Меня, как сновидца, всегда занимали не только сюжеты моих снов, но и их эстетика, не только содержание, но и форма. И вот я созрел для того, чтобы поделиться наблюдениями над пространством и временем моих сновидений.
Пространство сна, как правило, - тесное; оно ограничено стенами маленькой комнаты, освещенной искусственным светом вполнакала; правда, это может быть и обширное помещение, но тогда оно - неуютное и голое; все присутствующие в нем предметы сугубо функциональны, как на театральной сцене: если в нем есть лестница, то тебе, или другому персонажу сна, обязательно придется по ней подняться (или спуститься). Стены лишены каких-либо украшений: драпировок, обоев, орнамента, картин, гравюр или плакатов; они либо светло-серые, либо имеют оттенки другого цвета, но тогда выглядят откровенно грязными. Нужно сказать, что в моих снах чистых мест не бывает – все более или менее замусорено. (Это – как в свидригайловской Вечности – паутина по углам).
Если сон разворачивается вне помещения, его пространство также сильно ограничено – стенами домов (как правило, без окон), заборами, или длинными железнодорожными составами. На улицах не встречается экипажей – автомобилей или мотоциклов, - кроме тех, которыми ты управляешь, или какие угрожают тебя задавить. Многие вещи во снах отсутствуют: я, к примеру, в них никогда не видел деревьев, тем не менее, бревна встречаются часто. Особенно надо остановиться на «дали». «Даль» во снах присутствует нередко, но выглядит она, как небрежно выполненный театральный задник, когда заметна подделка. Освещение всегда сумеречное; ни солнца, ни луны на небе не бывает, поэтому границы света и тени – расплывчатые.
Перехожу теперь к главной особенности пространства сна: оно является многомерным. Например, перемещаясь по городу, и обогнув угол дома, ты вдруг оказываешься на пустынной местности, на которой, куда ни посмотри – ничего нет, причем из нее уже невозможно вернуться обратно; самое удивительное то, что когда такое случается, тебе кажется, что это вполне в порядке вещей. Впрочем, такие чудеса можно устраивать в театре путем поворота вращающейся сцены.
Следует добавить, что это описание пространства сна во многом совпадает с антуражем романа Кафки «Процесс».
Что касается времени сна, то оно протекает очень неравномерно; по большей части оно тянется невероятно медленно – какое-нибудь незначительно событие, как кажется, продолжается несколько дней, например, если ты чего-нибудь ждешь, и вдруг резко ускоряется, когда ты что-нибудь хочешь догнать; например, уходящий поезд.
Подводя итог, я обобщаю: пространство и время сна наводят на мысль об авангардном театре; - разве что я в нем оказываюсь не по собственной воле, ибо удовольствие от этих спектаклей более, чем сомнительно: единственный приятный момент сновидения заключен в его конце – в радости осознания того, что оно оказалось фикцией, и ты – дома, в привычном мире.
Так у меня обстоит дело с эстетикой снов. А как у тебя, читатель?
Октябрь 2019 года