Сергей Милашкин был сержантом милиции и по службе выполнял обязанности водителя. За что уж, но этого тоже никто не знал, за глаза сослуживцы называли его генерал-майор Милашкин. Ничего в нём генеральского, как говорят, и близко не было. Худой, чуть выше среднего роста, в движениях немного торопливый. Мундир на нём всегда выглядел чуточку мешковато. В голосе у него генеральского тоже не наблюдалось. Говорил он быстро, и когда говорил громко, проскальзывали сиповатые нотки. Но Сергей Милашкин всегда отличался исполнительностью и дисциплиной. А это при службе большое дело.
Сегодня он ремонтировал старенький «Воронок» и что-то у него не ладилось. Всё вроде бы проверил, всё нормально, но прибавишь обороты, и мотор почему-то глохнет. А тут ещё эти политзанятия. И он частенько посматривал на часы «Победа» с разбитым и поцарапанным стеклом. Опаздывать было никак нельзя, занятия-то вёл сам начальник милиции. Сергей минут за десять до начала занятий, снял грязный, рваный халат, умылся, причесался, одел китель и форменную фуражку. Закуривая папиросу, он всё не переставал думать о машине:
- И чо ей не хватает. Сегодня надо бы сделать, а когда. Надо вот идти на эти занятия.
Он с сожалением затушил не докуренную папиросу и щелчком отправил её в мусорницу. Проходя мимо дежурного, приостановился и спросил:
- Ну, как я выгляжу? Нормально? А то к начальнику иду.
- Нормально, – сказал ему дежурный и добавил. – Как генерал!
Сергей поднялся на второй этаж и, открыв дверь в просторный кабинет начальника спросил:
- Разрешите, товарищ подполковник?
- Да. Заходи давай, – не отрывая глаз от бумаг на столе, сказал начальник.
Сергей сел на один из свободных стульев, которые были заблаговременно расставлены в кабинете.
- Ну что, начнём – сказал через некоторое время начальник.
Заместитель доложил о том, сколько присутствует на занятии, кто отсутствует и по каким причинам. И занятия начались.
Сергей внимательно и серьёзно смотрел на начальника. Вначале он немного слушал, что говорил тот. Но через некоторое время он вновь вспомнил о машине. Потом он, смотря на крепкую, кряжистую фигуру начальника, вдруг подумал:
- Кто же это его смог и посмел тогда ударить. А чего тут сметь? Нечего было в трико и майке из дома выбегать. А то услышал шум на улице и выбежал. Видишь ли, там кто-то драку затеял. А как не затеят, рядом ведь забегаловка «Одуванчик». Он им вроде «разойдись, что за беспорядок» говорит. Нет бы, наряд вызвал, а то сам, вроде кто я. Думал, они напугаются. Куда там. Ну и кто-то ему и вдарил. Не знай сильно, не знай нет. Так-то вроде не заметно было. Оно, может быть, и не сильно, а обидно. Самого начальника милиции избили. Так-то, конечно, вроде не за что его. Так-то он мужик более-менее нормальный. Да кто тут в это время в горячке-то разбирать будет. Да ещё темнеть уж стало. А он и не запомнил толком, кто его. Только запомнил, молодой какой-то, с длинными волосами. Так он на следующий день с самого утра чего стал делать? Весь состав полдня строгал. Такую стружку снял тогда. А к вечеру и началось. Слава богу, у меня машина была исправна. Досталось бы мне тогда. Он и комсомол весь на уши поставил. Весь актив. Вечером-то я тогда замучился по посёлку колесить. Всех как метлой мели. Чуть пьяный, иди сюда. Весь отдел и камеры забили. А с этими, с длинноволосыми, что было! Умора. И где это он тогда ножницы, а, главное, машинку для стрижки волос нашёл. Вот тогда были им политзанятия. Заведут к нему в кабинет длинноволосого, а он ему сначала лекцию прочитает, а потом того держат, а он ему стрижку начнёт делать. Сзади машинкой по голове до макушки пройдёт, и гуляй домой. Я вначале не понял, что это парни из отдела выбегают, рубашку на голову и бегом.
- Так, если кому трудно запомнить, записывайте. Что не понятно спрашивайте, – прервал Серёжкины воспоминания голос начальника.
- Да что тут не понятного. Всё тут понятно, – подумал про себя Сергей и окинул взглядом кабинет начальника. – Говорят, милиция-то тут давно уже. Богатенький мужичок в этом доме жил. Жил да сплыл. Не думал, наверно, никогда, что в его доме милиция будет. Может, в этом месте танцы какие-нибудь устраивал, угнетатель народа. А вот новая власть милицию здесь разместила. Кто-то рассказывал, что сюда, на второй этаж в кабинет, какой-то милиционер на спор к начальнику с докладом на лошади верхом заехал. Лихой видно кавалерист был. Спор, говорят, он выиграл, а самого его потом из милиции турнули. Сейчас на машине сюда к начальнику не заедешь. А вот на мотоцикле, на «Урале», наверное, можно. Только люльку отцепить придётся.
- Авторы провозглашают неотвратимость гибели капитализма от рук пролетариата, – нарушили ход Серёжкиных мыслей слова начальника.
Серёжка опять внимательно посмотрел на подполковника.
- Что же это у меня с машиной-то? А начальник говорил, что надо будет ехать на задание. А вот на какое, не сказал. Может, опять в село какое, на встречу с агентурой. На прошлой неделе, вспомнил Сергей, он в одном селе почти всю ночь ждал начальника в машине, пока тот с осведомителем встречался. Потом Сергей слышал, как в отделе все подкалывали, что у начальника почти все агенты в юбках ходят. А что? – подумал Сергей? Я бы тоже, если вот настоящим генералом был бы. А не сержантом. Я себе бы тоже таких агентов завёл и явочную квартиру. Ну конечно не здесь, скажем, в районе, в области, например или даже в Москве. А чо? – при этом Сергей не заметил, как стал улыбаться.
- Так. Вопрос. Кто написал Манифест Коммунистической партии? – громко спросил начальник. – Ответьте, сержант Милашкин.
Сергей не ожидал такого. Он вскочил и вытянулся по стойке смирно. Он испуганными глазами смотрел на начальника и, смутившись, сказал:
- Я не знаю ни какого манифеста.
- Ну как же, «Призрак бродит»… – начал цитировать начальник.
- Товарищ начальник, я никакого призрака, не знаю. Я этим делом не занимался, – вновь выпалил Сергей. – И ничего я не писал. Я ничего не знаю. Это, может, вон товарищ капитан Блинов. Он у нас всё пишет и рисует.