Все довольны Богданом Плюшенко – перспективнейшим чиновником, патриотом и талантливым ученым. Респект – так зовут Богдана его друзья – родился в год крысы в семье успешного предпринимателя Юрия и главного бухгалтера к тому времени уже закрывшейся птицефабрики Людмилы. Рос в достатке и благополучии в пестреющем плиткой Заборске. С детства любил общественные науки. Но еще больше, конечно, любит само общество: эпатажно отдохнуть, одеться в белое, лидировать. С девятнадцати лет Богдан состоит в фундаментальной партии «Единое Время», с двадцати трех – возглавляет, по совместительству, значимую военно-партийную секцию по снабжению внутренних войск овощами и мясом птицы.
В новую эпоху – после референдума о принятии государевой Конституции и переименования государства, Богдан усердно работал над развитием масс медиа и образовательных программ в Заборской губернии. В прошлом году несколько раз участвовал в профи-тренингах – ездил в Чикерию, Великий Узлостан и Турбекию (с 29 июня с.г. именуемую Гениальной Турбекией). В этих красочных странах, запомнившихся ему из окна легковушки километровыми очередями и стайками голодных детей около мечетей, он продолжал изучение основ столь необходимых стране религиозных наук.
Изучал Культ Семей-Основателей и его отражение в информационно-образовательной повестке. Вернувшись в РР, написал несколько прошений в подминистериумы Райхскомиссариата Государевой Пропаганды, три месяца работал над упорядочением культов и государевых обрядов в Заборской губернии. Вытягивал за уши погрязших в светской рутине журналистов, перестраивал инфослужбу телецентра на новый лад – чтобы все вещание велось с позиций пропаганды культа Семей и второстепенных официальных ценностей: служения, традиции, веры, успеха, позитива и некоторых других.
Сейчас Богдан имеет чин заслуживающего эффективного менеджера региональных медиа-проектов. «Единое Время» уже шесть лет как является единственной зарегистрированной партией. Шутя, некоторые смельчаки из среднего сословия называют его «Единственным Временем». Богдан не таков – он имеет доступ к государевой тайне и ориентируется в ситуации куда лучше наивных фрондеров. Недавно, на одном важном совещании он даже выписал для себя, в общих чертах, легитимацию «Единого Времени». Легитимация, как Богдан твердо помнит, восходит к «силам божественным, коленам Исраилевым и святому пречистому Богу». В секретнейшем государевом документе, хранящемся за зубатой красной стеной, сказано, что «“Единое Время” есть общество с ограниченной ответственностью высшего типа, которому Бог в лице законно восседающей на престоле», – здесь мы умолчим, – «богоносной семьи Романовых (БСР) предпослал мирскими делами сообразно с царским духом управлять и народной массой богоугодно в интересах Семьи Святого Страстотерпца (СССЕБН) Ельцина Бориса Николаевича повелевать». Опираясь на такие богоустановленные правовые нормы, выборы, как пережиток эпохи безбожия и хаоса, отменили. Зато появились таргет-митинги: коллективные восхищения, митинги-молитвы, пикеты успеха и прочие.
Мрак и духота, по арене мечутся огни. Густая толпа из тысяч потных, орущих детин в коричневом рванье с выпученными глазами. Бьют барабаны, ревут динамики, колышется и воет людской океан на стадионе. Руки подняты вверх, кому-то салютуют. Блистает барная стойка. Ликеры, коктейли. Коридор в туалет, как в морге. Розовые стены в туалете, Богдан дергается, его пугает освещение.
Пробуждается в огромной широкой кровати. Ворвались ощущения: боль в висках, дрожь, тошнота. Рябит в глазах. Встает, падает. Снова встает, бродит по комнатам, находит туалет, бар, холодильник. Ледяной ликер возвращает чувство реальности. «Утречко не без радости», – мурлычет расплывшийся в улыбке Богдан. Три таблетки аспирина вдогонку. «А все-таки она плоская, как жидкокристаллическая плазма. Зачем финтить, все равно никому не нужно. Как можно проще!» – врезаются мысли о работе. Вспоминает свои задачи: «До конца недели распланировать губернаторский прием. В субботу – банкет с ведущими из Мексельберга. Текучка. Выглядеть как можно более представительно».
Пошатываясь, не с первой попытки надев итальянский пиджак, затянув браслет швейцарских часов на необъятной руке, Богдан влезает в укороченные штаны, натягивает фиолетовые носки и белые мокасины. Легким движением руки ставит дом на сигнализацию, запирает стальную дверь, потом еще одну. Солнце ослепляет, летняя жара охватывает тело. Идеальный дворик с розовыми фламинго, беседкой-кареткой и черным чугунным забором с пиками. Улыбнувшись по-американски, усаживается в мерседес, чтобы ехать в телецентр, чтобы организовывать, подписывать, выставлять счета правительству. А через неделю у Богдана свадьба! «Три пэ!» – гаркает Богдан, – «три пэ, они должны помнить!» Солнечные зайчики одинаково небрежно играют в прохладном салоне, тая в затемненных стеклах.
Богдан проехал сосновый лесок и въезжает в город. Улицы благоустроены, чисто выметены. Вдоль дороги – бесконечные клумбы с бархатцами, тюльпанами, гвоздиками. Вот двадцать полных женщин в униформе подновляют бордюры на солнцепеке. Богдан вспоминает о матери… «Жизнь была непростая», – думает он, опускает стекло и прикуривает от айфона.
Очаровательная Люда Галушка приехала в Заборск учиться на бухгалтера. Как вышла замуж, дела сразу пошли в гору. Едва молодая семья въехала в просторную квартиру в монолите, муж был застрелен в Москве. Черная полоска в жизни прошла быстро. За безутешной Людмилой стал ухаживать харизматичный кряжистый Плющ – Юрий Иудович Плюшенко, друг и партнер убитого мужа. Вскоре сыграли новую свадьбу.
Как родился сын, Люда стала очень набожной. Часто ходила в церковь, расставила по дому иконы. Молилась святым, подругам говорила, что это помогает лучше, чем любая психотерапия. Маленький Богдаша все время терял крестики, но она покупала новые. Вечерами задумчиво мечтала, даже обещала богу, что сделает сына архиереем. Как-то ей приснилось, что возвышенный, чернобородый Богдан шагает в убранной золотом черной рясе по солнечным улицам. Перед ним все расступаются, а он поет и садится в блестящий мерседес. «Пророк», – услышала Люда во сне вкрадчивый мужской голос, – «Твой Богдаша – пророк!» Людмила не переставала рассказывать этот сон всем своим подругам, Богдан слышал его тысячу раз. Но с духовной карьерой не сложилось. Люда полностью приняла возражения мужа, что нужных людей в епархии они не знают, и продвигаться по духовной стезе у Богдаши не получится. В семнадцать Богдан выбрал правоведение и поступил на бюджетное.
Остановившись под светофором у деревянного храма, Богдан увидел бездомных в тулупах и вспомнил, что мать их по-животному ненавидит. Ностальгию по детству сразу вытеснил трезвый реализм. Богдан выбросил окурок. «Чтобы и духу этих бомжей не было возле церкви», – отмечает себе новый пункт в требованиях к венчанию. «А еще», – думает Богдаша, – «нужно три белых мерина, чтоб как журавли».
Когда Богдаше исполнилось двадцать, папа купил ему черный мерин. Сверкающий, новый, не в кредит, он безумно понравился не только Богдаше, но и его университетской подружке Троице. Вот и сейчас Богдан подъезжает на нем к телецентру. Его приветствует охранник на входе, а Троица только просыпается. Встает, пьет минеральную воду, начинает смаковать свою первую свадьбу. «Замуж за Богдана!» – представляет пышный банкет, – «Богданова невеста… Богданова жена. Не Борова, а Плюшенко. Или все-таки Борова?»
Богдан наливает себе кофе и ставит лайки в фейсбуке. Через час распечатывает отчет о запланированных делах. В его ведении состоит отдел регионального «Т», оно же «ПОРТ», то есть православное теле. На работе у Богдана все спокойно, контролировать много не приходится. Журналисты сами все знают. Трудолюбивые паучки ежедневно ткут пусть и не гениальную, но выверенную повестку. Успехи регионального производителя, ключевые решения губернатора, обогащение духовной жизни духовенством. Богдан часто воображает себя в губернаторском кресле – задумывается, как бы он решал вопросы уровня папы и выше.
Для Богдана важнее всего позитив. Ему уже давно кажется, что смена фамилии поможет стать губернатором. Пообщавшись в обеденный перерыв с улыбчивым коллегой Константином, который угостил его фруктовым чаем, Богдан вдруг начал сильно нервничать: если он возьмет фамилию жены, станет ли он Боровым или Боровом?
– Боровым? Если она Троица Борова? Слетать бы в Амстердам, подумать спокойно, – Богдан размышляет вслух.
В конце дня Богдану стало еще хуже. Не дозвонившись, он поехал к своей знакомой Лине, психологу из частной клиники. Миниатюрная некрасивая девушка с фиолетовыми волосами, Лина свою работу любит и даже кое-что понимает. Выслушав Богдана с заинтересованным видом и знаками эмпатии, она поинтересовалась значением его имени, происхождением фамилии невесты, их знаками зодиака, и, прикрыв на телефоне игру, посмотрела гороскопы. Хотела даже скачать Семейный кодекс, но не смогла. Спросила у Богдана про свадебное путешествие в Туркестан, подбодрила парой ничего не значащих фраз. Но Линин рабочий день заканчивался…
– Богдан, чтобы сделать все по закону, мы должны позвонить в паспортный стол и там спросить.
– Да, в паспортный стол! У меня там знакомая есть – Рената Леонидовна! Она по-любому знает!
– Богдан, значит нужно позвонить Ренате, извини, как у нее отчество?
– Рената Леонидовна!
– Да, вот так, Ренате Леонидовне нужно позвонить. У тебя есть ее мобильник?
– А, это не тот мобильник, у меня в старом все контакты! Но я у бати спрошу, если что.
– Ну вот мы и решили, что нам нужно делать! Если что-то не получится, ты мне обязательно позвони, у меня тоже знакомая в паспортном столе есть.
– Спасибо тебе большое, Лена! Очень большое! Сколько с меня?
Лина называет сумму, Богдан дает ей зелененькую банкноту.
– Сдачи не надо, конфеток себе купи!
– Спасибо, Богдан! Если что, заходи! Как ты себя чувствуешь? – улыбается.
– Вчера погудели, наклюкался, как хрюшек, прикольно!
– Возьми детокса – американский оксиконт, по пять рублей за штуку, для тебя – без рецепта! Через полчаса будешь как новенький, Богданчик-барабанчик! – смеется.
– С удовольствием, кидай две, – Богдан протягивает ей потертую купюру в десять миллионов с изображением Андрея Рублева. Запивает таблетки… Когда он ушел, Лина стала вспоминать его помятую розовую рубашку. «Я б его…» – думает о чем-то своем. Богдаша вызвал в ней теплые чувства. Уходя, почувствовала неприятный сладкий запах. Оставила окно открытым и поехала домой.
Но как решить проблему с фамилией? Для Богдана это стало навязчивой идеей. Страх за будущее все усиливался. Он вспомнил, что Троица ему говорила, что хочет остаться Боровой. «Фамилия красивая, все ее знают», – думал Богдан, – «и переливается, вызывает правильные ассоциации. Собор, Соборова, Собор Парижской Богоматери, например! Сгорел! Второй раз сгорел? Какая потеря для человечества!»
– Совсем опустились в Европе, – с гневом вскрикнул Богдан.
«И потом, Троица гордится своими корнями. Это очень старинная фамилия!» – продолжает размышлять. Троица не раз ему рассказывала, что их семья долго жила в деревне, а отец десять лет строил церковь на пожертвования. Ее отец – священник Игнатий Боров, лоснящийся бородатый здоровяк. Со временем разбогатели: у семьи появился особняк, и они смогли купить квартиру. «В этом городе все не случайно, а фамилия на «Б» почти как Боговой. Аристократ!» – думает Богдан, – «Генерал! Губернатор Боровой».
А между тем, Троице и вправду было чем похвастаться. Любила гулять на природе, собирать цветы, но даже в поле задумывалась – какой бы тут особняк построить. А рядом с особняком – чтобы обязательно баня или гараж. Учиться не нравилось, скука смертная. «Грешный ум слаб, а душа бессмертная» - напоминала себе зады из богословия. В ее классе человек шестнадцать, и в их числе, конечно, и она, закончили школу с медалями. Троица – с серебряной. Перед выпускным мама подарила кому-то несколько поросят.
Резко встав с кровати следующим утром, Богдан решил взять дело за жабры. Примчался в паспортный стол и быстрым шагом важно прошел мимо ожидавших в коридоре. Мне назначено, – сказал он деловито и закрыл за собой дверь.
В паспортном столе модница Павлиана Мамедовна Томробо, не без спонсорской помощи окончившая все тот же гигантский университет небольшого Заборска, чувствует себя настоящей хозяйкой. Она сразу почуяла похмельный запах Богдана и подозрительно-агрессивно посмотрела на его рыхлое лицо. Просматривая и ощупывая паспорт, спросила Богдана, склоняется ли фамилия жены. Богдан не понял. Что слоняется? Он бормочет: «Не слоняется! Вы скажите мне, как мне быть?» Она переспрашивает, но Богдан снова и снова отвечает: «не слоняется!»
Тогда Павлиана Мамедовна ликующе наставляет, немного шепелявя и не выговаривая буквы «р», «ж» и «ш»:
– Богдан Бо-ова – это единственный ва-иант, либо, если хотите, по закону мо-но сделать Богдан Плюсиенко-Бо-ова – то есть взять фамилию -ены и при-бавить, – она произнесла, как будто это были два разных слова, – к ей фамилию муза. Тогда получится двойная фамилия, но на данный счет мне еще надо у начальницы поточнее. А так что, – Павлиана чеканит официальным тоном, – если хотите б-ать фамилию жены, то только Бо-ова. Закон надо соблюдать! И вообще, такого у нас никогда не было.
В этот момент Богдан интуитивно понял, что что-то не так. Дрожащими пальцами он достал из узкого кармана джинс удостоверение члена партии «Единое Время». «Это подействует на нее», – ухмыльнулся Богдан. Павлиана, казалось, отступила, но мгновенно вывернулась, сказав, что вопрос можно будет решить после того, как они придут вдвоем с женой и «сдадут заявление». А этого Богдан боялся больше всего! Вышел из учреждения в полной растерянности.
Неожиданно позвонила Троица.
– Где ты есть? Почему на смски не отвечаешь?
Богдан немного пришел в себя.
– У батюшки машина в сервисе. Помоги ему сегодня кое-что отвезти! Приезжай! Соскучилась.
– Да, зая, заеду, заюша!
Проезжая мимо трехэтажной пивной, увидел на громадном щите рекламу центра психологической помощи Баланс. Название показалось знакомым. Вспомнил, что отец рассказывал что-то про забалансовые счета. Стало прохладно и уютно. Проснулся от испугавшего гудка автомобиля сзади. Похолодел. Понял, что заснул под светофором.
Теперь ехал внимательно и минут через десять был у ворот особняка. Игнатий вышел из баньки, в доме встретила нарядная Троица. Немного перекусили. Богдану стало лучше, но спросить насчет смены фамилии он не решился. «Плюшенко – тоже респект!» – вертелось в голове.
Наливая Богдану кока-колу, а себе вино, отец Игнатий подбадривал:
– Ничего, в твои-то годы я раз в сугробе спал, а морозец под минус десять был! Бог милует!
– Пап, ну не надо стращать всех…
Опустошив тарелку мясного салата, Игнатий кому-то позвонил.
– Ну, пора ехать. Хоть ты трезвый, Богдаша! Богдаша Респект! Вечеринка будет – у-ух! Заодно шины свезем!
Выехали за ворота. Над трассой в низине висел сумеречный летний туман. Спокойный вечер излучал уют и тепло. Иномарка на полной скорости выехала на встречную полосу…
Из горящей машины течет черная жижа. Она тоже горит.
На кладбище стало больше гранита. На улице православные казачки. За углом строится новая церковь. На Западе, Юге и Востоке настоящий ад, но богопомазанный гений Борис Борисович Плушкевич всех спасает. Кажется, время остановилось… День Богдаши.