Груди наливались горячей тяжестью. На рубашке появились мокрые круги. Озноб прокрался под одеяло. Но молодая женщина неподвижно лежала. Из-под закрытых век текли слезы.
- Девочка моя, да ты горишь! – старенькая нянечка потрогала лоб. – Тебе надо срочно кормить.
Женщина только покачала головой и закусила губу. Подбородок задрожал.
- Сонечка, милая моя, знаю, всё знаю. Но не дело ты задумала. Напугали тебя врачи, да ты не бойся, не бойся милая. Любовь матери со дня моря достанет. Слышала такую поговорку?
- Да не могу я. Одна совсем, не справлюсь. – заплакала в голос Софья. - Куда мне еще больной ребенок?
- Понимаю, трудно, милая. Но ведь твой он. Хоть взгляни на него.
Женщина отвернулась к стене.
- Я уже отказ написала,- тихо проговорила она.
- Пропадет он без тебя.
- Да что вы мне душу травите, - закричала Соня, - Нет у меня возможности инвалида растить. Понятно?
- Понятно, - покачала головой нянечка и вышла.
Через несколько минут она вернулась и принесла лекарства.
- Извините меня, - сказала Софья. – Вы знаете, что с моим ребенком?
- Слабенький совсем, но дышит и сосет. Цепляется за жизнь изо всех сил.
- А врачи что говорят?
- Врачи? Я сама тебе скажу. Я тут полвека уже работаю, всякого насмотрелась. Только вот, когда рядом мать, ребеночек почти всегда выкарабкивается. Ниточка от матери к нему тянется, не дает уйти. Пуповина невидимая.
Иногда мне кажется, я ее воочию вижу. Светится она. Голубым или зеленым светом. По ней к ребенку силы идут, а к матери вера. С верой этой и ниточка крепнет. Тянет, тянет ребенка и вытягивает.
- А потом что? Ну, вытянула, не умер. Все равно же инвалид. Как жить-то с ним?
- Любовь матери чудеса творит, Сонечка. Поверь мне. Не всегда, конечно. Но для матери жизнь ребенка и есть чудо.
- Значит, не быть мне матерью. Не хочу таких чудес.
- Дай шанс ему, отказаться всегда сможешь. Давай принесу. Хоть взгляни на него.
Женщина не ответила и опять отвернулась. Нянечка вышла. Когда она вернулась, Софья дремала. Старушка положила сверток на кровать к стене.
Тоненькая, как волосок, светящаяся зеленая ниточка потянулась от младенца к женщине. И когда коснулась груди, Соня открыла глаза.
Она сразу увидела сверток и сморщенное розовое личико ребенка. Минуту она смотрела на него, потом резко села и зло посмотрела на работницу роддома.
- Вера Васильевна, я же сказала, что не возьму ребенка. – И сейчас же зеленая ниточка пропала.
- Не кричи, напугаешь дитя. Пусть только грудь возьмет, чтобы тебе облегчить состояние. И я сразу унесу обратно.
Софья махнула рукой, мол, ладно. Вынула грудь, взяла сверток и поднесла ротиком к соску. Вдруг ребенок открыл глазки. Они были василькового цвета и смотрели в глаза своей мамы.
Как не пыталась она дать грудь малышу не получалось. Молоко текло из горячей переполненной груди, но ребенок не хотел сосать.
- Надо распеленать, - сказала нянечка, - и снять подгузник.
Это была девочка. Кулачки ее были крепко сжаты, ножки не двигались.
- Девочка, - впервые улыбнулась София. И светящаяся ниточка медленно потянулась от нее к дочке.
- Сними рубашку, прижми ее к себе, а я накрою вас одеялом, - приказала Вера Васильевна.
Теплое маленькое тельце женщина аккуратно прижала к себе. Сунула в рот крохи сосок и вдруг охнула. Так неожиданно и резко малышка взяла грудь.
Ее губешки медленно двигались, глазки закрылись. Ее некрасивое личико вдруг разгладилось и стало таким прекрасным, что на глаза Сони навернулись слезы.
Волна нежности накрывала молодую маму, что-то горячее, как цветок, раскрывалось внутри. Девочка становилась как будто частью ее самой.
И Софья понимала, что уже никогда никому не отдаст свое дитя. А нянечка видела, как разноцветные светящиеся нити опутывают этих двух самых близких на свете людей.
Через несколько дней их перевели в больницу. Девочке требовалось лечение. Софья обняла нянечку и прошептала:
- Спасибо! Если бы не Вы…
- Да полно, а то расплачусь. Я навещу вас. Береги Любашу.