- По поводу воздаяния за грехи, как ты говоришь, то я, Петрович, не знаю. Не уверен. Разве, что там на небесах. А здесь на земле, как мне кажется, жизнь иначе устроена. – ответил Петровичу Сергей Викторович, думая о том, что сидя сейчас на лавочке в монастырском подворье он уже не в первый раз здесь встречается и разговаривает с Петровичем, который, похоже, что приехал сюда не столько, скажем, чтобы со смирением и с молитвой укрепиться в вере.
А для того, пожалуй, чтобы познакомиться с новыми не суетными людьми. Их послушать. Самому тоже, если получится, с кем-нибудь своими мыслями поделиться. Вот, например, как сейчас, когда Петрович заговорил о том, что по его мнению не должен ни подлец, ни вор, ни негодяй оставаться безнаказанным Потому что не справедливо и не правильно это с его, Петровича, точки зрения. И не должно, мол, так быть.
- А, как должно быть? – не спросил вслух Петровича об этом Сергей Викторович, но отметил про себя мысленно, что, вот, и Петрович полностью убежден в правоте именно своего мнения. Хотя противоречит такая его позиция тому, что было сказано в Писании: не судите, мол, и не судимы будете.
А эти слова для себя, конечно, и никому по этому поводу своего мнения не навязывая, Сергей Викторович понимал так, что у каждого человека, значит, есть своя правда. А, значит, бессмысленно и нелепо даже рассуждать, например, о том, что должно быть. Или чего не должно быть и не должно происходить здесь среди людей.
- Вижу я, Сергей Викторович, что не соглашаешься ты со мной. Тогда объясни мне, а в чем я не прав с твоей точки зрения? – сказал проницательный Петрович. Хотя, вроде бы, был он с виду простецкий мужик. Но все же, на лацкане его пиджака, купленного еще, вероятно в советские времена, был прикреплен, так называемый «ромбик – поплавок» - значок, который тогда вместе с дипломом выдавался студентам по окончании ими высших учебных заведений.
Понятно, что диплом в кармане, подумал Сергей Викторович, не прибавляет ума в голове. Но, похоже, что с Петровичем это не тот, как говориться, случай. Ведь не раз он уже удивлял Сергея Викторовича, когда в их разговорах неожиданно упоминал о том, что выйдя на пенсию, начал с интересом читать, например, книги по философии. И сожалел о том, что раньше, когда работал агрономом, времени у него для этого не было.
- Петрович – нехотя ответил Сергей Викторович, думая о том, что лучше было бы им сейчас помолчать. Просто посидеть, глядя на золотые кресты монастырских куполов. Погреться на солнышке и порадоваться здешнему спокойствию. И такой необычной и желанной для него умиротворенности после шумного города, из которого он недавно уехал без сожаления. А, наоборот, с удовольствием.
И удивил, считай, что до крайности, соседку, которая, увидев его с дорожной сумкой в руках, из любопытства поинтересовалась, а куда это он направляется.
- В монастырь еду, Виктория Васильевна – ответил он тогда на ее вопрос. – Правда, ненадолго
- Вот, это правильно, Сергей Викторович. Это вы верно надумали – одобрительно закивала головой соседка, сразу же сделав по этому поводу, как говориться, серьезное лицо и не удержавшись, снова спросила
- А, что там делать-то будете? Для чего, спрашиваю, в монастырь направляетесь?
- А еду я туда, Виктория Васильева, для того, чтобы получить удовольствие. – ответил Сергей Викторович и долго еще после этого, усмехаясь вспоминал ее, выпученные от удивления глаза. И то, как сплюнула она через левое плечо три раза и суеверно перекрестилась. И думая о том, что не только этой, вот, его соседке, но и многим другим людям, был бы непонятен и даже для них, как для людей верующих, оскорбителен, такой, вот, его совершенно искренний ответ.
- Ты Петрович на меня не обижайся – обратив внимание на то, что его собеседник, недовольный затянувшимся молчанием, угрюмо насупился и огорченно вздохнул, Сергей Викторович, по-приятельски, слегка толкнул его плечом.
- Я же не с мнением твоим, Петрович, не согласен. – пояснил он – И дело не в том, что прав ты или не прав. А в том, что ты из-за того, что мир устроен не так, как этого лично тебе хочется, ты переживаешь и даже негодуешь в душе. Ты, вот, Петрович, говорил, что философские книжки разные читать начал. А я бы тебе, Петрович, например, посоветовал читать труды не только философов. Но и мистиков, достигших Просветления, читать. Ты, что-нибудь слышал, скажем, о Раджнише ОШО? Можешь не отвечать, Петрович. По лицу твоему удивленному понимаю, что не слышал. И понятно, что даже имя его сейчас вслед за мной с первого раза повторить не сможешь.
- Так, тут действительно – усмехнулся Петрович – язык сломаешь, но не выговоришь. Рапиш…, Радиш…, Рамиш… - пробормотал он, рассмешив Сергея Викторовича. И согласившись с тем, что ни вспомнить, ни верно произнести имя этого самого АША он не в состоянии.
- Ладно, не мучайся – все еще продолжая улыбаться, сказал Сергей Викторович – Раджниш он. И, кстати сказать, не АША, как ты это произнес. А ОШО, что означает: растворенный в океане.
- Красиво – удивился Петрович – И, как по мне, то это классное «погоняло».
- Петрович, а ты что, зону топтал?
- Нет. Бог миловал. А с чего ты спросил?
- Так словечко это «погоняло» оттуда, из зоны будет.
- Так оттуда, из зоны в нашем райцентре, считай, что половина взрослых мужиков будет. Сам понимаешь. Как говориться, с кем поведешься, от того и наберешься. Ладно. Не прав я, конечно, что к такому поэтическому образу, как «Растворенный в Океане», прилепил это дурацкое «погоняло». А человек этот, видно, интересный был, раз его так прозвали. А ты, кстати, сейчас почему о нем вспомнил?
- Да, как раз и вспомнил – пояснил Сергей Викторович – по поводу твоего, Петрович, мнения о несовершенстве, как ты это считаешь, мироустройства. И к Раджнишу ОШО, кстати, с аналогичными вопросами тоже немало людей обращались. И, знаешь, что он им в таких случаях отвечал?
- Понятно дело, что не знаю, раз я о нем от тебя впервые услышал.
- Сейчас, Петрович, я тебе дословно его цитату не приведу. Но, если близко по содержанию, то Мастер говорил примерно так: «А вы только представьте себе то, что весь мир действительно населен исключительно одними только праведниками. Да вы в таком совершенном мире помрете уже вскорости от смертельной тоски и однообразия».
- Вот, как… - проговорил с недоумением в голосе Петрович. И задумался, не находя того, что ему сразу ответить. Некоторое время он, поэтому, сидел молча. Сосредоточенный и хмурый. И подыскивал, вероятно, как предположил Сергей Викторович, какие-то свои аргументы, чтобы оспорить и опровергнуть это высказывание Мистика.
- Давай, Петрович – мысленно подбадривал его Сергей Викторович – Давай, шевели мозгами. Ты можешь, понятное дело, не соглашаться с ОШО, тем более что знать ты о нем ничего не знаешь. Но попробуй ты осознать и принять хотя бы то, что, кроме твоей точки зрения, и, кроме твоей убежденности в собственной правоте, могут быть и другие суждения.
- ОШО, говоришь – прервав свое затянувшееся молчание, проговорил Петрович – Похоже, что не ошибся я и верно почувствовал, что, раз звали его «Растворенный в Океане», значит, человек он интересный. Хотя я бы, как говориться, с ним бы и за жизнь поговорил. И поспорил бы. Но, как я понял, он уже умер.
- Да.
- Жаль. Интересные люди уходят. А, вот, сволочей, мерзавцев и подлецов всяких все больше становится. И, разве, это справедливо?
- Не сдвинуть тебе, Петрович, с проторенной колеи – подумал Сергей Викторович. Впрочем, еще неизвестно, как бы он сам воспринимал слова ОШО, если бы, предположим, большую часть жизни прожил бы, как Петрович в том самом райцентре, где половина населения – это бывшие зеки. Где мерзость и грязь людской породы выпячивается повседневно до невозможности и до невыносимости. И, где ты от безнадежности обалдеваешь, видя и зная, что ничего тут не меняется к лучшему. А все становится только хуже.
Очень может быть, что в таком случае, и он сам бы поспорил с ОШО. И безоглядно бы предпочел, тоску и однообразие жизни среди Праведников, взамен того гиблого райцентра.
Только, вот, не застрял бы он, как Петрович, на одном месте, подумал Сергей Викторович. И не на словах, а на деле, он уже несколько раз, если и не все полностью, то очень многое менял круто в своей жизни. И, поэтому, он знает не с чужих слов, а из собственного опыта о том, что, если ты выбрал правильный для себя путь, то все и сложится и получится! Да, так все выйдет, что окажется гораздо лучше того, на что ты сам надеялся и рассчитывал.
Так что понять Петровича, конечно, можно. Но больше незачем уже тратить время на общение с ним. Ведь не зря же было сказано о том, что «Пусть мертвые хоронят своих мертвецов».
- Уходишь: - спросил Петрович, увидев, что Сергей Викторович встал со скамейки.
- Да. Хочу прогуляться напоследок. Все еще здесь осмотреть. Полюбоваться. Ведь я после обеда уже отсюда уезжаю. Пора мне уже домой возвращаться.
- А приезжал-то ты сюда зачем? – спросил Петрович.
- Не поверишь, Петрович. Приезжал затем, чтобы получить удовольствие.
- Так, какое это здесь, в монастыре может быть удовольствие? – удивился искренне Петрович – Не понял я тебя снова. Странный ты для меня человек.
- Так, повсюду, Петрович, если и себя самого и жизнь правильно понимать, человек может получать от нее и радость и удовольствие.
- Это, что? Так твой ОШО в книжках своих пишет?
- Ну, типа того, Петрович! Но дело не в этом. По сути, все очень просто устроено. Что, например, ты о жизни думаешь, так она к тебе и поворачивается. Считаешь, что мир несправедливо устроен, вот и получаешь полное от жизни подтверждение своей дурацкой правоте. А я, Петрович, давно уже, больше 25 лет тому назад у того же Раджниша ОШО прочел фразу о том, что все мы пришли в этот мир для того, чтобы наслаждаться, а не страдать! Во, как! Стех пор, так вот и живу. Но по лицу твоему, Петрович, вижу, что ты вообще не считаешь, что такое в принципе возможно!
А почему невозможно? А, Петрович? Ты просто сейчас, прямо сейчас оглянись вокруг. Красота-то, видишь здесь какая! И здания монастыря, смотри, какие величественные и великолепные. А сколько здесь деревьев и цветов. А трава, Петрович! Смотри, какая она сочная и зеленая. Вот оно, наслаждение и удовольствие, Петрович! Жить, видеть и чувствовать все это. И здесь и в разных других местах, где ты или я, например, оказываемся.
Пойми, Петрович. Мнения я тебе своего не навязываю. И, образно говоря, в свою веру обращать я тебя не пытаюсь А просто предлагаю подумать о том, что я тебе сейчас напоследок сказал.
- Может еще и подумаю. – неопределенно пожав плечами, ответил Петрович – Только я, вот, не пойму. Ты православный? Или к какой другой религии принадлежишь?
- Крещеный я. А почему ты об этом спрашиваешь?
- Так я и раньше об этом хотел тебя спросить – проговорил Петрович – Но случая подходящего не было. Не правильно это, я так думаю, когда вокруг столько зла и беды людской, здесь в монастыре говорить об удовольствии! А, тем более, о наслаждении. И про ОШО твоего я тоже поторопился сказать, что он для меня человек интересный. Подумал я еще раз над его словами о том, что с праведниками может быть скучно. И чувствую, что не принимаю я этих его слов. И тебя я тоже не принимаю. Не соотносится все это с моей истинной верой. Чужой ты здесь человек. И хорошо, что ты отсюда уезжаешь!