Майский Пленум ЦК КПСС. 2 Настоящее скотство

      

   Директор пансионата загорелся идеей. Он был человеком добросовестным, что его часто подводило. Обычно сначала выдвигало, а потом задвигало.
   Вот и сейчас он начал разрабатывать «Концепцию развития производства сельхозпродукции в условиях непрофильных предприятий».
   С которой и вышел на вышестоящее руководство.

   На Крайнем Севере в трудолюбивой республике Коми тоже ломали голову над поставленными задачами. Директор подведомственного пансионата, да еще и с образованием и опытом зоотехника оказался кстати. Его почин вдохновил руководителей. Пригласили на совещание Объединения и выслушали предложения.
   Директор не мелочился. Совсем недавно он отстроил  в южном регионе громадную птицефабрику, вошел во вкус масштабной работы. Здесь в краю авантюристов, не считающих государственных денег, нашел понимание и единомышленников.
   На совещании начальнику его Управления было поручено создать две фермы крупного рогатого скота. Одну на территории южного района, в котором расположен пансионат, вторую непосредственно в республике.
   Молодой и амбициозный начальник уловил, что настал его час. Управление занималось комплектацией , по сути снабжением. Все его коллеги, в производстве, а это разведка и добыча нефти, давно обвешаны орденами. Лишь ему при особо удачно разведанном месторождении перепадала какая-нибудь жалкая медалька. Даже  на торжественные собрания надевать неприлично. А здесь задача государственного масштаба!
   Денег в отрасли девать было некуда, спешно стали закупаться механизмы, бытовки, сельхозоборудование, дизельные электрогенераторы. Все в двух экземплярах. Один доставлялся на отработанную буровую гусеничным ходом, второй – на юг железнодорожным и автомобильным транспортом.

   И понеслась душа в рай!
   Для директора пансионата все происходящее впрямь казалось раем. Жизнь наполнилась смыслом. Он переложил всю текучку в пансионате на заместителя, а сам сосредоточился на выполнении государственного задания.
   Свиньи на подворьях персонала служили подушкой безопасности, а для реального воплощения планов Партии требовались дела масштабные, впечатляющие.
   Используя старые связи, удалось договориться и закупить молодняк крупного рогатого скота на одном из племенных заводов. Сразу для себя и для северян. За ценой не стояли, поэтому обошли все разнарядки. Не смущало и то, что на производство говядины закупалось племенное поголовье. Зато привес гарантирован.

   В горах, откуда местное население давно перебралось на побережье в поисках достойного существования, решили организовать подсобное хозяйство. Партия и советская власть оказывали поддержку. Тем более, что других энтузиастов не наблюдалось.
   На работников пансионата возложили несвойственные им функции. Оптимизировали занятость и высвободившиеся ресурсы направляли в командировку на альпийские луга.
   Непосредственно скотниками, ветеринарами изнеженный персонал работать не заставишь, попросту не справятся. Пришлось за невозможностью изменения штатного расписания бородатых сельских армян оформить горничными, медсестрами и санитарками. Должность завклуба занял главный скотник.

   Как преодолевались трудности, и наживался новый опыт рассказывать долго. Сколько племенных телочек втихаря было подменено местным беспородным и бестелесным скотом, перекочевавшим из личного подворья наемного персонала, тоже никто не учитывал.
   Зиму пережили с колес. Попросту закупали по бешеным ценам колхозные корма и везли из степных районов в горы по бездорожью. Для этого с Севера нагнали тракторы и вездеходы в немыслимом количестве. Для местных горцев наступила сказочная жизнь. Вот уж кто развил бурную деятельность по увеличению поголовья всех видов и пород без показухи и отчетов. В личных наделах появились зарыбленные пруды, ондатровые и кроличьи фермы, заблеяли овцы, из придорожных луж торчали рога кавказских буйволов, спасающихся от зноя и паразитов.
   Все это откармливалось предназначенными для подсобного хозяйства кормами.
   В пансионате подозревали, что бычки столько кормов не съедят, сколько их завозится на хозяйство, поэтому наладили строгий контроль. Ответственным за их выдачу  назначили одного из заместителей директора, коммуниста и бескомпромиссного борца за сохранность социмущества.
   Он лично присутствовал при выдаче и погрузке со склада комбикормов, жмыха и прочих материалов. Что не мешало работникам, приезжавшим за кормами, делать свое дело.  Правда, будучи не глупым, тот вскоре нашел способ заставить себя побаиваться.
   Как-то стоял и наблюдал за погрузкой мешков. Грузчики не опасаясь, что их поймут, разговаривали на своем языке. Мимо шел местный работник, тоже армянин, но без выраженных национальных признаков в облике. 

- Что ты здесь делаешь?
- Да вот надзираю, чтобы чего лишнего не погрузили. А ты чего веселишься?
- Да вижу, что толку от твоего надзора никакого. Они между собой говорят, мол,  хватит жмых набирать, его карпы не едят, давай побольше комбикорма погрузим.

   Разговор прошел незамеченным для увлеченных рабочих.  Заместитель подошел и сказал, что корма не для карпов, а для коров, поэтому грузить по разнарядке и не мудрить.
   Прослыл среди горцев хитрым и скрытным и даже через годы не смог убедить, что не знает армянского. Говорить при нем стали исключительно по-русски, чтобы не заподозрил в нечистых помыслах.

   За год работниками пансионата были освоены все премудрости животноводства. Даже силос научились закладывать, для чего на корню скупали у местного совхоза кукурузу. 
   Шишек на лбах набили столько, что о каждой можно писать отдельную историю. Я же пока хочу рассказать об итогах столь самоотверженных трудов.
   Когда по осени, наконец, забили стадо, получив в результате около 70 тонн мяса, стали ждать  заслуженных наград. Столько мяса район не сдал за все годы своего существования. В его плодоовощных совхозах всего насчитывалось 47 голов молочного стада.
   Но в управлении в этом году не повезло с разведкой нефти, экономика просела и поступило указание отменить закупки очередной партии скота.
   Подсобное хозяйство законсервировали, охрану доверили местным жителям, которые благополучно разворовали все, что не успели вывезти на базу, включая технику.

   Компания по выполнению Пленума пошла на спад. Можно подвести итоги по предприятию.

   Мясо было произведено. И жаль, что опыт не распространился, хотя цена оказалась непомерной. Но это можно было исправить, главное в том, что продукция появилась.
   
   Во время забоя скота директор решил сделать широкий жест и продал работникам коллектива по десять килограммов мяса по цене рубль за килограмм. Говядина в торговле стоила два рубля сорок копеек. Естественно с согласия вышестоящего управления.
   В конце года к нему пришла главный бухгалтер с годовым отчетом, который он с негодованием забраковал. Себестоимость говядины в отчете получилась сорок семь рублей.
   После недельной круглосуточной работы бухгалтерии со всеми мобилизованными ей в помощь способными считать и писать работниками, сумма не изменилась.
   Директор вышел на телетайп и попросил начальника Управления освободить его от должности. Узнав причину, тот рассмеялся. У них килограмм производства мяса обошелся в семьдесят два рубля. В отличие от южан корма завозились не вездеходами, а вертолетами.
     К минусам также следует отнести зараженность девственно чистых альпийских лугов амброзией завезенной с силосом и брошенных на произвол судьбы горцев. Уволенные с престижных должностей горничных и санитарок они  вынуждены ликвидировать свои хозяйства за неимением кормовой базы.

   В целом же все обошлось благополучно. Особенно приятной выглядела статистика.
   Пансионат передавал отчеты в райисполком, тот в крайисполком, далее в РСФСР. Оттуда в Госстат.
   Кроме того, отчет направлялся в Управление, оттуда в республику, затем в РСФСР. Оттуда в Госстат.
   В союзном ведомстве все это суммировалось. Получались небывалые результаты. Особенно после корректировки их в партийных органах получающих сведения по своим каналам и сверяющим их с собственными заданиями.
   Пресса сообщила о таком производстве мяса на душу населения, что пришлось свернуть Продовольственную программу и больше о ней не вспоминать.

   Правда «длинный, зеленый, пахнет колбасой» по-прежнему курсировал, и вся страна долго еще продолжала таскаться в столицу.