Впервые я увидел море намного позже, прочитанных в ранней юности, морских рассказов Станюковича.
В сюжетах, описанных мастером, море играет важную роль, оно участник захватывающих событий, порой становясь главным героем, но всегда это интересно и увлекательно. После первых прочитанных новелл, у меня уже не было сомнений в выборе профессии – все, иду в моряки, а решение поступать в мореходку было принято бесповоротно.
Вот уже и голландка с гюйсом на плечах, уже и жизнь проходит в экипаже, но мечта увидеть море не сбывается. Ростовское мореходное училище находится вдали от моря, и только дразнят воображение науки типа «Теория устройства корабля» и формула остойчивости корабля, длиной на полстраницы. Они звучат как шум прибоя – романтично и многообещающе.
Первая же возможность, первые каникулы, первые копеечные отпускные и нас с друзьями – как шлюпку под парусом, двинуло в сторону моря. Команда – лучше быть не может: друзья детства, с которыми испытали волшебство звездных пионерских походов, ночных костров, которым веришь как себе и готов с ними в огонь и воду. Если ехать, то только туда, где море, и горы, и за сутки проживания платишь всего один рубль - конечно благодатный Крым.
Из окна необыкновенно красивого крымского троллейбуса, бегущего из Симферополя в Ялту, сначала показались громадные холмы, заросшие густым лесом, которые по мере приближения, становились все больше и величественнее. Ощущалась утренняя прохлада чистого горного воздуха, начинало закладывать уши, а узкая асфальтная лента, огибая заросшие лесом скалы, поднималась все выше и выше навстречу горному перевалу. И вот она вершина. Перед нами сияла живописная панорама Крымских гор! Если есть счастье, то вот оно, трогай руками, запоминай и храни - эти теплые воспоминания очень пригодятся мне потом, в холодной Арктике.
Дальше троллейбус покатился вниз по узкой извилистой змейке горного серпантина, поворачиваясь разными бортами к восходящему на востоке солнцу. Мы едва успевали вертеть головами, разглядывая ежесекундно меняющуюся панораму за окнами. И вдруг, в расщелине между двух вершин, мелькнул совсем иной пейзаж - ровный и гладкий, как бескрайнее русское поле. Безграничный простор с широкой солнечной дорогой, блиставший в лучах восходящего солнца, темнеющей по краям, и светлой полоской на горизонте. Это было море!
От контраста с горным пейзажем перехватывает дыхание и замирает сердце. Это было как короткое фантастическое видение. Троллейбус круто нырнул вниз по дорожному серпантину, и все погрузилось в утренний горный сумрак. Резкий контраст только усиливает впечатление, и блеск моря смотрится как солнечный фейерверк; мы с нетерпением стали ждать нового поворота дороги и новой величественной картины.
Дорога продолжала быстро катиться вниз и неумолимо приближалась к морю. Сказочные виды сияющей глади стали появляться при каждом повороте. И вот мы уже мчимся по широкой прибрежной полосе, где хорошо виден грандиозный, бескрайний простор. Глазам больно от яркого блика, а в душе полный восторг от ощущения этого бесконечного величия.
Вот и мой первый город у моря – Алушта. Прямо из троллейбуса мы вышли на широкую набережную и с высоты знаменитой ротонды увидели его Величество - морской простор.
Вот такой была моя первая встреча с теплым и ласковым состоянием морской стихии.
А ровно через год в сентябре 1964 года состоялась наша первая плавательская практика по Азовскому и Черному морям. На приписанному к нашему училищу траулеру «Руслан», из Ростова-на Дону, мимо стоявшего у причала красавца парусника «Альфа», приписанного к мореходке имени Седова, мы медленно шли к устью Дона. Остро запомнилось первое впечатление от пребывания на борту парохода-трудяги. Здесь было все для нас новым - и миниатюрный камбуз, и крутые трапы, и сотни приборов, и грохочущие дизеля. Впервые глядя с корабля на берег, создавалось впечатление, что не корабль идет по реке, а города плывут перед нами, демонстрируя всю свою красоту - крутые берега и нарядные набережные.
А поутру мы проснулись от легкой Азовской качки, так называемой «толчеи». Это небольшие и хаотичные волны мелководного моря, которые резко бросают корабль в разные стороны. В отличие от крупной океанической волны, идущей большими, но равномерным валами, более опасными, но которые легче переносятся начинающими моряками.
Все радостно и возбуждено смотрели, как разбиваются на мелкие брызги небольшие, но уже морские волны, ярко сверкая и переливаясь в лучах солнца. Ну не практике, а бразильский карнавал. К обеду шторм усилился и азовская толчея, начала давать себя знать - исчезли первые восторги, у многих появилась бледность и легкое недомогание. Некоторые даже отказались от еды, что совсем не характерно для курсанта. К вечеру морская болезнь косила бравых мореманов, и разделила всех на две части: кто на еду и смотреть не мог и тех, у кого пробудился невероятный аппетит, с удовольствием поедавших порции отказников. Свои ощущения передавать в подробностях мне бы не хотелось, это можно выразить одним морским термином «амба», что обозначает: довольно, хватит, все, конец, крышка, каюк, сливай воду…и т.д. и т.п.
Это ощущение, от которого, нет спасения: ни уговоры, ни утешительные слова здесь не помогают, нужно только терпеть, насколько хватает сил бодриться и не ронять себя в глазах окружающих. Эта жестокая пытка длилась до прихода на рейд Туапсе, где была тишь и гладь и ласковые, лазурные воды. Болезнь излечилась очень быстро, курсантский аппетит возвратился, и опять наступали благополучные учебно-трудовые будни и круиз по теплым черноморским портам продолжался. На переходах в открытом море штормило, опять становилось кисло и муторно, но заход в очередной порт приводил самочувствие в норму, и получалось как в анекдоте про пожарника, который говорил, что жизнь прекрасна, но как пожар – хоть увольняйся.
И вот месячная практика закончилась, остался приобретенный опыт и яркие впечатления от заходов в родные черноморские порты, а негативные ощущения отошли на задний план, а потом и совсем забылись.
Через год предстояла годичная плавательская практика на судах промыслового флота. По распределению, я попал на Антарктическую китобойную флотилию «Слава», на китобойное судно «Бесстрашный – 28». Здесь мы были уже не практиканты, а полноправные члены экипажа с четкими должностными обязанностями и зарплатой, согласно штатного расписания. Во время длительного ремонта пришлось пролазить по всем отсекам корабля, и от киля до клотика.
Из Одессы мы вышли в рейс в середине октября и за неделю прошли Босфор, Дарданеллы, Суэцкий канал и Красное море. Это был первый, ошеломляющий калейдоскоп впечатлений увлекательного "путешествия". Но вот остались позади красочные пейзажи и нас встретил штормом Индийский океан. Я этого в машинном отделении не знал, но почувствовал признаки забытых симптомов, и сразу вспомнил свои мучения от Азовской качки.
Сначала стало немного не по себе, а попытки отвлечься на работу не помогали. Затем появился нарастающий холодок в желудке и собрав все силы, сколько мог, сопротивлялся, пытаясь заглушить подкативший к горлу предательский комок. Но увы… На кормовую палубу, добежать я все же успел. Скрывая такой конфуз, в среде бывалых китобоев, я пытался терпеть и не подавать вида, что спасовал перед первым же штормом. Пропал аппетит, на завтраки, обеды и ужины я не мог даже смотреть, а без пищи боль стала переходить в болевой спазм, становясь невыносимой. Так продолжалось несколько штормовых дней. Боль не проходила, а способа избавиться от этой изматывающей муки я не находил.
Измученный и бледный, я с трудом поднялся на спардек (верхнюю палубу) и, держась за прочный леер (боковое ограждение палубы) глядел на бесконечную череду огромных водяных валов, бросающих наш китобоец как щепку, мне стало еще хуже. В голове начали мелькать самые различные мысли о решении этой, казалось, безвыходной ситуации: назад корабль не повернет, а впереди Индийский океан, штормовые сороковые ревущие широты и 9 долгих месяцев рейса, показавшихся мне бесконечными! Как быть? Что делать?...Я испытал полное отчаяние и потерял надежду на улучшение. А может… Может отпустить руки от леера и сделать один небольшой шаг вперед от края палубы – и все… прекротяться мучительные боли? Наступил момент истины, момент принятия решений… Такой миг бывает в судьбе любого человека, когда не может помочь никто, нужно самому сделать трудный выбор. Но судьба, т.е. суд Бога, видимо была иной….
Сквозь поток таких трагических мыслей из глубины души вырвался тяжелый вздох полного отчаяния и на короткий миг я почувствовал, что боль отступила. Оглянувшись вокруг, я увидел работающих, как ни в чем ни бывало, палубных матросов, вспомнил как провожала меня в первый рейс моя мать, потихоньку положившая мне в сумку молитву «Живые помощи». На мгновение исчезнувшей боли, пришло сильное чувство голода. От лееров, я оторвался, но поспешил на камбуз. С жадностью съел все, что осталось от прошедшего завтрака. Боль и тошнота ушли бесследно. Стало легко и даже радостно, что все так благополучно разрешилось…
В этот длительный китобойный рейс, мы обошли земной шар вдоль Антарктического побережья, пересекли три океана, побывали во всевозможных штормах и ураганах, а о существовании морской болезни я забыл навсегда. Курс лечения, посланный мне Богом, был болезненным, но эффективным.
Теперь я твердо знаю, что на любые сложные вопросы всегда есть ответы и они внутри нас, но нужно потрудиться чтобы их почувствовать и суметь найти. Это тяжелый труд для души, это нельзя выучить как сложную формулу или запомнить как поэму. Не поможет и чужой опыт и совет. Это надо воспитать в себе - и чем раньше, тем лучше.