(тюремный роман)
6. БОЛЬШАЯ ДОРОГА
Телевизор им так и не дали. Зато, о, чудо! Они добили-таки коменданта Надежду Владимировну, симпатичную блондинку с грустными светлыми глазами, и она подняла, через месяц после доставки по почте, обогреватель с функцией вентилятора. «Ветерок» оказался как нельзя кстати: в камере уже который день к постоянно влажной испарине стен, добавилась сильная капель с потолка и течь по вертикальной трубе отопления. Текло и обильно капало с третьего этажа, где над камерой 226 был расположен чей-то кабинет. Что там прорвало – унитаз или батарею отопления – неизвестно. Но постояльцы 226-й уже почти неделю, подставив чашки-плошки под места щедрых рукотворных водопадов, писали всем, кому только можно, включая врача Фёдоровича(ведь это вопрос здоровья!), говорили на каждой проверке о потопе. Ничего не менялось. И, наконец, спасительный агрегат прибыл... Имелся при «Ветерке» и пятиметровый удлинитель. Долгонько разбирались специалисты в области бытовой электрической тяги (Кроме дипломированного инженера-электрика по первому образованию Георгия Львовича. Он никогда не лез к незнакомой дорогой технике, если его не просят!) в сложной системе эксплуатации. И, наконец, он... задул! Аппарат заработал! Подул тёплый воздух. «Ветерок» тут же направили к главной стене – напротив входа... А через двое суток наверху что-то наладили, дождь в камере прекратился... работящий «Ветерок» значительно подсушил стены и потолок. «Жить стало лучше, жить стало веселее...»
Иван, вообще любивший кому-то в чём-то помогать, теперь к своим добровольным общественным обязанностям – получение у «кормушки» завтраков, обедов и ужинов, самостоятельно добавил новую: обогрев и сушка камеры. Он строго следил за правильной эксплуатацией агрегата, переставляя «Ветерок» то к одной стене, то к другой, из-под одних шконок под другие и третьи... Пообщался он вновь и со своей новой симпатией.
– Калинкин! Вот пьесы... Распишитесь...
– Извините, тут у нашего... у вашего постоянного читателя Никишкина книгу отобрали... «Театр начинается!»... Я – её автор и подписал в дар Алексею... Сказали, что в библиотеку Централа передадут... Можно нам её заказать?
– Вы – автор?!. Тут обычно читатели обретаются, а не писатели... Мне пока ничего не передавали, я спрошу... А Владимиров здесь ещё?
– Да... Ваня, тебя!
– Здрассьте, Татьяна Сергеевна!
– Здравствуй, Иван! Как дела?
– Нормально.
– А почему ты книги не заказываешь?
– Так я же говорил: глаза быстро устают... Блюстители незаконности постарались, тогда ещё... После «Пятёрочки»...
– Адвокат часто навещает? Если что, я могу свидетелем выступить...
– Какое там! Он же – бывший прокурор города! Мне кажется, они в одной связке, как бывалые альпинисты... А в моё гиблое дело лучше не встревать... Спасибо, конечно!
– Доктор приходил? Я ему говорила!
– Фёдорыч? Да, глазные капли дал... Спасибо за заботу, Татьяна!.. А так я читать очень люблю...
– Не за что. Крестик я давала?
– Да, в прошлый раз...Только на Бога и надежда при таком беспределе...
– Ну почему? И люди добрые в этом мире попадаются..
– А вот одну из таких их я вижу прекрасно... Она не только добрая, но и...
– Ну всё, мне пора... Я тебе принесу что-нибудь из русской классики, чтоб шрифт был покрупнее...
– До свидания!..
«Кормушка» захлопнулась...
Спокойная жизнь «постоялого двора 226» продолжилась до ужина и вечерней проверки... Дима заваривал чаёк, Иван привычно забрался на верхотуру дальней от окна шконки, а Львович и Алексей продолжили работу «военно-исторического кружка». Оказывается, Алексей очень интересуется историей России. Он и стал спрашивать у Георгия различные даты, записывая их в большую тетрадь в клеточку... Вот небольшой фрагмент конспектов этих бесед-лекций...
862 г. – 879 г. Рюрик.
879 – 912. Олег.
912 – 945. Игорь.
945 – 957. Ольга.
957 – 972. Святослав.
972 – 980. Ярополк.
980 – 1015. Владимир (Святой) Великий
– Только учти, Алексей, что эта хронология – приблизительная. Она известна по «Повести временных лет», составленной много позже... Но Рюрик, Трувор и Синеус реально были... Правда, Михаил Васильевич возражал...
– Чево? – дёрнулся на шконке Михаил. – Кому я там возражал?..
– Михаил Васильевич Ломоносов!..
* * *
Неугомонного Михаила неожиданно перевели в другую камеру на первый этаж, поэтому литературное объединение «Парнас-2019» приостановило свою деятельность... Откуда «общественности» стало известно о новом местонахождении начинающего тюремного поэта М.Артошкина, написавшего недавно: «Миша, славный мой сынок, Тебя б увидеть на часок...»? Во-первых, об этом шепнул разносящий похлёбку и чай Вадим... А во-вторых... В Централе довольно эффективно работала своя система передачи информации... Тюрьмой в тёмное время суток, когда почти не гремели железные засовы, действовало своё ночное самоуправление... Всеми процессами жёстко управляла неведомая «шестая власть»... Первые пять хорошо известны: законодательная, судебная, исполнительная, власть средств массовой информации, власть денег... Последняя в последнее время, простите за невольный каламбур, всё больше и больше довлеет над нестойкими умами...
Но – вернёмся к ночной власти... В неё входят различные личности и объединения граждан по криминальным интересам. Будь то, так сказать, в мирной жизни, а ещё больше действуют законы этих слоёв населения там, где вдоволь заборов, колючей проволоки, злых псов, вышек, разного рода запоров, засовов и замков, сеток, толстых бетонно-кирпичных стен, ну и – как же без них, родненьких, – решёток... Законы эти именуются понятиями. По понятиям, неизвестно когда и кем утверждённым, тот-то – очень хороший, а вот этот – плохой. Редиска, как выражались герои известной кинокомедии... Или того хуже – «гребешок», «петушок» и т.п. Некоторые поступки, например, кражи – характеризуют тебя здесь с наилучшей стороны. Чем больше украл, тем выше авторитет. А если ещё и не признался да никого не выдал из подельников – молодчина вдвойне!.. Оказывается, существует целый свод этих понятий... Кодекс, если можно так выразиться. Как следует себя вести и как нежелательно, иначе придётся держать ответ. Образно говоря, ОТВЕЧАТЬ! Ну это так, примитивно и ориентировочно, чтобы представить хотя бы в первом приближении, что это за неукротимая, жуткая сила... Она целиком парализует волю личности и подчиняет себе массы...
Причём, даже те, кто, казалось бы, призваны бороться с несправедливостью, тоже ведь зачастую являются составной частью этого «бурного потока»... Помните неувядаемое изречение легендарного киносыщика Глеба Жеглова: «Вор должен сидеть в тюрьме!». Справедливо? На все сто процентов... И по этому понятию, можно с чистой совестью засунуть в карман Кости Сапрыкина-Кирпича – кошелёк... А в наши дни можно, скажем, подложить кому надо наркотики. И тогда этот гражданин или гражданка даст любые показания на того или ту, куда укажет доблестное братство личностей, свято верящих в свою непогрешимость и в порочность других... Примеров из сегодняшних реалий сколько угодно... Тут и уже известные нам по камере 226 персонажи, и новые. Вот последняя жуткая трагедия из Подмосковья... Лет двенадцать-пятнадцать назад некий подросток провинился перед своими одноклассниками, совершив нечто недостойное... Ребята учинили над ним товарищеский суд. И приговорили к... повешению... Повесили на крепком дубе... А именно: привязали верёвку, а её прицепили к его штанам... Так он повисел несколько минут, расценив это как огромное унижение... А десять однокашников, посмеявшись, посчитали, что теперь они с обидчиком квиты... Но не тут-то было! Прошли годы... «Когда уйдём со школьного двора...», то пойдём куда? Правильно: кто в вуз, кто на завод или в офис... А куда двинул наш обиженный? Правильно – в самые внутренние органы!.. Поработал, набрался опыта, составил список из десяти фамилий обидчиков...И вот уже время от времени у каждого из них находят то на даче, то в автомобиле, то в портфеле что?.. Верно – наркотические вещества в большом количество, чтоб уже не отвертелись!.. Полиционера каким-то необъяснимым способом разоблачили... И что? Выпустили его одноклассников?.. Увы! Сидят как миленькие...
Но мы, уважаемый Читатель, ушли немного в сторону от «генеральной линии партии», то есть, от основной ветви «ночного дозора»...
...Уже в первую ночь в Централе Георгий Львович слышал какие-то перестукивания, возгласы, шорохи, негромкие реплики, возню... В каждые последующие ночи (Эх, вы ночи, тюремные ночи, сколько стуков и стонов вокруг...) эта бурная деятельность в промежутке от 23 часов и до 5 утра неутомимо продолжалась... Во исполнение решений неких неведомых «инстанций» работала БД – большая дорога. Специфическая система передачи каких-то не крупных вещей (сигареты, телефон и т.д.) и письменных сообщений (маляв). Состояла она из сети верёвок снаружи камер и специальных отверстий в стенах (кабур). Конечно, всё это великолепие было неплохо закамуфлировано... Часть посланий (сигареты, еда) была вполне понятна. Например, тюремное братство таким образом поддерживало «малоимущих», тех, у кого нет ни родных, с их посылками, ни друзей… С другой стороны, всяческие еженощные отчёты (непонятно кому?)о сидельцах сильно настораживали. Некто невидимый таким образом управлял (информация – это власть) огромной массой, подчиняя своей воле и понятиям... Попал сюда – живи по нашим суровым законам! Не будешь передавать по БД то, что требуют, на тебя пойдёт соответствующий документ (малява). Куда? Здесь, по Централу и далее – по колониям...
Это было жуткое открытие. Мало того, что опера, дознаватели, следователи, прокуроры и судьи вершат твою судьбу, так ещё и некие авторитеты и смотрящие... Знают ли об этом те, кто обязан блюсти законность? Скорее, да, чем нет... Как можно годами не замечать верёвки и шнуры, висящие за окнами? Чтобы их увидеть, достаточно пройти двором ясным днём... Как можно не заметить дыру в стене, в которую легко проходит батон колбасы?!. Очевидно, в этой БД есть специальное звено для копирования передаваемой информации... А сотовый, который прислали на несколько минут, «пишет» все разговоры и СМС... Вероятно, почти в каждой камере есть люди с чутким слухом и внимательным взором... Они также «цинкуют» (сообщают) своим работодателям нужную информацию. Это могут быть как любители (завербованные с обещаниями уменьшить срок, отпустить, закрыть дело и т.п.), так и суперпрофессионалы – кадровые офицеры соответствующих ведомств... Тоже – невидимая, страшная сила. И находится бедный, замороченный новой страшной обстановкой, подследственный между двух огней – красным и чёрным... «Куды бедному крестьянину податься? Белые придут – реквизирують, зелёные набегут – грабють, красные налетят – конфискують!»...
...Ещё Георгию довелось пообщаться с одним из серьёзных людей Централа... Сидельцы камеры называли его Сергеем. По ночам он по БД что-то получал и непрерывно отправлял. Сосед Сергей был под следствием по обвинению в организации наркотрафика в крупном размере... Вот она, акула этого страшного бизнеса!... Писатель, полный «высоких дум», обычно лежал в это БД-время, укрывшись с головой курткой и не вслушивался в происходящее... Либо забывался в тяжёлом сне, боясь пошевелиться или кашлянуть: боль сразу отзывалась в боку... Его разбудил Алексей:
– Львович, тебя Серый зовёт!
Калинкин подошёл к кабуре .
– Доброй ночи, уважаемый Сергей!
– Привет! Как дела, Дед?
– Да вот, жду апелляцию...
– Я в курсе...Здоровье как?
– Нормально...
– Бок болит?
– Да, немного...
– Говоришь, за поцелуй взяли?
– Ага...
– Рамсы явно попутали, менты позорные! Ну, держись! Ты тут у нас самый ветеран труда! Спасибо за подогрев! (Львович через ребят передавал в их 215-ю как-то– с посылки и передачи– чай, сахар и печенье).
– Святое дело...
– Именно! Котлеток рыбных хочешь?
– Нет, благодарю...
– Ну, Дед, доброй ночи...
– Вам также...
Больше за весь месяц они не общались – старика тут жалели... Воротила наркотрафика оказался совсем не страшен. Как и прежние, уже известные благожелательному Читателю, деятели адова конвейера, – не уродливый монстр, не клыкастое чудище... Говорит спокойно, с сочувствием... А ведь десятки, сотни, тысячи наркомэнов и нарковумен подсажены на его дьявольскую иглу... Тут вроде бы, правоохранители, поступили вполне морально... Пресекли движение колоссального механизма, ведущего молодые судьбы к деградации, разрушению, слому... При условии, естественно, что несчастному они же не вложили в гараж некий опасный груз... Все эти Лёхи и Серые – лишь пешки в крупной игре... Имя таким – легион... А кто закрутил эту всемирную смертельную карусель, губя судьбы отдельных индивидов, уничтожая в итоге целые народы, всё живое на планете?.. Ответ, возможно, знает лишь Он...
* * *
Уважаемые читатели!
Вероятно, некоторым из вас уже претят все эти кабуры, смотрящие, шконки, кормушки и тому подобное.. .Я бы и сам с радостью писал о более привычном и радостном. О романтических встречах, румяных восходах и золотых закатах, о нежных цветах в утренней росе... Да ведь жанр повествования сразу был задан: тюремный роман... Я ведь ещё 21 января 2019 года не предполагал, что вдруг судьба моя повернётся, как Луна, оборотной стороной. И «жизнь научит сквозь слёзы смеяться»... Так что, прошу меня извинить, но вернёмся в уже известную нам камеру 226 – малую частичку огромного места сосредоточения подследственных – арестованных людей, с их невидимыми миру душевными страданиями и мечтами о свободе... Тем более, что у меня для вас есть две новости: хорошая и неплохая!..
– Владимиров здесь?
Вот этот вопрос звучит каждый день. Вначале Иван дёргался беспокойно, как и его сотоварищи. Потом все попривыкли, поскольку поняли: виной тому – красная полоса в личном деле Ивана. Поэтому, кроме общих проверок, у него есть индивидуальные, как у заключённого, «склонного к побегу»... Посмотрят, что парень на верхотуре и успокаиваются: на месте... Иногда Ване приносят лекарства, тоже окликая подобным образом... Часто приходили, выкрикивая Никишкина, и к Алексею. Ему – то укол, то посылка, то книги...
Черняева почему-то никто за месяц почти не вызывал... Он частенько пользовался своим «служебным» положением (лежал рядом с решёткой). Встав на скамейку и держась за шконку, Дима, покуривая, подолгу смотрел сквозь решётку.
– О, этапчик прибыл... Ого, Надежда Владимировна идёт! А фигурка у неё ништяковая! Вань, ты бы такую стал?..
Иван в ответ... захрапел. Он работал на БД всю ночь...
– Ух ты! Опять комиссия прибыла! Четыре полковника... Щас в показательную камеру их поведут – где телик, холодильник, микроволновка и евроремонт!.. Угостят арестантским обедом – с ромштексами и коньячком...
– Дима, а ночью сквозь решётку звёзды видны?
– Нет, конечно... А зачем, Львович, зэкам смотреть на звёзды?! Для чего им Кассиопеи, Альтаиры и прочие Млечные пути? Им надо различать звёздочки на ментовских погонах!..
С прагматиками не поспоришь! Тем более, в Год Свиньи, которая тоже вверх никогда не смотрит...
А вот и нашего Батю ищут.
– Калинкин!
– Слушаю Вас! О, здравствуйте...
Принесли новые книги. Среди классики и знакомая тёмно-зелёная обложка «Театра начинается!»
– Вернули? Большое Вам спасибо!..
– Читайте на здоровье... Владимиров!
А он уже тут, возле двери. Ивану почему-то хочется что-нибудь спросить у библиотекарши... Ребята в камере понимающе молчат...
– Я вам Тургенева принесла. Шрифт крупный. Охотничьи рассказы. Как с глазами?
– Получше. Заявления на телевизор вовсю пишу... Месяц мой собственный телевизор не несут! Тазик не дают, чтоб постираться... Бельё постельное!
– Пишете? Ну и хорошо... Начинайте почитывать понемногу... Это не просто охотничьи байки, это даже не рассказы, а правдивые очерки о непростой жизни крестьян. Между прочим, Иван Сергеевич за эти самые произведения тоже попал в места, не столь отдалённые...
– Спасибо, Татьяна... Обязательно почитаю...
– Всего хорошего!..
«Кормушка» давно закрылась с нежным ржавым скрипом, а Иван всё стоял у двери и чему-то улыбался...
...А возвращённая Алексею книга Георгия Калинкина оказалась вся в жирных штампах СИЗО-100. «Проверено на экстремизм»...
...Но вот отворилась вся дверь и в камеру почти вбежал... Михаил.
– Привет, детвора! Здорово, Батя! Что, не ждали?
– Угадал мелодию...
– Меня обратно к вам кинули: моего сокамерника увезли в Бутырку, а одного оставить боятся! Вдруг онанизмом начну баловаться!
– Давай, давай к нам, Михалвасилич! Стихами займёмся!
– Батя, у меня есть кое-что поинтереснее!
Неугомонный Михаил-романтик с большой дороги – вытащил из своей необъятной спортивной сумки монитор и прочие причиндалы.
– Телик смотреть будем! Я из сто девятой прихватил!..
Все (кроме Львовича, инженера по первому Вузу) тут же кинулись собирать, втыкать, прикручивать, высовывать сквозь решётку провод-антенну...И вот уже засветился экран, полилась речь оттуда – с воли. Телевизор это вам не просто микросхемы и набор элементов, это связь со всем цивилизованным миром. Они лежат на своих роскошных диванах, сидят в руководящих креслах, утопая жирными задами, а мы стоим посреди обшарпанной камеры. Но тем не менее, мы – равны! Ибо все мы – телезрители!.. Ура!
– Ребята, только не спорить. Что включу, то и смотрим. Договорились?
– Замётано, Мишка!
– Чё найти?
Далее, как в спектакле, звучат реплики персонажей.
Алексей. Какой-нибудь военный фильм!
Иван. Можно Муз ТВ!
Львович. Новости на России! Что там с Курилами?
Дима. Есть классные мультики для взрослых!
Округлив ответы, Михаил включает канал ТНТ. И все смотрят развесёлый телесериал, идущий, оказывается, десятый год, – «Универ» про приключения студентов и студенток...
...И ещё одной позитивной новостью явилось то, что у Георгия Львовича появилось, наконец, постельное бельё. Михаил подарил его Алексею, когда уходил из камеры, а вскоре Лёше заказали простыню и наволочку по Интернет-магазину и он передарил подарок...
* * *
– Мужики, хочу посоветоваться... Тут такое дело...
Михаил задержался с речью, тщательно подбирая литературные слова... Дело это было непростое. Кроме Львовича, тут все выражали свои мысли с помощью «джентльменского» лексикона, где общепринятые слова являлись большой редкостью...
– К какой жене мне после отсидки возвращаться? К первой – Анне или к этой сучке Ленке, е..ть её в р.т? Анна всю жись меня ждёт из отсидки, а молодая – любимого сынка Михалмихалыча родила? Не могу я без него, бандитика!.. И не могу без Ленки, хоть и Спидом наградила, коза е..ивая!
– Живи сразу с двумя, мать их за ногу!
– Заведи третью, Миша!
Михаил на шутки не отвлекался.
– Батя, а ты как считаешь?
– Молодая бросит в трудную минуту... А первая любовь – не ржавеет!..
– И я так рассудил... Молодая уже офонарела. Пишет: «Мне тут тяжело без твоих денег, чё не шлёшь? Сам-то ты там хорошо устроился, на всём готовом!» Вот сучка, да?!..
– Так пусть сама посидит здесь!
– На трёхразовом калорийном питании!..
Короче, 226-я дружно выбрала в жёны Мишке Анну Владимировну... Их сын Артём, во-первых, уже не против, а, во-вторых, Михалмихалыча, да и Настюшку (если пожелает), можно будет брать на выходные...
– Батя! Я тут на досуге кое-что накидал.
Артошкин протянул Георгию Львовичу свои многочисленные листочки. Литератор прочёл его новые стихи, ставя плюсики, вопросы и восклицательные знаки...
– Во-от, уже гораздо лучше, Михаил! И темы свежие появились... Очень рад!
* * *
Инга понемногу стала привыкать к своему новому гражданскому статусу: жена обвиняемого... Страшно было осознавать, чем всё это может закончиться... Шок первых дней, когда вдруг словно обрушилось небо, понемногу стал проходить. Она сразу не поверила в низменные намерения мужа. Поцеловал какую-то малявку?.. Возможно. Но, чтоб соблазнить, совратить, да ещё на глазах у матери? Бред полнейший... Эта странная Алька ей никогда не нравилась. Было в её поведении нечто неуловимое, какое-то чувство «второго» дна: говорит одно, а в глазах – совсем другое... Они на репетициях и выступлениях театра особо не общались, эта дородная девушка больше липла к мужскому обществу. И, похоже, Тимофей ей был небезразличен... Да и сын тоже поглядывал на артистку с некоторым интересом... Инга заметила это ещё во время репетиции сцены «Учат в школе», когда Тимофей, с разрешения отца ставивший танцевальный пролог к спектаклю «Правила дорожного уважения», стал вслух нахваливать Альку. Хотя двигалась та, как все. Как говорится, не лучше других. Инге в этом плане даже больше нравились Настя Фадусова с Наташкой Еремеевой... У них двигаться с чемоданом или шляпой с тросточкой гораздо ловчее выходило... А вот поди ж ты... Но искусство – дело вкуса... Теперь – это уже далёкое прошлое... Сколько подобных артистов у них в театре перебывало за тридцать один год!..
...Потом Алька выскочила замуж, стала приезжать на репетиции всё реже... Дальше просочилась весть о тайном её аборте – втихаря от мужа... От кого? Да не всё ли равно. Эта обычная, недалёкая девица мало её интересовала... Дальше – пошли дети... Потом она для Инги вообще оказалась в тени. Иногда Георгий упоминал, что Алька организует изредка ему подработки. То юбилей, то детский праздник, то новогодние дела... И тот ехал в Клямовск, отрабатывал на совесть все заказы, а Альке всегда делал заметную скидку... Георгий Калинкин, настоящий мастер эстрады, Лауреат Всероссийского конкурса, которого сам мэтр Николай Рыкунин называл «артистом высочайшего столичного уровня», занимался такой мелочёвкой, потому, что важна была каждая копейка в доме: Тима то учился, то женился, то разводился. Плюс внучёк Лёвушка... И тут вдруг эта странная Аля, про которую все артисты за спиной говорили, что она свистанутая, снова появилась в их судьбе. Да ещё как! Мало того, что написала заявление в Следственный комитет и мужа арестовали, так ещё организовала в Интернете настоящую травлю... Из-за неё Георгий чуть не ушёл из жизни... Когда Инга узнала о задержании и о попытке самоубийства мужа, вечного бодрячка и оптимиста, мир буквально перевернулся... Было настолько тяжело, что они до утра бродили по опустевшей квартире, бесконечно курили... Инга тоже вспомнила эту вредную привычку... Без сигарет сейчас было никак... Тем не менее, надо было ходить на подработку в магазин здорового питания (выступлений было не густо), надо было что-то делать, чтобы спасти мужа... Да что там мужа – друга, великолепного партнёра по сцене, коллегу, с которым вместе создавали театр, любимого мужчину...
Она часто вспоминала, как пришла в студию театра, как боялась впервые выходить на сцену, хотя и мечтала об этом давно. И Львович тогда, в Мурманске, просто вытолкнул её из-за кулис... Как он учил её актёрскому мастерству... Как пришла – нагрянула любовь... Она явилась однажды поутру, когда проснувшись солнечным летним утром, Ингочка увидела у изголовья огромный букет пламенеющих Ейских роз... Они были как нарисованные! Яркие, свежайшие, точёные, незабываемые!.. Где их смог тогда отыскать ночью этот весельчак Гоша!..
...А крымская пахучая сирень, окружившая плотным кольцом Дом отдыха в Николаевке и сводившая с ума даже соловьёв!
И, они, пьяные от любви и аромата этих весенних соцветий, самозабвенно заливались с вечера до утра, в свою очередь волнуя сердца влюблённых. Таких, как Гоша и Инга...
Ведь почти 37 лет вместе, а их любовь до сих пор не остыла... За эти годы они ни разу так и не поругались, хотя Инга иной раз и ворчала по поводу необходимого ремонта или брошенных носков, или из-за отсутствия нового платья... Но Львович – так его называли в театре почти все – только шутил в ответ! Его невозможно было вывести из себя... И вдруг он пошёл в ванную, чтоб лишить себя жизни... Невероятно! Она понимала, что не из-за трусости он это сделал... Скорее всего, хотел оградить их с сыном, весь театр, от грядущих расспросов-допросов, от сплетен, шушуканий. Гордый, немного обидчивый человек... Тяжко было ей, неподъёмный груз свалился на плечи, но Инга стала действовать. По совету знакомых она нашла нового адвоката. Тот, кого к мужу «приставили» сразу, ей не очень понравился. Чувствовалась в этом человечке Сваркине нечто, что внушало опасения... К тому же, он затребовал за свои услуги очень приличную сумму – двести пятьдесят тысяч для начала... Да где же их взять?.. Инга доверилась интуиции и... Результат мы знаем. Михаил Евгеньевич понравился ей тем, что, пройдя большой и сложный путь в органах, дойдя в милиции до поста начальника следственного отдела, не потерял там человечности. В 1994 году он перешёл «на другую сторону следствия» – стал адвокатом. Не рвачём, который пользуясь безвыходным положением несчастных, набивает свои карманы, а борцом с несправедливостью, с подлостью и беззаконием... Она заключила договор и адвокат немедленно приступил к активным действиям... Активностью он обладал ещё с тех юных лет, когда учился в Троицкой школе, потом, когда занимался классической борьбой в ДК Лепсе, когда работал участковым в Шапчинках или расследовал сложные дела... Инга тоже понравилась адвокату: искренняя, любящая жена, порядочная женщина. Да, их объединяло именно это – порядочность, неравнодушие... Михаил Евгеньевич был почти ровесник Георгия Львовича: адвокату скоро исполнялось 73. Но он был бодр, свеж и неиссякаем...
...Сразу после того приезда в СИЗО-100, Михаил Евгеньевич отправился в Красногорск и подал документы на апелляцию в областной суд...
* * *
– А кто скажет, господа сидельцы,как называется самая большая в мире тюрьма? Молчите? Правильно делаете- нечего гадать попусту. Отвечаю: в США есть тюремный комплекс Райкерс на одноимённом острове. Там веселятся среди пальм десять тысяч зэков…Идём дальше. А самая маленькая тюрьмишка где? Просвещаю: находится она на островке Сарк, что в проливе Ла-Манш…Всего двоих счастливчиков вмещает…Ещё вопрос: что такое Вологодский пятак?...Темнотища! Россия,остров Огненный. На нём- ИК- 5, где содержатся пожизненно осужденные наши соотечественники…Это была лёгкая разминка. Теперь вопросик по существу. Вот ты нам скажи, Батя: кто ты есть на самом деле?
– Я же уже докладывал, Михаил. Дима даже бумаги мои читал...
Камера прислушалась.
– Да это понятно... Но вот смотрю я на тебя и думаю. В мою дурную голову тоже иногда приходят мысли. Как такой солидный седой человек почти семидесяти одного года может быть обвинён в явной туфте. Ну ладно Лёшка с Ванькой. И даже Димка, в р.т его е..ть... Им по возрасту положено интересоваться пи..ой. Мой вывод: ты – подставной!
– В каком смысле?
– Не тебя подставили, а ты сам – подставной, не настоящий. Понял нет?
– Уточни!
– Да заброшен ты в нашу камеру! Со спецзаданием! На кого работаем, Шарапов?
– Конечно, на Жиглова, товарищ подполковник! Петровка,38.
– А по чесноку?
– На МВД! То есть, на всю полицию сразу!..И заодно на СК России. А вдруг Вы тоже их агент? Тогда и на Вас!.. Шучу! Кстати, а все знают, почему милицию переименовали в полицию?
Первым выдвинул свою версию быстрый и начитанный Алексей.
– Чтоб новое штатное расписание утвердить! И галочку об успешно проведённой реформе поставить.
– Те, кто новую форму шьют – заработали! – это версия Ивана.
Львович представил свои соображения.
– Ещё в 1992 году, когда МВД возглавлял Ерин, в Правительстве ставился такой вопрос – о переименовании. Ведь что такое милиция? В переводе, это объединение вооружённых людей. Какая-то банда получается.
– Так и полицию часто называют ненасытной бандой... – подал реплику Дима. – Девок насилуют, с ворами дружат, дела склизские заводят... Заплатил нормалёк – прекращаем... Нет тити-мити – посидите!..
– Возможно... Я, Дима, пока о другом... У нашего народа о милиции были хорошие представления – она народная, она защищает нас от преступных элементов... Но дело в том, что в других странах – даже таких мелких, как Гватемала, Люксембург или Лихтенштейн – полиция... А мы вступили в Интерпол! У них – Интерпол, а у нас – Интермил? Непорядочек... Документы не сходятся, форматы, протоколы там всякие...Вот и решились наши правители на отчаянный шаг – переименовать, чтоб не быть белой вороной...
Самый опытный – Михаил – тоже внёс своё субъективное мнение в эту щекотливую тему.
– Да не только это... Полиция – народ не защищает. Она ограждает от гнева честных граждан своих чиновников и олигархов, присвоивших, в р.т их всех е..ть, наши недра...
– Жаль только, что, обучая полицейских дубасить дубинками по головам, мало кто озабочен тем, чтоб у них самих в головах крепко сидели нравственные законы... А то ведь как зачастую получается? Дали мелкому душонкой человечку власть, а возможность надевать наручники – уже власть, и он, как индюк, уже весь раздувается от осознания важности собственной персоны! Кичится! И одна такая «ложка дёгтя» портит даже не бочку – цистерну мёда!.. Один Захарченко отравляет всё, что сделано полезного целым МВД... А он-то, гнилой внутри, лично тут как бы и не при чём. Без большого класса, вернее, клана с названием Полиция, который его возвышает над окружающими, – он из себя, зачастую, мало что представляет... Это вам не Шарапов! Не захотел учиться, не стал отменным токарем, лень вкалывать на производстве – идёт куда?.. Но пусть каждый, направляясь сюда, уразумеет, что он – на службе не у себя самого, чтобы повелевать, унижать и обогащаться, а на службе у народа... Это должна быть не просто работа, а высокое служение. Сотрудник органов – Служитель законов – общегосударственных и высших, ниспосланных Создателем...Нутро у него должно быть без гнили!
– Ты прав! В каждом человеке можно найти что-нибудь хорошее. Если…его как следует обыскать!..Шутю! Но ты, Батя, не уводи следствие камеры в сторону! Если ты не спецагент МВД, заброшенный с целью выяснения планов Лёши сделать подкоп ... под тюремный ларёк, тогда ты работаешь на МИ-6! Шпрехен зи дойчь? Говорите вы по-англицки?.. Или только по-хрюнцузски?.. –Хювяилта! -Извини, я в персидском не секу! -Это по-фински добрый вечер! -Яволь!
...Словом, Михаил хорошо повеселил тогда приунывших мужиков... Дело в том, что интеллектуальному офицеру и хорошему доброму парню Алексею Никишкину предъявили незадолго перед этим новое обвинение. Вместо двух статей, в деле стало стало семь... Есть отчего призадуматься...
...Да и телевизор забрали обратно: он был «приписан» к 109 камере...
* * *
19 февраля 2019 года. СИЗО г.Ажайска. Камера 226. Утро.
– Калинкин, на выход!
– С вещами?
– Здесь. На конференцию. Начало в 10.
Львович уже знал, что конференция – это заочное телевизионное участие в заседании суда... Он вскочил со шконки... Небольшой коридор на их этаже и вот его уже вводят в специальную камеру. А в ней – в техническую клетку. Там – мониторы, микрофон, аппаратура... На экране уже виден судейский стол. Сбоку – Михаил Евгеньевич. Он энергично машет рукой.
– Доброе утро, Львович!
– Надеюсь, что доброе! Приветствую Вас!
– Слышно нормально?
– Не очень отчётливо...Но – пойдёт. Я не буду тут ничего трогать. Нет такой привычки – тырить микрофоны по карманам...
– Правильно! В общем, не волнуйся. Я к апелляции приложил ещё копию ходатайства о прекращении уголовного дела.
– Отлично!
– В общем, не волнуйся...Отвечай на вопросы спокойно...
– Есть, капитан!
– Я подполковником ушёл в адвокаты, а то бы уже точно генералом был... Короче, от Инги тебе привет, она любит и ждёт...
– Спасибо! Передайте, что я люблю её больше прежнего! Только в тюрьме это понял...
– Молодец! Всё, судья идёт!..
В кадре появилась довольно полная женщина в тёмной судейской мантии и начала дело по апелляционной жалобе об изменении меры пресечения... Судья, на удивление, оказалась адекватной, не давила, как Терешкова. Всё заседание продлилось минут двадцать...
И вот оглашение решения областного суда в Красногорске. Георгий Львович встал и с замирание сердца вслушивался в голос судьи Бродиной Н.Н.
– Освободить Калинкина Г.Л. с ограничением определённых действий... Вам понятно решение?
– Да, ваша честь! Благодарю...
Освобождение! Освобождение! Освобождение!
– Выходи!
Клетка открылась. Они с конвоиром пошли в камеру. И тут всё, что он сокровенно держал внутри себя, вдруг прорвалось наружу... Плечи старика затряслись, глухие рыдания вырвались из груди, слёзы посыпались крупным градом...
– Что, дед, срок добавили? – с сочувствием спросил сопровождающий.
– Наоборот, отпустили...
Возле одной из камер стоял толстый человек в белом несвежем халате...
– Фёдорович, я же вам говорил, что никого не драл... Меня выпускают...
Доктор с изумлением смотрел на седого арестанта...
Рыдания продолжились и в камере...
– Поздравляем, Львович! Возьми таблетку...
– Успокойся! Я твои книги сдам!
– А сакавозь решётку глядя, я кричал ей «Надя! Милая ты тока не забудь!» Эх,и завидки меня берут, Батя! Но ты не расслабляйся – дело-то не закрыто... Эти бульдоги свою добычу из пасти не выпускают... Ты всё своё шмутьё собрал? Мне кружку даришь? И кипятильник!..
– Конечно! Это – тебе, простынь и наволочку – Ване, это – Лёше, это – Диме... А еду – всем вам...
– Ого! Баночка мёда объявилась! Ну и жук ты, батя! Примыливал? Икры там нет случайно?
– Берёг, вдруг простуда у кого... Вон Дима как раз простыл у окна... Ребята, всё забирайте!
Но его не отпустили ни днём, ни вечером...
Вечерняя проверка.
– Когда отпустят?
Прапорщик ответил не задумываясь:
– Так лишь через десять дней решение вступит в законную силу...
Подтвердил и Алексей. Михаил не сдавался.
– Завтра, крайняк! Ты, Батя, как будешь домой добираться? Советую – на такси, прямо до дома... А то ещё загуляешь по пути!..
– На такси – НТВ (нет такой возможности)!
– Молоток! Освоил нашу феньку...
...Ночью снова работала на полную мощь БД.
– Два два шесть! – кричал сиплый голос где-то внутри Централа.
– Дома! – отвечал Ваня и стучал определённым образом в кормушку... За полгода он уже освоил многое...
– Львович, есть сотовый, звонить жене будешь?
– Да она спит уже, ей с утра на работу... Лично засвидетельствую своё почтение... Если завтра отпустят... Спасибо, ребятки...
...Тюрьма, как всегда, ночью бодрствовала. Кто-то общался при помощи БД, кто-то перестукивался, кто-то говорил с родными по левому телефону... А какой-то несчастный, у кого напрочь сдали нервы, до самого утра колотил в дверь и что-то кричал... И этот дикий крик, похожий на звериный вой, холодил сердца, шевелил шевелюры даже у тех, у кого их не было...
...Утром, Георгий, как всегда помолился, глядя сквозь решётку на маковку храма, сделал зарядку и приступил к работе над рукописью – чтоб не терять времени. Михаил не спал.
– Батя, ты позвонишь моей Анне?
– Конечно! Что передать?
– Что я её люблю и перед сыном извиняюсь... Мы однажды поругались...
– Передам обязательно!
– А четыре свечи за нас, оставшихся, в большом храме Пахрова поставишь?
– Обещаю!
– А мне, Львович, на адрес сестры пришлите свои книги. Выйду– почитаю...
– Конечно пришлю, Ваня...
– И не попадай сюда больше, Батя! Мне тюрьма уже тоже вот где!.. В молодости я и понятий этих придерживался, рамсов всяких, и жил неправильно... Неправедно жил, в чужой игре... И что? Где все дружки-приятели? Воры? Блатяги? Вся эта шпана и шушера? На что я потратил лучшие годы?.. Кто сдох по пьяни, кого зарезали... Сам больной насквозь...
– Скажи мне, неамериканец, в чём твоя правда?
– Моя? Ничего уже не хочу. Никакой воровской солидарности!.. Только тихо работать, рыбачить, жить своей семьёй, воспитывать Мишку-малого...
– Я-то сюда снова не собираюсь... Ни за что!.. Да ведь человек предполагает, а судьба – располагает... Все мы под Богом ходим...
– Наказал тебя, Батя, Господь-то, и очень сурово...
– Да уж... Значит, было за что... Кому-то милостыню не подал, кого-то в трудную минуту не поддержал, где-то трусливо промолчал... Обидел мимоходом... И все, кто здесь – тоже подобны мне... Но, возможно, мы отвечаем не только за себя, мне кажется..
– Как это?...
– А может, и за предыдущие воплощения отрабатываем, Миша...
– Думаешь?
– Полагаю...Всё Человечество сейчас что-то отрабатывает... Не зря вокруг столько бед: войны, террор, цунами, вулканы, катастрофы, эпидемии... Тюрьмы – это лишь малая толика бедствий...Тёмные силы давят по-страшному... И ещё я верю в то, что Он поможет найти верный путь, укажет дорогу... Хотя, в такой ситуации, должно быть, и Ему очень непросто нести свою высокую миссию и направлять нас на путь истины...
– Да ты, Батя, не агент 008, ты – философ! Правда, я не всё понял...
– Я мыслю, значит, я существую! – говорили древние.
В беседу включился проснувшийся Алексей.
– А лично я мыслю так: Львовича сюда светлые силы забросили, чтоб он сам всё прочувствовал, посмотрел на нас, на Централ, на беспредел органов и описал всё это... Ты напишешь книгу про нас?
– Дорогие мои товарищи по несчастью – Лёша, Ваня, Дима, Михаил! Я обязательно напишу про вас и всех, кого встретил за решётками! О существовании кого мы, живя суетными буднями, в вечной погоне за несущественным – благами, успехом, престижем, даже не подозреваем, чьи невидимые миру слёзы образуют ещё один Мировой океан с горько-солёной стихией – Океан Горя, Страдания, Несправедливости... Я обязательно напишу об этом... Отвечаю!.. А может быть, и фильм снимем...
И, если Создатель посчитает, что это своевременно и важно, Он непременно поможет!..
* * *
...Его отпустили после обеда. А точнее – после бани, вернее – душа...Чистый и умиротворённый Львович (на свободу – не только с чистой совестью, но и с чистым телом!) расслабился было на своей шконке с дефицитной простынёй, как вдруг привычно загремели засовы, замки, двери.
– Калинкин, на выход...
– С вещами! – заорали сокамерники.
– Ребята, спасибо за всё! Дай вам Бог поскорее выйти отсюда!..
...Короткое мужское прощание, проходы по длинным коридорам, оформление справки об освобождении, документов, выдача денег на проезд, проход через КПП... И вот уже какой-то офицер вежливо указывает Георгию Львовичу на проход в заборе...
– Туда и налево. Там – большая дорога!
...Навстречу ему двором шёл человек в тёмных одеждах, в шапочке, тоже с бородой... Новый батюшка перекрестил Львовича...
...И идёт наш освобождённый, как Матвей Морозов из фильма «Дело было в Пенькове», по свободной земле свободным гражданином... Над головой – бесконечное синее небо. Слева – сплошь серые заборы с колючей проволокой. В Ажайске, кроме легендарного СИЗО-100, ещё немало колоний и тому подобного... Денёк двадцатого февраля выдался солнечный. Снег подтаивает. Ну, чисто ранняя весна... Только не на Заречной улице, а на улице Горького... Дальше – автобус, электричка на Москву, метро, электричка на Пахров, всё как во сне... Путь явно «простроен» небесами, Георгий проехал домой без сучка и задоринки...
Пахров. Автобус от станции. Кондукторша – полная, румяная, улыбчивая и давно знакомая.
– Простите, социальный дома оставил. Вот возьмите, а восемь рублей завтра отдам...
– Ничего отдавать не нужно! Езжайте!
На него странно смотрит какая-то полупьяная девица. Кажется, Нинка, бывшая Снегурочка...
– Львович, ты-ы?! Борода... Весь седой...Выпустили?.. Ик...
– А что – не ждали?
– Да, полицейские сказали, что ты кого-то изнасиловал и хотел убить...
– Врут, как видишь.
– Они меня тёпленькой взяли, вдобавок ещё наркоту подкинули... Требовали сказать, что ты и меня тоже тово... Но я – ничего не подписала... Ик... Веришь?
– Конечно. Сама как?
– Да вот к Леське в больницу приезжала... У неё от соли, сам знаешь какой, – печень разложилась и анорексия, жрать не может ва-абще...
– Бросайте вы это дело...
– Хорошо говорить... Хошь ко мне?.. Бухнём? Покурим травку?..
– Извини, я спешу! К тому же ты в курсе, что я не любитель...
– А, да!.. Извини, я уже немного под кайфом... Ну, я выхожу... Пока!
...Автобус мягко двинулся дальше... А вот и их дом... Инга уже должна прийти с подработки... В окнах – свет... У подъезда – тоже, словно приглашая внутрь, ярко светит лампочка. Обычно она не горит. «Значит, дом меня дожидается...» А вот домофон не отвечает. Георгий Львович вошёл в подъезд с соседями с пятого этажа. Это Настя с сынком.
– Как дела, сосед?
– Всё отлично! (Знает! Похоже – знает. Но молчит... Они же весь дом опрашивали, искали гадость на меня!) Подождите, не спешите уходить... Сейчас на гавайской гитаре сыграю...
– Кто там?
Львович «заиграл» было на своей «гавайской» (имитация на носу, коронный номер Калинкина-старшего), но не выдержал.
– Здравствуй, любимая! Вот и я...
Дверь распахнулась и родная душа – Инга – бросилась ему на шею...
(Конец первой части)
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Вот и пришло время попрощаться с Вами, мой великодушный, терпеливый Читатель. Благодарю Вас за возможное сочувствие, за то, что сопереживали моим реальным персонажам... А, возможно, кому-то и не близки их мысли, их страдания. Ведь, судя по обвинениям, они – злобные преступники и отъявленные негодяи... Начиная с меня! Что ж, каждый имеет право на свои суждения... Главное, не забывать при этом вечную мудрость: «От сумы и от тюрьмы – не зарекайся...»
В эпилогах обычно пишут, что сталось с героями произведения после того, как закрыта последняя страница.
Что тут сказать? Пока известно немного. Суд над Иваном должен состояться вскорости. Другие – всё ещё под следствием. Первые – в Централе, а автор сих строк – пока на свободе, с ограничением определённых действий. Свечи в храме я сам поставил, книги сестре Ивана отправлены, жене Михаила звонок Инга сделала... Сборник «Писатель года 2018» с фрагментом повести «Одиссея Стаса Кальмарского» в свет вышел... А вот Нинка соврала – она, оказывается, дала-таки тогда под давлением нужные следствию показания...
...Поэтому, возможный вопрос читателей: а будет ли продолжение этой истории с поцелуем – остаётся открытым... Если литератор будет жив, то новый роман-продолжение, уже «нетюремный», не заставит себя долго ждать!
...На другой, крайний случай, есть у меня стихи...
КОГДА МЕНЯ НЕ БУДЕТ
Когда меня не будет,
Пожалуйста, не плачьте...
Тоску и страх пред Вечностью
Поглубже вы запрячьте.
Когда меня не будет,
Прошу вас: не рыдайте,
А нищему, убогому
На этот раз подайте.
Когда меня не будет, –
Один цветок завянет...
Но чёрный день отбудет
И вскоре солнце глянет.
Когда меня не будет,
Возможно, дрогнут души...
Простите, что невольно
Я ваш уют нарушу.
Когда меня не будет,–
Чуть-чуть тепла убудет,
И мой знакомый голос
Кому-то сниться будет...
Когда меня не будет,
В слезах не убивайтесь,
За всё – за всё простите
И злом не поминайте.
Когда меня не будет,
Заметите, что – был,
Что жил для вас, припомните,
Поверите: любил...
Март 2019 г.