Между пальтами, пушистыми шарфами и черными рукавами в обширной гардеробной с затхлой атмосферою я повстречал давешнего приятеля-агностика Сергея Бездного. Он дурманился с бумагами стихов в руке под тусклым светом лампы и вдумчиво кивал в такт предложениям.
- Изволите выпить чего? - я предложил Сергею немного досуга, снисходительно выставив темное стекло крымского напоказ из-за спины.
- Полноте, мой друг. Седативные средства полезны, но давайте в гостиной.
Со скрипом он убрал бумаги в кожаный портфель и пригласил пройти дальше по комнатам через завешанные картинами анфилады. Выраженьице лица его двоилось, как, собственно, и мыслимые им вещи. А в один момент, взяв меня за локоть, Бездный прошептал наважденчески:"Уважаемый, мне неловко, но ens increatum покоя не дает. Предел непостигаем! Пустой ссор на устах "публики" лишь сгущает краски вокруг этой темы. Если и пить, то с апелляцией на достойный успех в ближайшей конференции."
Я не вытерпел и выпалил:
- Сергей, мы оба понимаем, что невозможно жить полноценною жизнью после проведения эксперимента. Подопытный успел дать согласие?
- Да. - Хладнокровие Бездного поражало.
- А родственники? Семья там, дети? Вы подумали о них?
- Они испытывают недомогание в денежных средствах. Для них поступок отца - единственный выход из сложившейся ситуации.
- Вы, Сергей, простите, но , спасая собственный рассудок от помешательства, инсинуируете живого человека! Вдумайтесь и опомнитесь. Он же ведь напрочь канет в забытье и , возможно, навсегда останется в чертогах помутненного разума!
Мой приятель вызывал одни сомнения в последнее время. Может, он свихнулся еще перед самими опытами и в собственном неверии винил, шебурша статьями, психоаналитиков из нашего Учреждения?
За творчески обставленной анфиладой тянулась небольшая галерея: кувшины прошлых эпох, бюсты философов, доспехи напоминали о величии дела. Торшеры бросают свет на бледноватого отлива лицо Бездного, - тот ступает с характерным акцентом и будто бы рвется и силится, припадая на правую ногу, а после непродолжительной паузы берет слово:
- Знаете, я ночами не сплю. Неужели предел становления? Ускользает мысль, а вместе с ней - надежда на близость к тому самому пределу. Может, все же найдётся антитезис и снимет понятие целиком? Остальное - за верой в реальность иллюзии. Пройти путь созерцания и осмысления к вере, и преодолеть "зеркало ". С другой стороны точно те же усилия прикладывает бессознательное, вероятно. Оно страшит временами, но отвернуться, значит, не дойти до конца. Вся эта погоня - уроборос...
Как бы я не старался сделать вид хорошего слушателя, для меня и для остальных Бездный навсегда останется Бездным. Суперпозиция его слов гнетет и отнимает право выбора между полюсами или балансом. Гармонии рядом с Бездным не достичь. Отвратительных качеств особа!
- Сергей, лучший опыт - свой собственный. Знаете же, черт вы эдакий, это - одно из главных правил. Затененный впоследствии ум постороннего обывателя за пределами Учреждения не принесет плодов. Если он вообще останется способным на конструктивную речь. Тема вашей работы не входит в диапазон человеческого восприятия.
- То-то же, вы сами говорите моими словами. И диапазон когда-то смогут расширить, - Бездный потирает пальцами виски, меланхолично водя зрачками по узору паркета, - возможно, это удастся сделать именно нам. Пригласим сотрудничать людей Словецкого из кафедры когнитивистов, разработаем новую эстетическую теорию, начиним ее терминами после опыта и поглядим. В моем виденье, область , постигаемая в чувственном диапазоне, ограничена сходимостью в областях микро- и макрокосма. Ваши исследования сходимостей и пределов очень кстати пришлись бы.
Тон Сергея вкрадчиво уносит меня с бутылкой к тверди Туманного Альбиона, к господину Энтони Гидденсу и его идее о большей работе, выполняемой отдельным индивидом, в отличие от затрачиваемой работы индивидом в совокупности с остальной массой-участницей процесса. Похожие размышления возникали и у меня в теплые сентябрьские деньки в Киеве. Тогда я и сопоставил понятие ликвидности с социологическими микро- и макро-. Удалось даже разместить на оси эти штуковины.
Понять до конца то, что вне экзистенции и то, что вне бытия... Вне всего...Страшно, ведь словарь заканчивается на моменте соскальзывания с иглы существования.