Следующие блюда тоже были красиво украшены. Осьминог и апельсины покрыты паутинкой соуса. А её «тартаре» окружали серпантины из тонко нарезанных полосок огурца и половинки мандаринов. Тут всё так просто, что даже стало скучно.
«Интересно, какие они на вкус, эти осьминоги?» Машу так и подмывало желание взять кусочек из тарелки Шепелева и попробовать. Она вспомнила прошлый раз, когда он позволил съесть весь свой пирог. «Боюсь, здесь этот номер не пройдет. Может подкинуть ему тему для разговора, он отвлечётся, и я украду кусочек?» Маша представила себе эту сцену, заулыбалась. «А о чём собственно мы можем говорить? - вдруг подумала она. - О кино? Нет уж! Опять меня так запутает, что не буду знать, как выпутаться. Неужели он и вправду верит в то, что говорил тогда? Он, который играет так, что забирает тебя с собой в другой мир! Как он может верить, что наступит время, когда он будет не нужен?! Если подумать, я ничего про него не знаю. Ни о его вкусах, ни о его привычках... Будем ли мы когда-нибудь настолько близки?»
Маша оставила мандарин на конец. «Это вроде влажных салфеток для рта. Очень удобно. Но надо будет постараться, чтобы ниточки мандарина не застряли в зубах. Нет, правда, о чём мы можем поговорить? - вернулась она к своим размышлениям. - Что я о нём думаю? Что он гениальный актер? Да! Что он самый лучший? Да! Что он красивый? Ой, ой! Что - щедрый? После сегодняшнего… А что если сейчас взять и всё это ему выложить? Как он отреагирует?»
- Почему ты улыбаешься?
- Спасибо!
- За что?
- Всё прекрасно!
- Хорошо. Шеф-повар будет рад это слышать.
«Он ничего не понял! Спасибо тебе за то, что ты есть и что сейчас ты со мной! А тунец, кстати, совершенно не понравился. Да и устрицы тоже. Что они в них находят?» - Маша вытянула одну ногу и её лодыжка встретилась с ногой Шепелева. Он прижался крепче. У неё остановилось дыхание. В промежности стало горячо как на жаровне. «Я люблю тебя, Шепелев! Я так люблю тебя, что ты даже представить себе не можешь!»
- Почему ты не пьёшь вино?
- Ой, я про него совсем забыла. А ты почему не пьёшь? - Стакан Шепелева стоял нетронутым.
- Я за рулём. А ты выпей.
Маша смотрела на вино в стакане, пока перекатывала первый глоток от одной щеки за другую.
- Эти жемчужные нити в стакане как живые! - произнесла она, кладя бокал на стол. –Такой интересный вкус. Гибкий.
- Гибкий?
- Ну да! Вкусный и для языка, и для нёба. Всем понравился!
- Что вы сейчас репетируете? - Ни с того, ни с сего поинтересовался он.
- «Ричарда Ш-го» и «Дом Бернарды Альба».
- Вот как?
- Нас много девочек и почти все оставались «за кадром» в отрывке из «Ричарда». Так что мы решили взять второй кусок.
- И кого ты там играешь? Бернарду?
- Почему? Нет. Мартирио.
Шепелев не сумел скрыть, как он удивлен:
- Вот как... она же горбатая?!
- Да, и что? Зато она самый богатый образ в пьесе! И самый светлый! Даже Понсия, которая ненавидит весь их дом, признаёт, что она самая любящая из сестёр!
- Как бы не так! Завистливая интриганка.
- Она просто хочет защитить сестёр от лживых мужчин! Ведь она однажды поверила, что её тоже могут полюбить - горбатую, с мутным взглядом. А потом такой удар! Он женился на другой! Она ведь не знает, что это мать отказала тому парню. Она становится циничной, это так. Но всё что она делает, она делает из благих намерений.
- Прокладывая для сестры дорогу в петлю?
- Ну… Выходит что так.
- А портрет почему украла?
- Ты сам подумай, 40-летняя сестра собирается замуж за 25-летнего, да ещё хранит его портрет под подушкой! Она как бы хочет сказать ей: «Что с тобой? Это смешно!» Мне сначала не давала покоя её реплика: «Я не люблю лгать!». Ведь если не поверить ей в этом, значит, она всё время лжёт! И про то, что боится мужчин, и что портрет взяла ради шутки. А потом я поняла - как раз в этих случаях она говорит правду! Лжёт только один раз, когда говорит что любит Пепе. Она надеется, что сестра уступит, откажется от него! Ведь Пепе самый подлый! Год назад ухаживал за Адель, а сейчас сватается к богатой сестре. «А странно в самом деле, что два человека, которые знать не знают друг друга, вдруг сходятся у окна и не успеют поговорить через решётку, они уже жених и невеста», - сыграла Маша саркастическое сомнение Мартирио.
- Хм... любопытная трактовка. Вам раздали роли или сами выбирали?
- Сами.
- Очень интересно… А знаешь что значит «мартире» на итальянском? Да и на испанском, думаю, тоже.
- Нет. Для меня это было просто красивым именем.
- Означает «мученик».
- Правда? Она - мученик? Ах, как хорошо, что ты мне это сказал, спасибо! Значит я права! Не мог Лорка назвать её «мученицей», а потом лепить из неё гадину! Знаешь что я думаю про её последнюю реплику? Что она завидует сестре!
- Как? Разве это не противоречит...
- Ничуть! Ведь сестра умерла, искренне считая, что Пепе её любил! Вот чему она завидует! Наивности сестры, её вере в порядочность! Святой простоте! … Хотя есть там одна фраза, которую я ещё не поняла. «Счастье приваливает тому, кто его меньше всего ожидает». Почему она это говорит?
- Одна фраза пробила брешь во всей твоей теории?
- Думаешь? Вот мне сейчас пришло в голову… может она говорит об Ангустиас? Той уже сорок, она уже ни на что не надеялась, и на-те! Хотя, какое там счастье…
- А может она имеет в виду себя?
- Себя? Ты про Пепе? Маловероятно. Как она может чего-то от него ждать, если она знает, что Пепе, по «официальной версии», любит Аделу?
- Так он её любит или не любит? Что-то я не понял?
- Любит. Но деньги он любит больше.
- Тогда эта пьеса трагичнее, чем я думал. Полная беспросветность.
- Ты про то, что там не только женщины несчастливы?
- Ты правильно меня поняла! – фыркнул Шепелев.
- Возможно. Как бы там ни было, Мартирио уверена, что все мужчины подлецы и нужно держаться от них подальше… Но ведь как раз здесь она не права! Ведь тот парень действительно любил её! Только она этого так и не узнала. Ох, как всё запутано... Может пьеса о том, что мы запираемся в своей собственной реальности и хотим, чтобы все приняли её как единственно правильную? - Маша задумалась над тем, что она только что сказала: «Вот папа с мамой придумывали себе счастливую семью. А я сейчас мечусь между ними как счастливая, пусть и в прошлом, дочь»:
- Только потому, что мы боимся посмотреть правде в лицо!
Шепелев сузил глаза.
– От этого страдаем мы и заставляем страдать других… Но иногда жизнь не оставляет нам выбора, - закончила она. - Ты как считаешь?
Вместо ответа Шепелев выпрямился. Резко убрал ногу. «Что случилось? Что я такого сказала?» Шепелев вытянул последнюю салфетку и мял её между пальцами.
Затянувшееся молчание прервал официант. Маша взяла в руки бокал, чтобы освободить больше места для её блюда с ризотто. Горка риса с двумя жареными цветками цуккини , уложенными с краю как украшение. Шепелеву подали запечённую целую рыбу. Румяные колечки картошки сложены в форме чешуи.
От ризотто исходил непередаваемо аппетитный аромат! Маше расковыряла рис. Мелкие кусочки цветков были замешаны в самом ризотто. Она попробовала.
- Неужели это цветы придают такой вкус? - засомневалась она. - Прямо как в сказке «Карлик-нос»!
- - Сказки рассказки!
Маша уловила раздражение в голосе Шепелева. «Что я не так сделала? Почему он со мной так разговаривает?»
Она отрезала кусочек цветка. Пожевала, подержала на языке, проглотила.
- Нет, это не из-за него.
«Надо будет раздобыть рецепт и научиться его готовить! В жизни не ела ничего вкуснее!»
Шепелев тоже весь увлекся своей рыбой. Он мастерски орудовал приборами. Скрупулёзно отделял мясо от костей. Картошка соблазнительно хрумкала. Вскоре на тарелке остался только чистый скелет с выпученными глазами. «Хорошо я её не заказала. У меня так бы не получилось», - позавидовала Маша.
Мужчина выпил глоток вина.
- Можно задать тебе вопрос?
- Да?
- Почему ты заказал не старое вино? Разве не вкуснее, если с выдержкой?
- Красное, да. А белое лучше, если молодое.
- Правда? Как интересно! Как ты много знаешь!
- Ты о чём? - польщёно улыбнулся Шепелев.
- Ну... Ты говоришь по-итальянски. Ладно бы английский или немецкий. Но итальянский! Я никого не знаю, кто владел бы им.
- Владеть это громко сказано. Так, учил немного. Готовился к роли.
Маша не помнила ни одного фильма, где Шепелев говорил бы на итальянском.
- Его у нас не показывали?
- Съёмки... отменили.
- Как жаль. Его должны были снимать за границей?
- Да. В Италии.
- Здорово! Там тепло, море кругом. Чудо, а не страна! Древность, солнце, пляжи!
- Принесите нам десерт, пожалуйста! - обратился Шепелев к официанту, что пришёл убрать тарелки.
- Да, Италия чудесная страна.
Маша села поудобнее, положила локти на стол, но сразу их убрала. Вся внимания послушать о впечатлениях Шепелева.
- Но я там так и не побывал.
- ?
- Может, в другой раз.
К чему это относилось: в другой раз побывает или в другой раз расскажет, почему не побывал?
«Вареники» были не совсем варениками. То есть, по форме, да. Это были согнутые вдвое прозрачные пластины ананаса с начинкой из миндального мусса.
На этот раз, на её немой вопрос Шепелев пожал плечами:
- Вот видишь, я не всё знаю.
- Я не говорила, что ты всё знаешь. Я сказала, что ты многое знаешь. «Ой, кажется я опять не то сморозила!»
Шепелев, со скучающим видом, доел свой «семифреддо» и отодвинул тарелку.
- Так себе. А тебе, твой ананас понравился?
- Так себе.
- Кофе?
- В это время? Нет, я не хочу.
- Тогда уходим.
Шепелев жестом позвал официанта и попросил счёт.
При выходе Маша отвлеклась на свою сумку и столкнулась с официантом. Гибко извернувшись, она успела помочь тому удержать поднос в горизонтальном положении. Тарелки даже не сдвинулись.
- Ох, какая я ловкая! - сама себе поразилась Маша. Моментально поправила съехавшую лямку платья. К счастью, декольте не успело многое открыть.
Никто из присутствующих при этой сцене не поддержал её восхищения собой. Официант наградил уничижающей улыбкой, метродотель отвернулся, сделал вид что ничего не видел. Шепелев, с мрачным лицом, подал ей руку.
- До свидания! - попрощалась Маша.
- Благодарим вас! Будем рады видеть вас снова. - Вежливо ответил метродотель.
Ночь была морозной. Но Маша дошла до машины, не чувствуя холода. Шепелев открыл дверцу, Маша села. Ехали в тишине. Это изводило Машу. Она отмахнулась от надоевшего неприятного осадка.
- Бррр! Ох, и нагнал на меня страху этот фифельный ресторан.
– Почему «фифельный»?
– Фи, фи, фи, – Маша выставила перед собой пальцы в щепотку. – Щепоткой встречают, щепоткой подают, щепоткой провожают.
- Зато там никому ни до кого нет дела. Каждый занят своей фи-фифельной тарелкой.
Оба засмеялись. Маше показалось, что обстановка разрядилась.
- Давай в следующий раз сходим в место попроще? На дискотеку, например? Почему ты молчишь?
- Вспомнил «Афоню». Не хочу там выглядеть как Афоня на танцах в клубе «Кому за 30».
Маша плохо помнила этот фильм.
- А как он выглядел? Глупо?
- Глупо? Нет! Он выглядел смешно! – тон Шепелева её остудил.
«Почему я решила, что Афоня выглядел глупо? Может, потому что это я выглядела глупо? Со всеми моими глупыми вопросами? Или потому что я боюсь, что Шепелев думает, что я выглядела глупо?»
- Ты на меня обижен?
- Нет.
- О чём ты думаешь?
Шепелев долго не отвечал.
- О том, что мне понравилось, как ты держишь нож, когда ешь вилкой и ножом.
- А как я его держу?
- Снизу. Как ручку. Все держат его сверху. А ты снизу.
- Мне так удобно.
- Вот именно. Тебе так удобно!
Она ждала, он объяснит, что имел в виду. Но он молчал. Включил громко радио.
Также, молча, проводил её до дверей квартиры. Не выходя из роли галантного кавалера, поцеловал руку. Помедлил, хотел что-то сказать…
- Спокойной ночи! - Повернулся и ушёл вниз по ступенькам. Маша смотрела на его затылок.
«Волосы ещё не совсем отрасли после «капитана», - подумала она. – Но у парикмахера он был. Вчера или даже сегодня».
«Нет, это было не свидание. А что тогда? Понятия не имею! Симпатичный у него друг. Только Шепелев был ему не очень рад. А тому хоть бы что. Друг спросил бы: «Что случилось? Почему ты такой угрюмый? У тебя всё хорошо?»
Маша взбила подушку: «Кто её камнями набил?»
«Или это не друг, а так, просто знакомый? Что за «мустанг»? Иносказательно или в прямом смысле? Кажется, есть такая марка… Машина! Там была та самая машина!»
Мир перевернулся!
Перед глазами пронеслись сцена наезда и страх что она пережила в ту ночь!
«Что если «мустанг» это автомобиль Никиты? Шепелев его одолжил для чего-то, а когда случайно увидел меня, решил воспользоваться ситуацией? Ведь могло так быть? Могло.
Нет! Это невозможно!»
Она лежала с ощущением, что у неё нет тела. Остался только лоб. Маятник острой иглой неторопливо пилит его справа налево, слева направо... Через какое-то время понемногу начали ныть мышцы на икрах. Боль поднялась по ногам вверх.
«Быть этого не может! Сама знаешь, его не могло там быть! Всё, перестань! Это уже превращается в паранойю! Не думай об этом больше!»
Как же болит всё тело! Тупая боль!
«Надо спросить его о каком таком «мустанге» говорил Никита? Нет, уже нет смысла, если не спросила сразу. Если он не захочет отвечать, может просто сказать, что не помнит. Пойди, докажи что врёт. А если догадается почему я спрашиваю, он может обидится! Ты в своём уме? Ты подозреваешь, что он хотел тебя убить и боишься, что он обидится, если ты права? С тобой точно не всё в порядке, Машка!
Нет, это не он... не он...
Сколько там время? Ох, уже третий час... Ах, Машка, вместо того чтобы уснуть счастливой, ты…» Тяжёлый сон прервал её на полуслове.
16. Не все главы могут иметь название.
После последней встречи осталось слишком много вопросов. Встретиться с ним и поговорить на чистоту? Или плюнуть на все страхи и «броситься в омут с головой»? Чем всё это может для неё закончиться? «Не знаю! Не знаю…» Но как же хотелось услышать его голос! Долго не находила повода ему позвонить. И вот повод появился.
Он был явно обрадован, когда ответил на звонок:
- Здравствуй, Маша!
- Да, это я. Добрый день, Михаил. Ты можешь сейчас говорить, не отрываю?
- Нет, нет. Я слушаю тебя.
- Я недолго задержу. Эээ… В четверг премьера. "Социальная сеть". Ты слышал, наверное?
- Наслышан, да.
- Хочешь, сходим?
- Хм... Если честно, не люблю псевдо биографических фильмов. Я тоже собирался тебя пригласить. И тоже на четверг, представь себе! - удивлялся Шепелев.
- Куда?
- Есть информация. Группа ... в которой состоит один мой хороший знакомый, скажем так, организует выставку фотографий сделанных с работ Бэнкси. Мероприятие не совсем легальное, я подумал, тебе будет интересно.
- Ты так про меня думаешь? - притворно возмутилась Маша. - А кто такой Бэнкси?
- Честно, мало что могу сказать. Поэтому предлагаю сходить. Самому интересно больше узнать.
- Никогда о нём не слышала.
- Да, очень загадочная личность! Его ещё никогда и не видели!
- Как это?
- А вот так! Никто не знает как этот Бэнкси выглядит! Представляешь?! Он художник, активист. Занимается стрит-артом потому что это - «искусство доступное для всех». Очень знаменит. Доходит до того, что отпиливают части стен с его рисунками для частных художественных коллекций!
- Да ну?! Здорово!
- Кто-то считает его вандалом, а Бристольский музей организовал его выставку! А теперь нашим ребятам удалось достать фотографии с его работ. Ну что, согласна узнать побольше?
- Согласна! Где? Когда?
Шепелев сказал куда приехать.
Погода стояла теплая. Маша оделась легко: синий толстый свитер с чёрными геометрическими фигурами, короткая, до талии голубая болоньевая куртка, твидовая юбка до колен цвета тёмный терракот и плотные чёрные колготки. Полуботинки на плоской подошве, чёрные. Волосы собрала резинкой из ткани.
Встретились на конечной линии автобуса. Шепелев был одет в кашемировое пальто. Воротник глухо застёгнут. Тёплые брюки. Всё выдержано в оттенках серого. Кроме розовой кромки у шеи. «Рубашка или шарф?» Вязаная шапка почти на глаза.
- Идём. Это должно быть там, - указал он рукой в сторону новостроек.
Сразу за жилыми зданиями начиналась пустошь. Просёлочная дорога заканчивалась у ворот высокой каменной ограды. Они прошли через калитку и вошли в большой двор какого-то сарая а с заколоченными окнами. Во дворе было много молодежи. Стояли группами.
Шепелев увидел своего знакомого мальчика.
- Димка!
- Здрасьте, Михаил Георгиевич! - подбежал мальчик. - Пришли? Я вас ждал!
- Спасибо, Димка. Да вот, пришли. Маша, мой боевой соратник, - представил он Машу.
Мальчик серьёзно кивнул. Маша улыбнулась в ответ.
- Что дальше? - спросил Шепелев.
- Пока никого. Ждём.
- Понял.
- Вы стойте здесь. Если что, я вам скажу.
- Согласен. Спасибо ещё раз.
Мальчик опять кивнул и убежал к друзьям.
- Сосед. Классный парень.
Они ушли подальше от ворот. Остановились недалеко от группы ребят разного возраста.
- … прямо перед зданием Питерского ФСБ! – дружный хохот.
-…обещать можно много…
- Он всегда держит слово!
- О чём это они, ты знаешь? – спросила у Шепелева Маша.
- Потом расскажу.
- Это что ещё за пень? - подозрительно обернулся на них самый старший по возрасту, парень с густой, короткой бородой.
- С пенкой, - добавила девчонка в безразмерной куртке-пуховике.
- А пенка ничего. Мордастенькая. - Это, высокий парень в джинсовой кепке.
Было странно, понимать, что говорят о тебе и в то же время оставаться в стороне дискуссии. Шепелев и Маша слушали как их беззастенчиво обсуждали. Они не вмешивались. Здесь они чужаки. Разумнее будет покорно ждать вердикта. Ребята не казались агрессивными, значит, обойдётся без кровопролития.
- Я видел, он разговаривал с Димкой. Спроси у него, - посоветовал один.
- Димка, иди сюда!
- Это кто? - указал «старый» на Шепелева и Машу.
- Вы что, Шепелева не знаете? Знаменитый артист!
- Художник? Не слышал.
– Да нет, в кино играет.
Девочка, что назвала Машу «пенкой», узнала Шепелева.
- Точно! Я его знаю. - Интонация подразумевала: «Наш человек».
- Классный мужик, - подтвердил Димка. - Стрит-артом интересуется.
«Старый» всё ещё косился на них. Подтянул губы к носу. Борода поднялась, опустилась.
- Гарантируешь за него?
- Все сто!
- Иди.
Двое стояли под прицелом нескольких пар глаз.
- Привет, красотка! - подмигнул высокий парень. - Всё нормально?
- Да. - Ответила Маша.
Парень повернулся к своим. Остальные тоже перестали обращать на них внимание.
Маша осмысливала произошедшее. Заинтересованно рассмотрела парня с головы до ног. «А он симпатичный! Кажется старший тут он, а не который с бородой», - улыбнулась она своей догадке. Перевела взгляд на Шепелева. Наткнулась на его колючие глаза.
«Как много у него морщинок! Раньше я их не замечала. Ничего удивительного, ему уже сорок».
Народу прибывало. Всеобщее оживление росло. Прошёл слух, что пришли организаторы. Скоро откроют двери. Начала образовываться очередь.
Перед ними встали двое подростков. Влюблённые. На девочке была только фланелевая толстовка, она зябла и мальчик обнял её почти в охапку, согревая. А она прислонила голову к его груди. Это было так трогательно!
Маша смотрела вокруг и всё ей здесь нравилось! Погода, место. Всёх, кого она там видела, она уже начала воспринимать как своих товарищей по некоему тайному обществу.
- Смотри, там Серёжа! – просияла она.
Серёжа тоже её увидел. Помахал рукой, широко улыбнулся.
- Давай позовём его сюда! Пройдёт с нами. - И тут же позвала его жестом.
- Нет!
- Почему?
- Я не хочу.
Маша недоуменно взглянула на Шепелева снизу вверх. Он не шутил.
- Ладно.
Она извиняюще пожала плечами и знаками дала понять Сереже, что не надо подходить.
Серёжа разглядел с кем она. Кивок и слабая улыбка. Руки в карман, отвернул голову.
Как ей стало стыдно! Люди в очереди перестали казаться такими симпатичными. Двор захламленный строительным мусором. А тот каркас сгоревшей легковушки ей сразу не понравился. Что за странное место? Что она здесь делает вообще?
Не осознавая этого, она отодвинулась от Шепелева. Ей стало неуютно рядом с ним. «Подойду, поздороваюсь. Спрошу хоть как дела». Маша вышла из очереди, выискивая взглядом Серёжу. Даже прошла несколько шагов. Серёжи не было. Он ушёл! Она побледнела, когда поняла это. В полной растерянности вернулась на место. Остановилась на расстоянии от Шепелева. Руки замёрзли. Маша сунула кисти в рукава, как в муфту. «Казалось тепло. Завтра возьму толстую куртку. И рукавички.»
Мальчику, что стоял перед ними, позвонили на мобильный. Он ответил:
- Привет! Да, стоим. Ещё нет. Зачем тебе его телефон? Подожди, сейчас поищу и вышлю.
Он повернулся лицом в тень и занялся телефоном.
На его серовато-желтую куртку села невесть откуда прилетевшая мошка. «Перепутала куртку мальчика с гороховым полем?» Маша бездумно следила за полётом мошки. Та садилась, отлетала, опять садилась. Что-то искала и не находила. Девочка тоже заметила мошку. Тоненьким пальчиком устроила той искусственную тень. Сконфуженная мошка пыталась выйти опять на солнце, но тень преследовала её по всей спине мальчика.
Маше уже было интересно, чем всё закончиться? Мошка улетит? Девочке надоест и она оставит мошку в покое? Девочке надоест и она раздавит мошку? Мальчик повернётся обратно к девочке и мошка останется владеть «гороховым полем»?
- Что ты так уставилась на них? Это неприлично! – отчитал Шепелев Машу.
Тон её покоробил, но она решила не показывать этого и ответила шутливо:
- Так они же меня не видят!
- Зато видят все остальные!
- Что они видят? Наши спины? - Маша всё ещё недоумевала, что его так разозлило?
- Сверлить взглядом незнакомых людей это вульгарно!
- Что? Что ты себе позволяешь? - Даже если он шутит, он зашёл слишком далеко.
- Ты нарочно привлекаешь к себе внимание? Это такой способ засветиться рядом со знаменитостью? Я тебе не трамплин!
- Что ты такое говоришь?
- Да ты каждый раз заставляешь меня пожалеть, что я вышел с тобой!
- Правда? Это правда?
Высокомерное лицо, сжатые губы. «Какой он жестокий!» Маша развернулась на пятке. Не моргала, слёзы остановились на краях век и остались там. Пошла к воротам. Вышла за ограду и бросилась бежать.