***
Есть у природы такая пора, когда зловредный листопад вынудит деревья сбросить листву, насладиться своей властью, а потом… целый год жалеть об этом поступке. Почему «зловредный»? А как же его ещё назвать, если всего-то за какую-то недельку, под воздействием неуёмного каприза, обманом и угрозами, на глазах у всего мира, разденет все кусты и деревя, и хоть бы для собственной пользы, так нет же, сбросит все цветные платья под ноги, высушит их ранними заморозками, а потом, торжествуя, разулыбается, теплынью расщедрится. А толку-то с того, ведь на ветках всего-то пару листиков качает ветер. И осознав свой глупый порыв, зальётся холодными слезами, безутешными и нудными, аж до самых «белых мух».
Вот, в такое-то время, когда под ногами ещё можно насобирать последний букет опавшей листвы, меня неудержимо тянет в лес. Да кто ж меня держит? Иди! А не тут-то было. Я из тех немногих людей, кто в трёх соснах заблудиться может. Идти вперёд можно, вопрос: как назад вернуться? Волей-неволей стараюсь прибегнуть к хитрости: или иду по лесу и стараюсь не потерять из виду дорогу, или вдоль ручья. Ручей – человек честный, он покажет: откуда пришла и куда следует идти. А уж красотами он богаче всех в лесу. Декорации меняются всего через десяток шагов. Стой и любуйся. Желательно без свидетелей. Чтоб не отвлекали пустыми разговорами. А если и развяжу язык, то только в адрес онемевшим деревям. Что я им скажу? А что подумаю, то и скажу. Точно никто меня в лесу не осудит. Да и некому смотреть какие вензеля я выписываю, если мне непременно с того места посмотреть хочется. А ещё говорят, будто бы возраст диктует правила поведения. Диктует, в людном месте и при наличии зеркал, а когда наедине с самой собою, то о многом забываешь, ведь Душа годы не считает.
Ручей не широк, при желании можно и перепрыгнуть, вот только смысла в этом нет. Издали, для сравнения, виднее. На оранжево-жёлтом фоне пригорка тёмные стволы деревьев до того кривобоких, будто их по ночам черти крутили да на их ветках качались. Одна радость – чулочки у них из ярко-зелёной шерсти осенних мхов. В ещё каждый чулок с золотой брошью берёзового листа. Вот, поди, угадай, где лесная красавица свою брошь пришпилит…
- Ах, ты же моя роднулечка! Калина красная, как есть, на свою красоту в воду засмотрелась!..
Сколько я ей комплиментов отпустила, уже и не припомню. Так, было же за что. Вот где красавица от завистливых глаз прячется. Только сорока на высокой берёзовой ветке стрекочет. Выследила таки негодница белкино дупло, знает, что в нём много чего припасено, глазам завидно, а подобраться не может. Только и меня белочка увидела. Оказалось, что у старой берёзы дупло на два выхода. Нырнула белочка в дупло высоко среди ветвей, сорока на ближнюю ветку села, а белочка из расщелины в полуметре над землёй и вынырнула. Побежала по своим делам и даже не оглянулась на глупую сороку.
Всё-то оно так, только самой берёзе каково? Треснула кора от самого комля и до нижних веток, вот она - вывороченная расщелина. Отчего так? Не ручей ли стал виной её незаживающих ран. А ручей течёт себе летом и зимой. Поди в морозы наледь тут такая, что не каждое дерево устоит под её напором… Эх, судьба-злодейка! Угораздило же ей у ручья вырасти, да потом весь век маяться… Вот уж верно говорят: От Судьбы и в лесу не спрячешься.
***
Ещё не осень, но погрустнело лето. Природа всё больше стала походить на женщину, которой под пятьдесят. Ещё далеко до старости, но тени несбывшихся желаний всё плотнее застилают горизонты. Уже многое поздно начинать сначала, а нынешние дни всё больше похожие на наскучившие бутерброды. На приготовление изысканных кушаний нет ни времени, ни средств. Вот и живёшь, как живётся, «лишь бы не было хуже», хоть дальним умом понимаешь, что худшего не избежать…
Земля ещё не остыла, но через двойную подстилку чувствуется лесная влага. Стараюсь долго не сидеть, а только дать ногам отдых, но мысли уводят в глубину размышлений, которые на самом стыке, между природой и опытом прожитых лет. Смотрю на лес, с тучной потемневшей зеленью, на задумчивые сосны и островерхие ели, которые наверно и сами уже сожалеют о том, что дали волю необузданному характеру, дерзкому, колючему. Свои принципы выстроили угрожая небу острыми пиками… Ну и что с того, кому что доказали?.. Вот они, редким гребнем царапают горизонт. Что называется – ни тепла, ни славы. До неба далеко, тучки высоко, больше похожие на плесневеющий продукт в банках. Так, лёгкий намёк на испорченность. А эта «испорченность» с каждым днём перейдёт в пасмурность и польют дожди.
Буйные травы, что, соревнуясь, тянулись к солнцу, под тяжестью плодов и утренней росы, всё ниже и ниже клонятся долу. Всё, как в жизни, даже самых зазнавшихся гордецов земля-матушка урезонит и притянет к себе. Нет, никому ещё не удалось выйти за рамки земного закона, данного Небесами для всех и каждого.
У жизни есть время для буйства красок и для степенного раздумья. Август всё расставит по своим местам. В водах озера поубавилось лазури, отразившиеся облака слегка покачиваются на дремотных волнах. Прибрежные камни затянуло зеленью мхов и ряски. Даже мелких рыбёшек не видно на мелководье. Видать подросли уже, теперь ищут счастье своё где глубже. Как-то невольно вырвался вздох, ещё нет грусти, но… вот даже птиц в лесу не слыхать…
***