Пурпурный а... Аксакал. Гл. 8. Сердцу...

            Сердцу хочется стонать,               
            сердцу хочется кричать...               
               
       Прошёл  год. Долина процветала в благодатной тишине. Мудрый старейшин, пребывая в полном здравии, всё держал флаг целомудрия и людской чести, а воодушевлённый Старый Воин, уже умеющий  читать и писать, не отходя от него ни на шаг, налету хватал каждое его выражение. 
               
       Завершив учение по боевому искусству, Аксакал был признан советником главы племени. На близких и дальних склонах мирно паслись отары и табуны. То тут, то там бросались в глаза стройные фигуры длинноногих гнедых жеребят.               
               
       Обычно, после замужества, дочери раз в год навещали своих   родителей. Старшая дочь Вождя приехала, месяц  прожила в долине и вернулась к мужу, а второй дочери не было. Она появилась позже, когда её не ждали – одна, уставшая, исхудалая... От прошлой восточной красавицы остался лишь оживлённый искрящий взгляд и чёрные натянутые брови. Учуяв неладное, Вождь спросил прямо:          
   – Почему сейчас, одна, из такой дали?...               
   – Отец, прости... Он не человек, а рептилия, кровопийца... Избивает, издевается... Я сбежала ... Прими меня обратно к себе, умоляю тебя, отец, защити.               
      Вождь изменился в лицо, жалостно посмотрел на страдающую дочь, но тут же принял строгий вид:               
   – Ты не можешь сбежать от него. Это идёт против правил нашей жизни и может обернуться большими распрями. Это может дойти до войны. Я обязан немедленно отправить тебя обратно.               
      Горькие слёзы покатились по измученному лицу дочери, а  холодные глаза отца лишали её последней надежды.               
   – Иди, поговори с матерью, с сёстрами...  и готовься к возвращению. Завтра же поедешь обратно, к мужу. Мои люди тебя отведут. Иди!               
       Она уже не плакала и, казалось, мирилась со сказанным. Но в её руке внезапно появился маленький нож с блестящим лезвием, острым концом...   Не задумываясь, она приложила острие ножа к горлу.               
   – Чем такая жизнь, лучше никакая!... – заявила она решительно, готовая покинуть мир.               
   – Стой! Остановись! – крикнул Вождь. – Не делай этого... Оставайся с нами, только не убивай себя.               
       Дочь прислушалась к нему, но нож от горла не отвела.               
   – Не обманывай меня, отец. Если вернёшь меня к тому бездушному зверю, я и там найду способ лишить себя жизни, но с ним жить я больше не могу...   
               
      Вождь понял, что речь шла не о женских капризах. Он любил своих дочерей и от всего сердца желал им добра и благополучия. В конце концов он плюнул на закон,
 и решил во всём поддержать свою любимицу. По другому быть не могло, иначе мужчина – не мужчина, если не умеет защитить своих женщин, а Вождь всегда претендовал быть  таковым и не собирался отвернуться от своего принципа.               
               
      За день-два дочь успела рассказать матери всё, а та успела всё передать Вождю. После услышанного, дрожа от ярости,  он был готов вскочить на лошади, добраться до того зверюги и отрезать ему голову, у всех на виду. Как оказалось, тот муж был бесплоден и, на том основе, издевался над женой, бил её и заставлял делать то, чего она не желала и не могла.   
               
               
      Как и следовало ожидать, на днях объявился зять, в компании большого отряда. Не обращая особого внимания на вооруженную свиту, Вождь его принял и даже терпеливо послушал, но прохладным кымызом не угостил. 
   – Говори!               
   – ... Верни моё, и мы в мирах... 
   – А если нет?...
   – Закон на моей стороне. Такого позора не вынесет ни один мужчина. И ты это знаешь.               
   – И, что я ещё знаю?...
   – Ещё знаешь, что я могу, и что не имею права стать посмешищем перед моим народом.
   – А я?... Имею я право позволить тебе издеваться над моей дочерью? Издеваясь над ней, ты надругаешься надо мной и над моим народом. Твой народ это допускает, правда?               
   – Мой народ допускает то, что допускаю я.          
   – Не будь таким уверенным... Такое не бывает, а если и случается, то – ненадолго. Придёт время, сам в этом убедишься, но это другое дело.          
   – Я не пришёл за мудрыми советами... Верни жену, и  ухожу...               
   – Ты её не достоин. ... Не достоин ни её, ни других женщин. Ты не мужчина... Забирай свой калым, забирай ещё столько же вдобавок, и уходи. Уходи к твоему народу и передай, что я ему желаю добра, но дочь остаётся здесь. Она туда больше не вернётся, и тебе не за что сюда ехать. 
   – Она моя! Я решаю – где ей быть, где ей жить, как жить, когда ей плакать и когда смеяться, на кого плохо смотреть, кому улыбаться... – Зять сделал ядовитое лицо, глаза его злостью беспредельною засверкали ... Он не смог договаривать последних слов, но и без того была ясна бесполезность продолжения разговора. Не соизволив себе вставать, Вождь рукой показал выход. 
   – Я ещё вернусь, – злостно процедил зять между зубами.          
   – Не забудь собрать побольше людей, а то зря время потеряешь – ответил Вождь, понимая, что тот никогда не станет ему союзником.               
               
       Возвращаясь  домой, дочь Вождя приходила в себя. Раны замужества  исчезали и на её лице явились улыбки прошлой юности. Её большие глаза загорелись искринками, бледные щёки стали розоветь, изредка краснеть, а очаровательные  ямочки на них заиграли прежним пульсом  непокорной женской души. Раны рубцевались на поверхности, а внутри ещё болели и не переставали тревожить её сон. Кому ещё, если не матери, рассказать дочери о давящей на сердце боли своей? С кем же ещё, если не с матерью горе своё разделить? От откровенности дочери у матери волосы дыбом поднимались. Прочуяв в том коварном зяте опаснейшего человека, она вынуждена была всё рассказать мужу.               
               
        Вождь,  личность не из трусливых, и вполне разумная для осознания опасения супруги, решил на всякий случай  предостеречь племя от возможных враждебных исходов со стороны политического родственника, бывшего. Он пригласил к себе старейшина, а также вызвал Аксакала и Старого Воина, к тому времени летающего высоко над земными заботами, но которому ещё не было равных в военных делах племени.               
    – Мы теперь живём в мире – сказал Вождь. – Надолго ли хватит этого мира, когда большие империи притесняют его с запада и с востока? Что мы можем сделать, чтобы остаться при нашей жизни?               
    – Как всегда, готовиться к войне, – поспешил старый лучник с решением, чтобы сильно не отвлечься от своих новых головоломок.               
               
    – Это понятно, но как? Просто так уйти с Долины, как это делали раньше, мы уже не можем. Она нам родная, и нам здесь хорошо.               
    – Ты сам и ответил на твой же вопрос, – поспешил опять Старый Воин, всё поднимая свой взор к небу, будто именно в тот момент увидел там своего нового бога.               
    – А ты, Аксакал, что скажешь?
    – Отвечу, только если старейшин позволит мне говорить раньше него.          
    – Мудрец  оценил внимательность и дал добро  движением своей седовласой головы. – Я согласен с моим наставником. Он правильно заметил направление твоих мыслей, почтенный Вождь. Долина сама, без верхних пастбищ, может прокормить народ круглый год и не только, если приготовить запасы...               
    – Как?... –  спросил Вождь с нетерпением.               
    – Если внимательней смотреть вокруг и, хотя бы частично отказаться от старой тактики, то легко будет и самому догадаться ...               
    – Закрыть ущелья стенами?...               
    – Не все, только те, которые имеют выход к большим дорогам.               
    – А кто будет строить такие длинные стены?          
    – Стены не обязательно строить везде, достаточно перекрывать ущелья камнями в самых узких местах, подальше от долины.               
    – Кто строить будет?...  Мои люди это никогда это не делали...             
    – Все когда-то должны делать то, что раньше не делали...          
    – Если бы кто-то хотябы показывал... Среди нас такого нет.          
    – Есть! – закричал Старый Воин, будто невидимая пчела ужалила его прямо в глаз.               
    – Кто, ты?...
    – Нет, не я... – ... Аксакал.
    – Рассказывай!  Чего я не знаю из того, что умеет твой боец?  
    – Я видел, как он построил маленькую стену на верхнем пастбище, у реки, год назад...               
    – Хорошая стена, крепкая?
    – Двадцать джигитов с места её не сдвинут.               
    – А сто?...               
    – Сто?...  Им места нет, чтобы всем сразу до неё дотронуться.          
    – Это правда, Аксакал? Я, конечно, верю твоему учителю, но он последнее время стал улыбаться, совсем изменился к старости.               
    – Да, это так.               
    – Откуда ты умеешь это делать?
    – Учился у старших братьев, когда они строили дома в пустыне.          
    – А они у кого учились?
    – У отца, когда он достраивал наш дом.
    – А может, мы и крепость, и город построим, - пошутил Вождь.          
    – Давно пора, но не сразу... - ответил Аксакал, задумчивым взглядом вцепившись в размашистую долину, окружённую низкими холмами и высокими обрывистыми горами.               
    – Мудрейший , скажи нам о твоих думах по поводу наших  волнений, – обратился Вождь к старейшину.               
    – Вряд ли стены, какими бы они высокими и толстыми не  были, защитят от империй, но от близких наездников спасут, выжить помогут. Каждый имеет право на защиту.               
    – А о доме?...
    – Наши отдалённые предки не всегда кочевали. Они когда-то жили в одном месте, в домах, вкопанных в камень.               
    – А как, чем нам обороняться от империй?          
    – Пока никак, и ничем. От империи можно защищаться только другой империей, но не всегда.               
    – Мы должны создать свою империю, подчиниться другой?...          
    – Не это хотел сказать. Гарантий выживания нет ни в одной империи, ни рядом с ней. Человек всегда воюет с кем-то, из-за чего-то... А когда воевать не с кем, воюет с отцом, с братом или с собой.  Это происходит и с империей, во главе которой стоят люди, такие же воинственные. Империи воюют, завоёвывают земли, богатства, становятся ещё сильнее.  Но, рано или поздно, задыхаясь избытком власти и богатств, империи падают...
    – Все люди в опасности?               
    – Нет, не все.  Есть, которые успели побороть себя в сторону Добра, которые в перемирии с собой и со всем миром, каким бы он ни был. Кто пребывает в мире с собой, не может себе причинить ни зла , ни вреда, и он не в состоянии причинить зла и вреда миру, с которым он пребывает в  перемирии...  – Старый стрелок  вытянулся, углубил свой взор в необъятное небо и неподвижно смотрел в неизвестность, пока старейшин сливал с чаши знаний, прямо ему на голову, чертовски умудрённые слова. Аксакал, сконфуженный, бегал глазами по земле, выискивая в воображаемой пустыне отдалённого от мира оазиса. Вождь тоже призадумался, но положение обязывало его принимать действенные решения, и чем быстрее, тем лучше.               
               
       Первым делом, Вождь поднялся на верхнее пастбище, вместе с Аксакалом, и внимательно осмотрел со всех сторон небольшое каменное ограждение, служившее для накопления воды в небольшом водоёме. Составление плана укреплений растянулось не на день, и не на два, зато Вождю, как и Старому Воину, стало ясно то, что было в голове у Аксакала, которому и уделялась главная роль в исполнении столь непривычной  стратегии.   
               
        Кочевники оказались не такими неуклюжими... Ранее непослушные камни стали им подчиняться и занимать свои места в толстых стенах, с каждым днём растущих всё выше и выше.   Однажды, в самом разгаре работ над одной из укреплений, Аксакал попросил принести воды. Вскоре перед ним представилась дочь Вождя с полным кувшином. Он взял кувшин в обе руки, отпил прохладной воды, вернул его осторожно, случайно задев её руку своей ладонью. Лёгкая дрожь  прошлась по пальцам... Она мгновенно покраснела в лицо,  на шаг отошла,  но тут же вернулась и, тем же взглядом, проникла  его незащищённые глаза. Он немного застеснялся, но не растерялся, и взор свой от её глаз не отвёл, а продолжил смотреть на неё с прежним  восхищением. Она, как и раньше, не была ему безразлична. Глаза его были полны желания, а могучая сила притяжения делала с ним что хотела, без слов извещая, что пришло время любить.               
               
       Следует сказать, что к тому времени дочь Вождя стала поправляться, вернее живот у неё стал расти, но Аксакал думал не о том, а совсем о другом. Он в душе радовался её возвращения и спал спокойно, на расстоянии чувствуя каждый её вздох и выдох, разделяя её неудачное начало... Кроме матери и отца, никто в народе не знал от кого она в действительности забеременела, и никто не знал о бесплодии покинутой « рептилии». Согласно того, что она рассказала матери, незадолго до её побега, муж, втайне, посреди ночи, привёл неизвестного мужчину и заставил жену переспать с ним. Её сопротивление было бесполезно. Никто из родни мужа не хотел связываться с его сумасшествием. На следующий день, в степи, неподалёку, охотниками был найден труп с изуродованным лицом. Не разобравшись в личности и  причинах гибели незнакомца, они похоронили его там же, в степи,  а вместе с ним – и тайну предыдущей ночи. Позже, до тех же охотников дошли слухи о том, что какие-то дальние соседи, какое-то время, разыскивали своего сородича, внешне похожего на полоумного сына вождя. 
               
        Стена  поднималась  выше и выше. Дни становились всё жарче, пить хотелось всё больше и больше. Это и послужило оправданием участившихся встреч страстных глаз, ищущих опору в разгадке грядущих дней  двух сердец, пылающих  единым огнём.  И в один прекрасный день  Аксакал явился перед Вождём с официальным видом и попросил у него руку  второй по возрасту дочери. Тот растерялся, не знал что сказать...   Пребывая в полном недоразумении, он смотрел вокруг себя, тревожно выискивая помощь со стороны, но, как на зло, именно в тот миг никто мимо юрты не проходил, а кричать о помощи ему было стыдно. Наконец, рядом послышались лёгкие шаги. Одна из  жён зашла по делу, но, заметив напряжение мужчин, сразу отошла назад.  «Не уходи»  – попросил её Вождь, умоляюще.  Она насторожилась, но  осталась где стояла, окаменелая. Вождь встал с ковра, отвёл её в сторону и стал шептать ей слова на ухо. Супруга сначала слушала внимательно, потом, краснея, стала совать Вождю нос в ухо... В конце концов он успокоился, жену отпустил, но ответить Аксакалу  не поспешил. В душе Вождь был согласен, и даже благодарен...  Он вызвал дочку и открыто спросил, была ли она согласна стать женой Аксакала. Дочь зарыдала. – Почему раньше не задал мне этот вопрос, когда чудовище то, здесь явилось?... Я ещё тогда сказала бы... Поздно спрашивать.  Сейчас уже не могу, не имею права ... – Вождь молчал, белел, багрел... Тяжёлое молчание овладело юртой вместительной, Долиной просторной...  И тогда Аксакал сказал:    
   – ........               
               
        Свадьбы не было, ни ритуалов, ни стола богатого, ни состязаний. Аксакал взял на руки свою жену и, не отпуская,  прошёлся с ней между юртами. Люди , отходя от своих дел,  радостно смотрели им в глаза и лица, а потом и вслед. Спустя месяцы родился мальчик. Года два спустя родился второй  мальчик, а потом - третий.               
               
        В честь родившихся сыновей Аксакал воздвигал свои стены, а горделивый Вождь, окрылённый ростом рода, не переставал укреплять мир новыми союзниками, не забывая преумножать своих отар и табунов для будущих богатырей.
               
               
        Однажды, издалека в Долину прибыли люди видного семейства, уполномоченные сватать третью дочь Вождя. Вождь принял их с почестями, послушал, угостил обильным столом и  предоставил им  ночлег. В следующее утро, ещё до зари, доверчивый Вождь был найден одной из жён, возле юрты, лежащий на спине с большим кинжалом в груди. Именитых гостей на месте ночлега не оказалось, также исчез старший сын жены Аксакала.   
               
         Старейшин, используя свои экстремальные полномочия, немедля собрал людей и назначил Старого Воина временным главой племени, до достижения наследником Вождя законного возраста.               
               
         К тому времени план сооружений ещё не был завершён, оставалось поднять ещё две стены. Старый Воин приказал прекратить работы и приготовиться к обороне долины.               
               
         Долго ждать не пришлось. В ночь, последующей убийству Вождя, неизвестная конница атаковала Долину со стороны неприкрытого ущелья, где её уже  ожидали.  Сопротивление  превзошло ожидания. Тем не менее, оборона оборвалась. Первые  нападающие  проникли в Долину, но дождь летящих стрел, выпущенных  из-за ближайшей скалы,  как скошенных свалил их на землю.  Притеснённые к ущелью, наступающие продолжили сражение. Глава противника, он же законный муж второй дочери покойного Вождя, воюющий в самом центре поля боя, заметил  Аксакала. Пробивая себе путь среди сражающихся, он приблизился к своему сопернику и вызвал его на поединок. Аксакал принял вызов и ринулся в бой на своём гнедом. В воздух полетели искры, звонко метал заскрежетал... Не жалея сил, ни жизни, каждый дрался за своё, но правда была на стороне Аксакала. Соперник был удалым, сильным воином, но школа Старого Воина как никогда пригодилась послушному ученику. Уходя от сильного удара соперника, Аксакал воткнул ему свой меч в живот. Тот скорчился от боли и свалился с лошади. На том закончился не только поединок, но и  само сражение. Нападавшие, к тому времени успев продвинуться к долине, оказались в окружении. Тому послужили тайные лазейки, проложенные  вблизи перекрытых ущелий: Через них бойцы Долины переправились в тылы противника и ударили в спину.  Воины, оставшиеся без вождя, начали сдаваться. Пленным была обещана свобода, в обмен на похищенного внука покойного Вождя.               
               
        Побеждённые выполнили условия перемирия. Ребёнок был возвращён Долине, пленные были отпущены. Короткая жизнь тирана быстро была отдана забвению, и о нём стыдились вспоминать даже самые близкие родственники.               
               
        Исход сражения оправдал планы Аксакала. Он упорно продолжил строительство стен и стал советником Старого Воина, временно занимающего место Вождя. Наследник – рослый  крепыш со строгим лицом, врождённый боец... –  к стенам проявил особый интерес. Если кто-то из близких искал его, обязательно находил либо в компании Старого стрелка, либо среди камней Аксакала. Старейшин, по воле своей, направленной в сторону познания природных закономерностей, отвечал за его воспитание, настаивая больше на освоение письма, чтения, истории рода людского...               
               
               
         Десять лет Долина не знала конфликтов, ни наружных, ни внутренних, и она задышала новыми переменами. Появились первые каменные дома, на первое время послужившие хранилищами провизий. Сразу после их сооружения кочевники заходили внутрь, смотрели на толстые стены, крутились, вертелись и, в конце концов возвращались к своим юртам, которых, быть может, было рано променять на что-то другое. То ли света, то ли воздуха, то ли ещё чего-то не хватало им в тех стенах, а может острые углы их настораживали...  Убеждённый в ненадобности строительства города, Аксакал обновил планы.               
               
         Год спустя, глубокие арыки растягивались вдоль и поперёк краёв Долины, делая её ещё зеленей, живей и красивей.  Добрая её земля радовалась освежительной воде, солнцу.., и сама радовала людей изобилием своих даров.  А на летних пастбищах лениво паслись растущие отары и табуны.
               
          За тихие годы благополучия люди стали добрее, уступчивее, понятливее... Они осознавали, что кроме покоя, ничего больше не могло позволить им правдиво ценить  земное бытие.  Истинная Любовь овладевала новыми пространствами в сердцах обитателей процветающей Долины, а их дети рождались с улыбками на щеках. Здоровый Дух своевольно разгуливал вдоль и вширь, проникая во всё живое и неживое. Даже омертвлённые вечностью каменные скалы принимали  Его в свои замкнутые недра...  и в обмен, глубокими корнями бессмертных растений, тончайшими щельями, выдыхали наверх свою магическую силу, идущую из глубин величественной Магмы. Как жаль, что тот здоровый Дух, тот верный сопутник Согласия  не царствовал над всей Землёй...                Вельможи восточной империи  давно стремили свои взгляды в сторону Крыши Мира. Сами вершины особого богатства из себя не представляли. Больше привлекали низины, долины, но дело было не в богатстве. Само название не давало покоя покорителям востока. Сколько раз они решались идти на непослушные вершины, да важные дела мешали. Как на зло, то одни соседи головы поднимали, то другие, то лакомый кусок блистал за горизонтами далёкими...               
               
          Как-то неожиданно наступило время передышки. Долгая война между Восходом и Закатом вдруг приостановилась, и ни одна из сторон не знала, на сколько.  Вскоре  генералы  затосковали, почувствовали себя униженными бездельем...  И тогда вспомнили о вершинах, как бельмо в глазу мешающих видению конца Земли.  А охотники  лёгкой наживы, ступающие по следам всемогущих,  тут же  увидели перед глазами отары жирных баранов, табуны резвых лошадей, тысячелетние реликвии в виде бирюзовых камней, колонны рабынь со своими женскими   прелестями...       
               
         Один из генералов, преуспевающий в военных делах, потомственный  аристократ, от своих людей услышал, что среди полудиких кочевников обитал гадальщик, отличившийся высоким предсказательным чутьём. Это было то, чего ему не хватало для пополнения рядов своих верных служителей. В то время –  как и раньше, как и позже –  суеверие было в цене. Даже сильнейшие владыки, считающие себя богами, всегда имели возле себя чуткого суфлёра. Разумеется, у именитого предводителя неисчислимых когорт тоже был гадальщик.  И не один, а целых три. Последнее время они не то предвещали. Он держал их на обеспечении, но при первом же случае был готов заменить всех троих на одного, достойного своего предназначения. 
               
               
       Итак, Генерал небольшой поход замышлял. Его не настолько интересовали новые пространства, насколько овладевание ясновидящим Аксакалом. Разумеется, было совсем нелепо поднять армию, чтобы приарканить белобородого старика, было достаточно послать  за ним усиленный конный отряд, человек триста, не больше.
               
       Ко дню подхода генеральской конницы, прямой путь к Долине был закрыт толстой стеной, достаточно высокой для тех полудиких земель.  А поспешно прискакавщие лазутчики доложили, что  подступы к номадам были перекрыты со всех сторон, кроме широкого прохода, связывающего Долину с небольшой дорогой,  идущей на восток вдоль гладковатого ущелья.  Бравой кавалерии ничего не оставалось, как  фронтальной атакой ударить там, где не хватало укрепления.
               
       Ранним утром, не дожидаясь запоздалой зари, конница галопом понеслась в сторону Долины. За крупной скалой текущая рядом речка исчезла в неглубокий обрыв, из-за которого незаметно сужающее ущелье сузилось ещё больше. Там, внезапно, на конницу посыпались стрелы и речные камни.  Наездники стали падать, а на скалах поднявшиеся во вес рост лучники, не целясь, не переставали стрелять и стрелять. Опасаясь разгрома отряда, старший похода приказал отступать. Мрачное удивление чуть ли не сбило его с седла, когда вокруг пронеслись острые свисты номадов. Их казалось так много, что окружённые потеряли всякую надежду на спасение и начали драться в поиске завидной смерти. Началось побоище.
               
       Старый Воин командовал сражением на расстоянии. Когда враг стал притеснять его людей, вскочил он на коня, как в молодые годы, и двинул в сторону окружённого Аксакала. Успев пустить пару стрел на ходу, старый лучник начал бить своим коротким мечом всё, что двигалось вокруг его незаменимого советника,  часть ударов принимая на себя. Здоровенный неприятельский воин, объявившийся неизвестно откуда за спиной Аксакала, размахнулся большим мечом, по не успел ударить. Старый Воин, дерущийся рядом, успел воткнуть ему в бок свой короткий меч. Пользуясь мгновеньем, двое вражеских воинов ударили одновременно. Старому Воину удалось парировать один удар. Второй меч пробил ему грудь, а третий разбил незащищённый череп. Умирающий поднял глаза,  взглянул на  небесную голубизну  и опустился на гриву накалённой лошади.               
               
        Кто знает, чем бы завершился тот нескончаемый бой, если бы из глубины ущелья не налетели никем нежданные соседи Долины – полсотни, не более –  годы назад помилованные. Откуда, как они узнали, что их милостивые судьи оказались в опасности?... Важно было то, что они вовремя пришли на помощь.               
               
        Сражение завершилось в пользу кочевников, но ценный покой вновь был нарушен, Долина опять запахла смертью. Старейшин, главенствуя после гибели Старого Воина, отпустил пленных, разрешая им похоронить своих. Защитники Долины тоже без жертв не обошлись, но благодаря соседям, они потеряли намного меньше людей. Старейшин, нарушив древний ритуал, приказал похоронить погибших в общих могилах, не разделяя их на своих и чужих. Племя возмутилась, потребовала объяснений...               
    – На земле они уже отвоевались, а в других мирах никто не воюет, –  ответил старейшин. –  Хороните их вместе. Кроме живых, мир никто не нарушит... – Перед уходом побеждённых старейшин предстал перед ними и спросил:               
    – Кто вас  послал сюда, и зачем? – Все молчали. –  Можете не отвечать, и так понятно. Направил вас сюда высокий чин, не ниже генерала, чтобы разбудить мирных людей раньше рассвета, убивать, грабить, насытиться удовольствием насилия, без которого дышать уже не можете...  чтобы к его венку добавить листик славы ... Ваши воины уже получили награду за слепое услужение.  Возвращайтесь, и скажите генералу, что  здесь для него ничего нет.. А если мы что-то найдём, сами ему преподнесём. Нам война не нужна.  Если кто посмеет лишить нас света, покоя...,  добра этой Долины, нам ничего не останется, как бороться, до конца. – Побеждённые стояли пешими, в рваных кольчугах,  с поднятыми лбами, и молча слушали, а их каменные лица не подавали ни единого знака покаяния.               
    – Тёмные вы люди... – продолжил старейшин, – но придёт и ваше время. Ступайте к вашему генералу и обязательно передайте ему наше устное послание. И не возвращайтесь сюда с войной.               
    – Верните наших коней, – потребовал  старший, не представляя себе, как предстать перед генералом с позорным поражением, ещё и без лошадей.
    – Нет, кони ваши остаются. В нашей Долине им хватит и травы, и воды, и человеческой души. А вы идите, пешем. Не верю я вам. Надумаете ещё чего... До дома далеко, но куда вам спешить? Генералу такие бойцы не нужны.  Да и у вас будет время вокруг себя посмотреть, подумать: правильно ли вы по земле ходите, правильно ли среди людей  дышите...               
               
        На обратном пути, на привалах, и на ходу, ряды поражённых стали редеть. Старший кавалер приказал наказать любого, пытающегося дезертировать, но исполнители сомнительных приговоров сами исчезали, при первом же представленном случае. Вскоре сам старший сбежал, в мир иной. Нашли его повешанным на дереве.
               
        Взъерошенный генерал жестоко наказал дошедших до него воинов и сразу надумал отправить к номадам  полную когорту. Но тому помешало срочное сообщение об обновлении войны с Западом. Аксакалу повезло. Пришлось отложить его поимку на другой раз.               
               
               
        После похода на Крышу Мира  генерал остался с позорной оплеухой, полученной Старым Воином, неизвестном среди больших и малых стратегов эпохи. Тем не менее его маленькая компания взбудоражила  кочевный край, прилегающий к западной части снежных вершин. В том невзрачном нападении  встревоженные племена заподозрили растущую опасность. Они понимали, что рано или поздно генералы пойдут на них большими силами и тогда их не остановить, если не объединиться. «Быть или не быть». Именно так стоял вопрос перед главами племён, собравшихся в Долине, к тому дню управляемой Аксакалом – старейшиной назначенном главой племени на время, недостающее совершеннолетия легального наследника Вождя.               
               
         На том совете была представлена правдивая картина дня. Согласно достоверным слухам, империя владела крупнейшей армией и неимоверными богатствами,  благодаря которым она была в состоянии вести большие долгие  войны.  Стоило ли сопротивляться, или  следовало искать мирных путей выживания? Почтенные старшины, прибывшие  вместе с вождями на сход, клонили к переговорам, вплоть до прошения протекции. Но один из них поставил под сомнение надёжность протектората, утверждая, что подчинённые народы нужны только казне и армии, что в нескончаемых войнах империй обедневшие провинции предаются забвению...               
       Вожди воспротивились, предпочитая достойную смерть позорному умилению. Далее было бесполезно вести разговор о каких-либо мирных переговорах с империей. В итоге, вожди, среди которых рядом с Аксакалом  присутствовал молодой Наследник Долины, пришли к согласию об объединении сил. Местом для обороны была выбрана Долина с её укреплениями. Аксакал разъяснил вождям стратегию обороны, в случае нападения большого войска. Для надёжности, при долговременной осаде было необходимо поднять построенные укрепления ещё выше, а главный вход  Долины перекрыть длинной стеной с воротами и оборонительными башнями.
               
       Долина ожила новыми работами. Аксакал невольно очутился посреди большой цитадели, собранной из крутых скал, обрывистых холмов и высоких стен. Площадь Долины позволяла вместить внутри неё все союзнические племена с юртами, стадами, табунами, запасами кормов... У западных пределов объединения были установлены усиленные  пункты наблюдения. В горах, долинах и на склонах холмов мужчины разных годов  непрестанно готовились к войне.               
               
               
        Прошёл год. Вдоль границы – ни шума, ни следов копыт чужих, ни лазутчиков вражеских... Казалось, генералы и вовсе позабыли обиду последнего визита. После первого года затишья последовал второй, такой же спокойный, а затем третий, четвёртый...  За пройденные годы Долина превратилась в настоящую крепость и не только. В самой её середине, возле каменного хранилища рядами выстраивались торговцы близких и дальних племён...
               
        Пришло время Наследника Вождя. Церемония передачи власти была назначена в день начала состязаний. Публично объявленный Наследник оставил за собой ведение военных дел, Аксакала назначил своим советником в делах войны и мира, а старейшина отпустил на заслуженный покой, с правом слова среди своих последователей.               
               
        В день назначения крепость была полна гостями. Вожди малых союзных племён и посланцы отдалённых народов поклонялись Наследнику Долины и вручали ему подарки в знак верной дружбы. Среди джигитов, участвующих в состязаниях в том году, оказались и трое сыновей Аксакала,  к тому времени успевшие стать мужчинами, воинами и верными служителями племени.