Веромил Забавер - человек с тевтонскими корнями прослыл привередой, и на ощупь приближаясь к нулю, воображал себя единицей, побившей закровоточивший рекорд.
Будучи подозрительным он никому не доверял, придя к логичному выводу - изливать свою душу сподручней над писуаром мейсинского фарфора.
Его притягивало всё австрийское с немецким налётом авиации на нефтяные месторождения бывших английских колоний Северной Африки.
Выходя на террассу семейного пользования и полагаясь на опорно-двигательный аппарат внутреннего недомогания, поддерживаемый запатентованными средствами, он предпочитал держать информацию изжившей себя давности о нацистском прошлом деда в тайне от жены, строящей из себя целку в дождливую погоду, от детей, умело избегающих дисциплинарные взыскания, а главное от самого себя.
По пути Веромил руководствовался непреложным правилом: "Подальше положишь, поближе возьмёшь."
Ему доставляло почти физиологическое удовлетворение эту скрытную свою любовь отнести к безнравственному искусству потребления, согласующемуся со строгим соблюдением чистоты расы пропитанной электролитом мистики, да там её и оставить, благо что пенсильванские соседи-немцы из группы замедленного реагирования потомков переселенцев XVII—XVIII веков из Западной и Южной Германии в общих чертах не возражали.
Веромил шарнирно повернул голову и последнее, что он увидел в своей жизни был широченный негритянский нос, между листьев плюща, расплющенный о верандное стекло.