– Её нет здесь. – Всё же ответила Мария. – Её забрал Богдан. Они теперь далеко. И если хочешь знать и сможешь поверить. – Мария замолчала, посмотрела на Сергея и продолжила. – Хотя остальное позже, если возникнет в этом надобность.
– Мне тоже интересно, мадемуазель. – Сказал вошедший Ивар.
– Ах, сударь, вам тоже интересно? – С насмешкой спросила Мария. – Ну, раз сразу не поняли, то терпите. И, как у меня будет желание поведать вам. Расскажу. – И встала, выходя из кухни, и сказала. – Чашки помойте. И чай, пожалуйста, сделай мне, Серёжа. Если не трудно тебе. Там в баночке, найдешь в шкафу, написано «Кипрей»
Сергей удивился её нежной интонации произнесённого его имени, что у него открылся рот, так и стоял посреди кухни.
Ивар посмотрел на него толи с насмешкой толи с горчинкой ревности. И тоже попросил,
– Я бы тоже чашечку чая выпил, что-то ваш кофе мне не понравился. – И хлопнул рукой его по плечу, засмеялся.
И они услышали разговор из другой комнаты.
– А я думал, ты не слышала? – Услышали они голос Петра. – Звук был давно.
– Слышала Петечка, хоть ты и закрывал его от меня. Слышала, тоже давно слышала, с первого дня, как зазвучал зов о помощи, только вами занята была. А сильный призыв был, прямо крик о помощи, вопль, я услышала ещё тогда, как только полетели поцелуи рыбок смотреть. Сразу повернуть хотела, но Матушка и Род просили довести дело до конца, тобою начатое. Осознаю, что всё неспроста. Мальчики и не поняли, для чего их в нашем пространстве собрали. Да ещё в глупую, для них кажущую, поездку отправили. Даже Ивар.
Пётр приложил палец к губам Марии и сказал.
– Слышимость, солнышко.
И Мария засмеялась, и, понизив голос почти до шепота, продолжила. – Ничего не осознаёт. Думала, что он знает, что происходит. А, он – нет!
– Молодец солнышко. Не суди его строго. – Улыбнулся Пётр. – В поисках любимой растерялся он. Мечется без передышки. Восстановится, Святогор взялся за него основательно. Ты слышала в дороге, о чём он думал?
Мария засмеялась.
– Слышала Петечка, слышала.
– А ты его ещё и дразнишь. – Пётр засмеялся.
– А что я? Я ничего и не делаю, я молчу.
– Конечно! Молчит она. – Смеялся Пётр. – Нет, ты чуточку не так рассуждаешь. Он всё понял, не совсем осознаёт ещё. В Норне, когда мы были, ты во дворе выплясывала, он видел твоё творение на тонком плане. И удивления у него было, огого! Нет предела. Солнышко, ты спать?
– Да Петечка, я в этой комнате лягу, а вы там, в гостиной, да чай мне принеси, пожалуйста.
– Хорошо солнышко. Отдыхай.
Пётр вошёл в кухню и улыбнулся, спросил.
– И где чай?
Сейчас будет командир, водица закипела, а вот в какой баночке чай-то? - Сергей искал в шкафу баночку, нашёл и спросил Петра. – Вот скажи, командир, как отсюда та девица вышла?
– Через балкон. Что не понятного-то? – Засмеялся Пётр. – Этаж всёго-то второй. Чего там? Тем более, она девочка смелая. Спрыгнула, а там Богдан её подхватил. Машина рядом была и увёз. И никакой мистики, как вам показалось.
– Богдан, это кто? – Спросил Ивар.
Пётр посмотрел на него и, помедлив, всё же ответил.
– Богуж, если ты его помнишь.
– Богуж? А причём здесь он?
– Ты помнишь Богужа? – Со смехом спросил Пётр.
– Да помню, мы же с ним были вместе в экспедиции на Октане.
– Когда это было? И помнишь? – Улыбнулся Пётр. – Тогда ты должен помнить и Ольгу.
– Ольгу? Нет, не помню.
– Как же? Ты вместе с Богужем за ней бежали по парку и старались познакомиться.
Ивар подумал, улыбнулся и ответил.
– Ой, когда это было? Сколько веков назад? В самой глубокой юности.
– Извините, командиры, чай заварен, а мне непонятен ваш разговор. Совсем не понять, так, что мои мозги набекрень встают, лучше я спать пойду. Где лечь?
– Да, где хочешь. – Ответил Пётр. – Только в маленькую комнату, что дверь напротив кухни, не входи, там Мариечка.
Сергей кивнул, но ещё задержался, слушал разговор Петра и Ивара.
– Ладно, а скажи тогда, а где её брат?
– Брат? – Засмеялся Пётр. – Ты имеешь в виду Германа, о котором Алексей говорил? Так это и есть Богуж, Богдан, о котором пела Марийка. О, Игорь, как ты всё растерял.
Сергей стоял в дверях, смотрел на обоих, как на привидение, потом махнул рукой и ушёл. И уже из комнаты слышал продолжение разговора.
– Тебе бы всё посмеяться, а нет бы, ввести меня в курс дела.
– Перебьёшься. – Строго ответил Пётр. – Сам вспоминай. Пей свой чай и спать, завтра рано подниматься. Поедем домой.
– А Котловск, о котором ты говорил. Что туда не надо?
– Нет, там всё уже разрешил Род. Марийка изменила и направление этого дела и в Котловске тоже. Что не заметил?
– Да за вами не успеваешь. – Смущённо Ивар ответил.
– Учись, догоняй, иначе не видать тебе её, никогда.
– Ты разрешишь нам поговорить?
– Нет. – Резко ответил Пётр. – Не время ещё и не смей к ней подходить. Ты меня знаешь.
«В том то и дело, подумал Ивар, тебя не узнать, совсем другим стал. В солнечном рае не таким был», но промолчал, лишь кивнул головой.
– Дома всё будет по-прежнему. Ясно? – Строго сказал Пётр. И уже мягче. – Не обижайся друг, здесь не только я против, даже не во мне дело, я не против. Здесь Род против, и Святогор.
– Почему? – Удивился Ивар, у него сжалось сердце, вот так близка моя Мария и не прикоснуться к ней и не поговорить.
– Не время ещё. Игорь, тебе Святогор сказал, а ты идёшь напрямую, на пролом.
– Яросвет, но ведь я вижу, вспомнила она меня.
– Вижу, не вижу, вспомнила, не вспомнила, есть ещё дело. Его завершить надобно. – Твёрдо ответил Пётр. – Налил в чашку чай и, взяв её, понёс Марии.
Наутро поехали домой, и почему-то было веселее у всех на душе, всё же домой возвращаемся. Но Мария по-прежнему молчала, толи ушла в себя, и что-то там сотворяла, а может, дремала.
Ивар заглянул с боку через спинку кресла, на неё. «Нет, глаза открыты, но чувствуется она везде, и мысленно разговаривают с Яросветом, мне же, вновь нет места там. Думал Ивар, закрыты оба. Не пробиться».
Молчание не выдержал Сергей. Он спросил у Марии.
– Скажите, мадемуазель, пожалуйста, меня занимает вопрос. Вот вчера командир сказал соседу, что они далеко, в другом мире. Его дети. А что и правда есть другие миры? И где они? И как так попали они, простые люди туда? Хоть командир назвал их ангелами. Но что-то мне не верится.
Мария обернулась, улыбнулась, что удивительно, без насмешки, спросила.
– Хотите знать лётчики-пилоты? – И посмотрела на Петра, тот кивнул головой, ответил.
– Говори, всё равно забудут. – Мария засмеялась и продолжила, своим привычным голосом, каким всегда говорила в поместье, с нежностью.
– На нашей красавице Мидгард-Земле много пространств и миров. Есть такое пространство, оно вне времени. Там прекрасно, там свобода. Ууум. – Произнесла Мария, раскинув руки, и подняла лицо вверх. Словно ощущала это пространство. – Вот там они, Богдан вернулся в свою изначальную семью и занялся исследованиями, и творчеством над мирами. Там у него другое имя. Хотя это без разницы. А Оленька? Оленька готовится в новое рождение в ваш мир.
– В наш? – Удивлённо спросили одновременно Сергей и Виктор.
– Да. – Улыбнулась Мария. – Сударь вам тоже объяснять надо?
– Нет, я в курсе. – Ответил Ивар.
– Оо! Хорошо. – Кивнула головой, улыбнулась и отвернулась.
– Мадемуазель! – Вновь спросил Сергей. – Скажите, а ваш мир? Разве вы не из нашего мира? Мария засмеялась.
– Мой мир?
– Да, нам интересно узнать, где ваш мир.
– А мой мир – вся вселенная! – И засмеялась, продолжила. – Не берите в голову лётчики-пилоты, конечно, я тоже из вашего мира. Он общий. –Положив руки на спинку сиденья, а на руки подбородок, посмотрела Ивару в глаза и запела. – На улице дождик, землю поливает, дождик поливает, брат сестру качает.
– Мадемуазель, почему грустную песню поёте? – Спросил Виктор. А, что-нибудь повеселей можно?
– Я? Я пою? – Удивлённо спросила Мария. – А это? Это же просто колыбельная, мальчики.– И провела рукой перед лицами всех сидящих. И весело спросила со смехом. – Как вам поездка, друзья, господа лётчики-пилоты?
– Какая поездка? – Спросили вновь вместе Сергей и Виктор. – Мы куда ездили? – Спросили уже сонным голосом. И мгновенно заснули.
– Сладких снов мальчики.
Ивару же пришлось побороться с Петром. Мария со смехом смотрела на Ивара, и так смеялась, видя его упорство со сном, упорство оттолкнуть Петра на тонком плане. Слышала его мысль, «Яросвет я тебе всё равно не поддамся» И с напрягом еле проговорил. «Ты скала Яросвет». Какие-то минуты поборолся, но всё же, тоже заснул. Мария потянулась, перешла на заднее сидение, погладила его по щекам, приговаривая.
– О, какие упругие и даже мягонькие и гладенькие щёчки, как у девушки. – Поправила ему удобней голову. Пётр оглянулся, засмеялся и сказал.
– Ты ещё поцелуй его.
– А, что и поцелую. Все равно не будет помнить, а сон есть сон. Ой, что там ему пригрезится! – Засмеялась она. И спросила. – А они главное будут помнить? Петечка, не сотрётся у них? Главное не сотрётся? Не будет наш труд напрасен?
– Нет, не сотрётся, всё будут помнить. Когда надо будет, каждый вспомнить именно то, что было для него через тебя и через их души. Сейчас они всё равно на распутье, кому это было сказано Матушкой и Родом. А время придёт, душа им подскажет.
Петр вновь оглянулся, продолжил.
– Марийка сядь на место. – Засмеялся он. – Зацелуешь всех.
– Тебе, что жалко их? Или моих поцелуев тебе жалко? Всего лишь в щёчку. Пусть почувствуют поцелуй мамочки каждый своей. Вон Серёжа, как головой завертел словно младенец, мамочку ищет. Интересно, что там ему видится? Виктор причмокивает-то как. Мария тихо засмеялась.
Пётр хохотал, и произнёс сквозь смех
– Конечно, а Ветер перемен, поди, и не помнит свою мать, столько-то прошло.
– Вот там во сне и вспомнит, пусть понежится, огрубел он в этом мире.
– Мариечка, солнышко, девочка моя, учти, возвращаемся домой, всё по-прежнему идёт. Ему ещё силу духа восстановить надо.
– Да, знаю, поняла я. – Не довольно произнесла Мария.
– А лучше и тебе забыть эту поездку, солнышко.
– Петечка не надо, я буду хорошей девочкой.
– Это уже не я, солнышко, это Матушка. – Ответил Пётр. – Позже вспомнишь.
– Ну, зачем? Я бы молчала. Матуш... И на полуслове Мария заснула.
– Спи, родная моя, доченька. Спи, пусть и тебе приснится солнечный рай.
Пётр поправил её голову удобнее и пристегнул ремень безопасности, нажал на кнопку взлёта. И машина плавно взлетела, и через час оказались дома. Была глубокая ночь. Марию Пётр сам отнёс в её комнату. А остальных полусонных лётчиков-пилотов, Николай и Светлозар, да дядя Ваня повели в свои комнаты. Утром все проснулись, и не вспомнили ни о какой поездке. Жизнь продолжилась как прежде.
И только много лет позже Ивар вспомнил. Он любил слушать музыку Марии. В её музыке, он уходил в воспоминания. В грёзах ему многое вспоминается. Что-нибудь и ещё вспомнит. Сама Мария вспомнила намного раньше, ещё, до обручения с Иваром. но продолжала жить не доступной до того момента, как пришло разрешение Рода.
Таисия-Лиция.
Продолжение следует....