В начале 70- х годов прошлого века, тогда совсем молодые три брата богатыря, сыновья гордого осетинского народа приехали в город Тобольск искать счастья и заработка по объявлению о наборе желающих на комсомольскую стройку нефтехимического завода. Здоровьем и силой все трое были награждены с лихвой. Мощные, кряжистые, похожие на молодых медведей, покрытые рыжей кудрявой шерстью братья всегда старались держаться вместе. Безусловный авторитет и власть, по традиции принадлежали, конечно, старшему брату. Его слово было Законом и это не обсуждали. Так учил отец.
Устроились они быстро. Все имели рабочие специальности, мужской характер и огромные кулаки. Работали азартно. По выходным широко и хлебосольно отдыхали на берегу Иртыша. Угощали друзей шашлыком. Младший вскоре женился на статной, смешливой сибирячке. Жизнь как – то налаживалась.
Декабрьским вечером, в глухозимье, когда неуёмные метели добросовестно упаковали город в пышные снеговые покрова, братья поздравляли младшего с покупкой шикарного автомобиля. «Шестёрка». Мечта миллионов. ВАЗ 2106. Цвет ультрамарин. Ласточка. Ехали в ресторан, где заказали весь зал. Гулять, так гулять. Все пусть видят. Все радуются, какой брат молодец! Какой муж и отец! Мела позёмка, над укатанным в свете фар новенького авто, зимником, вальсировали озорные ватаги снежинок. Братья балагурили, смеялись. Настроение праздника переполняло сердца через край. Старший попросил брата тормознуть в вычищенном от снега кармане обочины, чтобы слетать за сигаретами. Он хлопнул дверкой, запахнул дублёнку. И прищурившись от секущих глаза колких снежинок, трусцой побежал через снеговой накат на противоположную сторону в магазинчик с вывеской «Продмаг». Когда он вышел на крыльцо с блоком сигарет «Opal» слева медленно приближался «БЕЛАЗ». Могучая машина сочно скрипела огромными шинами по укатанному зимнику, внушая трепет и уважение своими размерами. На той стороне, из «Шестёрки» братья махали ему руками, мол, давай брат, быстрей. Гости ждут!!! А в это время справа, из – за поворота на карьер, вывалил свою тушу, гружёный породой второй мастодонт белорусского производства. Узковат зимник, подумал старший вглядываясь в темень , кто – то должен уступить. Гружёный скалой «БЕЛАЗ», притормаживая, начал уходить правым бортом в двухметровые сугробы, чтобы уступить путь собрату.
Не видел в темени и поднявшейся позёмке водитель самого большого в стране самосвала, что в глубине сугроба ждут в «Жигулях» два развесёлых брата своего старшего. Лязгнул металл, хрустнуло, хлопнуло стеклом. Тяжёлая махина лишь чуть качнулась, переехав правыми колёсами новенький автомобиль с двумя молодыми, весёлыми осетинами.
Старший, выронил сигареты и упал на колени страшно крича. Он кричал долго и так страшно, что выбежали все кто был из магазинчика. Его не могли поднять, да и боялись подойти. БЕЛАЗы заглушили моторы, и наступила пронзительная тишина. Он так и сидел на коленях, оцепеневший. И совершенно седой. Из носу по небритым скулам ручейками стекала кровь. Она оглушительно капала ему на ладони, на снег. Время остановилось.
Через много лет я работал там, в этом намоленном столетиями православия городе на Левобережье. Из окна балка в котором жил, открывался величественный вид. Высоко на рекой, над старым городом, плыл в облаках Собор Святого Ионна Тобольского.
Наша компания на переломе веков реализовывала проект в рамках рекультивации земель на Ямале. Иногда старый трелёвочник, которым таскали железо от причальной стенки под кран, отказывался запускаться и чтобы не держать подвижной состав, мужики деревенские посоветовали мне обратиться к седому осетину. У него, мол, «Урал» бортовой. Так мы и познакомились. Потом ездил к нему в баню. Он жил совершенно один в хорошем по тамошним меркам пятистенке. В доме не ощущалось присутствия женщины, аскетично, прокурено и как-то холодно. А он действительно походил на медведя с печальными глазами. Когда я вежливо спросил, почему он здесь один бедует, тот нехотя, отвернувшись в окно, скупо ответил, что после того, что случилось, не могу я, права не имею вернуться домой. Как посмотреть в глаза родителям и всей своей родне?! Не уберёг братьев. Он посмотрел сквозь меня, куда – то очень далеко. Такие печальные карие глаза сильного, но опустошённого судьбой мужчины.