Сейчас пишут, без преувеличения, миллионы. И если человек мечтает стать Толстым, Достоевским, Гоголем, Пушкиным, Есениным, что ж, пусть мечтает и стремится к этому. Важно вовремя понять, что ты не Толстой и не Пушкин, а потому зазря не мечтать об их славе, потому что большинство, к сожалению, пишут не потому, что не могут молчать, а потому, что стремятся к славе великих.
У меня есть пьеса "Вот это любовь!", она шла в Магаданском драмтеатре. Маленькая, два действующих лица. О любви. Но в ней есть и ещё одна тема: не подкреплённое талантом желание стать великим писателем. К счастью, главный герой, в конце концов, осознав, где же его настоящая любовь, осознал ещё и глупость мечты стать великим писателем, и увидел, что он, оказывается, хорошо пишет простые женские мелодрамы.
А вообще оценка и своих способностей, и талантов других людей - дело не очень лёгкое.
Себя оценить помогает суровая реальность, когда ты видишь, что твои произведения никому не интересны.
А вот как оценивать других? Если тебя просят написать вступление к книге, а ты видишь, что книга, мягко говоря, неважная, нужно честно сказать её автору, что ты думаешь о книге. Это тот самый холодный душ, который помогает автору отрезвить его разум от необоснованных мечтаний.
Но если человек просто пишет для себя, без претензий на собственное величие, на массовые тиражи, нужно его только хвалить. Уверен в этом - только хвалить. Пусть пишет. Может, это единственная его радость в жизни.
Одна женщина попросила меня оценить её короткий стих о лесе, в котором была такая строчка: "Я лесом иду. Кругом красота". Я похвалил. Сказал, что хорошо, интересно. Другая прочитала длинное стихотворение, в котором было так много очень красивых слов, в котором все рифмы были ну просто не только удачны, но и, опять же, очень красивы, что я, совершенно ничего не поняв, о чём это стихотворение, сказал короткое "прекрасно!" А после этого, если бы на меня наставили Царь-пушку и сказали бы, что сейчас прямо пальнут в меня, если я, хотя бы в прозе, не перескажу содержание этого стихотворения или хотя бы не скажу, о чём оно, я рванул бы на своей хилой груди рубаху и с пламенным взором революционера воскликнул бы: лучше сразу палите, чтоб не мучиться...
Есть такие стихи, что просто диву даёшься, как авторы находят для них столько красивых слов, но смысла в них, ну хоть убей, найти невозможно. Я не люблю такие стихи. Но кто-то же любит! И даже ну просто балдеет от них! Ну и пусть любит. Пусть балдеет. Зачем же лишать людей радости, может, единственной в жизни?
Есть разные цветы. Но как можно утверждать, что шикарная хризантема лучше скромной ромашки? Вам нравится хризантема, а мне ромашка. И всего-то!
Кому-то нравятся стихи с огромным количеством невероятно красивых слов и великим множеством душевных метаний в одном стихе, а кто-то пишет и понимает только стихи, как говорят, со смыслом, с одной какой-то важной для него темой. И что? Кто прав? Да оба правы! Оба! И спорить здесь просто глупо.
Просто каждый должен выбрать себе то, что ему нравится, что его волнует.
Мне, например, нравятся стихи, так сказать, тематические, но при этом тема стиха должна быть актуальной и меня волнующей. То же самое и с прозой.
Вообщее, главное в любом произведении любого жанра это его актуальность или, что то же самое, злободневность. Когда автор пишет о том, что волнует людей именно сегодня, то это людей и привлекает в произведении. Примерно об этом я написал в своём стихе "Ушла эпоха заблуждений". Почитайте. И подумайте. Может, в моих рассуждениях есть хоть какой-то смысл?
Ушла эпоха заблуждений...
Сказал мне как-то старый друг:
«Неплохо вроде бы ты пишешь,
Но где ж восторженный твой дух,
Знамением как будто свыше
Поэта лирой побуждал
Всегда сказать о жизни что-то,
Чего простой не замечал
Мирянин в будничных заботах?..
Где краски яркие! И слог
Где неожиданный, – как вспышка
На солнце! – грудь сдавить чтоб мог
Не хуже, старца чем одышка
Преследует, когда подъём,
Хоть малый, он одолевает!..
Ты пишешь нынче не о том,
Поэзия что воспевает
В её златые времена!..»
Ну что я другу мог ответить?..
Моя какая в том вина,
Силён что нынче всяк заметить
Порой такое, что поэт
Не каждый и понять-то может?..
Златой, конечно, ярок след
Поэзии! Но где же, Боже,
Остались чистых душ следы, –
В какую канули уж лету? –
Для коих не было беды
Стоять под дулом пистолета,
И честь открыто защищать
Свою и близких в риске равном
Дуэли честной!.. Убивать
Теперь втихую и бесславно
Давно уже из-за угла
Без церемоний чести стали!
И не обидчиков... Без зла...
Кого, – как пиццу! – заказали,
Того и упокоят в срок
Контракта, чтоб заказчик блюда
Ворчать о качестве не мог
Его, как мелочный зануда...
Мне трудно выразить восторг
Теперь и девичьею честью:
Я получил, возможен торг
Что с ней, давно уже известье...
Стихом не славить, но корить
Девицу стало впредь удобней! –
Прошу поэта мне простить
Вопрос к ней каверзный и злобный:
«О, гений чистой красоты!
В какое жуткое мгновенье
Лишь тела женского черты
Явились лучшим нам виденьем?..»
О да, любовь ещё жива,
Воспел в стихах какую гений,
О ней всё ж новая молва
Не внемлет старым заблужденьям:
Теперь любовью не живут,
Но занимаются уныло,
Теперь любовью могут блуд
Назвать, для душ живых постылый…
У времени любого есть
Свой лик, ничем неповторимый! –
И слово в нём имеет честь
Его картиной быть незримой...
Его носители когда
Уходят дружно на погосты,
Потомки их в свой век всегда
Идут не как благие гости,
Чужим что разумом живут,
Былым лениво восхищаясь,
Но как хозяева! Идут,
В ошибках новых не покаясь
Ничуть пред Богом и судьбой,
Чтоб всё, что сами натворили,
То слогом новым, меж собой
В согласьи, сами и крестили...
Попробуй слогом старым им
Под их неповторимым солнцем
Сказать о жизни, речь засим
То будет турка для японца...
Не потому ль теперь поэт
Уже не очень в свете моден,
Что раздражают нынче свет
Его возвышенные оды
О том, что кануло давно
Уже в седую древность века,
И видит в веке он ином
Живого ныне человека?..
Высоким слогом написать
Немудрено о жизни что-то.
Но как саму в нём жизнь узнать,
Не испытав душевной рвоты?..
Пришёл наш век! – И в нём пора
Иных забав, иных восторгов!
И слов иных теперь игра
В чести с рожденья и до морга,
И чем закончится она,
В том приговор потомков новых
Самим себе до слова дна
Уже означится иного…