- Надо резать! – сказал Пристроев.
Саша и Надеждин, стояли перед ним по стойке смирно у него в кабинете, будучи вызванными после того, как он вернулся от мэра.
- Как резать? Игорь Артамонович, что же вы такое говорите? – взмолился Надеждин.
- Я всегда дело говорю, в отличие от вас!
- А нельзя как-нибудь по-другому?
- А, как ты хочешь по-другому? Все же уже испробовали, когда проектировали. Говорили же с тобой на эту тему много раз!
- Ну, может купола не покрывать золотом? – попросил уже как-то по-детски жалобно Надеждин. Так просят своего папу дети в магазине, когда видят очень дорогую машинку и предлагают компромисс в виде того, чтобы не канючить, и ничего больше не просить целый месяц, если они её купят..
- Нет. Режь тебе говорят! Потом еще спасибо скажешь.
- Что будем делать, а Саш? – спросил Надеждин по дороге от директора института.
- А хрен его знает Алексей Анатольевич. Будем понижать.
- Слушай, а давай к Петровичу зайдём?
- Зачем? – насторожился, предчувствуя недоброе Саша. И сам не понимая, почему он так страстно переживает за каждый фрагмент храма. Возможно он, к тому моменту настолько проникся его пропорциями и формой, что понимал уже нечто большее, чем ещё, каких-то пару месяцев назад. И это влюбляло его в свой объект так сильно, что он не мог, да и не хотел ни с кем делиться, ни миллиметром своих решений. Но, проектирование всегда таит в себе множество искушений. А, если их нет, то сам объект получается бледным и невыразительным.
- Да, он, понимаешь, хотел какой-то совет по удешевлению нам дать.
Сиротина, главного инженера института, называли между собой просто – Петрович, по его отчеству. Ведь он был Олег Петрович. Главный инженер института был человек не просто увлекающийся, он переживал за общее дело. Он был способен, проводя институтское совещание, повернуть его ход именно в ту сторону, в какую было, выгодно самому институту, а не заказчику, или инвестору. Его громоподобный голос мог напугать не знакомого с ним ранее человека. Особенно рост и размер брюшка, выращенного на хорошем удобрении из нервов, постоянно подпитывающих энергией скандалов на рабочем месте.
Он умел убеждать. Конечно, всегда находились люди, которые считали, что он делает это только благодаря своему громкому голосу и резким формулировкам. Но на самом деле всё было совершенно не так. Он увлекался самой сутью, решаемой им проблемы. И, будучи человеком нервным, старался решить ее тут же, порою сгоряча. Его уважали в институте все. Некоторые, правда поговаривали, что за такую зарплату, как у него, можно было бы и поменьше бездельничать в перерывах между совещаниями. Но он имел на то право. Ведь опыт и положение в обществе, которые он приобрел – позволяли ему иметь эти минуты покоя, которые он заполнял раскладкой пасьянса в компьютере.
Они подошли к его кабинету, и Надеждин постучался в дверь.
- Войдите. Открыто, - громогласно прозвучало в ответ.
- Добрый день Петрович. Вот, пришли выслушать твои мысли по поводу храма, - сказал Надеждин.
- Ну, пришли, так садитесь и слушайте сюда, - проревел он, уверенно, словно бы знал на всё ответы.
Они присели в кожаные кресла перед его столом.
- У вас есть с собой картинки храма? – спросил он.
- Да. Вот. Пожалуйста, - сказал Надеждин.
Сиротин начал нервно листать буклет.
- Ну, где же у вас это? Ну, - нервно прорычал он.
- А что это? – спросил Саша.
- Разрез мне нужен! Разрез!
- Вот он, - послушно и моментально раскрыл буклет на странице с разрезом Саша.
- Вот что я думаю. Не надо вам делать в этих башенках дырки! – произнес он, как приговор.
- Какие дырки? – сначала, не поняв, о чём он, но быстро догадавшись, тут же продолжил Алексеич: - Как не делать? Это же православная архитектура? Да это и не башенки вовсе, а барабаны.
- Да мне плевать, что это у вас! А просто не делайте и всё тут! Вон я в храме тоже бываю и ничего нет там подобного!
- Так это потому, что вы в храм, построенный в восемнадцатом веке, ходите. Тогда уже началась имитация, - разъяснил Саша.
- Ничего не знаю, что там у них началось, а только эти ваши барабаны в моем храме полнотелые!
- Так я же говорю, что они полнотелые потому, что и архитектура у них другая. Они и тоньше от этого, - попытался объяснить необьяснимое Саша.
- Так и сделайте их тоньше, чёрт побери! Чего вы боитесь-то?
- Ничего не боимся. Просто совесть у нас есть архитектурная! - сказал Надеждин.
- Знаешь, кому эта твоя совесть нужна?
- Знаю.
- Вот и умница!
- Ну, тогда мы пошли? – спросил Саша.
- Идите! Скатертью дорожка! Не хотите профессионала слушать, ваше дело!
- Будем понижать, - со вздохом, смирился Саша.
- Да. Деваться некуда.
- Пойду я прикину пока и потом вам покажу, приду.
- Хорошо, Саш. Давай.
Скрепя сердце, Саша стёр у себя на компьютере полтора метра фасада храма. Затем подвигал окна первого яруса. И убедившись в том, что лучше и не сделать, отправил лист на печать. Поймав его на плоттере, побежал с ним к Надеждину
- Всё! Ну, их нафиг! Так и будем делать! По-моему, ничего так себе смотрится, а? - Сказал Надеждин.
- Да. Ничего так. Могло быть и хуже. Пусть так и будет. Может на этом всё и успокоится?
- Кстати, завтра мы все едем на завод. Будем смотреть технологию их производства. Они машину даже пришлют нам. Будь на месте в десять утра.
- Хорошо, а что за производство такое?
- Да я и сам, если честно, не знаю. Какой-то новый комбинатик в Москве открылся. Лепят панельки. Мэр посоветовал Пристроеву. Вот и едем смотреть.
- Всё равно они ничего не смогут сделать из того, что нам нужно.
* * *
Комбинат выглядел по-московски, вполне ухожено. На территории даже росли деревья. Некоторые из них прямо из окон, завалившихся на землю панелей.
Но, несмотря на это рабочий процесс остановить было невозможно. Множество людей в рабочих комбинезонах, копошилось вдоль всего конвейера. Ничто не вызывало сомнений в том, что именно тут делают все нужные проектировщикам круглые и выпуклые формы, хотя на площадке для складирования все изготовленные изделия имели строго прямоугольные, или на худой случай трапециевидные формы.
Директор домостроительного комбината, молодой человек, лет тридцати, выйдя из белого Реннжровера, тут же надел белую каску на коротко подстриженые волосы, Он приехал, точно в тот момент, когда и была назначена встреча, явно из дома, несмотря на то, что на часах уже было одиннадцать.
- Наверно поздно домой уходит. Работы много у них. Развиваются ещё только, - предположил Надеждин.
- Наверно. Вон весь склад завален продукцией, не успевают реализовывать! - потдержал Саша.
Они пошли навстречу директору, а он, наоборот к ним.
Встреча произошла как раз на пороге ворот ведущих в цех.
- Максим Борисович. Директор комбината, - представился молодой человек.
- Алексей Анатольевич. Руководитель мастерской, - произнёс, улыбнувшись Надеждин.
Григорий Эрихович. Главный инженер мастерской, - скорее констатировал данный факт, чем представился, Родштейн, затем, переосмыслив важность сегодняшнего визита, добавил: - Родштейн.
- Александр. ГАП, - сказал Саша, скромно стоя в сторонке от руководства.
Все вошли внутрь.
Директор не умолкал. Говорил он, не оставляя пауз для их вопросов. Отчего постепенно становилось ясно, что сделать те панели, что им нужно, они не смогут. Но, всё же уловив момент, когда у Максима Борисовича зазвонил телефон, Родштейн воспользовался этим секундным затишьем для того, чтобы втиснуться с главной для них темой, сформулировав давно заготовленную фразу.:
- А вы умеете отливать куполообразные формы?
- Что?... А!... Нет, это я не вам…. Алло…. Да…. Я…. Говорите же, я слушаю, - ответил Максим Борисович сразу всем присутствующим и не присутствующим здесь одним махом.
Отойдя в сторону, показав всем рукой, что звонок этот очень важен. Поговорив примерно с минуту по телефону, он вернулся к жизни.
- Извините, пожалуйста. Звонил наш потенциальный заказчик. Я не мог не ответить. Так, что вы говорите?
- Мы говорим, и собственно, приехали сюда к вам с одним вопросом. Можете ли вы делать куполообразные изделия? – спросил Надеждин
- Давайте пройдём ко мне в кабинет и там обсудим все вопросы, после экскурсии?
В его кабинете разговор продолжился. Но, всё стало ясно ещё в цеху. День прошёл впустую. Но не совсем. Во-первых, им посчастливилось побывать на другом, не знакомом им, домостроительном комбинате и сравнить, как они работают. Во-вторых, они теперь знали, что им предстоит второй проект храма, но уже в монолитном исполнении. И это влекло за собой проблему сводов. Так, как их геометрию никто не просчитывал. Теперь же, когда всё явно должно было быть из монолита, проблема точности опалубочных чертежей была за ними.