Глава 15. Друзья-приятели
Джабир сидел в беседке из виноградной лозы во дворе своего небольшого саманного домика, купленного у какого-то местного забулдыги за гроши. И сам дом, и обстановка в нём, и двор напоминали цыганский табор: по двору бегали многочисленные разновозрастные черномазые ребятишки – дети двух младших Джабировых братьев и сестры; у кирпичного мангала в глубине двора хлопотали его жена Надия и две невестки. Оттуда неслись благоуханные запахи восточной кухни. Пол беседки был застелен коврами, а вместо стульев лежали многочисленные подушки. Посередине стоял низкий столик с большим блюдом фруктов и цветастым литровым заварочным чайником. Сам хозяин возлежал на подушках, потягивал чай из голубой пиалы и курил сигарету…
- Проходи, Александр Васильевич! Присаживайся, чай наливай, скоро мясо кушать будем, - вскочил со своего места Джабир, увидев входившего во двор Воронова.
- Спасибо, дорогой! Извини, некогда чаи распивать. В другой раз выпьем. Ты приготовил всё что я просил?
- Всё готово! Сейчас братьям скажу – погрузят, - засуетился Джабир.
- Эй, Мехман, Назир, ишак огул*! (ишачьи дети). Идите сюда. Грузите в автомашину всё, что в коробках стоит в кладовке! – скомандовал он братьям, выскочившим из дома как два чёрных джина из бутылки.
Братья были похожи друг на друга словно близнецы, хотя разница в их возрасте была три года: оба были в отличие от маленького низкорослого Джабира высокими, под два метра, круглолицыми, смуглыми и широконосыми. Казалось, что они всё время чем-то недовольны и возмущённо раздувают носы и щёки. На самом деле парни были очень миролюбивы. Внешность порой обманчива…
- Готово, брат! Всё сделали, как велел, - доложил старший Мехман, когда три коробки с овощами, фруктами и бутылками и две десятилитровые кастрюли с маринованным мясом были погружены в багажник Джабировой «шестёрки».
- Яхши! Сах гол*!, - махнул им рукой Джабир.
- Поехали, Васильич!
Подбежавшей жене Надии, прятавшей от гостя лицо в платок, он что-то пошептал на ухо, шлёпнул ободряюще по спине и зашагал к автомашине.
За руль сел сам Джабир, а Воронов расслаблено устроился на переднем пассажирском сиденье сбоку.
Пока ехали в Деревню Дураков (так в народе прозвали дачный посёлок на окраине Н-ска, расположившийся на высоком правом берегу Кубани), Воронов под болтовню Джабира задремал.
- Приехали, Александр Васильевич! – тронул его за плечо Джабир, остановив «шестёрку» у распахнутых ворот Митрясовской дачи.
Во дворе уже стояли две автомашины: Борькина красная «Нива» и гаишная сине-белая «шестёрка» Митрясова.
Борис разжигал мангал для шашлыка, а Володя, дамский угодник и непревзойдённый в Н-ске ловелас вместе с тремя незнакомыми Воронову девицами суетился у длинного стола под навесом.
- Ура! Наш заблудший Ворон прибыл! – весело заорал, махая руками Митрясов.
- Девчонки, штрафную ему за опоздание и с песней!
Девчонки - блондинка, брюнетка и шатенка, схватив металлический, расписанный под хохлому поднос, поставили на него бутылку шампанского, высокий стакан и тарелочку с мясной и сырной нарезкой подбежали к автомашине Джабира.
- Ну, Вовка, ты в своём репертуаре! - восхитился Воронов, благосклонно приняв от рыженькой стакан с шампанским.
- Знакомься, Саня, - стал представлять девушек Митрясов.
- Это Лена, - шлёпнул он по попе блондинку.
- Это – Галя, - похлопал по плечу брюнетку.
- А это Ирина, - потрепал он шатенку по рыжей шевелюре и подмигнул Воронову.
Вечеринка по всему обозначилась не слабая…
Бориса у мангала сменил Джабир, а друзья, добавив к имевшемуся изобилию привезённые Вороновым продукты и выпивку, расселись за длинным столом. Дамы сразу же разобрали кавалеров: Лена села рядом с Митрясовым, Галя – с Борисом, а рыженькая Ирина, естественно досталась Воронову, чему он абсолютно не противился: девушка ему сразу понравилась, а пуританством он не страдал. Сыграло роль и многомесячное воздержание из-за напряжённых отношений с женой…
Тост следовал за тостом, шашлыки с бараниной сменились свиными антрекотами, потом печенью на шампуре, обернутой в плёнку, потом куриными крылышками. Друзья шутили, травили анекдоты, тормошили Воронова, требуя рассказов о Степновске и новой службе. А он, поддавшись общему настроению, балагурил, с наслаждением ел и пил, отрешившись от всех проблем минувших дней.
Быстро стемнело. В прибрежных зарослях затрещали соловьи и ещё какие-то вечерние птахи. Потрескивали угли в мангале, выбрасывая время от времени искры в ночное небо.
Джабир не пил спиртного, выполняя роль шеф-повара и вестового. Больше суетился у мангала, или сидел на чурбаке и курил, зная своё место в компании.
- Пошли, покурим, Саша, - позвала Ирина Воронова из-за стола, когда все уже достаточно выпили и поели.
Воронов подхватил девушку под локоток и так, поддерживая, вывел к садовой дорожке, пролегавшей между зарослей роз и пеонов в сторону недалёкой реки, чей шум доносился в короткие промежутки затишья в разыгравшемся веселье.
Там, на берегу протоки стояли густые заросли сирени и орешника, образовывая импровизированную беседку. Борис соорудил там столик и две деревянные скамьи – лавочки. Здесь можно было и покурить, и уединиться…
У речки вечерняя прохлада ощутимо холодила кожу. Девушка то - ли инстинктивно, то - ли намеренно обдуманно прижалась к Воронову горячим тельцем, ища защиты от холода. Он с удовольствием приобнял её за плечи и прижал к себе. Дальнейшие действия обоих нетрудно было предугадать: Ирина развернулась к Воронову лицом, запрокинула его и их губы встретились в жадном поцелуе…
Разъезжалась компания за полночь.
Борис с Галиной остались ночевать на даче: благо камин был исправен и дров в достатке…
Володя укатил на служебной «канарейке» с Леной.
Воронов и в автомашине Джабира продолжал целоваться с Ириной, утопая в волнах страсти и вожделения: сказывались и длительное воздержание в связи с фактическим отсутствием жены, и свалившиеся на его плечи передряги по службе, и последние события с покушением…
- Поехали ко мне, - шепнула ему девушка, - я сегодня одна дома, дочку отправила к бабушке.
Джабир доставил парочку по указанному адресу, помог занести коробку с бутылками, остатками шашлыка и закусок.
- Звони завтра Васильевич, пригоню машину, - обнял он своего покровителя и товарища и подмигнул, - Удачной ночи!
Ночь и вправду оказалась удачной!
Воронов полностью расслабился и отдался наслаждению близости с молодой, изголодавшейся по любви женщиной…
Утром, собираясь уходить, он увидел в шкафу прихожей защитную военную форму с погонами прапорщика…
- Ира, а кто это у нас прапор? – шутливо вопросил он, заглядывая на кухню, где его нежданная пассия готовила завтрак.
- Кто, кто! Я, конечно, - не смутившись ответила она и вызывающе тряхнула рыжей копной волос.
- Вы, товарищ прокурор, имеете что-то против?
- Да, почему против? – смутился Воронов, - неожиданно как-то…
- А что, сейчас это хоть какая-то работа. А иначе – или с сумками по поездам и рынкам челночить, или на панель, - с вызовом вскинулась Ирина.
- Ещё увидимся? – заглянула она в глаза стоявшему в дверях Воронову.
- Да, конечно. Я позвоню, - обнял он женщину на прощание и вышел в прокуренную затхлость подъезда.
Домой он добрался на такси и, не раздеваясь, сбросив только обувь, завалился на диван в зале спать…
Как уходила на работу жена он не слышал. Проспал до часа дня и проснулся от острого чувства голода. Наскоро перекусив оставшимися в холодильнике степновскими деликатесами, быстро побрился, привёл себя в порядок и вызвал по телефону такси: надо было завершить бытовые дела – платёжки всё ещё ждали своего часа на холодильнике. Но сначала нужно было навестить Джабира, взять автомашину и определиться с дальнейшими планами. Долго бездельничать Воронов не привык.
Домой он заявился затемно, где-то около девяти вечера. И удивился, услышав с кухни голос Таисии и ещё другой женский и знакомый…
А зайдя на кухню опешил: за столом напротив жены сидела его недавняя знакомая рыжеволосая Ирина. Женщины были уже навеселе, практически опустошив бутылку шампанского. Здесь же на столе, рядом с бутылкой и стаканами, между тарелок с закусками, стояла ваза с букетом пеонов.
- А мы твой день рождения отмечаем, Воронов, - пьяненько хихикнув, подняла свой бокал Таисия.
- Присоединяйся!
- Какой ещё день рождения? – недоуменно уставился на женщин Воронов.
- И как ты тут оказалась, Ира? Что за представление?
- Так ведь вчера все пили за твой день рождения. Я и решила поздравить. Адрес мне Джабир дал, - растерянно проронила Ирина, - Ты же говорил, что с женой не живёшь…
- Да, уж, простота хуже воровства! Ну, Джабирка, наивная ты душа, подвёл под монастырь, - выругался про себя Воронов.
- Так вот чем ты Воронов занимаешься в свободное от службы и жены время, - ехидно ткнула в него пальцем Таисия. Бедная девушка и подарок тебе принесла – картину!
И она показала на стоявшую в углу обёрнутую бумагой и перевязанную шпагатом упаковку внушительного размера.
- Вы тут совсем охренели, бабы, что - ли, - вспылил Александр.
- Какой ещё день рождения? Это мужики имели в виду то, что я чудом жив остался, - проговорил, осознав наконец комичность положения, виновник торжества.
- Всё, Воронов, я ничего против Ирки не имею. Она не виновата, что вы, мужики, такие паразиты. А ты, давай собирай монатки и вали в свой Степнодрыщенск, - безапелляционно заявила жена и, выпив залпом остатки шампанского, швырнула пустой фужер в стену…
Ирина испуганно вскочила и бросилась вон из кухни в прихожую. Воронов выбежал вслед за нею, пытаясь что-то объяснить. Но та быстро обулась, схватила свою сумочку и выскочила в подъезд, хлопнув дверью.
Таисия, швырнув вдогонку фужеру букет цветов и посчитав, что этим всё сказала, надменно удалилась в свою комнату.
Обескураженный Воронов достал из холодильника початую бутылку коньяка, присел к столу и налил полный фужер.
- Ну, Саша, с днём рождения, - чокнулся он с бутылкой и махом выпил фужер до дна.
- Всё, завтра еду в Степновск! Достал меня этот дешёвый водевиль, - хлопнул он ладонью по столу и с этим решением отправился спать…
Глава 16. Пожар
1.
Назавтра Воронов проснулся с больной головой и отвратительным настроением. Рядом с его диваном демонстративно была выставлена злополучная Иркина картина, всё ещё обёрнутая в бумагу и обвязанная шпагатом. Воронов так и не удосужился осмотреть подарок.
- Заберу в Степновск. Будет о чём вспомнить, - усмехнулся он, ставя картину в прихожую рядом с дорожной сумкой.
Володе и Борису о своём отъезде говорить ничего не стал. Позвонил Джабиру на рынок, объяснил ситуацию. Тот примчался через полчаса и тихонько поскрёбся в двери, зная, что по утрам Таисия допоздна спит.
- Заходи, - открыв дверь, так же тихо, стараясь не шуметь и не разбудить жену, прошептал Воронов, впуская приятеля.
- Ну, что, едем?
- Конечно, едем, Васильевич! – вскинул возмущённо брови Джабир.
- Ты хоть позавтракал? А то заедем ко мне домой. Надия барашку с овощами готовила, - вопросительно заглянул он в глаза покровителя.
- Едем, едем, братан! По дороге всё обсудим, - вытолкнул его из прихожей Воронов.
- Возьми с собой какой ни - будь лаваш – маваш. В пути перекусим, если что, - смилостивился он.
Синяя «шестёрка» Джабира стояла у подъезда. Быстро загрузились и вскоре уже мчались по трассе Ростов-Баку в сторону Степновска…
В дороге Воронов по привычке задремал под болтовню приятеля, делившегося новостями Н-ска за прошедшие месяцы.
Ближе к обеду степной пейзаж сменился зелёными садами и виноградниками Степновска. А вскоре показался и он сам, раскинувшийся в долине реки Кумы и хорошо видный с ближайших холмов.
Воронов сам очнулся от дрёмы, как будто в голове сработал будильник.
- Ну, вот и место моей ссылки, Джабирка! Не бывал здесь никогда? – обернулся он вопрошающе к приятелю.
- Нет, Васильевич, не приходилось. Слышать – слышал. Наши азербайджанцы объезжают эти края стороной. Говорят, армян много живёт в районе, и главный мент – армянин.
- Что правда, то правда, - вздохнул Воронов.
- После развилки держи правей, а дальше я буду говорить куда ехать, - скомандовал он.
Минут через пятнадцать подъехали к дому, в котором квартировал прокурор.
Джабир помог выгрузиться, затащив в квартиру, несмотря на вялые протесты хозяина, несколько коробок с фруктами, свежими овощами и звякавшими стеклом то ли банок, то ли бутылок. От чашки крепкого растворимого кофе он не отказался, но есть не стал и вскоре укатил обратно, сославшись на то, что в его отсутствие в Н-ске всё что угодно может произойти. Младшие братья особой расторопностью и сообразительностью не отличались.
- Спасибо, брат! – обнимая на прощанье Джабира, похлопал его по плечам Воронов.
- Не знаю, когда теперь свидимся. Будет трудно – звони Володе в ГАИ. Вместе чем ни будь да поможем.
На том и расстались. Сентиментальный Джабир даже слезу нечаянную смахнул, уходя.
2.
Разобрав вещи, Воронов обнаружил в коробках кроме традиционных гранатов, апельсинов и яблок несколько пучков свежей зелени, килограмма по два свежих огурцов и помидоров, две палки бастурмы, три бутылки азербайджанского коньяка «Гянджа» и пять бутылочек гранатового соуса «Аршараб».
- Ну, Джабирка, в своём репертуаре, - усмехнулся он одобрительно, рассовывая продукты по полкам холодильника.
- Так, ну, а что же нам на день рождения придарили? – стал он с любопытством снимать слои бумаги с картины.
Под бумагой показался вначале белого цвета резной подрамник-багет, а затем и сама картина – великолепная акварель утреннего берёзового леса в туманной дымке. Фамилия автора была начертана в правом нижнем углу неразборчиво, но это было и не так уж важно.
- Ай, да Ирка! Ай, да прапор! – одобрительно поцокал языком Воронов, любуясь картиной.
- Что-ж, положим начало личной картинной галерее, - иронично резюмировал он, вешая картину на стену над своим диваном.
Хорошее настроение окончательно возвратилось к нему.
Наскоро перекусив, он позвонил в прокуратуру.
Телефон его заместителя Головнёва не отвечал.
В приёмной трубку взяла секретарь Надежда Безрукова – пухленькая разбитная блондинка, постоянно сплетничавшая по телефону с многочисленными подругами и знавшая все последние новости в городе.
- Здравствуйте, Надежда, - перебил он радостную трескотню узнавшей его секретарши, - где Андрей Анатольевич. Я не могу к нему дозвониться?
- А они со следователем выехали на труп в Правотеречный. Уже часа три как там, - снов затарахтела в трубку Надежда, - а вы скоро к нам, Александр Васильевич? Без вас тут такое…
- Хорошо, - прервал её снова Воронов, - как возвратятся, предайте, что я дома и прошу его перезвонить, - и положил трубку.
Что там такое творится в его отсутствие, он хотел узнать от Головнёва.
Головнёв позвонил только к вечеру. Воронов к этому времени успел переделать дома кучу дел: перестирал несвежие рубашки, носки и нижнее бельё, приготовил из привезённых овощей салат, вытер обильно осевшую на мебель и подоконники пыль, пропылесосил комнаты. После этого с чувством выполненного долга выпил сто пятьдесят граммов подаренного Джабиром коньяка, пообедал и лёг спать…
Разбудил его телефонный звонок.
- Привет, Васильич, - устало прохрипел в трубку заместитель.
- Прости, только недавно приехали из Правотеречного. Убит сторож в правлении совхоза, взломан сейф с кассой. Убийство жесточайшее: семнадцать ножевых ран. Всё в кровище, шкафы и столы вывернуты наизнанку. Грабители искали ещё что-то. Председатель Афонин явно темнит. Разбой произошёл глубокой ночью. Свидетелей, сам понимаешь, никаких. В общем – висяк конкретный. Задания операм дал, но результатов пока ноль! Надо председателя колоть. Задержал его пока на трое суток.
- Ты то сам, как? Отдохнул, развеялся, выздоровел? – перешёл с дел на личное Головнёв.
- Всё нормально Анатольич. И отдохнул, и развеялся, и голову надуло, - рассмеялся Воронов.
- Заезжай, ударим по коньячку, поговорим.
- Прости, шеф, устал. Давай завтра. У тебя вообще какие планы?
- Сегодня вторник. До пятницы ещё побездельничаю и иду выписываться с больничного. Пора на работу, - посерьёзнел Воронов, - устал я отдыхать.
- Ну, тогда до завтра! – Попрощался заместитель и дал отбой.
- Да, закис совсем на больничном. И к Юре в бар заглянуть надо, последние новости узнать. И подстричься пора, - шаловливо подмигнул себе в зеркало Воронов, сразу подумав о возможности встретить в салоне у Пуховых Катерину. Скоротечные романы - это хорошо, но при воспоминаниях об этой девушке у Воронова начиналось учащённое сердцебиение и сладкое томление в груди…
3.
Ни в среду, ни в четверг Воронов с Головнёвым так и не встретились: заместитель все дни и вечера пропадал на работе, поскольку краевая прокуратура требовала доклада о раскрытии нашумевшего разбоя с убийством. Понимая серьёзность ситуации Александр Васильевич его не беспокоил, а занялся своими делами. В пятницу в восемь утра он был в поликлинике. Больничный лист ему закрыли без лишних проволочек. Рентген показал, что кости срослись нормально. Пальцы, хоть и с неприятными ощущениями в суставах, но сгибались. А шрамы, как известно, мужчину только украшают! На физио процедуры ещё придётся походить, но это уже не смертельно…
В субботу он сходил на колхозный рынок. Интересное это было место с восточным колоритом: большинство торговцев были или местные армяне, или заезжие из Дагестана и Калмыкии. Хватало и корейцев с ногайцами из соседних степных районов. Воронов любил восточный базар за шумную пестроту, разнородный говор, обилие овощей, фруктов, молочных и мясных вкусностей домашнего приготовления. Тем более нравилось всё пробовать, благо, что это неписанными правилами базара не возбранялось, а наоборот приветствовалось. Особенно, если продавец видел, что покупатель реальный и не безденежный…
После рынка, наскоро перекусив, уже ближе к обеду Воронов отправился в бар навестить Юрия.
Бармена на рабочем месте не оказалось. Молодая официанточка, его замещавшая, сказала, что Юра на выходные взял отгулы и уехал по личным делам в Ставрополь.
Чертыхнувшись, Александр Васильевич направился в парикмахерскую Пуховых.
Там его снова ждала неудача: дома была одна престарелая мать Володи, сказавшая, что сын с женою и детьми уехал к друзьям на крестины. Что такое крестины по Степновски – Воронов уже успел узнать: гулянье будет не один день…
Не солоно хлебавши, он возвратился домой, поужинал под азербайджанский коньячок, и, завалился на диван смотреть телевизор. По первому каналу шла «Международная панорама», по второму – Российское телевидение показывало концерт «Старинный романс»…
Воскресенье также прошло праздно и бестолково.
Зато в понедельник он снова окунулся в водоворот событий. Добравшись до прокуратуры на городском автобусе и, не мешкая доложив в кадры, что выздоровел и готов приступить к работе, Воронов получил нужное «добро» и только после этого дал Наденьке команду собрать на планёрку весь личный состав.
Весь день ушёл на то, чтобы вникнуть в текущие дела и оперативную обстановку, перебрать накопившуюся почту, на которую у Головнёва времени и желания не хватало. Тот с утра снова выехал со следователем и задержанным председателем совхоза Афониным в Правотеречный для дополнительного осмотра места происшествия и проверки показаний Афонина на месте преступления. К утру воскресенья председатель заговорил и рассказал об афёрах с сеном и фуражом, которые он уже второй год проворачивал с залётными Дагестанскими дельцами. В чёрной кассе хранились неучтённые большие суммы наличных денег и документация по этим левым сделкам. Её то и искали преступники, но не смогли найти, поскольку Афонин хранил чёрную кассу и документы в другом, потайном сейфе, замурованном в стену за громоздким книжным шкафом. Двухметровый здоровяк Афонин без посторонней помощи двигал этот шкаф, а вот грабители сдвинуть его не догадались. Появилась зацепка…
Всё это Головнёв рассказал начальнику уже вечером, когда заглянул в его кабинет, одиноко светившийся зашторенными окнами. В кабинете дым стоял коромыслом. Пепельница как всегда белела горой окурков.
- Ты бы хоть окна открыл, шеф, - замахал руками, разгоняя дым, Головнёв, - угоришь ведь!
- Ладно, не умничай. Сам такой, - устало отмахнулся Воронов.
- Поехали ко мне, поужинаем. Там и поговорим, - встал он из-за стола и начал убирать папки с документами в сейф. Ни в бар к Юре, ни тем более в салон Пуховых заглянуть в этот день снова не получилось.
Ваганович, привыкший к прокурорскому круглосуточному графику работы, терпеливо ожидал начальство в кабине автомашины, стоявшей под окнами прокуратуры.
- Вези ко мне домой, - распорядился Воронов, когда они с Головнёвым, закрыв все двери и сдав здание прокуратуры на охрану, уселись наконец в автомашину.
Дома, пока Головнёв курил на балконе, Александр Васильевич по - быстрому накрыл на стол. После лёгкого перекуса перешли за журнальный столик с электрическим чайником и банкой индийского растворимого кофе. Пришло время разговоров. Посмеялись над рассказом Воронова о праздновании его второго дня рождения, обсудили последние новости, связанные с разрастанием конфликта в Чечне.
Чеченский конфликт в том виде, как его представляло сепаратистское крыло, а именно - борьба за независимость Чечни вплоть до выхода из состава Росси и СССР, зародился, как почти все иные национальные конфликты на территории СССР, во второй половине 1980-х годов, с началом перестройки, инициировавшей центробежные тенденции в национальных анклавах. События 1980-х и начала 1990-х годов характеризовались большим количеством жертв среди населения, военных и правоохранительных органов, массовым геноцидом русских со стороны представителей экстремистских бандформирований. 27 ноября 1990 была заявлена идея создания чеченского государства «Нохчи-Чо» и выхода его не только из состава России, но и из СССР. Верховный Совет Чечено-Ингушской АССР, избранный в марте 1990, принял Декларацию о государственном суверенитете Чечено-Ингушской Республики. В начале 1991 года чечено-ингушское руководство отказалось проводить на своей территории референдум о сохранении СССР. А 8 июня по призыву Джохара Дудаева в Грозном собралась часть делегатов Первого чеченского национального съезда, провозгласившая себя Общенациональным конгрессом чеченского народа (ОКЧН) и объявившая о создании Чеченской Республики (Нохчи-чо). Явственно запахло гражданской войной.
- Начинается завариваться та же каша, что и в Узбекистане, - угрюмо констатировал Головнёв.
- Мы это уже проходили!
- А что ты, Васильевич, о выборах Президента Росси думаешь, - с любопытством исподлобья взглянул зам на Воронова.
- Ничего хорошего не думаю, - скривился как от зубной боли Воронов. Чую, натворит кровавых дел наш новый народный избранник. Я это мурло ещё с Урала помню, когда он первым секретарём Свердловского обкома партии был. Наведывался он к нам в Краснотурьинск. Я в мае восемьдесят четвёртого в кардиологии оказался, в медсанчасти металлургического завода. Вот там его и лицезрел. Замашки царские, хамство и самодовольство так и прёт. Люди для него – расходный материал. Неприятная личность. Не удивился, когда увидел его составе ЦК КПСС…
- Давай-ка лучше о наших делах, - перевёл разговор Воронов с неприятной темы.
- В общем, по спиртзаводу пока тишина, Васильевич. Затаились после покушения на тебя. А может, в период выборов старались не светиться. Я пытался прозондировать почву через пару проштрафившихся хозяйственников. И опера одного из ОБЭП крепко на крючок посадил с укрытыми от учёта материалами. Но, пока результата ноль, - деловито доложил Головнёв.
- А ты и не лезь в это дело, Анатольич, - остудил его пыл Воронов.
- Занимайся своим направлением, а я попробую на «контору» всё-таки выйти. У них и сил, и опыта в таких делах, и средств побольше. Попрошу Аржанникова на них вывести. Ладно, давай о делах завтра в прокуратуре поговорим, а сейчас ещё по коньячку и баиньки, - устало махнул он рукой.
Проводив заместителя, Воронов убрал остатки их импровизированного ужина и упал в изнеможении на диван:
- Отвык от рабочего ритма, прокурор, - язвительно укорил он себя и провалился в сон.
Спал без сновидений, крепко и долго не мог прийти в себя, услышав сквозь липкую дрёму настойчивую трель телефона.
Звонил дежурный по УВД:
- Товарищ прокурор, пожар на нефтебазе. Есть жертвы. Начальник уже выехал, следователь с криминалистом тоже!
- Ну, вот. Начинается свистопляска, - чертыхнулся Воронов, одеваясь и набирая номер своего водителя.
- Ваганович, срочно ко мне домой. Выезжаем на происшествие, - не здороваясь, скомандовал он в трубку, как только на том конце откликнулся сонный голос водителя. Шёл шестой час утра.
Горела Степновская нефтебаза – огромная территория которой по недомыслию строителей, а точнее архитекторов и прежних властей, расположилась в черте города на северо-западной его окраине в непосредственной близости от жилых многоэтажек двух новых микрорайонов. Тысяче кубовые металлические ёмкости-резервуары возвышались на уровне крыш домов. Штыки их громоотводов напоминали антенное поле какой-либо воинской части связи. Пожар возник на подъездных путях во время выгрузки очередного железнодорожного состава с горючим. Загорелась то ли тормозная букса, то ли заискрило соединение в сцепке цистерн, но огонь жадно схватился за подтёки горючего и скоро уже полыхали три полупустые цистерны с бензином, соляркой и мазутом. Жирное чёрное облако закрыло полнеба. Огромные языки пламени прорывались сквозь это чёрное покрывало, стремясь опалить близкие тучи. Состав с горящими цистернами железнодорожники пытались отогнать от основных ёмкостей, но что-то случилось с тормозной системой вагонов, её заклинило. Главная опасность была в том, что огонь мог перекинуться на тысячетонные ёмкости, взрыв которых мог стать катастрофой для всего города и близлежащих окрестностей!
Были и потерпевшие: получили сильные ожоги два сцепщика и оператор нефтебазы, пытавшиеся расцепить вагоны. Именно в это время одна из горящих цистерн взорвалась. Всех троих, объятых пламенем рабочих отбросило в сторону метров на десять. Благодаря этому они остались живы, но надолго ли – на это вопрос медики отказывались дать вразумительный ответ. Требовалась срочная госпитализация потерпевших в ожоговый центр. О ЧП пожарные уже доложили в краевые инстанции. Обещали прислать кого-то из правительства края и вертолёт для транспортировки раненых в краевой центр.
Всё это Воронову доложил молодой смуглолицый сухощавый майор – пожарный, представившийся Гариком Карапетяном.
Даже на расстоянии пятидесяти метров от основного очага пожара находиться без специального защитного костюма было самоубийственно: жар проникал сквозь одежду, волосы на голове потрескивали и скручивались спиралью как при перманентной завивке.
- Покиньте стометровую зону, товарищ прокурор, - прикрыл Воронова от пламени Карапетян, одетый, как и все пожарные в брезентовую робу.
- Пока не потушим, никаких следственных действий вы не сможете производить. В любой момент может рвануть ещё одна цистерна. А если огонь перебросится на основные ёмкости – то здесь вообще будет Хиросима, - прокричал он в ухо Воронова.
От рёва пламени, работающих двигателей и гидрантов пяти пожарных автомашин иначе разговаривать было невозможно. Кричали и суетились рабочие нефтебазы, кричали что-то друг другу пожарные. Раздавались команды, мат. Три пожарные автомашины поливали пеной и водой горящие железнодорожные цистерны. Две другие создавали из воды и пены своеобразный защитный навес, отсекая пламя от основных ёмкостей-танков. Ветра почти не было, поэтому вся территория была затянута чёрным едким дымом, летели хлопья сажи.
Отойдя на безопасное место к воротам нефтебазы, Воронов подозвал к себе дежурного следователя прокуратуры и милицейского следователя с криминалистом:
- Значит, поступим так. В пекло нечего лезть. Там пожарные пока работают. Ждём их отмашки. Майор Карапетян вам скажет, когда можно начинать осмотр места происшествия. Необходимо срочно возбудить уголовное дело по факту пожара. Это наша подследственность будет. Пока устанавливайте свидетелей, определяйте круг должностных лиц, ответственных за технику безопасности при работах. Допрашивайте кого можно. Я поеду спецсообщение готовить. Всё! Шевченко назначается старшим следственно-оперативной группы, - распорядился прокурор, - вопросы есть?
- Да какие там вопросы. Всё ясно, Александр Васильевич, работаем, - кивнул головой Володя Шевченко – опытный уже следователь, недавно переведённый в прокуратуру края из Таджикистана и направленный по своему выбору в Степновск.
Подъехали ещё три пожарные автомашины из соседнего Зеленоградского района. За воротами нефтебазы на безопасном расстоянии стояли кучной группой начальник милиции Манукян, его первый заместитель и помощник Тер-Птросов, директор нефтебазы Айдаев и ещё несколько гражданских, видимо тоже из работников нефтебазы.
Воронов подошёл ради приличия поздороваться. Коротко обменялись мнениями.
У Айдаева, пожилого, с морщинистым обрюзгшим лицом пьющего человека, руки были влажными от пота и тряслись в нервическом треморе.
- Как же так, как же так, - бормотал растерянно он, переводя взгляд то на начальника милиции, то на прокурора, как будто они должны были дать ему ответ на этот риторический вопрос.
- Как так, будет выяснять следствие, - резко, как отвесил пощёчину, ответил Воронов, брезгливо вытирая руки носовым платком.
- Ваша задача – беспрепятственно предоставлять всю необходимую информацию и документы по первому требованию.
- Ваша следственно-оперативная группа вместе с криминалистом переходят в подчинение Шевченко, - обратился прокурор теперь уже к начальнику милиции.
- Как прикажете, дорогой Александр Васильевич, джан, - развёл руками полковник.
- Поможем всем, чем можно.
На том и расстались.
Воронов поспешил в прокуратуру готовить спецсообщение и постановления о возбуждении уголовного дела и о создании следственно-оперативной группы.
Дела служебные вновь отодвинули на второй план его личные интересы и чаяния относительно Кати. Пожар удалось локализовать и потушить окончательно только к обеду.
В парикмахерскую к Пуховым он попал только в середине июля и с удивлением столкнулся там с тем самым начальником пожарной части майором Карапетяном. Оказалось, что Гарик тоже постоянный клиент Марии.
- Вот что значит провинция, - ухмыльнулся про себя Воронов, здороваясь с майором, - куда ни ткнись, везде все друг друга знают. Ходи и оглядывайся…
- Здравия желаю, Александр Васильевич, - по-военному поприветствовал майор прокурора, невольно подтянувшись.
- Здравствуйте, здравствуйте майор, - дружелюбно протянул руку для пожатия Воронов.
- Мир действительно тесен. Да, раз уж встретились: заключение ваше по пожару я читал. Грамотно и обстоятельно всё расписано.
- Спасибо на добром слове. Как учили, - улыбнулся смущённо Карапетян.
Его уже подстригли, и майор сидел за журнальным столиком с чашкой кофе – любимым традиционным напитком здешних армян.
Пока Мария суетилась вокруг Воронова, усаживая его в парикмахерское кресло и закрепляя синюю шёлковую простыню на шее, он между прочим поинтересовался, давно ли была в салоне Катя…
- Ой, и она о вас спрашивала, - радостно застрекотала Мария, ещё больше засуетившись.
- Была неделю назад, причёску ей укладывали. Куда-то ехать собиралась – то-ли в Кисловодск, то-ли в Ставрополь по делам своим. А вы у Гарика можете спросить. Они вместе с его женой Анжелой работают, да и дружат тоже, кажется. Гарик, джан, ну подскажи, Катя Кульбеда с твоей Анжелой подруги? – бесцеремонно взяла она разговор в свои руки.
- Вот, Александр Васильевич ею интересуется.
Глазки парикмахерши задорно блестели, румяные щёки ещё больше раскраснелись в предчувствии интрижки, участницей которой ей явно хотелось стать.
- Так нет проблем. Можем организовать встречу, - снова улыбнулся Карапетян.
- Катька у нас барышня свободная, хоть и строптивая, переборчивая. Так просто к ней на драной козе не подъедешь. Повод нужен хороший. А лучший повод - мой день рождения 20 августа. Приглашаю вас, Александр Васильевич. Я за недельку вам позвоню, напомню.
Пришёл черёд смущаться Воронову. Уж очень быстро его взяли в оборот. Он покраснел, завертел головой, стараясь расслабить узел охватившей шею простыни, отчего Мария испуганно вскрикнула, отхватив ножницами лишний клок волос с головы прокурора.
- Вай, вай, вай! Александр Васильевич, сидите спокойно, а то я вам ухо отрежу нечаянно, - запричитала она.
- Не беспокойтесь, я совсем немного лишних волос прихватила. Сейчас филирнём* и будете красавчик!
После стрижки Воронов отказался от кофе и быстро ретировался: не привык он ещё к степновским досужести и бесцеремонности…