Первые шаги юной пианистки
Вспоминая свое далекое уральское детство, я исполняюсь величайшей благодарностью судьбе за то, что она была удивительно добра ко мне... Частичка моего сердца навсегда осталась там, на этих молчаливых улочках, заросших густыми акациями, в любимом деревянном двухэтажном доме, в квартирке на первом этаже, такой чистой и уютной, наполнявшейся каждый вечер восхитительными звуками фортепиано! Раннее детство мое было окутано любовью замечательных родителей. Особое чувство защищенности и покоя сделали этот мир драгоценным и неповторимым.
Учеба в музыкальной школе в небольшом городке Боровске (это район гор. Соликамска) Пермской области - стала особой, лучшей страницей моего детства! Тяга к музыке появилась у меня рано, ещё в детском саду, где я была очарована музыкальными занятиями, которые вел известный в городе пианист Павел Андреевич. Помню, какое восхищение вызывали у меня красивые классические мелодии, под которые мы танцевали (например, под вальс Делиба из балета "Коппелия" мы кружились, изображая снежинки в Новый год). Сердце пело от радости,когда в душе поселялась такая музыка! Пианино манило своими волшебными клавишами, и так нестерпимо хотелось их нажать, чтобы самой извлечь эти чарующие звуки! Я потихоньку незаметно подбиралась к пианино, чтобы тайком ткнуть пальчиком в белую клавишу и ощутить восторг от появления звука… А как хотелось самой воспроизвести целую мелодию!!!
Льющиеся из репродуктора звуки гитары (это была "Испанская серенада" Малатса) стали одним из потрясений, запомнившихся на всю оставшуюся жизнь. Музыка волнующая, экзотическая, взяла меня в плен и унесла в далёкий, неведомый мир грёз... Как сейчас помню - сижу в раздевалке, дети все уже давно оделись и ушли гулять, а я не могу сдвинуться с места, очарованная, выпавшая из реальности... Меня вообще с детства глубоко волновало все экзотическое, например, слышанная по радио увертюра Бизе из музыки к драме Доде «Арлезианка», мелодии из оперы «Кармен»,"Танец петушка" парагвайского композитора Флореса Хосе Асунсьона… Воспитатели говорили моим родителям: "Девочка способная, надо ей учиться в музыкальной школе".
И вот в августе 1960-го меня, семилетнюю, повели на вступительный экзамен - в те времена в музыкальную школу был большой конкурсный отбор. Коридор был полон детей и родителей. Наконец, вызвали меня. В зале сидело много педагогов. Я с волнением и с большим чувством спела две песни - как сейчас помню, это были "Двери школьные сегодня открываются для нас..." и " Падают, падают листья, в нашем саду листопад…" Учительница возле пианино простучала мне карандашом какой-то ритм, я повторила... Несколько дней с нетерпением ожидала результата. Наконец, вижу - идет папа, но какой-то невесёлый. Моё сердечко ёкнуло…"Что, не приняли?" - "Принять-то приняли, поставили все пятёрки", - "Тогда что?",- "... да только в группу самоокупаемости, а там плата очень высокая - 150 рублей!" Зарплата родителей была маленькой... Поняв, что это - приговор, я зарыдала! Мне так хотелось учиться музыке!!! Папино сердце дрогнуло... и он твёрдо сказал: " Ты будешь учиться!" Родители пошли на большие лишения,перешли на режим жесточайшей экономии, но дали своей дочери возможность заниматься музыкой.
В ожидании радостного события - первого урока - папа повёл меня в гости к своему знакомому. Его 15-летняя дочь, Света Топольян, уже училась в то время в музыкальной школе. Папа попросил её поиграть для меня. Света - взрослая, как мне казалось тогда, девушка, взяла ноты, села за пианино и сыграла мне вальс Штрауса "Сказки Венского леса". Я робко подумала - неужели и я буду когда-то так играть?
В первых числах сентября папа ведёт меня на первый урок. На пересечении улиц Большевистской и Коммунистической стоит двухэтажное деревянное здание. По этим широким деревянным ступенькам мне предстоит подниматься на второй этаж в течение восьми лет... У меня в руках букет красивых жёлто-оранжевых настурций для моей первой учительницы - Раисы Захаровны Турченко. Мне везло с учителями музыки. Молодая, красивая, добрая Раиса Захаровна вела меня первые два года, пока не уехала в Магнитогорск. У нас были в основном молодые учителя, отрабатывавшие 3 года после музыкальных училищ. Потом, с 62-го года моей учительницей стала 24-летняя Эльвира Иосифовна Грайфер (Краснопёрова), приехавшая из Перми. У Эльвиры Иосифовны я училась до окончания школы в 68-м году. Весёлая, жизнерадостная, она излучала замечательную энергетику. Я так любила её уроки! Какой интересный репертуар она мне подбирала - пьесы одна лучше другой! Как умела воодушевить! Для начинающих были ноты с картинками, и так интересно было, играя ту или иную мелодию, представлять себе - о чем рассказывает эта музыка? То это испанская пара в невиданных нарядах танцует страстный зажигательный танец, то весёлый летний дождик барабанит по асфальту, прогоняя ребятню, то завораживает удивительный старинный танец под названием "Ригодон". Музыка развивала воображение, расширяла кругозор...
Теперь почти каждый день после школы с красивой нотной папкой я шла одна (родители работали) в музыкальную школу на урок. Дорога была длинной и небезопасной для семилетнего ребёнка. На улице Большевистской мне всегда встречался огромный бульдог на кривых лапах со страшной мордой, с висящими до земли слюнями, играющий бицепсами и снующий взад-вперёд без хозяина... Приходилось долго ждать, пока он направит свои хаотические прыжки в противоположную сторону, и, улучив момент, прижимаясь спиной к деревянным домам справа, медленно ползти, а потом стремительно проскакивать опасное место! А однажды по дороге в муз.школу за мной погналась огромная овчарка. Мне было 7 или 8 лет. Я побежала под горку, она, в два прыжка догнав меня, поднялась на задние лапы и передними опрокинула меня в песок. Хорошо, что неподалеку шла наша тогдашняя директор Вера Илларионовна Грязнова, она отогнала собаку.
Урок по специальности начинался сразу после школы, я даже не успевала пообедать и помню эту хроническую усталость, с которой плелась на занятие, мечтая о том, чтобы… прилетел ковер-самолет и донёс меня до музыкальной школы, дав небольшую передышку. Но последующий урок заряжал меня такой радостью, что назад я уже не шла, а летела (хоть дорога теперь шла в гору), - воодушевленная красивой музыкой и очередной пятёркой в дневнике! (Кстати, благодаря моим успехам, в конце второй четверти меня перевели из группы самоокупаемости в группу бюджетников).
Где-то в первом классе у нас в музыкальной школе силами учеников ставили только что написанную (в 1961 году) детскую оперу «Песенка в лесу» ( музыка Р. Бойко). Партию главной героини – Девочки поручили спеть мне. На всю жизнь я запомнила эту чудесную песню. И благодаря интернету - нашла ее и с таким упоением послушала спустя (страшно сказать) – 60 лет! Как же это трогательно! Моя выходная «ария» - в начале четвертой минуты)))
https://www.youtube.com/watch?v=eX8Yp3evldg " Свети нам, солнышко, свети, легко с тобой живется..." Послушайте ее! Это чистое удовольствие! Мне так трогательно представлять, что я, маленькая, так же пела ее тоненьким голосочком ).
Мои родители были очень музыкальными людьми, особенно папа. В молодости он играл на скрипке на деревенских праздниках и всю жизнь буквально трепетал при звуках хорошей музыки. Глядя на него, мы со временем тоже "заразились" этой любовью. И я, и мой младший брат впоследствии стали профессиональными музыкантами, пианистами. Наши родители не жалели для нас ни средств, ни времени, во всем отказывая себе.
Первые три года у нас дома не было пианино, и каждый вечер папа после работы, истопив печь (это была его обязанность), вёл меня в музыкальную школу заниматься. C семи лет, каждый вечер, несмотря на ненастную погоду (дождь, мороз), на усталость - ведь я уже до обеда отучилась в школе, после обеда выучила уроки и сходила один раз на дневные музыкальные занятия - а ходить приходилось пешком, три километра в одну сторону. Дорога бывала не без приключений (однажды за нами в темноте погнался пьяный, толкавший нас в спины). Придя с папой вечером в музыкальную школу, мы ещё какое-то время ждали, стоя в коридоре, прислонившись к стене (сесть было не на что), пока освободится какой-нибудь класс - обычно это был класс сольфеджио с плохим пианино – примерно к семи-восьми часам... И вот класс свободен, папа засекает время - два часа, столько времени я должна играть. Проиграв пьесу пару раз, я, уставший ребёнок, спрашивала у него с робкой надеждой - много ли ещё осталось? "Играй, играй! Не беспокойся о времени! Отрабатывай!", - говорил мне папа, и я вынуждена была играть снова и снова. Повторять одно и то же быстро надоедало, и волей-неволей вспоминалось, что же говорила учительница на уроке. Было время заглянуть в дневник и припомнить - какое же конкретное задание было дано. Поэтому к следующему уроку я всегда была хорошо подготовлена.
Шла суровая ломка... На всю жизнь запомнила я, как невыносимо тяжело мне было поначалу. Я буквально падала на клавиши... Мои ровесники после школы отдыхали, делали уроки и шли гулять. У меня же не было такой привилегии. С семи лет я знала одно слово: "Надо!" Мне казалось несправедливым - почему ИМЕННО Я ДОЛЖНА хорошо учиться? Понятие "беззаботное детство" было мне незнакомо. Моё детство было наполнено напряженным трудом и обязанностями. Правда, "ничто на земле не проходит бесследно". Со временем я не только перестала бояться трудностей, но для меня стало интересным только то, что требовало самых больших усилий. Мне всегда хотелось играть самые трудные произведения: чем труднее - тем интересней! А тогда, в семилетнем возрасте, на своем «музыкальном старте», я через силу высиживала по вечерам эти 2 часа, потом привыкла, потом - понравилось. Что бы ни говорили, - любое серьёзное дело требует изрядных усилий. Иначе не пойдёт... Пройденная мной в раннем детстве школа дисциплины сделала свое дело. Мой папа (немец по национальности) жёстко поставил меня в рамки необходимости трудиться, наступать себе на горло, за что я благодарна ему всю свою жизнь. Эти три года выковали мою волю! Дальше уже было легче!
Никакие трудности не мешали мне чувствовать себя счастливой. Её величество Музыка компенсировала все затраты и давала ни с чем не сравнимую радость творчества! Как только я садилась за пианино и открывала ноты, бедный Боровск с его деревянными домами уплывал куда-то, я погружалась в мир грёз и фантазий, улетала душой в неведомые страны, где жили сказочные принцы и принцессы, рыцари и герои, где жила любовь, где кружились в танцах нарядные пары... Я перемещалась в другие эпохи (Бах, Моцарт, Шуман...) Передо мной открывался безбрежный прекрасный океан музыки!
Школа была маленькая, уютная - второй этаж (на первом была почта), несколько классов и зал, где мы сдавали академические концерты. Окна выходили на ул. Коммунистическую. Я сидела за пианино, и мне было видно, как под окном, как «бессменный часовой», вышагивал папа, дожидавшийся, пока я позанимаюсь...
В классе Елены Игнатьевны Вылегжаниной стояло большое трюмо, а на полочке перед ним жили флакончики с духами, пудреница с пуховками и ещё какие-то предметы парфюмерии – все такое ароматное! Интересно было в перерыве между занятиями на все это посмотреть.
Я любила эти вечера в музыкальной школе. Когда через два часа мы собирались назад - там уже никого не было. При школе жила техничка немка Амалия Петровна. Она жарила на плите в глубокой сковороде с маслом невероятно вкусный "хворост" и угощала меня, уставшую и проголодавшуюся... Ничего более восхитительного я в своей жизни, мне кажется, не пробовала! Где-то в 11 вечера возвращались домой, а в 7 утра надо было снова вставать - на очередной 14-часовой рабочий день! Эх, детство «беззаботное»!.. Когда я просматриваю свои сохранившиеся дневники из музыкальной школы, то обнаруживаю, что в течение года не пропустила ни одного урока! В те времена с пропусками было очень строго. Иногда мне говорили: " Хорошо тебе, ты способная, тебе всё легко даётся!" Я никого не разуверяла, а про себя думала: "Если бы вы только знали, каким трудом мне даётся эта кажущаяся лёгкость!"
Помню, когда мне было 9 лет (это был 1962 год), папе дали путевку в санаторий в Сочи. Оттуда мне пришло от него звуковое письмо - в большом конверте лежала гибкая пластинка - фотография с пальмами, на которую были нанесены звуковые дорожки. Папин голос передавал мне привет, после чего звучала песня "Чтоб выучиться пению, имеем мы терпение..." с припевом из семи нот: "До, ре, ми, фа..." Это был такой восторг! Я прослушивала папин голос десятки раз! А песня стала моей любимой! Я заиграла пластинку до дыр! Для того времени это было очень необычным – звукозапись, где родной голос обращается к тебе, девочке Наташе, и желает успехов в музыке! Конечно, девочка Наташа после этого с усиленным рвением продолжала свои музыкальные «подвиги»…
В конце третьего класса мне купили пианино "Кама" - с чудесным звуком, восхитительным специфическим запахом нового инструмента, извлечённого из фабричной упаковки. Какое счастье я испытала! Теперь можно было играть сколько угодно и когда угодно и никуда не ходить! Мои родители буквально оттаскивали меня поздно вечером от инструмента: "Хватит, Наташа!", - "Ну ещё немножко!" Каждый вечер наш маленький двухэтажный дом на ул. Урицкого наполнялся моей музыкой. Нот у меня было много - папа регулярно выписывал из Москвы "Ноты-почтой" (они приходили большими посылками) и всегда просил меня играть по ним всё подряд, при этом не сдерживал восхищения от понравившихся произведений: "А вот это сыграй ещё раз! Какое красивое!" Видя его горящие глаза, я старалась для него, с каждым разом играя всё лучше! Невозможно было не "заразиться" этой фанатичной любовью к музыке!
Какие были сборники! Например, "ЛИРА" (шедевры мировой музыки в переложении для фортепиано), романсы зарубежных композиторов, "Времена года" Чайковского, вальсы Шопена и Штрауса, сонаты Моцарта и Бетховена... Рос мой кругозор. Папа блаженствовал! В доме постоянно звучала музыка, успехи в музыкальной школе росли. Благодаря ежедневному музицированию, я быстро «продвинулась» технически. Все спрашивали меня: "Откуда у тебя такая техника? Ты, наверное, много гамм играешь?" Я относилась к гаммам так же, как и все. «Нажимала» на них только к техзачету. Да и разве можно сравнить гаммы с красивыми музыкальными пьесами? А поскольку я играла много произведений сверх программы, то на всю жизнь была заложена беглая техника чтения с листа. Папа приучал меня бережно относиться к инструменту, его сразу же облачили в льняной бежевый чехол, каждый день я вытирала с него пыль мягкой фланелевой тряпочкой.
Некоторые произведения, с которыми я знакомилась самостоятельно, производили на меня такое сильное впечатление, что меня «пробивало» до слез! Например, в «Лире» был романс Глинки «Сомнение». Я пела и играла его с листа, а когда закончила, то просто зарыдала – так меня потрясла эта музыка и поэтический текст! Аналогичное действие произвела на меня песня из кинофильма «Моя любовь» Исаака Дунаевского, доиграв которое и попутно вникнув в смысл текста, я снова разрыдалась – «Значит, ты ушла, моя любовь!» Что может быть печальней для девочки в 12 лет? Сколько прекрасных, ярких впечатлений дала мне музыка в таком чувствительном детском возрасте!
Но, наверное, самым сильным было потрясение, которое я испытала, впервые в жизни услышав звуки органа (не помню – в кино или по телевизору)! Магическое звучание этого мощного, ни с чем не сравнимого инструмента буквально выбило меня из реальности, и я застыла, подчинившись этой божественной гармонии небесных звуков… При всем том, что я любила фортепиано, орган я всегда ставила из музыкальных инструментов на первое место!
В конце урока Эльвира Иосифовна обязательно давала задание: сыграть какую-нибудь уже пройденную техническую вещь (этюд или пьесу) в быстром темпе. Как это знают хорошие педагоги, беглость пальцев вырабатывается именно таким образом - на эпизодическом повторе уже готовых пьес в предельно быстром темпе. Меня такие проигрывания очень вдохновляли, я чувствовала, что техника моя растёт от урока к уроку, что я могу сыграть пьесу всё быстрее и быстрее. Кроме того, это давало такой эмоциональный заряд! Радостная, я возвращалась домой вместе со своей учительницей, которая со временем поставила мой урок на самый конец своего рабочего дня (для поднятия настроения, как она говорила).
Эльвира Иосифовна любила меня. За те шесть лет, что я у нее училась, она не только ни разу не повысила на меня голос, но ни одним словом, ни одной негативной интонацией не омрачила нашего радостного с ней сотрудничества. Для ребенка, обучающегося музыке, этот фактор - человеческий - является даже гораздо более важным, чем профессионализм учителя. Я вспоминаю эпизод: когда я была в шестом классе - Э.И. ушла в декрет, и меня передали молодой учительнице - она, кстати, закончила фортепианное отделение Пермского музучилища – такие педагоги особенно ценились. От нее веяло холодом, она была все время чем-то недовольна, пыталась по-своему переделывать мне руки, но ей это не удавалось, и она постоянно раздражалась... Мой интерес к музыкальным занятиям стал слабеть, и если бы Э.И. не вернулась вскоре на работу, я, скорее всего, бросила бы музыку, или, в крайнем случае, под напором родителей окончила школу, но на этом бы для меня все закончилось...
Я с горечью думаю о том, сколько талантливых детей не доучилось из-за того, что попали не к тому педагогу! И я благодарна судьбе за то, что она послала мне такую замечательную учительницу, как Эльвира Иосифовна Грайфер (Красноперова)! Мы переписывались с ней много лет. Она писала мне прекрасные письма! В годы перестройки её следы затерялись. Но, к счастью, в 2015 году мне удалось найти ее благодаря интернету, и я, к моей превеликой радости, успела сказать ей, наконец, массу тёплых слов благодарности за свое счастливое музыкальное детство!
Я училась в музыкальной школе восемь лет. Со второго по восьмой классы я ежегодно играла на отчётных концертах — показательных концертах школы с участием лучших учеников школы. Помню свое первое выступление во втором классе, я открывала концерт исполнением пьесы Косенко "Петрушка". Мама сохранила печатные программки этих концертов, в которых стояли фамилии Нелли Гринке, Оли Рассановой, Толи Коняхина. Толя и еще трое ребят вчетвером играли на двух пианино "Танец с саблями" Хачатуряна - какой был восторг! Запомнила я и шикарный вальс из музыки к драме Лермонтова «Маскарад» в исполнении на двух фортепиано в 8 рук. Концерты эти были событием в жизни города - отчёт за весь учебный год! Они проходили торжественно в ДК бумажников…
Уроки хора запомнились мне на всю жизнь... Особенно с приходом Валентины Константиновны Домрачевой, 19-летней красавицы-выпускницы Пермского музучилища. Добрая, весёлая, с невероятно красивым голосом, она вызывала у меня восхищение! Занятия хора посещались нами безукоризненно, работа над песнями велась очень тщательно.
Какое огромное место в нашей жизни занимал хор! Собирались на занятия мы по воскресеньям, нас было очень много. В.К. была очень требовательным педагогом. Проработка песен велась такая тщательная, что В.К. нас порой просто изнуряла многократным повторением интонаций, фраз, добиваясь желаемого результата...Однажды я не выдержала и вздохнула в изнеможении. В.К. моментально это заметила и крикнула: " Козлова, встань!" Я встала. " Выйди из класса!".. Ну это было слишком... Ни разу в жизни меня не выгоняли из класса, и для меня это было совершенно неприемлемым... Я не сдвинулась с места... Она помолчала, остыла и разрешила мне сесть... Этот маленький эпизод не умалил моей к ней любви. Зато на всю жизнь она показала образец требовательности и такого профессионализма в занятиях с хором, какого я больше не встречала.
Валентина Константиновна почему-то выделяла меня из всех и часто поручала мне, 12–13-летней девочке распевать хор! Как я волновалась, стоя перед большим хором из 50-70 человек, где половина ребят была старше меня! А какие песни звучали в нашем зале! Например, "У прекрасного голубого Дуная" Штрауса (любимого композитора моего отца) — в те-то идейные времена! Эта дивная мелодия, залетевшая из другого мира, любимая учительница, полный зал ребят, симпатии и взгляды, летавшие между нами, воскресное настроение - уроки пения были настоящим праздником! После хора огромная гурьба воодушевлённых ребят высыпала на улицу и расходилась по домам.
В общеобразовательной школе я была отличницей, и все учителя звали меня в свои кружки. Я с радостью соглашалась! Мне было так интересно попробовать себя во всем! Но родители, заметив, что я разбрасываюсь, запретили мне это. Они сказали: "У тебя есть музыкальная школа - и хватит!" Я подчинилась, хотя огорчилась. Но теперь, спустя время, понимаю мудрость своих родителей и благодарна им за это. Ведь, если бы я в то время не сосредоточилась на музыке, вряд ли мне удалось бы стать профессионалом. Музыка - дама капризная и ревнивая, она не терпит, чтобы её с чем-то делили...
Когда я училась в восьмом классе, папа купил проигрыватель с пластинками классической музыки. Помню «Аппассионату» Бетховена в исполнении С. Рихтера. Это было нечто потрясающее! Другим шедевром была запись концерта Шопена ми минор в исполнении Генриха Нейгауза. Эта запись стала абсолютным лидером нашей фонотеки. Папа слушал её каждый вечер, возвратившись с работы - по многу раз подряд! Он заиграл её буквально до дыр... и часто говорил мне: "Неужели я мог умереть и не узнать такой музыки?" Он смущенно отворачивался и прятал повлажневшие глаза...
Хочу сказать, что и я, став профессиональным музыкантом, и, прослушав за свою жизнь сотни мировых шедевров, не знаю музыки лучше этого произведения. Недавно мне удалось после перерыва в несколько десятков лет найти эту уникальную концертную запись, сделанную в 1948 году в Большом зале консерватории, где Нейгауз играл с Большим симфоническим оркестром под управлением Аносова…Эту запись каждый желающий может найти в интернете на сайте «Нейгаузы» - Концерт Шопена ми минор в трех частях…
В восьмом классе мы ездили с Эльвирой Иосифовной на зимние каникулы в Пермь, в оперный театр. Удалось посмотреть оперу "Кармен" и балет «Бахчисарайский фонтан» - впервые в жизни я видела балет и оперу! Балет понравился, а в опере поразила Кармен - она была такой толщины, что к концу первого акта платье на её животе лопнуло, и когда она вышла во втором акте, то было видно, что оно приметано грубыми стежками через край (я сидела в первом ряду). Эти детали так ошеломили меня, что всё остальное я плохо запомнила...
Любимые произведения папы, которые я ему постоянно играла - "Сентиментальный вальс" и "Ната-вальс" Чайковского, вальсы Шопена, особенно вальсы до диез минор и си минор, "Сказки Венского леса" Штрауса, "Лунная соната" Бетховена. Любовь отца к музыке была трепетной и священной! Он слушал мою и Сашину игру серьёзно, по окончании исполнения громко аплодировал. Иногда он не мог сдержаться, подпевал, вскакивал и в порыве чувств начинал дирижировать, лицо его выражало такую гамму чувств! Он обожал скрипку, которая заставляла его просто трепетать... Любимым выражением его было: "Скрипка плачет!" По призванию, конечно, он был настоящим музыкантом и, если бы не война, не бедность... и возможность учиться ...
Мама моя, хоть и не была так щедра на внешнее проявление эмоций, чувствовала музыку ничуть не менее глубоко. Например, она очень любила Скрябина, которого папа не понимал. Я объясняю это тем, что папе - немцу по национальности - была ближе западноевропейская музыка, а маме была близка стихия музыки русского Скрябина.
Любимые, незабываемые произведения! Спасибо Эльвире Иосифовне за то, что она с такой любовью подбирала для меня репертуар!! Это была «Фантазия» Моцарта и соната Грига, «Прелюдия» Рахманинова соль минор и "Жаворонок" Глинки-Балакирева, первая и "Патетическая» сонаты Бетховена, «Экспромт» ля бемоль минор Шуберта и экзотические пьесы С. Скотта, Прелюдия и фуга до минор из ХТК Баха!
В восьмом классе Эльвира Иосифовна дала мне "Рондо-Каприччиозо" Мендельсона. Оно так нравилось мне! Это было уже серьёзное "взрослое" произведение. В конце учебного года в зале состоялся концерт выпускников для родителей, где я его играла. Был такой чудесный теплый вечер, оценки не ставились (не экзамен!), волнение ушло, я расслабилась, почувствовала артистическую свободу и сыграла так хорошо, на подъёме, как никогда до того не играла на сцене... После горячих аплодисментов со своего места поднялся папа нашего ученика, Юры Лыткина - городской зубной врач Люфт Морис Леонтьевич - большой любитель и ценитель музыки - и, выйдя на сцену, горячо обнял и расцеловал меня... Это было очень трогательно, и я восприняла это символично - он как будто дал мне путёвку в дальнейшую творческую жизнь!
Невозможно переоценить роль моих родителей в нашем с братом музыкальном образовании! Мои жизненные наблюдения говорят о том, что за спиной каждого состоявшегося таланта обязательно стоит большой труд хотя бы одного из родителей. Вспомните Моцарта (его "сделал" отец), Михаила Плетнева (его держала в "ежовых рукавицах" мать), гитариста Александра Фраучи (отец посвятил сыну свою жизнь)... Этот список любой без труда может продолжить. Проработав в музыкальной школе свыше 40 лет, я постоянно вижу, как без заинтересованности родителей угасают способности талантливых детей, потухают их глаза… Дорогие родители, творческая судьба ваших детей всецело зависит от вас!
Я воспринимаю действия своих родителей как идеальный пример для подражания. Их неподдельная, искренняя, страстная любовь к музыке, личная самоотверженность, активнейшее участие во всем, что касалось музыкальных занятий, поддержка, строгий контроль, особенно в начале, когда закладывается основа всего, умение увлечь своим примером, привитое отцом немецкое трудолюбие, воспитание воли, всемерная помощь нам - все это дало результаты! Родители внушали мне, что учитель - это непререкаемый авторитет! На все праздники я подписывала учителям поздравительные открытки, а, окончив школу, вела с ними переписку. Со своей учительницей из Березниковского музыкального училища Малковой (Кузнецовой) Людмилой Васильевной я переписываюсь ( и перезваниваюсь ) до сих пор, вот уже 50 лет.
Я с благодарностью вспоминаю всех учителей, которые нас учили. Музыкальную грамоту вел Владислав Михайлович Лесин, сольфеджио замечательно преподавала Ирма Робертовна Гринке, музлитературу - Виктория Валерьяновна Романова, хор вели Валентина Константиновна Домрачева и Любовь Ярославовна Пачгина - красивые, добрые девушки, которых мы очень любили. Директором в 60-е годы была Вера Илларионовна Грязнова, потом Плоткин Анатолий Владимирович.Незабываемая, теплая атмосфера школы греет душу воспоминаниями.
Иногда я думаю - было бы моё детство столь счастливым без музыки и моей любимой музыкальной школы? И однозначно отвечаю - нет! Эти занятия, первые музыкальные впечатления скрасили и обогатили бедное послевоенное детство, наполнили его теплотой и замечательным содержанием! Я очень благодарна своим незабвенным родителям и дорогим учителям, которые терпеливо, тактично, с большой любовью ввели меня в мир музыки.
Потом была учеба в музыкальном училище г.Березники, Мерзляковка и Гнесинка. Но это уже другая история.