ГЛАВА ВОСЬМАЯ
ПЕРЕГОВОРЫ И ТАЙНЫЕ РАЗГОВОРЫ
Кампания 1814 года европейской коалиции против наполеоновской Франции часто проходила под дипломатические переговоры между ними. Гром пушек на полях сражений нисколько не смущал министров иностранных дел держав Европы на Шатильонском мирном конгрессе.
Переговоры шли во время великолепных побед французского императора над союзными армиями. Главнокомандующий Шварценберг настолько оробел от поражений, что решил внести свою посильную лепту в мирные переговоры. Австрийский фельдмаршал, ни с кем не советуясь, взял да и послал во вражеский лагерь графа Пару с письмом от себя. Высокомерный Наполеон, возгордившийся от последних военных успехов, не принял посланца. Правда, император забрал письмо, но опять же не дал ответа.
Бонапарт, находясь в эйфории боевых побед, повышал свои ставки на переговорах в Шатильоне. Он, явно преувеличивая, писал французскому представителю Коленкуру:
«Я взял от 30 до 40 тысяч пленных; я взял 200 пушек и большое количество генералов… Я примирюсь с коалицией только на основании оставления за Францией её естественных границ [2]…»
В феврале 1814 года Наполеон, чувствуя моральное превосходство над союзниками, не соглашался на обычное перемирие. Он собирался добыть и военное превосходство на полях сражений, используя свой полководческий дар.
Военные действия продолжались. В результате неумелых действий союзников продолжались и победы Наполеона. Главнокомандующий Шварценберг на февральском военном совете уговорил императоров и королей сделать Наполеону новые мирные предложения. Кроме россиян и отчасти англичан никто не был всерьез настроен на победу над Францией. Уж больно непредсказуем был военный финал кампании 1814 года.
Во второй раз фельдмаршал Шварценберг послал к французскому императору более влиятельного переговорщика – австрийского князя Лихтенштейна. Седовласый посланник приехал к Наполеону Бонапарту опять во время его побед. Император снизошел и пригласил князя в свою штаб-квартиру и дал аудиенцию. Когда пожилой Лихтенштейн вошел в кабинет Наполеона, то моложавый хозяин помпезно сидел на походном троне и едва соизволил поздороваться. Представитель коалиции стал говорить елейным голосом:
- Поверьте мне, Ваше Императорское Величество! Все союзники искренне хотят помириться с Францией. Мы совсем не желаем видеть на вашем троне прежних Бурбонов. Мы больше не хотим воевать…
- Охотно верю, князь! – самодовольно отвечал Наполеон. – После ряда поражений ваши армии существенно сократились, и вы запросили мира.
Лихтенштейн умоляюще сложил руки:
– Уже много лет Европу терзают нескончаемые войны с Францией. Пора положить этому конец! Надо найти какой-то компромисс…
- Обязательно, сиятельный князь! – оборвал собеседника хохочущий император. – Вот только еще несколько раз одержу победу и заключу не просто перемирие, а мир, выгодный Франции…
Трудно было остановить войну. Наполеон привык рисковать, а сейчас, когда он шел от одной победы к другой, казалось, этому не будет конца.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
ЗА УГОВОРАМИ – ПОБЕДА
Ранним утром 15 февраля 1814 года центральную улицу Бар-сюр-Об пересек император Александр I с незаменимым князем Петром Волконским. Они перешли от своего городского особняка к соседнему каменному зданию, который занимал прусский король Фридрих Вильгельм III со свитой. Дежурный офицер, зная про тесные отношения между союзными монархами, не посмел остановить всесильного царя, пребывающего не в лучшем настроении. Высокий Александр широко шагал по коридорам к спальне Фридриха. Перед ним вились прусские военные и умоляюще говорили:
- Ваше величество! Король еще не проснулся!
- Подождите, государь, хотя бы час!
Император отмахнулся от них, как от мух, и громко заявил:
- Будите короля! Если он и дальше станет спать, то скоро Наполеон с французами появится на Висле! Я с ним сейчас пойду к главнокомандующему.
Недовольный Александр демонстративно сел перед спальней у столика, а Волконский встал рядом и тихо засмеялся:
- Вы их, сердечных, так сразу не пугайте: «Наполеон на Висле!»
Царь, кусая губы, криво усмехнулся:
- Королю-лежебоке это надо повторять – быстрей соберется.
Вскоре на пороге появился заспанный Фридрих. Он жмурился и оправлял наспех одетый сюртук. Александр живо встал, поздоровался и указал королю на выход:
- Мы спешим! Нас ждут великие дела…
Смирный прусский король молча семенил за широко шагающим российским императором. Они шли к союзному главнокомандующему, жившему в городке по соседству с монархами. В штаб-квартире Карла-Филиппа Шварценберга их с поклонами учтиво встретили адъютанты и проводили в кабинет. Австрийский фельдмаршал едва успел встать с постели и с умным видом встать у рабочего стола с гусиным пером в руке. Александр, улыбаясь сквозь зубы, начал разговор издалека:
- У вас, князь, столько дел, но мы все-таки побеспокоили занятого военачальника. У вашей большой Богемской армии много угроз, и надо то обороняться, то отступать. Вот пришлось выделить сорок тысяч воинов на какой-то далекий французский корпус. Правда, ваша армия с подходящими резервами опять стала свыше ста тысяч человек. А новые угрозы всё находятся, и когда тут наступать?!
Шварценберг, умоляюще сложив руки, стал кивать головой:
- Вы как всегда правы, Ваше Императорское Величество! Я понимаю ваше нетерпение, но дел действительно много…
- Довольно, любезный князь! – вскипел император. – Будьте добры выполнять собственный план, одобренный на военном совете. Это было не далее как два дня назад!
- Но государь! – пытался возразить фельдмаршал.
- Вы должны выполнить решение военного совета! – пылал яростью царь.
- Именно! - встрял в разговор прусский король. – Мой фельдмаршал Блюхер уже наступает и за ним увязался Наполеон с французской армией. Вы обещали в этом случае наступать.
- Да, обещал, – задумался Шварценберг. – Завтра Богемская армия начнет действовать.
- Сегодня! – настаивал Александр. – Немедля вы отдадите приказ корпусам о наступлении! Сколько можно одной Силезской армии Блюхера отдуваться за вас?! Стыдно, милостивый государь!
Оба недовольных монарха обступили ушлого главнокомандующего, и тот с готовностью закивал:
- Хорошо! Сегодня выступят два передовых корпуса, а завтра все остальные.
После вынужденного согласия Шварценберга король Фридрих торжественно заявил:
- Я сегодня лично готов принять участие в сражении вместе с кронпринцем Вильгельмом…
Тем же утром прусский король и его сын действительно навязались в помощники российскому корпусному генералу Петру Витгенштейну. Все трое мило говорили между собой на немецком языке в штабе корпуса. Фридрих Вильгельм III, не имея военных талантов, уверенно водил карандашом по расстеленной на столе карте и настойчиво советовал:
- Два наших передовых корпуса имеют несомненное превосходство в силах перед противостоящим французским корпусом маршала Удино. Нам достаточно простого фронтального наступления, чтобы сбить неприятеля с позиций.
Витгенштейн внимательно слушал пруссака и тяжело вздыхал:
- У нас, ваше величество, пока нет превосходства. Вот подойдет к нам австро-баварский корпус Вреде, тогда можно обойти и ударить маршала Удино в его левый фланг. Мы бросим туда кавалерию, а еще лучше, если подождать пехотный корпус Евгения Вюртембергского.
- Нельзя больше ждать! – горячился прусский король, в кои веки добравшись до руководства сражением. – Уже день, и пора завязывать дело…
Под гром пушек выстраивались в линию российские полки, нацеливаясь на французские позиции на холмах. Пехотинцы с лязгом примкнули штыки и стройными рядами пошли за офицерами в бой. Гремело русское «ура!», и французский маршал Удино поспешил бросить свои батальоны в контратаку. Наступающие россияне были остановлены в ожесточенном бою и были вынуждены отходить на исходные позиции. Генерал Витгенштейн, видя на лицах прусского короля и кронпринца разочарование и растерянность, храбро заявил:
- Я сам поведу в атаку псковских кирасир!
Смелый генерал возглавил лихие эскадроны, и они помчались на врага. Опытный маршал Удино немедленно отправил им навстречу свою конницу. В жестоком сражении смешались пехота и кавалерия обеих сторон. Витгенштейн, участвуя в жарких схватках, получил ранение, и его тут же увезли в тыл. Российский корпус, потеряв командира, так и не смог одолеть французов Удино. Наоборот, мудрый маршал умело управлял войсками и стал одолевать россиян.
Генерал Витгенштейн, узнав о трудном положении своего корпуса, с трудом дождался, когда ему перевяжут раны. Он в сопровождении адъютанта, превозмогая боль, дошел до штабного холма. На вершине среди прусских и российских офицеров тряслись от страха король Фридрих и его сын. Их лица бледнели по мере приближения ожесточенного сражения к возвышенности. Когда прусские монархи увидели перевязанного и окровавленного Витгенштейна, они панически закричали:
- Вы весь в пятнах крови!
- Французы совсем рядом!
Российский генерал, улыбаясь, слегка пошатывался от потери крови. Он, опираясь на саблю, махнул рукой:
- Пули дуры! За русских не беспокойтесь – они устоят!
Петр Витгенштейн ни на секунду не сомневался в мужестве своего корпуса и спросил короля:
- Вы, ваше величество, призвали подкрепления ускорить свое появление в сражении?
- Да, да! – дрожал от нетерпения Фридрих. – Австрийцы и баварцы будут через час.
Тем временем российские пехотные полки под напором французов отошли на исходные позиции, но тут за дело взялась наша артиллерия. Пушки, изрыгая картечь, буквально сметали наступающие французские части, и они, теряя сотни убитых и раненых, вынужденно прекратили атаки.
Наконец к месту боя подошел австро-баварский корпус генерала Вреде, и союзники начали общее наступление. В обход левого фланга французов понеслась союзная кавалерия, за которой бежали в атаку пехотинцы Евгения Вюртембергского. Маршал Удино всё это видел с прибрежного холма у реки Об. Силы сторон стали неравны, и он приказал немедленно отходить за реку. Французский корпус с боем и не без потерь успел уйти на новый выгодный рубеж обороны.
Потери маршала Удино в проигранном бою составили 3000 убитых, раненых и пленных французов. Союзники потеряли около 2000 человек. Русских, выдержавших основную тяжесть сражения, погибло 1200.
Император Александр I, находившийся неподалеку в Бар-сюр-Об, был искренне рад случившемуся. Победную новость доставил ему в кабинет генерал-адъютант Петр Волконский, которому он сказал:
- Вот видите, сударь! Не зря я уговаривал Шварценберга. Сразу одержана виктория!
Его давний друг радовался не меньше:
- Австрийский фельдмаршал отсутствовал на поле сражения, и слава богу! Жаль только, Витгенштейна ранило. Но самое интересное было после боя…
Волконский жмурился, сдерживая неудержимый хохот. Александру захотелось узнать подробности, и он стал трясти друга:
- Говори же! Не тяни!
- Наш Шварценберг всё же отличился! – улыбался адъютант. – Союзное командование пожаловало генералу Вреде чин фельдмаршала! Хотя его австро-баварский корпус принял участие лишь в конце сражения. Он успел лишь к шапочному разбору.
- Однако! – удивился император. – При таком странном подходе к раздаче чинов и наград за проведенные бои я должен был бы половину российских генералов произвести в фельдмаршалы. По логике Шварценберга, моего раненого и отличившегося в сражении генерала Витгенштейна необходимо произвести в генералиссимусы. Вот так часто бывает в заграничном походе - россияне кровь проливают, а награды получают другие…
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
СПАСЕНИЕ АРМИИ БЛЮХЕРА
15 февраля 1814 года Наполеон Бонапарт, выбрав себе очередную цель в лице фельдмаршала Гебхарда фон Блюхера, стал преследовать Силезскую армию. Французский император с 35-тысячным войском делал стремительные переходы, готовясь с тыла наброситься на прусского фельдмаршала. Блюхер, в который раз охотясь за одиноким французским корпусом, превратился в жертву Наполеона.
Второе наступление союзников на Париж, едва начавшись, уже подходило к концу. Вечером 18 февраля в штаб-квартире Силезской армии началась паника при известии о приближении Наполеона. Штабные генералы и офицеры нервно рассказывали друг другу последние новости:
- Бонапарт и его сорок тысяч французов совсем рядом от нас!
- Он переправился у Лаферте-су-Жуара и направился на Шато-Тьери и, видимо, далее на Бери-о-Бак.
- Теперь и отступавший французский корпус маршала Мармона перешел на нас в наступление!
- Да, кроме самого Наполеона с гвардией, нас ожидают встречи с его армейскими корпусами под руководством опытных маршалов…
Весь штаб армии срочно собрался на совещание. Единственный, кто не поддался панике, был сам командующий Блюхер. Он нисколько не унывал, а вокруг него генералы строили по карте планы отхода:
- На западе от нас река Уаз, но она не имеет здесь переправ.
- Если идти на восток, то вскоре встретим Наполеона.
- С юга на нас идет французский корпус маршала Мортье. С ним мы справимся, но нам сзади на плечи набросится опять же Наполеон.
- На севере нас ожидают российский корпус Винцингероде и прусский Бюлова, но как пройти через реку Эн [3]?
Блюхер стал заинтересованно разглядывать на карте реку Эн и обрадовался:
- Надо идти на север! Там находятся наши свежие корпуса, готовые влиться в Силезскую армию. Вместе с ними мы одолеем Наполеона!
- Как?! – недоуменно спросил начальник штаба Август Гнейзенау. – Как вы собираетесь переправиться через Эн? На реке всего два моста. Дальняя переправа на Бери-о-Бак, но туда быстрее поспеет не Силезская, а наполеоновская армия. Есть ближний каменный мост, который находится во французской крепости Суассон. Там засел сильный гарнизон. Он состоит в основном из поляков, и ими командует французский генерал.
- Ничего страшного там нет, – успокаивал генералов фельдмаршал, - ведь еще вчера эту крепость обложили наши новые корпуса Винцингероде и Бюлова. В осаде Суассона, по моим данным, всего полторы тысячи воинов. Наши возьмут крепость, и потому мы идем туда.
- Может быть! – нехотя согласился генерал Гнейзенау. – Всё равно нам идти больше некуда. Но если французский гарнизон продержится сутки после нашего подхода, то Силезской армии не избежать невыгодного сражения. Вся наполеоновская армия нападет на нас с фронта. Мы будем приперты к реке, и еще с тыла нас будет обстреливать вражеская крепость. Это станет концом нашей армии…
Два союзных корпуса, недавно прибывшие во Францию, плотно осадили прибрежную крепость Суассон с единственным мостом через реку Эн. Россиян и пруссаков было в 30 раз больше, чем солдат в осажденном гарнизоне. Но французы и поляки приготовились к обороне, намереваясь дать достойный отпор. С севера от реки Суассон обступили пруссаки Бюлова, а с южной стороны - россияне Винцингероде, туда и отступала гонимая Наполеоном Силезская армия Блюхера.
С раннего утра 19 февраля корпусный генерал Фердинанд Федорович Винцингероде начал объезжать с генералом Сергеем Григорьевичем Волконским позиции своей пехоты и артиллерии близ стен вражеской крепости. Высокие моложавые военачальники заметили, что к ним во весь опор скачут несколько всадников. Командир корпуса, вглядываясь в них, предположил:
- Никак из штаба корпуса, а пакет из штаба армии.
Так и вышло. Винцингероде, покачиваясь в седле, читал письмо от Блюхера и мрачнел с каждой минутой:
- Плохо дело! За нашим фельдмаршалом гонятся Наполеон и несколько его маршалов. Блюхер выбрал путь спасения Силезской армии через Суассон.
- А он, увы, не наш! – показал чернявый Волконский на французов, стоящих на стенах крепости. – Как же быть? Они ведь не собираются сдаваться, а на штурм уйдет много времени.
Корпусный генерал печально смотрел на внушительную крепость. Он, тяжело вздохнув, сказал:
- Придется договариваться с французским бригадным генералом Моро. Я сейчас же высылаю в крепость парламентеров во главе с подполковником Левенштерном…
Спустя час группа парламентеров уехала к Суассону на переговоры. В первый раз их встретили неласково. С высоты стен генерал Моро грозил российским переговорщикам, что если они еще раз подъедут к крепости, то он велит стрелять.
Первый раунд переговоров, ничем не закончившись, быстро перерос в интенсивную бомбардировку Суассона. После неё комендант Моро стал более сговорчив. Генерал Винцингероде, провожая парламентеров на новую встречу, напутствовал:
- Идите на любые уступки окруженному неприятелю. Почетная капитуляция гарнизона Моро должна быть подписана как можно раньше. От вас зависит спасение нашей Силезской армии, поэтому идите на любую почетную сдачу противника. Пусть Моро и его солдаты уходят из крепости с ружьями и пушками, с обозом и под почести российских и прусских полков. Без сдачи французского гарнизона обратно не возвращайтесь!
Час спустя на штабной холм, где по-прежнему находились командир корпуса со свитой генералов и офицеров, прискакал новый курьер от командующего Силезской армией. Винцингероде вскрыл пакет и, пробежав глазами по письму, горестно вздохнул:
- Блюхер вскоре будет здесь. Его по пятам преследуют французы.
- Это и так слышно! – вскричал один из офицеров.
Все на возвышенности обратились в слух. Откуда-то с юга пусть негромко, но отчетливо стала слышна артиллерийская канонада. Генералы и офицеры враз заговорили:
- Скоро и французы в Суассоне услышат это!
- Если Моро узнает о скорой помощи – сдачи не видать!
- Надо как-то заглушить далекий бой.
Генерал Винцингероде не растерялся и приказал:
- Всем полковым музыкантам играть не переставая! Песенникам петь что есть мочи!
Командир корпуса слез с лошади и нервно заходил по вершине холма. Он остановился около своего адъютанта и сказал:
- Пошли к нашим парламентерам гонца. Пусть он шепнет подполковнику Левенштейну: «Немедленно договориться о сдаче крепости!»
Отовсюду гремела русская полковая музыка. Хорошо была слышна песня «Дело было под Полтавой». Прошел еще один томительный час. Наконец от российских парламентеров пришла радостная весть: «Комендант Моро подписал почетную капитуляцию». Штабной холм огласили восторженные крики:
- Ура! Мы спасены!
- Мы провели самого Наполеона!
Россияне перекрестились и истово славили Бога. Спустя два часа через северные ворота Суассона стали выходить вооруженные французские солдаты и офицеры в сопровождении почетного караула российских воинов. Во главе сдавшегося гарнизона шел улыбающийся генерал Моро. Он гордо вел за собой более тысячи французов и поляков с пушками при большом обозе.
Длинная процессия сдавшихся врагов уходила по Компьенской дороге от крепости, когда там стихли российские музыканты и песенники. До слуха французских воинов отчетливо донеслась пушечная и ружейная стрельба с юга. Лицо Моро перекосила гримаса недоумения, и он спросил идущего рядом российского подполковника Левенштейна:
- Что это?
- Арьергардное дело! – с усмешкой отвечал россиянин. – Блюхер отбивается от Наполеона…
- Как?! – изменился в лице французский генерал. – И я сдал крепость перед приходом моего императора?!
- Да! – хохотал Левенштейн. – Вы могли легко продержаться в крепости до вечера и увидеть со стен своего любимого Наполеона.
- Дева Мария! Какой я осел!
20 февраля 1814 года к Суассону в течение всего дня и вечера подходили уставшие части Силезской армии. Они шли через крепостные ворота, город и мост, переходя на другую сторону реки Эн. Их шествие на отдых сопровождалось громким «ура!» от российских батальонов генерала Винцингероде и немецкими возгласами от прусских батальонов генерала Бюлова. Так соединилась Силезская армия с двумя новыми корпусами и стала вдвое сильней.
Когда прусский фельдмаршал Блюхер, измотанный в пути, увидел у Суассона плотные шеренги здоровых и хорошо одетых российских воинов с большими обозами продовольствия, то он заплакал и вознес к небу руки:
- Боже, ты спас мою армию! У меня только русских стало шестьдесят пять тысяч! Я как никогда могуч, и мы снова пойдем на Париж…
Примечания:
[1] Генерал Жерар – граф Этьен-Морис Жерар, военачальник наполеоновской армии и герой рассказов Конан Дойля.
[2] Естественные границы Франции – Атлантический океан, Пиренейские горы, Средиземное море, Альпы, река Рейн и Северное море с проливами Па-де-Кале и Ла-Манш.
[3] Река Эн – на востоке Франции, один из правых притоков реки Роны.