто и кепку, вышел на улицу и закурил, я испытывал чувство стыда перед доброй и трудолюбивой Верой.

А ведь ко мне, как я уехал в Южный город перестала звонить реклама. Все эти соцопросы телевидения, бесплатные юридические консультации, замена окон, остекленение балконов, водяные счетчики, билеты в театр. Я стал не интересен Сбербанку и Рафайзенбанку. Нет. Я стал неинтересен даже мошенникам, которые пытались списать деньги с моих карт. То есть они все знают, где я. Там где-то у них всё написано. Они сидят, смотрят – Харченко не в Москве, зачем звонить.

Нет ничего приятнее,
Чем разглядывать пожелтевшие фотографии,
Копаться в бумажных книгах,
Читать посты в фейсбуке и контакте.
Прелесть, просто прелесть.
Как хорошо бежать, скакать, прыгать,
Крутиться, вертеться,
Быть удобоваримым и потребляемым.
А тут птички, коты, собаки.
Дикий виноград и теплое море.
Добрые люди.


Статья в электронной энциклопедии. Начинается так: «Экватор (не следует путать с Эквадором) – это…». Ну да, ну да. Не следует.


По улице Горького бежит подросток, бежит быстро. Уже стемнело, но свет фонарей тусклый, поэтому подросток запросто может споткнуться и упасть.
Подросток кричит:
- Он не горит Лида, он не горит!
Девочка Лида, которая наверняка живет на улице «Южной» Южного города быстро уходит от подростка.
Вдруг она останавливается, оборачивается и с какой-то внутренней мольбой шепчет:
- Не подходи Адам, не подходи.
Я присмотрелся и узнал в подростке кофейщика Адама, у которого я каждое утро покупаю американо.
Если до этого момента я думал, что Адам дал Лиде фонарик, чтобы она могла спокойно дойти до своего дома по не освещаемым дворам, то теперь я в недоумении.
Может Лида уходит к другому подростку. Влюбленный Адам бежит за Лидой и кричит, что у его соперника холодная и пустая душа, она не горит, не греет и не принесёт счастья южной теплолюбивой девочке Лиде.
Я прихлебываю кофе с молоком и курю «Донской табак». Мне интересно, чем все закончится.
Адам, увидев реакцию Лиды, остановился в метре от нее. Адам хипстер, у него огромная черная борода, хвостик и роскошные усы. Наверняка он сердцеед. По нему сохнут все девочки Южного города. Адам что-то держит в руке.
Теперь я уже думаю, что Лида, чтобы избавиться от назойливого поклонника Адама, что-то подарила ему и это что-то не горит.
«Какая-нибудь безделушка», - думаю, - «сердце на светодиоде или медвежонок».
Рядом огоньками цветет цирк. Возле него ходят зазывалы, сообщая что сегодня последнее представление в сезоне заезжей труппы. В Южном городе нет своей труппы.
Из подвального кабачка «Массандра» выходят вечерние посетители, едва стоя на ногах после выпитого на розлив портвейна, который здесь не хуже португальского.
Пока я их разглядывал, Адам встал перед Лидой на одно колено и дает то, что не горит. Лида разворачивается и молча уходит. Я так и не узнал, что у них не горело. Мне хочется подойти к Адаму и спросить, что у них там не горело, но мне лень, потому что тепло и хорошо.

ООО "ООО".
Работаем круглосуточно.
Без перерыва.
Без выходных.
Без смысла.

Сижу, работаю, стучу по клавиатуре. Скосил глаза влево от экрана и вижу бутылка пива стоит на рабочем столе холодненькая в капельках. "Нифига себе", - думаю, - "кто же мне бутылку пива подкатил с утра во вторник". На всякий случай зажмурился. Досчитал до десяти. Открыл глаза. Нет бутылки пива. Думаю: "Фу, показалось, пронесло, схожу-ка в курилку".

Всегда пугает, когда присылают рукопись. Вот кажется, сейчас откроешь, а там скриншоты какого-нибудь романа, написанного от руки. Но к счастью всегда просто вордовый файл.


Если пройти вглубь от кинотеатра «Симферополь» до гранитной набережной реки Салгир Южного города, то на мосту вы встретите старушку, торгующую семечками в полиэтиленовых пакетах. Даже если вы не купите у нее жареных семечек, то она все равно пожелает вам хорошего дня. Я в ответ всегда желаю ей хорошей торговли. Видимо семечки на набережной реки Салгир имеют такую же ценность, как попкорн в московских кинотеатрах. Сидишь на деревянных скамеечках, глядишь на уток, плавающих в мутных водах реки Салгир, и философски отправляешь кожуру от жареных семечек под ноги Вселенной. Вселенная тяжело вздыхает, но для нее любое философское проявление в человеке намного ценнее чистоты. Тем боле надо полагать, что если не осмысливать философски Вселенную, то дворникам Южного города будет нечем заниматься и их уволит Администрация ввиду отсутствия объекта работы.

Из не происходящего надо всегда найти происходящее. Например, вы идете на работу. Ваш маршрут обычен. Вы выходите из дома в 7-30, заходите в кафе «Чао-Чао», покупает круассан с шоколадом и американо, поглощаете всё это ровно 10 минут. Потом идете по проспекту Кирова ровно до кинотеатра «Симферополь», там ныряете в переход и оказываетесь на улице Петропавловской, проходя мимо парочки соборов, чтобы ровно в 8-00 очутиться на рабочем месте. Если бы вы были в Москве, а не в Южном городе, то прибавили троллейбус до метро 15 минут, 40 минут в метро и маршрутка от Марьино до офиса 10 минут. Такая обыденность дает вам право считать, что взмах ресницы встреченной вами девушки – это событие. Но в принципе, событием может послужить просто дурное расположение духа (то есть причина внутренняя, не имеющая внешней ценности), о чем, безусловно, стоит написать.


Пришел с работы и поставил Эллу Фицджеральд, включил без звука матч-премьер с футболом для картинки, читаю Новикова и слушаю Эллу. Читаю, читаю, слушаю, слушаю и вдруг понимаю, что в мою идиллию проникает какой-то посторонний звук. Сначала грешил на соседей. Подошел к стене, приложил ухо, ощутил холод кирпича, но ничего подозрительного не услышал. Перевел взгляд на футбол. Нет, всё также без звука. Стал бродить по квартире, зашел в туалет, спальню, спустился на кухню. Подхожу к газовому котлу – точно – из котла капает вода, а под котлом уже приличная лужа. Побежал за тряпкой, вытер. Стал искать протечку. Не могу найти. Пришлось вызывать мастера. Мастер сказал, что может быть взрыв. Пока ехал мастер я грустно смотрел на котел. Ждал взрыва, но приехавший мастер успокоил – просто рассохлась прокладка. Заменил, устранил. Ничего не капает. Спокойно слушаю Эллу и смотрю, как 22 мужика без звука играют в футбол.

Встретил Вадика на улице Самодиша. Он шел с центрального рынка и нес в руках полтора литра парного молока и банку сметаны. Встали, поздоровались.
- Привет, - говорю, - Вадик.
- Здорово, Славик, - отвечает.
На улице ветер, холодно, зима.
- Зима наступила, - говорю и смотрю на Вадика грустно.
- Зимы не будет, - Вадик улыбается.
- Почему, - мне уже интересно.
- Потому что в 2014 году ось Земли сместилась на 14 градусов и в Южном городе стали субтропики. Был континентальный климат, а стал субтропический.
Я всегда верю Вадику и сейчас верю.
- Вот, раньше мы зимой мерзли, - продолжает Вадик, - а сейчас нет. Раньше летом было 30, а сейчас и до 60-ти доходит.
- До 60-ти? – переспрашиваю я.
- До 60-ти, - кивает Вадик.
Мне страшно:
- И что делать?
- Ну что, прошлое лето, когда было 60-ят, я покупал три бутылки пива из морозильника в ларьке, садился в трусах на скамейку и одно пиво пил, а две бутылки лил себе на голову.
- Помогало?
- Помогало, - Вадик для подтверждения кивает.
- А я не пью, Вадик, - мне зачем-то захотелось соврать.
- Ладно, - Вадик треплет меня по плечу, - пойду я.
Из его пакета торчит молоко, сметана и творог.


Бася два дня не приходил кормиться, ни утром, ни вечером. Был мороз и, наверное, он нашел укромное теплое местечко или он все-таки имеет свой настоящий дом. Я подозреваю, что все якобы дворовые коты здесь имеют свои настоящие дома. Просто из любопытства ходят и везде попрошайничают. Ну так вот Бася наконец сегодня пришел, и я на радостях решил ему дать домашней колбасы, а не фрискас, нарезал, положил на газетку, а ключи от калитки найти не могу. Перерыл весь дом. Нет ключей, а скоро приедет хозяин. Стоим мы такие с Басей друг напротив друга и грустим. Он с одной стороны калитки, а я с другой. В руках у меня домашняя колбаса, а в голове мысли: «Вот жеж я идиот». А в голове Баси тоже, наверное, мысли: «Что зажмотился в последний момент, решил сам домашнюю колбасу съесть?».
Перекинул ему колбасу через изгородь по одному кусочку. Пошёл в дом искать ключи. Искал, искал, вспотел. Решил посмотреть в спортивных штанах, которые бросил в стирку. Точно там. Радостно икнул, а тут и хозяин приехал.

Приезжал хозяин квартиры и достал стремянку. У меня перегорела лампочка, а потолок в квартире метра 4. Это была не стремянка, а Стремянка. Чтобы ее достать из подвала, пришлось снимать с петель дверь в подавал. Стремянка огромная, высокая, деревянная, тяжелая и шатающаяся. Я почему-то постеснялся попросить хозяина поднять её на второй этаж, где лампочка и перегорела. Когда хозяин уехал, я попытался поднять Стремянку. Получилось это у меня с трудом. Полюбил сидеть с кофе у музыкальной школы на улице Горького. Пока пьешь кофе, из окон звучит музыка. Сейчас играет саксофон. Я и не думал, что саксофону учат с детства. Мне почему-то представлялось, что к этому инструменту подпускают только благородных седоватых джентльменов и негров. Типа осторожно как женщину обнял саксофон и приложил к губам. Разве это можно позволить ребенку.


В Южном городе я люблю, когда ко мне приезжает хозяин квартиры. Я выношу мусор, мою посуду, пылесосю пол, стираю белье, разбрасываю по квартире книги. Почему-то мне кажется, что хозяину квартиры особенно нравится, чтобы по квартиры были разбросаны Ходасевич, Хармс, Русс и Кащеев. Один раз он даже открыл Одоевцу и прочитал вслух «Я заняла у наших соседей четыре полена с обещанием на следующей неделе отдать шесть поленьев». После этого мы оба посмотрели на камин, которым я ни разу не пользовался за три месяца, и посмеялись. Приезд хозяина мне радостен именно потому, что мне почему-то становится стыдно, что в течении его отсутствия меня сопровождают грязная посуда и замызганный пол. Хозяин считает меня очень хорошим жильцом. Типа чисто, нет пустой тары из-под пива и прочее. Сегодня перегорела лампочка. Затребовал стремянку. Хозяин обещал достать ее из подвала.


И вот смотрю я на эти чаты вотсапа, на эти группы в фейсбуке, на страницы в одноклассниках, на эти фотографии моей юности и вдруг понимаю, что к свои 50-ти они прожили абсолютно правильную, нужную и верную жизнь, именно такую какой она и должна быть эта жизнь, и все мои странные успехи, мучения или сомнительные литературные достижения - это просто ветер, пылинки, лепестки роз, ведь самое главное быть в кругу родных, быть в кругу друзей, быть в кругу детей и внуков, быть нужным и понятным, а мои странные потуги - это просто грусть, это просто перекати поле и никому сдавшиеся 50 лет.