Мы с тамарой ходим парой, санитары мы с тамарой

Максим Оленев
Думаю, все знают, что наш замечательный «крестьянский поэт» Сергей Есенин был участником Первой мировой войны. Наверное, знают и детали: с 20 апреля 1916 года 20-летний Есенин числился санитаром Царскосельского военно-санитарного поезда № 143 имени Императрицы Александры Федоровны (призывался Есенин не по месту рождения, Рязанским уездным воинским начальником – а в северной столице). Место это поэт самородок получил благодаря протекции «высоких покровителей».
25 марта 1916 года Есенин был вызван в Петроградское уездное по воинской повинности присутствие и признан годным к военной службе – его зачислили в запасной пехотный батальон. Пару месяцев обучения и в составе маршевой команды поэт отправился бы на передовую. Однако на фронт Есенин не попал – он был отозван из батальона по ходатайству начальника Царскосельского лазарета №17, полковника Лейб-гвардии Павловского полка Ломана, добившегося через Мобилизационный отдел Главного управления Генерального Штаба (ГУГШ) прикомандирования поэта к военно-санитарному поезду.
Военный журналист и писатель Дмитрий Николаевич Ломан был влиятельным царедворцем, активным деятелем «Общества возрождения художественной Руси», «особой, приближенной к императорской семье», а его сын Юрий - крестником Николая II.
Есенин и его друг, 30-летний поэт Николай Клюев, к этому моменту уже были близкими знакомыми Ломана. В концертах «Общества возрождения художественной Руси» они выступали как «люди из народа», «сказители».
В конце 1915 года к Ломану обращался поэт Сергей Городецкий с просьбой содействовать зачислению Есенина в поезд для прохождения военной службы. В январе 1916 года Ломан ходатайствует в необходимых инстанциях о пополнении поезда рядом лиц из призывников, в число которых включает Есенина и Клюева. Однако в дальнейшем Клюева признали негодным к воинской службе, а вот Есенину «повезло».
Можно по-разному оценивать этот факт. С одной стороны, все понятно: молодой крестьянский поэт, только начинающий своим талантом пробивать себе дорогу в большую поэзию, будущая гордость России. Именно поэтому его многочисленные друзья и поклонники старались облегчить судьбу Есенина. А с другой – а почему, собственно, исключение должно касаться только его одного?
Ведь законы должны быть едины для всех… Не так ли? Или сегрегация по каким-либо признакам все же оправдана?
Почему тогда других, не менее талантливых людей (но в чем-то ином) можно было бросать в огонь и воду? Да и вообще – дает ли талант право на какое-либо «освобождение», быть над кем-то и над чем-то?

****

Этими вопросами задавался не я один. И не сейчас.
Особо остро он встал в конце 1916 года, когда Россия стала испытывать дефицит людской силы. Оказалось, что и такой колосс, как наша страна, не может просто так расшвыриваться людьми (когда имеешь дело со смертоносной техникой).
Первый год войны унес жизни сотен тысяч солдат, состоящих на действительной военной службе и запасных нижних чинов, призванных по мобилизации. Во второй год вычерпали контингент ратников 1-го разряда.
Но всем всегда ясно (по разным причинам) – воевать стоит только с молодыми. А где их взять-то столько?
И тут взгляд генералов обратился в тыл. Оказалось, что там, в глубине страны, еще имеются нетронутые запасы людских резервов. И ведь, главное, скрываются!
Одно дело, когда в тылу санитаром работает 40-летний мужик, у которого за спиной многодетная семья и различные возрастные болячки, и совсем другое дело - 25-летний холостой юнец, полный сил и здоровья.
В результате было решено: всех, кого можно, вернуть в строй и поставить под ружье. Правда, вовремя спохватились – оказалось, что «всех под одну гребенку» причесать не получится. Во-первых, в тылу не останется специалистов!
Из доклада по Главному Управлению Генерального Штаба (ГУГШ) Военного министра генерала от инфантерии Д.С. Шуваева от 17 октября 1916 года за №210 :
«… В 25-й день июля сего года ВАШЕМУ ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ благоугодно было повелеть назначение санитаров нижних чинов в формируемые Главным Управлением Российского Общества Красного Креста, а также общественными и частными организациями и отдельными лицами, санитарные и гигиенические учреждения – производить из числа нижних чинов не моложе 35 лет, исключая особых специальных должностей, каковые разрешено замещать нижним и чинами соответствующей специальности, не считаясь с их возрастом…».
Специальные лазейки все же оставили – мало ли кто из родственников или знакомых станет ходатайствовать. Как тут быть?
К тому же в 1916 году начался массовый призыв ратников ополчения 2-го разряда и призыв старших возрастов ратников 1-го разряда, которые по возрасту и состоянию здоровья никак не подходили для службы в действующих войсках.
«… Ныне, с призывом ратников ополчения еще более старых годов, по соглашению с Начальником Штаба Верховного Главнокомандующего, признавалось бы необходимым допускать для несения санитарной службы как в подвижных, так и в неподвижных лечебных заведениях лишь нижних чинов, имеющих более 40 лет от роду, за исключением, однако, лиц, занимающихся в упомянутых организациях специальные, трудно заменимые должности, а именно:
- особоуполномоченных, уполномоченных, и их помощников;
- председателей местных и областных комитетов;
- начальников отрядов, транспортов, летучек;
- заведующих хозяйством;
- заведующих отделами, лазаретами, госпиталями, складами, заводами, мастерскими;
- заведующих закупкой и заготовкой предметов снаряжения санитарных организаций;
- делопроизводителей, или письмовыводителей, или бухгалтеров;
- зубных техников и врачей, фельдшеров;
- шоферов, электротехников, монтеров, работающих у специальных аппаратов;
- поваров, бактериологов, лаборантов, провизоров, фармацевтов, химиков, дезинфекторов;
- контролеров и ревизоров контрольных и ревизионных органов санитарных организаций и техников врачебно-санитарных организаций;
- кузнецов и шорников летучих и вообще подвижных санитарных отрядов…»
Для такой синекуры, как фельдшерские и санитарные должности, решено было поднять возрастную планку до самого высокого (т.е. ополченского) уровня – 40 лет.
«… Всех же нижних чинов, несущих обязанности санитаров и имеющих от роду 40 лет и менее, по замене их нижними чинами старших возрастов, полагалось бы обратить в строй.
Дабы не нарушать напряженной работы в лечебных заведениях, признавалось бы правильным означенную замену людей произвести постепенно, в течение 3-х месяцев со дня получения на местах распоряжений о таковой замене.
При этом замену рядовых санитаров младших возрастов старшими полагалось бы произвести во всех без исключения подвижных и неподвижных санитарных учреждениях, как Военного Министерства, так и во всех прочих частных санитарных организациях…»