Однажды на Рокавей бич

               

...Мы были музыкой во льду.
Я говорю про всю среду,
С которой я имел в виду
Сойти со сцены, и сойду.
Здесь места нет стыду.
Я не рожден, чтоб три раза
Смотреть по-разному в глаза.
Еще двусмысленней, чем песнь,
Тупое слово «враг».
Гощу. Гостит во всех мирах
Высокая болезнь.

 Борис Пастернак ("Высокая болезнь"1923-28)

                I


- Слезай с потолка c.., - уже в пятый раз, обращаясь к кому-то наверху, кричал Алекс, входя в помещение заправочной станции с банковской картой. Карту нужно было прокатать в аппарате и вернуть клиенту с квитанцией на оплату бензина. C утра ему подняла нервы, уже давно примелькавшаяся на заправке, рыжая проститутка, но на американской гражданке он зло сорвать не мог. У проститутки было больше прав, чем у него.  Каждый раз, приезжая, она вываливала горсть мелочи на капот своего раздолбанного "Кадиллака". Алекс её монеты никогда не считал. Вовсе не потому, что это стыдно - считать мелочь на капоте в сопровождении "эскорта" в красных туфлях- просто это долго: машины в очереди стоят! И всем нужно внимание: кому колесо подкачать, стекло протереть, кому масла в двигатель долить.
Он сгребал железо в специально предназначенный для этого карман комбинезона и вставлял пистолет в бак. И каждый раз она недоплачивала. Или это был её заготовленный трюк с мелочью: "пока этот лох посчитает!" Она никогда не просила залить полный бак, всегда по чуть-чуть и быстро уезжала, а это значило, что недостающую сумму за неё в конце смены заплатит газмен.
 
Забившись под самый потолок, как сдуру залетевшая из леса дикая сова, на стремянке с банкой белой краски сидел Хмырь. Он недавно приехал в Америку с женой из Донецка и искал работу. Как было видно, в это утро работу он себе нашёл и вцепился за неё зубами.
               
                ***
"Железный занавес" между СССР и Западом неожиданно рухнул. Выезжали из Союза семьями, нарушая регламент и американские квоты на въезд. В аэропорту имени Кеннеди (JFK Airport) был случай, когда отец на одну визу в своём паспорте вписал четверых детей и сразу по прибытии в JFK подал на статус беженца.
Действительно, в бывших республиках тогда стреляли, - в Приднестровье выгоняли русских, в Чечне резали иноверцев-православных христиан и не только: в Самашках, в Грозном без вести пропала вся семья родственников Алекса. (Говорят, по слухам, вырезали).
Повсеместно результатом горбачёвской перестройки вспыхивали конфликты. Если в Москве убивали, деля собственность, барыши и сферы влияния, то на окраинах СССР обострились национальные отношения. И во всех бедах "малых народов" были виноваты русские.
Надо было куда-то бежать, спасать семью, детей.
   
"Победившая в холодной войне страна принимала "пленных". И можно понять этого отца, рискнувшего привезти в аэропорт Нью-Йорка JFK всех своих детей по одной визе. 
Эту дыру в эмиграционном законе для "бывших советских" быстро заткнули и на каждого ребёнка стали требовать паспорт.
Дочь Алекса-Алису вместе с женой Таней по этой причине не пропустили в Шереметьево.
Он ждал. Международный Красный Крест предложил свои услуги. Но представить, что твою четырёхлетнюю дочь перевозят в другую страну "какие-то дяди или тёти"- было невозможно.
               
               
                ***

 В девяностые найти работу в Нью-Йорке было крайне трудно. Поток эмиграции из СССР и бывших стран Варшавского Договора в Европу и США переполнил трудовой рынок. Некоторое преимущество давало наличие грин-карты. Тут уже не важно было по какой программе ты приехал в Нью-Йорк, как ты убедил консула в Американском посольстве: попросил политического убежища, беженец ли ты, "гонимый из страны гей", молоканин, баптист - по религиозным мотивам, или просто - еврей: но, как раз, это не просто!
В девяностых, чтобы остаться и получить американское гражданство, "косили" под евреев и русские, и украинцы и даже казахи. Для этих в Американском Конгрессе своего лобби не нашлось. Вы представляете казахское или русское православное лобби в Американском конгрессе? Правда, казахи, украинцы, не понимали: почему они, "перекрестившись" в евреев, всё равно для Америки оставались русскими. Все, кто приехал из Союза ССР для американцев все были русскими. Союз американцы во все времена называли - РАША.

               

               
                Бизнес и ничего лишнего.
               
 
 
               
  У русских газменов на станции  "SHELL-Sea Breezе" гринкарт не было ни у кого.
Босс Илья привечал всех  "русских". Платил, правда, немного. А уж после того, как по вине новичка, клиент уехал вместе с пистолетом в баке, вырвав с предохранителя  шланг, и вовсе сократил зарплату до тридцати баксов.
- И на это не наработали!-Ворчал босс, когда кто-то намекал поднять зарплату газмена.
И что было делать? А бывало, бензин воровали:
Подъедут мексиканцы-нищеброды на грузовике типа "помойное ведро". Водила встанет так, чтобы газмен не заметил как пистолет уже вонзили в бак. Самостоятельно кастомерам заправляться на Sea Breezе не положено. И пока добежишь до колонки, они успевают сбросить счётчик, ткнув два раза по гнезду пистолета: поди поймай. Не пойман-не вор. Счётчик-то обнулили. Литров пять и украдут.В Америке везде так: воровать можно-попадаться нельзя.
  Чтобы как-то сводить концы с концами нашим газменам нужно было "изобретать". Но со всей ответственностью можно заявить: бензин на "Sea Breezе" низким октаном не разбавляли. Этим грешили только люди на Брайтон Бич. Марат Балагула, мягко говоря, посягнул на святое. До него на американский бензин так круто никто не посягал. Это было резонансное дело, нашумевшее на все штаты. Ходили слухи, что бензин разбавляли ослиной мочой, но откуда на Брайтон Бич взяться ишакам? Да ещё в промышленных масштабах?
  Непонятно только, почему такая глупая мысль могла родиться на Брайтон Бич. Ведь в СССР южане и одесситы всегда имели творческий подход в таких делах.
  Нет, по-крупному, конечно, на "SHELL-Sea Breezе" никогда таким не занимались, грешили, разве, только по мелочи. И эти деньги зарабатывались иначе:


 Мудрили, к примеру, с маслом. Это когда бабуля или мадам просила проверить уровень масла в двигателе "на горячую". Ну кто же на горячем двигателе проверяет уровень масла? Надо чтобы оно стекло в картер. А на это нужно время, которого нет... Американские старушки в это не вникают.
 Газмен вскрывает банку масла, отливает с четверть её объёма, (понимая, что уровень около нормы) а расчёт происходит за целую банку.
 Или номер с рокировкой в счёте двух последних цифр. Это, я вам скажу, был психологический трюк "на дурака". Как это делалось:
Допустим, на табло колонки за купленный бензин выскакивает сумма:"4$25C". Газмен, "по ошибке", выбивает чек на сумму:"4$52c", поменяв две последние цифры. Разница между ними-27 центов. Это и есть бонус. Если клиент внимательный и замечает "ошибку" заправщика, то разница тут же с извинениями возвращалась наличкой. В кармане у него всегда есть мелочь. Клиент не в претензии, если при этом газмен ещё не забывает мило улыбаться во всю наглую морду и расшаркиваться.
 Извиняться приходилось раз или два за смену. А машин десять-пятнадцать уезжали, ничего не заметив. В этой системе самая выгодная рокировка в паре цифр была - "19". Переворачиваем и получаем: 91-19=72. Это, братцы, максимальный бонус! Цифру "19" на табло можно подогнать, докачав бензин, в данном случае до"19". В итоге, на рокировке цифр можно было заработать до 5$ за смену. Были и другие способы поднять себе зарплату:
               
               

    Крепкого немолодого афроамериканца на заправке "Shell" звали Раша. Он приезжал на заправку всегда ночью. По умеренному блеску золотых цепей на его шее и перстням на пальцах, можно было догадаться, что парень не прост.
- Hi, russia, i've got a card, let's make a business! (эй, русский, у меня есть карта! Работаем!)- этот чёрный парень никогда не называл своего настоящего имени. Зная, что на этой заправке работают только русские, он всегда свой визит начинал с этой фразы:"Hi, russia!"
    Но мы-то знаем: кто как обзывается, тот так и называется. Его так и прозвали - Раша (Russia, что в переводе, вообще-то,- Россия).
   
     Раша занимался кражами  и обналичкой банковских карт. Как и где это делал -он не рассказывал. Никогда Раша не попадался на глаза полиции и периодически, когда обламывал куш, навещал "Sea Breezе", чтобы обналичить карту.
    После сокращения боссом зарплаты, никто в мошенничестве Раше не отказывал.
   
     Делалось это так: бензин не заливался в бак. Прокатывалась только карта. Как будто заправился грузовик на весь лимит карты. (Как правило, звучал звонок из банка о использовании предельного лимита и газмен "разводил" звонившего оператора, что, мол, у грузовика два tanks(бака) и водитель требует полной заправки).
   Лимит карты составлял что-то около сорока долларов. Вот и вся обналичка. И тут начинался торг!
   Раша предлагал за мошенничество  пятнадцать процентов. Газмен претендовал на двадцать пять. Когда сходились на сумме, газмен из одного кармана вынимал наличные, отдавал долю, а в другой "штатный карман" на ту же сумму клал квитанцию: заправка прошла по безналичному расчёту. В итоге страдал только держатель карты. Как правило, Раша делал ещё пару заездов на "проверенные заправки", после чего карта блокировалась. Ущерб для хозяина карты, обычно, не превышал ста долларов и никогда полиция по этому поводу не беспокоилась.
               
                Ограбление          

 
    В марте на "Sea Breezе" было ограбление! Точнее, покушение на ограбление, закончившееся по глупости газмена без жертв.
               
   Володя, бывший в Союзе медик,не любил "химичить" и думать головой. Вован любил поспать, поэтому и выпросил у босса ночную смену. Ночью так же надо работать, отпускать бензин. Вова на это по-русски забил. Раша к нему не приезжал. Вова был не очень контактный, но деньги были нужны. И поспать хотелось. Он иногда грубо тырил масло со склада, продавал и деньги клал себе в карман. Эту недостачу товара всегда утром замечал босс. Он набрасывался на "ночного", но, как говорится: не пойман-не вор. И всё Вове сходило как-то с рук.
   Пару часов Володя, конечно, честно работал, пока касса не наполнялась долларов на тридцать пять - сорок. "Тридцатник" - это святое, свою зарплату он честно вычитал и опускал остаток в щель стального секретного сейфа: пять-десять долларов.
  Вова считал себя ночным сторожем, а не газменом. Затем он запирал дверь на замок, выключал насосы, свет, и ложился на диван.
- Почему  так мало машин ночью? - спрашивал утром Илья, распечатывая сейф.
- А я почём знаю,спят все,- нагло отвечал Вова, продирая глаза.(Дневная выручка за смену была обычно 600-800$, а то и больше. Вообще, снисходительность босса к Вове была непонятна. Мягкий был человек. А может он боялся чего-то?)
    И вот, как-то под утро, когда Вова крепко спал на диване,"отработав свою зарплату", в дверь постучали. Бывший советский доктор, проснувшись только наполовину, подошёл к двери и промямлил, что по ночам бензин он не отпускает. Тогда за дверью попросили банку масла. Вова открыл дверь и прямо перед носом увидел ствол "обреза":
- MONEY! -перед ним стоял бледнолицый с красными глазами в ковбойской шляпе, а за ним ещё один-небритый.
- Какие на х.. мани ночью?- ответил наш ночной зомби,- Совсем ох..ли? No oil? No money! ..ять, - Вова как-то машинально попытался прикрыть дверь. "Какие-то козлы прервали сон на самом интересном месте..." Он даже по началу испугаться не успел. Завязалась толкотня, сумятица в дверях. Гангстеры не уступали и попытались ворваться в помещение. Вова был крупный,раза в два побольше "бледнолицего". Рефлекторно, уже просыпаясь, он пихнул их в груди, да так, что один из гопников свалился на асфальт..., Вова перешагнул его и, не обращая внимания на оружие и крики "I'll kill you!", бросился на другую сторону улицы.
  Сообразив, наконец, что его грабят он заорал: "Robbery! Help!"
На другой стороне улицы в магазине работали добрые самаритяне - греки. Эти никогда ночью не спали, всё работали. Греки набрали по телефону 911. Полиция не заставила себя долго ждать.
Греки же и описали прибывшим полицейским внешность разбойников. Вова-то не смог. Сон сменился шоком.  А через двадцать минут уже одного налётчика задержали. Опознали его те же греки.
И, как офицер Вову не допытывал, как не просил назвать хоть какую-то примету второго бандита, Вова ничего не вспомнил.
-Take care! Вe careful,- пожелал Вове Коп и, попрощавшись вежливо с нелегальным персоналом, уехал.
 А могли бы попросить Босса предъявить полиции грин-карты русских газменов. Но это дела "эмигрейшн", а у департамента полиции Нью-Йор
ка и своих дел по горло.
      

                Гуд бай, Америка.
      
   
Ильф и Петров не были агентами КГБ, когда они в 1935 году, в эпоху начала мировой индустриализации, с восторгом "открыли" и описали Одноэтажную Америку. Они были официальными представителями СССР, корреспондентами газеты "Правда", а это больше! Почему Ильф и Петров не увидели в Америке перспективу социалистической революции, как пророчил товарищ Маркс. Посланцы СССР видели всё только положительное в той картине Америки. До уровня развитых экономик Британии и США нам было как до небес. Страна то аграрная, восемьдесят процентов населения-крестьяне. А Америку до Джорджа Флойда и движухи  типа "Black Lives Matter" отделяло сто лет.
Вообще часто удивляешься американскому консерватизму и, граничащему с ним, американскому прогрессу. И как это всё уживается в их, на первый взгляд, приличном капитализме?
 
Избирательный закон не меняется уже двести лет, а ведь он им не нравится, но что-то в законе изменить невозможно. Американская система, как непотопляемый дредноут, она непробиваема и глубоко эшелонирована! Да и внешне кажется поворотливой. Эта система сильнее пресловутой  демократии, заточенной под национальные интересы. Сильнее и деклараций, и Конституции. Кажется, что эти составляющие суть есть фасад здания, а главный фундамент находится глубже. И это не только ФРС. Макиавеллизм и Римская политическая система, островная дикость и европейская культура родили странного зверя. Благо, Северная Америка для всего остального мира-это остров, и благо-прежде всего для неё. Америка не выиграла ни одной войны. И все они были не на её территории.

И всё же в Америке есть что-то домашнее.
 
Жизнь заставила после страшных пожаров в 19 веке, унёсших жизни десятков людей, ввести систему стандартов: пожарные гидранты. Это классика. Это красиво. Этот фаллический предмет тысячи раз мелькал в "опусах" Голливуда. Это неотъемлемая часть американского городского пейзажа.
 
Сабвей Нью-Йорка, где всегда пахнет мочой. Это можно сказать его визитная карточка и напоминает запах манежа в цирке. Как они с этим не борются, как эту подземку не моют, бомжи и крысы продолжают там жить и запах не выветривается. И с этим давно все смирились. И это так же - классика.
 
Удивляешься, как им повезло с эмигрантом Теслой (и не только с ним), подарившим миру переменный ток. А не будь его, ещё много лет американцы, да и весь мир, так и жили бы с постоянным током консерватора- Эдисона и с его медными проводами, приводящими к пожарам.
Но американцы гордятся последним, он более-свой, а о Николе Тесла, совершившим революцию переменного тока, не очень-то любят вспоминать. Может потому, что он не англосакс, а серб? Эдисон для американцев всё же на первом месте. Мы помним, как Ильф и Петров восхищались действующим (в 1935 году) фонографом Эдисона. В последнее десятилетие всё чаще рассказывают об Илоне Маске, успехах его фирмы "Tesla". Сегодня мы говорим "Тесла", подразумеваем - Илон Маск!

Из СССР в 90-х бежали не только в Америку, вы помните? ехали так же и в ЮАР, в Европу, куда только ни ехали. Искать счастья и приключений на свою... голову. Свобода! Прикинуть на себя лично западный буржуазный "костюм": а вдруг подойдёт?

В девяностые мы, советские, дети родителей, воевавших и переживших страшную войну, а по сути,- геноцид, сами открывали мир. Было интересно понять, проверить себя! И мы совсем не понимали, что мировой капитал нас "использует втёмную". И всё это в свете борьбы за какую-то пресловутую демократию. В этом же "свете" оказалась Грузия, а за ней и Украина. Важно было рассеять "гомо советикус" по "европам, африкам и австралиям", а потом поделить территорию на части.  Был такой неофициальный тренд. Подключился сюда даже "Международный красный крест". Он помогал "воссоединяться семьям" даже там, где войны еще не было. Были и ООНовские паспорта для беженцев из горячих точек и обычных, "мирных" граждан. Паспортами спекулировали. Паспорта подделывали.
   
С тех пор от Ильфа и Петрова, и до "железного занавеса", и после его падения, Америка стала для наших сограждан манящим берегом романтики и "реальной демократии". Для создания этого образа много лет трудились и радио "Свобода", и "голос Америки из Вашингтона" и наши диссиденты, те кто ещё не уехали и не "вкусили", и в меньшей степени - те, кто уже там "пожил и повидал. Наши сограждане, такие как Иосиф Бродский, ехали по принуждению, им деваться было некуда. А нынешние ехали, потому что "все побежали", да и просто мир, наконец, захотелось увидеть.
А тут ещё "шоковая терапия" имени Гайдара и Чубайса сотоварищи, искусственно созданная, ударила не только по полкам в магазинах, но и по головам всех наших сограждан. Залоговые аукционы уничтожили всё промышленность. И тут уж сам решай, ехать тебе на Запад или оно тебе надо? Наши сограждане ринулись в страны, где много жвачки, кроссовок "adidas" и джинсов, в "манну небесную" и "голливудский рай". Вслед за Колумбом, открывать для себя "загадочный материк".
Для многих это было целью жизни, мечтой, но, не реализовав себя на "чужой территории" многих ждала депрессия и разочарование.
Сколько эмигрантов и их детей, не найдя себя в новом свете, когда надо ответить себе самому на главный вопрос "зачем я здесь?" покончили с собой?
 
Оказалось, Америка расцвета "тридцатых" Ильфа и Петрова, и Америка "девяностых" - это две большие разницы.
 
И на бензозаправках уже не тот сервис, и кожаные "бабочки" персонал не носит, и лобовое стекло не всегда протирают!
 
Отсутствие идеалов - бич многих американцев. И особенно тех, кто называет себя афроамериканцами: что им делать на вэлфере? Цели нет! Церковь забыли! Что остаётся? Продавать наркотики? Плодить себе подобных?
А государство платит за детей! Прогрессивный налог в помощь(!), введённый благодаря, между прочим, появлению на свет - СССР, с его "коммунистическими предрассудками" и вездесущим Коминтерном.
И, что характерно!, введённый прогрессивный налог, благодаря СССР,России, для "новых капиталистов" в той же России, не вводится. Хочется спросить: так чего же, какого хрена сегодня в России строят? Вы хотите стать Америкой. Так эта самая собака на сене, вам не позволит в ближайшее время этого сделать, по меньшей мере, это наивно!
 
Да, мы всегда с сожалением и обидой прощаемся с прошлым, когда понимаем, что история ничему не учит, что описанные и обещанные к обозрению предметы старого интерьера утрачены навсегда и дух того, может быть наилучшего времени давно выветрился.
               
                Лёва

Отцы основатели североамериканских штатов с их Конституцией видели на много лет вперёд и заложили законы об эмиграции. Знать, предвидели отцы, что с рождаемостью будет туго и нужно создать сточную канаву для человеческих мозгов. Канаву, из которой будут выплывать золотые слитки. Как же они с рабством прогадали!?
 
Чтобы получить вид на жительство, важно вписаться в эти законы. Надо правильно обставить дело у адвоката.

Лёва в СССР был администратором во Львове. Но прибыв в Нью Йорк и, разобравшись с законами и правилами, получив патент, переквалифицировался и стал адвокатом.
Он работал в основном с соотечественниками и отбоя от них не испытывал.
Лёва клиентов просил писать в заявлениях больше антисоветчины. Это проходило в департаменте Олбани с успехом и соответствовало политическому тренду. Лёва врал и учил клиентов так же врать.
   
Благо, в Америке не публикуют эти "Дела". Это политика. По сравнению с ними нынешнее "Дело Скрипалей" или "Сага о Навальном" показались бы детским лепетом.
Вот, к примеру, обращается в Департамент по натурализации житель Харькова Богдан Хомич, (фамилия изменена, как вы понимаете). Он не еврей, метрики нет, (хотя и её можно купить, то есть, заплатить и её напишут), но это не важно. Америка-страна эмигрантов: все так делают. И надо Хомичу пройти по программе для беженцев - лучше всего это сделать по еврейской версии: больше льгот, а главное - вэлфер и "восьмая программа" на жильё.
И вот, он пишет в своей легенде, вспоминая тяжёлый жизненный путь, Сибирь и трудное "социалистическое" детство.
Понятно, ни в какой Сибири он не был. Известно, что дети бывают жестокими по отношению друг к другу, и, часто в национальном вопросе, кто этого не испытал или при этом не присутствовал?
Но тут явный парадокс и перегиб. Клиент врёт, но ведь это работает!
 
В "легенде" он, с подачи Лёвы, пишет так: "...угнетать в СССР меня начали ещё с детства." (Здесь, как вы понимаете, главные слова: "угнетать в СССР"). И далее:
"Когда я однажды шёл из школы домой меня изнасиловал пожарный с особым цинизмом, исполняя на губах мелодию "Хава нагилы"...., а в школе где я учился  мою парту выкрасили в жёлтый цвет и нарисовали на ней чёрной краской "Маген  Давид", чтобы все видели, кто я..."
 
Это фрагмент одной анкеты. Проходит. Поди докажи! И не только такие липовые дела проходят. Поляки, русские, украинцы, поплакав, и "закосив куда и как надо", получают вэлфер, и уже через несколько месяцев в супермаркете отовариваются исключительно на фудстемпы. ** 
Можно жить! Жить, как большая часть афроамериканцев, можно не работать, написать на родину что "манна небесная" существует. Она здесь! Ведь главный экзамен пройден. Ты в Америке!
А вообще-то, по-большому счёту, никому твоя "легенда" не нужна, - всё это механизм системы, и теперь важно чтобы пять лет ты соблюдал Законы США и пять лет не попадался на глаза полиции и департаменту "эмигрейшн". 
И можно забыть отца с матерью, друзей, не вспоминать где ты родился, учился, кто тебя воспитал и выучил. Зачем вспоминать, если ты имеешь американский паспорт и новые глаза на мир.
Можно надеяться: кто-нибудь из твоих потомков когда-нибудь, закончив Гарвард, станет Президентом! (3*)
 
 
               
                Бельский. 
            
Мы познакомились с Андрюхой у театрального училища им. Щепкина в 1982 году на прослушивании. Он стоял облокотившись на косяк двери во дворе и курил "Мальборо", привлекая внимание абитуриенток, а я играл под гитару на губной гармошке, перетягивая их внимание на свою сторону. В общем, мы спелись. Он «обкатывал» репертуар, хорошо читал Бабеля - «Первую конную», в итоге, поступил в Щуку, а через три месяца мы уже встретились в общаге ДУУЗИ  и с тех пор не расставались.
По окончании института, он уехал поработать в театр в Минск. (Об этом периоде своей жизни он великолепно нам рассказал, а я записал на магнитофон и смонтировал радио-аудио версию. Можно послушать в интернете.  https://youtu.be/0JFkCx8rmag)
Но начались года перестроечные – горбачёвские и ельцинские.  Посыпалось всё. И театры и заводы. Из Минска Бельский поехал в колхоз и работал комбайнёром под Свердловском. Насладившись сельской жизнью, он приехал обратно в Москву. Я к тому времени вернулся из Хабаровского театра, где работал у Юлия Гриншпуна в Краевом театре музыкальной комедии.
Мы с Андреем походили на репетиции к Геннадию Ералову*, в надежде скорого создания нового театра. Репетиционный зал находился в каком-то дворе на Арбате рядом с мусорными контейнерами, над которыми всегда кружили жирные зелёные мухи. Мы называли сие "капище"- Театром на помойке.
Андрей жил некоторое время у нас на кухне. Затем удалось его прописать в Москве через фиктивный брак. Танина знакомая девушка решила поменять свою неблагозвучную фамилию и заодно подзаработать. И в это же самое время у него начался роман с Ирой Лешковой. Ира начинала блестящую карьеру в театре Сатиры после "Щуки" и жила на Арбате, Андрюша переехал к ней...
Через год, когда Андрей "свалил" в Нью-Йорк, Ира, бросив "театр Сатиры" уехала к нему. Начинать всё с нуля без знания языка было непросто. (Много лет спустя. я, вернувшись в Москву подвозил как-то актрису Аросеву Ольгу Александровну. Она помнила Иру, передавала ей привет и очень жалела, что она ушла из театра.)
 
Бельский (4*) записывал звуковые письма на диктофон и с оказией высылал в Москву Сане на кассетах. Одну такую кассету привёз с гастролей из Нью-Йорка Борис Моисеев (в аэропорту JFK других "курьеров", чтобы передать посылку, не оказалось).
   "...Адаптация идет первые семь-восемь месяцев. Первые месяцы тебя все раздражает. Раздражают сумасшедшие шумные байкеры в немецких-нацистских касках. Почему нацистские каски у байкеров в моде? Это что-то генетическое. Ведь когда-то в США в конце XVIII века немецкий язык уступил английскому всего одним голосом в сенате.
Немецкие нацисты в 1945 году предпочитали американский плен советскому. 
 Ночью просто невозможно спать из-за ревущих за окном мотоциклов. У этих людей много энергии, адреналина, у них не было войн с 1865 года, но оружие в каждом доме.
 Удивляешься, почему головка сыра (вроде свежая) лежит рядом с мусорным баком, постиранная одежда стопкой - бери кому надо. Аппаратура «technics» - клавиша сломалась, я её суперклеем приклеил - всё работает.
 Познание идет с легким позитивом. Любопытство быстро выветривается, и начинаются будни.
 Ambition guy- крутой,амбициозный парень, как оказалось, а не ругательство, как к этому мы привыкли. "Сникерсы" -это не пирожное, это кроссовки. Хэллоуин, называемый днём Святых, на самом деле несёт в себе сатанинские атрибуты. Место в автобусе или сабвэе уступать старшим не надо: ты его купил на эту поездку и будь счастлив.
 Постепенно понимаешь, что цель в жизни тут может быть только одна: доллар, прибыль.
Если справа от твоего дома живёт богатая проститутка, ей так же улыбаются, как и тебе, эмигранту, так и соседу-бизнесмену, живущему слева от тебя. Она платит налоги, она воспитывает дочь. Радуйтесь, что она белая и не драгдилер, и, не дай Бог если она решит поменять место жительства с Брайтона на Манхэттен, где заработок проститутки выше.
 Постепенно перманентное и первое очарование Америкой исчезает уже навсегда. Это другая жизнь. Другой порядок вещей. И то, что там, в СССР имело цену для тебя, здесь превращается в мусор. Цену имеет только доллар.

Это не туризм, это эмиграция и главное найти работу! Если удалось заработать и сэкономить пятёрку, нужно засунуть её куда подальше и не прикасаться, копить. И это твоя реальная уверенность в завтрашнем дне!
 Бог-прибыль. Все на неё молятся... Как ты будешь служить этому богу-твоё личное дело.
Вчера два блэка пытались отобрать у меня кошелёк в сабвэе (1*). Еле отбился. На станции открылись двери, я чудом от них вывернулся в открывшуюся дверь, удрал. Русский мат на них подействовал: ничего не поняли, но испугались. Сакральная штука - русский мат. Есть в Нью-Йорке общепринятое правило,: чтобы с наименьшим ущербом избежать на улице ограбления, нужно носить в нагрудном кармане рубашки небольшую сумму, долларов 5-10. Как правило, чёрных грабителей эта сумма устраивает и они отваливают. Удивительно, что рекомендации эти идут от полицейского департамента Нью-Йорка. То есть-воровство в Законе,лимитированное конкретными суммами.( В 2023 году,благодаря движению BLM суммы "законных краж" афроамериканцами и их соплеменниками выросли до 1000$)"
".. Работаю на Лонг-Айленд. Ресторан "Фёдоров", встретил твоего соседа по ДУУЗИ,- Сипягина Александра, он работает с Игорем Бутманом и Назаровым в ресторане. Вчера взяли парня официантом. Я ему помогаю. Он работал на Манхеттене в Трамп-тауэре. Там была история, после чего он из ресторана уволился и появился у нас:

Так вот, работал у них русский басс-бой...

 Старался парень, его уже перевели в официанты, он как-то даже подошёл к самому Дональду Трампу во время обеда, что-то там ему сказал и умудрился взять у него роспись на чистом листе, куда он мог с успехом написать любой текст. Многие бонзы так делают. Подписывают чистый лист, если доверяют человеку. В общем, парню крупно повезло, не каждый так может. Как-будто начало карьеры: подпись Трампа известна всем. Пиши в своём резюме что хочешь. Бред, на первый взгляд, но, говорят, работает. Америка- страна чудес! И вот, следующим утром на лифте поднимает он, парень этот, клиенту в номер завтрак и видит на полу лифта кем-то оставленный кейс, "дипломат"по-нашему. Черный чемоданчик был набит долларами.
  Здесь бы надо сделать паузу и задать читателю три вопроса на выбор,
-"А что же сделать парню в этой ситуации?":
1.найти хозяина и вернуть чемоданчик, 2.сдать его в полицию,
3.оставить кейс в лифте? Он тоже об этом подумал, но ни один вариант для него не подошёл.
 Это же Америка. Всё можно, попадаться нельзя!(А.П)
  Мучился совестью он не долго, всё-таки не первый год здесь жил. Он выбрал вариант №4! И....
  Больше "нашего басс-боя" никто не видел. Как сквозь землю провалился.... В общем, разогнали у них официантов - всю их компашку в Трамп-тауэре. А парня,(говорит на кассете Андрюха) рассказавшего мне эту историю, наш босс приютил и дал работу в ресторане "Фёдоров".
               
                ***
   
Андрей приехал в Нью Йорк по гостевой визе. С американцем, давшим ему приглашение, познакомился в Москве. В каком-то ресторане. Тот настолько к актёру-Андрюше проникся, что решил пригласить его в гости. За такие вот знакомства лет десять тому назад, при Брежневе, можно было очень хорошо "загреметь". Но на дворе шла "перестройка",а не за горами была и перестрелка.

Бельский уже был готов выехать, но первым в посольство "разведчиком" пошёл Саня(то есть автор этих строк). Честно рассказал консулу в окошко, что продает машину "Жигули" чтобы купить билет в два конца. Едет к друзьям на недельку. По- английски говорит, но родни там нет и т.д. (Мы же как были приучены? - родственников за границей нет!) Ответ был неправильный. "Понятно, что этот тип продал последние Жигули и попытается остаться в Штатах"
-Через год приходи, -  был ответ, в визе отказали...

Сидя на кухне, Саня и Андрей думали, где же получился сбой, в чём ошибка авантюры. Всё же впервой! У кого спросить совет?! Как себя в посольстве вести? Думали и придумали. Пошли от обратного: надо прикинуться респектабельным человеком без проблем.И главное, чтобы костюмчик хорошо сидел. Всё продумали до мелочей: Андрюша позаботился даже о костюме, где-то взял на прокат модный галстук, пиджак. Часы не нашли: если нет хороших, понятно - лучше ничего. В общем,с виду всё вроде как,"респект и уважуха".
 
Он пришёл в посольство раньше всех. Ответив на вопросы консула: "куда", "на какие деньги", "зачем и надолго ли", у Андрюши "случайно" на стол выпали свернутая афиша и фотографии. Американец взял в руки одну,
-Это что?
-Это...это домик с колоннами, симпатичный, правда? -  но есть ещё и второй, а этот я сдаю. А-а, афиша,  ... фильм запускается на киностудии Горького, роль у меня там, главная, вот через месяц, как раз вернусь..., а на фото-любимая собака.
В общем все "якоря", связывающие с Родиной налицо и, главное,- собака и... больная Мама!
Визу дали.
По этой же схеме через год получил визу и Саня, и его жена Таня, но, когда через 15 лет к Андрею в гости поехала мама - Нина Афанасьевна, "русские грабли" опять сработали.
-Зачем вы всю правду говорите, Нина Афанасьевна? - набросился на неё Саня.
-Саша, я заслуженная учительница СССР, как же я могу врать?
  В общем, после долгой и изнурительной беседы на кухне, Нина Афанасьевна стала иметь сестру-ювелиршу на Уолт стрит, которой необходима материальная помощь и Нина Афанасьевна, помогая сестре, согласна вложиться в налоговую систему и даже помочь американской экономике. (Наличие денег на банковском счету тогда ещё не проверяли). Появились у заслуженной учительницы и "дома в Екатеринбурге, которые дают неплохой доход".
Заняла она очередь в Американское посольство рано утром. Фотографии на собеседовании "вовремя" выпали из сумочки:
- Это что за ангар? , - поинтересовался человек за стойкой, взглянув на фото, где под крышей большого сарая у спортивного самолёта "ЯК-18П" стоял юноша.
- Внука аэроплан, мальчик увлекается.

 Через месяц Нина Афанасьевна встретилась с сыном.
Она дожила до 2020 года, пережив своего сына на восемь лет. О смерти и его жестокой болезни она так и не узнала.
В конце жизни она написала книгу. В ней она рассказала, как её замечательный сын Андрюша по комсомольской путёвке уехал покорять Америку.
               
                Arrival
               
Бельский жил в американской семье несколько месяцев, и неплохо себя чувствовал благодаря своему авантюрному актёрскому характеру. Катался на яхте, гулял по Манхеттену, отдыхал, словом, пока не закончились свои деньги, а лимит от хозяев на карманные расходы прекратился. И настал тот момент, когда американские гостеприимные "друзья" его ласково попросили. Он оказался на улице со своим лёгким чемоданом.
Шёл дождь. Андрюша, выпускник Щукинского училища, актёр с внешностью героя-любовника, стоял на на дороге под американским дождём и мок. На дне его кармане завалялся последний квотер (25 центов). Он помнил телефон Шуры Шмидта,(у каждого, наверно, есть в жизни свой ангел хранитель и свой Шура Шмидт), с которым Андрей познакомился толи в аэропорту Кеннеди, толи ещё где-то.
 Александр Шмидт всегда появлялся неожиданно на пути Андрюши, и так же неожиданно и надолго исчезал до следующего "критического момента".

В Америке в среде прибывших из Союза такая верность дружбе - редкость. Шмидт,по иронии судьбы, не был сыном лейтенанта Шмидта, но был тем особенным человеком, который действительно русских не бросал. Андрей же дорожил дружбой с Шмидтом и по пустякам никогда его не беспокоил. В общем, это был тот самый случай, Андрюше ничего не оставалось, как сделать звонок другу.
- Стой там, где стоишь, - был ответ. Через полчаса Шура подъехал на своём старом "Кади" и жизнь друга была спасена.
Андрюша не знал английского и это было его первым препятствием найти работу в американских кварталах, светил ему только Брайтон бич. А пока он жил у Шмидта. Этот период его жизни был самым тяжёлым.  Друзья в Москве и родственники в Свердловске как-то его потеряли. Ни звонка, ни письма.
 Ждала и Ира - жена, она ещё работала в это время в театре Сатиры, была занята в репертуаре, но была готова сорваться в любой момент.
 "Несахар" был не только в Москве тогда в Союзе он был везде. Наигравшись в советский партийно-заводской репертуар драматурга Александра Гельмана в театрах зазвучали либеральные мотивы. В Московском ТЮЗе режиссёр Житинкин запустил пьесу автора Михаила Волохова "Игра в жмурики".
 Пьеса вся на матах без купюр. В зале дети. В ролях: Олег Фомин и сокурсник Бельского-Сергей Чонишвили.
 В Росси постепенно и незаметно начиналась переплавка мозгов. И начиналось всё с культуры и образования. "Лягушку надо варить медленно"- гласит восточная мудрость.
 
 Первое, что Андрюша сделал, отправился на Брайтон бич.
 В двух словах не описать весь этот одесско-американский колорит Брайтона. Впечатление такое, как будто ты попал в "малину", где изящно матерятся на всю улицу и норовят обмануть залётного "туриста":
-Мойш, говорят, что всё золото России нынче в Америке?-говорит в лавке приятель своему житомирскому земляку.
-Это тебе сказали золотари? Лично я вокруг себя ничего золотого не вижу. - Отвечает Мойша.
В общем, Андрюша сунулся в один ресторан,где хозяйка, мадам Гольдберг, попросила Андрюшу, на пробу "зелёного",- так иногда на Брайтоне зовут вновь прибывших из России,- помыть полы и убрать пыль. И если он придётся ко двору, то, "может быть, что конечно навряд ли, но если такая возможность появится, то можно попробовать проявить себя в "судомойке", а там время покажет, может быть,... и официантом..."
 
 Андрюша налил ведро воды и опрокинув стулья ножками вверх на столы, принялся за дело. Но на беду в ресторане появился сынок мадам Гольдберг. Он стал платком проверять качество работы артиста. Понятно, что любой белый платок, пошарканный о любое дерево потемнеет, тем более и платок был не совсем чистый и столы годами не мылись.
 И уж чего греха таить, найдёте ли вы стерильную чистоту в ресторане или в любом доме Брайтон-бич, где и плиту-то газовую моют один раз в десять лет, а в кошерной продуктовой лавке бывают тараканы и заплесневевший хлеб!
- Надо перемыть! - пропищал молодой, но заносчивый хозяин. Андрюша, несмотря на своё пятилетнее превосходство в возрасте, стерпел, виду не подал. Перемыл и перетёр. Но фокус повторился. Сынок был неугомонный. С чего-то в нём проснулись гены эксплуататора, и он решил поиздеваться над работничком.
 На третий раз Андрюша, сказав сам себе - хватит, с силой футбольного нападающего засадил ногой по ведру так, что оно пролетело через весь зал и молодой Гольдберг едва успел увернуться, чтобы не получить травму от попадания ведра в тело и помоев в лицо...
Больше на Брайтон-бич Андрюша не ходил. Его ожидала не полная драма, за плечами стоял Шура Шмидт.

  А через некоторое время он уже работал в ресторане "Фёдоров". Мир не без добрых людей, если ты - человек. Сначала Басс боем, (Басс бой. Младший служащий ресторана, бара (розлив воды, уборка столов, пепельниц и т. д.), а затем, набравшись опыта, стал работать официантом.
У Андрюхи был фирменный рабочий лапсердак, хорошие ботинки и брюки. Всегда чистый воротник и манжеты на золотых запонках. Рубашка от Кардена. Ну, очень дорогая. И это бросалось понимающим людям в глаза. Только в Америке по-настоящему узнаёшь, что встречают действительно по одёжке. И очень важен бренд. Мы к этому в СССР как-то не были приучены. В целом у Андрея был довольно респектабельный вид. Но спины у рубашки не было. Там была огромная дыра. Поэтому он никогда на работе пиджак не снимал.

                Гера
 
Спустя годы Андрей работал уже на русскоязычном телевидении. Он поучаствовал в проекте Гордона Александра Гариевича (с 1994 года по апрель 1997 года — автор и ведущий публицистической программы «Нью-Йорк, Нью-Йорк», которая выходила на российском телеканале «ТВ-6»). А чуть позже уже начал самостоятельно работать журналистом.
 Казалось, какая-то карьера началась. На новом авто Андрея были особенные номера прессы. Судьба вроде улыбалась.
 Александр, вернулся на Родину и работал на Российском ТВ. Несмотря на все политические перипетии и криминальную обстановку в России, жизнь так же потихоньку как-то наладилась, но уже без театров.
 Операторская профессия оказалась более востребованный. Но по театру душа болела.
 В 2002 году в Солт лейк сити проходила Олимпиада. Спортивная редакция освещала Олимпиаду, и съёмочная группа от РТР поехала в Нью-Йорк.
 Саня попросил своего друга оператора Геру Переведенцева, служившего тогда в спортивной редакции, передать привет Андрюхе и какую-то маленькую посылку. В Нью-Йорке жили наши спортсмены. Геру поселили в отеле на Манхэттене. Созвонились.
 Бельский подъехал к Отелю. Они с Андреем не были знакомы раньше, но встретились-то земляки.
Разговорились. Пока все приветы да новости с Родины от Геры прозвучали, а Гера-парень компанейский, пяти минут не хватило. Андрей поставил на капот своего авто пару банок пива. Встречу надо было отметить.
  В США разрешается употребить какое-то количество алкоголя перед тем, как сесть за руль. Все зависит от количества выпитого, вида алкоголя и временем между употреблением и применением алкотестера. Вас отпустят, если уровень алкоголя будет меньше или равен 0.08%. Это показатель одинаков для всех штатов, однако последствия могут различаться.
  Было жарко. Через какое-то время за рассказами о тяжёлой доле эмигранта и "перестроенной жизни" на далёкой Родине на капоте авто нарисовались ещё четыре банки "Будвайзера".
 Гера, собрался идти, но Андрюша решил проводить друга до дверей отеля.
  Расставались уже в номере, накатив по сотке "Смирновской".
 Следующий эпизод расставания проходил там же у машины.
 Сцена с проводами до дверей отеля и обратно до капота повторилась ещё несколько раз...
Полицейская машина уже давно стояла за углом. Копы не стали привлекать внимание и на виду у всех на "5-й авеню" арестовывать журналиста. Всё-таки Олимпийские игры! Пресса!
 Алкотестер даже не понадобился.
 И увезли копы Андрея в тюрьму.
 Была пятница, конец дня. Суды в Нью-Йорке в выходные не работают.
Один звонок он сделал, дозвонившись до жены-Иры и честно отсидел в тюрьме "от звонка до звонка", то есть, до понедельника... Гера об этом ничего не знал и утром уехал снимать Олимпиаду в столицу мормонов.

                Биржа
 
 В Бруклине, на 14-й улице, где была в 1991-м стихийная "русская биржа труда", толпы советских соотечественников, в основном с Украины, (нелегалы без грин-карт, с просроченной гостевой визой с поддельными ID карточками, купленными у эмигрантов-поляков), толкались и били друг друга за место в машине подъехавшего американца, чтобы до конца дня заработать пятёрку баксов.   
 

 - Garbage and roofing!  - кричит американка в окно пикапа, - two person, - и тут же машину облепляют человек десять:
 - А чо, чо она говорит? - сутолока, лезут друг на друга.  Из десяти один кое-что понимает по-английски: он, видно что в авторитете, отталкивает безропотных доброхотов по-хозяйски ногами:
 - Не надо тебе, пошёл на..,- и тут же кричит в толпу,- Мыкола, ты де?,- и делано-любезно  обращается к американке, он напоминает какого-то полицая, старающегося угодить гаулейтеру из кино про войну и немцев - Мадам, я руфинг, экспириенс мля.. есть биг,- показывает даме большой палец,- и кореш мой, вон тот, тоже экспириенс о такой.., и по гарбиджу и по крышам у него всё гут.., а этих,- показывает он на толпу,- не надо, нихт арбайтен!- и опять кричит громко в толпу,- Мыкола, млять, ты де, я догХоворился? -  он пристёгивается ремнём безопасности, как поводком для собаки, как гарантией заключения трудового договора. Пристёгнут: хозяйка не выгонит из машины, так надёжнее, теперь можно и отдышаться.
- Меня, меня возьми, - кричат в толпе несчастные. Руки стучат, расплющенные лица скользят по стеклу. Каждый хочет привлечь внимание к себе: "он лучший!".
- Тута я, - пробиваясь сквозь толпу кричит кореш "нашего счастливца" и лезет на заднее сидение к американке в пикап, отрывая назойливые руки земляков от своего тела.
Садится рядом, натужно пыхтя, воняя и обливаясь потом после давки, он улыбается в лицо мадам - мамочке-кормилице.
  А тем временем кто-то открыл уже багажник пикапа и пытается залезть внутрь. Его вышибает обратно из багажника чья-то нога: место уже занято, - это третий-не Коля, не кореш, а какой-то "левый", но заявка была озвучена на двоих "person". Но этот "левый" надеется, что там на месте деваться хозяйке будет некуда и не прогонит его, - "...там разберёмся", главное, чтобы работу дали и заплатили. 
   
  Алекс видел эту картину, когда вопреки совету Бельского - не ходить, всё-таки решил пойти "познакомиться". Ну, интересно же!
Он стоял в стороне с кофром, где была гитара и смотрел: жуткое зрелище. 
  Много лет спустя такую картину он увидел уже в Москве на МКАДе и был поражён сходством сюжета. Только на МКАДе были выходцы из Средней Азии, из бывших советских республик. Их разбирали состоятельные или состоявшиеся московские нувориши из девяностых, едущие из города в область. Люди строили дома. А здесь дешёвая рабочая сила. Америка крупным шагом ступала по России. Её признаки были видны и в "фанерной" архитектуре и в речи граждан: всё чаще на Арбате звучало "ВАУ!!!".
 
  Алекс понаблюдал минут сорок: оторваться от картины "Битва за жизнь" поначалу было невозможно, какой там Голливуд? 
  Вскоре это ему надоело, и он поехал в Централ-парк на Манхеттен. Там, развернув чехол и поставив самодельную педаль, скрученную на шурупах из паркетной доски. На ней болтались в ритм гитаре банки: одна из-под "Кока-колы". При помощи веревочного механизма в противоположную сторону - двигалась банка из-под пива, набитая рисом. Под коленом был клаксон.
  Он играл нехитрые композиции на губной гармошке под аккомпанемент гитары и всего этого "хозяйства" и имел успех ценою в двадцать долларов.
Деньги бросали в гитарный кофр, как правило, туристы и американцы - гринго, то есть "коренные", из Европы, Ирландии. Подходили мамаши. Их детей смешили болтающиеся банки и минут пять они стояли и ждали, когда пропищит клаксон, дальше было не интересно. В парке степенно гуляли многодетные хасиды в белых гетрах, сюртуках и головных уборах, похожих на автомобильные покрышки. Их детки подлетали стайками поглядеть на диковину под ногой музыканта. Но появлялся «пейсатый батюшка» и загонял своих семерых деток в машину. Эти друзья денег не давали никогда.
  Однажды продавец мороженного, стоявший метрах в ста со своим ящиком крикнул на чисто русском,
- Хорош пилить, отдохни, музыкант! Иди съедим по мороженному...
- Как он узнал, что я русский?... Мороженное! А сколько оно будет стоить?,- подумал Алекс и не пошёл на компромис.
 
   Да, это был дилетантский подход к бизнесу и Алекс скоро, что называется, спёкся. Он снова пришёл на "биржу". Встал в сторонке от толпы возбуждённых алчущих работы. И через десять минут перед ним остановился грузовой пикап.
 - Wаnna Job? Сammon.., произнёс в открытое окно водитель пикапа- это была бригада строителей. Алекс прыгнул в распахнутую дверь, пикап тронулся, оставляя за окном удивлённые лица "заробитчан".
 
   Бригада Геладия работала в Вильямсбурге у хасидов. Дизайн, констракшн. То, что в России позже стало называться мудрёным словом "евроремонт".
  В его бригаде работали постоянно пять-шесть человек. Монтажник, молодой, вечно чем-то недовольный ирландец-Джим, испанец- Пуэбло, говорящий на смеси испанского с английским. Двоежёнец негр - Луи. Его Геладий терпел и платил больше, чем ветерану Вьетнама,Рею. Рей - лет пятидесяти, бывший морской пехотинец,US MARINES. Всегда обижался когда его, вспоминая о боевых подвигах, называли "солдатом".
- Я "маринер", - поправлял он собеседника,- и не путай с пехотой. - Ничего в жизни от Америки он не поимел за свои  заслуги. Семьи у него не было, жил бобылём. Ещё один-бывший узник Освенцима- Мойс, еле говорящий по-английски. С Боссом они общался на"хибро". Мойс в бригаде был электриком, но в электрике соображал неважно. В этот день он не смог разобраться с системой спарт-лайт, когда один из трёх проводов в стене оказался перебит. Алекс нарисовал карандашом на стенке схему и предложил свой вариант подключения. Временный. Вариант всех устроил. Спарт-лайт это когда лампочку в коридоре или на лестнице можно включить с двух концов.
  В конце рабочего дня Геладий подошёл к Алексу и сказал:
- Приходи завтра сюда в семь. Будешь получать в час на доллар больше. На пять последующих месяцев работой Алекс был обеспечен.
 Работали в Вильямсбурге. Хасидский район. У Геладия всегда были заказы  по ремонту и реконструкции от соплеменников. Сарафанное радио у "своих" лучше всякой рекламы. Геладий- тоже хасид из ультраортодоксального БОРО-ПАРКА в Бруклине. Ультраортодоксальные еврей, но синагогу в шабат иногда пропускал. Ультра-хасид, но без фанатизма.
  Бригада делала полный ремонт на двух этажах дома. Встраивали в стены мебель, вешали двери и тянули водопровод. По ходу дела приходилось общаться с хозяевами. Квартира на половину была жилой. В семье семеро детей.
  Хозяйка по имени Эсфирь приветливо относилась к рабочим, всегда предлагала воду, но держалась на дистанции. На улице было жарко. Кондиционер ещё не работал. Она появлялась всегда неожиданно с американской улыбкой, в длинном тёмном платье и всегда с новой причёской: то-блондинка, то-брюнетка.
- Какая чудесная у вас сегодня причёска,- однажды восхитившись, не удержался от комплимента Алекс,- когда вы успеваете?
- Оу, это парик,- невозмутимо ответила хозяйка подавая "кока-колу" рабочему.
За неделю работы в доме он насчитал пятнадцать смен париков. Женщина была острижена наголо.
  Во избежание введения мужчин во грех некоторые ортодоксальные еврейки, в частности, жены хасидов, сбривают все волосы на голове. Супруги хасидов, к тому же, обязательно покрываются платком, как у мусульман. Эсфирь имела с десяток другой дорогих париков из натуральных волос и коллекция её пополнялась. Парики она покупала в специальном магазине в Боро-парке.   
  Телевизора в доме не было. Не было и компьютера. Дети читали книги.
 Хозяин, лет сорока, по имени Сруль, общительный, выглядел довольно продвинутым и современным. Нельзя было сказать, что он живёт только на пособие и от программы "велфер". (Это скорее относилось к его супруге: перед государством Эсфирь - многодетная мать одиночка со всеми вытекающими бенефитами от департамента. А в конфессии они-супруги.) Судя по всему и бизнес у него был и неплохой, где-то на Wall street. По воскресеньям он снимал шляпу, накрывал кипу бейсболкой, задвигал под неё пейсы и на голубой спортивной машине сваливал из Вильямсбурга до утра понедельника. Геладий проговорился как-то, что в "Джек лалэйн" (Jack Lalanne, Спортивно-развлекательный комплекс) он и сам похаживает: "А там такие девушки! За пределами Боро-парка не грех!" Кто же против человеческого? Не чуждо!
 Но как-то не верилось, что Сруль не владеет компьютером и не интересуется новостями политики. В газете всего не напишут. Там в основном-реклама.
Как-то на неделе Геладий послал Алекса в подвал повернуть там кран подачи воды. Трубы в доме были спаяны и готовы к эксплуатации.
 Подвал был едва освещён. Алекс пробирался с тусклым фонариком по сложному лабиринту из коробочных стоп, пакетов и ящиков с книгами. В конце лабиринта был коридор, упирающийся в стену, где-то там был кран. Алекс нагнулся и начал шарить руками в темноте. Из-под футболки в этот момент у него вывалился наперсный крестик.
- Кхе-кхе,- раздалось где-то сбоку.
- А..Кто здесь? - от неожиданности вздрогнул Алекс. Он обернулся и увидел привидение. В закутке от коридора вдоль кирпичной стены, почти в полумраке, в книжном окружении сидел седовласый, с пейсами и в кипе, старец с белой-седой бородой до колен. Лицо его было синим от света монитора. Он сидел сосредоточенно за компьютером и сверлил глазами, глядящими поверх очков, незваного пришельца с крестом на шее. А с боку от старика работал телевизор с выключенным звуком, на экране последнего шёл репортаж с Ближнего востока. Уважая религиозные традиции конфессии,(в доме настоящего еврея не должно быть телевизора и компьютера) его Папа и сам Сруль могли работать только в подвале.
               

 
               
               
                Сипягин
 
    Конечно невозможно, было "пилить" в Централ парке на гармошке беспрерывно целый день: рот будет как у Буратино! Когда нет вокруг никого-не надейся, что на твою музыку слетятся зрители как бабочки на мёд. Это ошибка всех уличных музыкантов. На Манхеттене все чем-то заняты. Им не до тебя.
  Друг Алекса по общаге в Москве, Саня Сипягин из Гнесинки, трубач, и Боря Козлов, контрабасист - они с джаз-бандой изобрели свой способ игры и зарабатывания денег на Манхеттене. Вообще, гнесинцев и других "свежих" музыкантов из Союза в Нью-Йорке было немного, но они были. Гнесинцы держались как-то вместе.  Квартира, какую они снимали в Бруклине напоминала филиал общаги "ДУУЗИ"*** в Москве: непрерывная репетиция оркестра, какофония звуков. Всегда фанатичная отдача профессии, дуть, пока губы не отвалятся...               
               

  Мало того, что они были великолепными музыкантами, они были трудягами и удачливыми охотниками за денежными знаками.
  Утром в 8.00 они уже ждали когда народ хлынет в офисы Башен-Близнецов и прямо на выходе из сабвея Сипягин и Козлов с "Бандой" обрушивали на головы служащих и рабочих потрясающий душу диксиленд. Всё произведение играть было не нужно: глупо! Только "сливки", и только пока идёт народ. Больше напрягаться не нужно, всё! Ещё два прибывающих поезда - по такой же схеме. Работа в офисах начинается - сбор денег окончен. Здесь музыкантам делать нечего. Они быстро перемещаются к Трамп-тауэру. Там офисный планктон заплывает часом позже. Всё повторяется. И ещё два места. Рабочий день закончен. Да и Физически просто больше не успеть в интервал времени. Шляпа полна. Эту схему поведал Сипягин Алексу, но уже позже, когда тот нашёл другую работу. Тоже гнесинский  друг, Анатолий Артамонов сделал ему протеже на бензо-заправке Shell Sea Breezе.
  Что касаемо ребят, музыкантов Сипягина, то они не долго так играли на улице. Появился свой импресарио, они стали играть на Лонг-Айленде в ресторане "Фёдоров", где играл Игорь Бутман, Вячеслав Назаров, тот самый который исполнил за кадром партию Атоса в Фильме "Три мушкетёра". Помните? "Есть в графском парке чёрный пруд, там лилии цветут ..." Он разбился на машине в гололёд второго января 1996 г. (в 43 года), в Денвере, Колорадо.
               
   
                Эрик               

   У Ильи был взрослый сын - Игорь, родившийся в Израиле, говоривший, конечно, и по-русски. Он, вообще, знал четыре языка: Хибро, Идиш, английский, и хуже - русский, но говорил бойко., почти без ошибок, иногда путаясь в согласованиях окончаний и времен.
  Это был молодой нигилист, возражающий на всё и вся, с этаким лёгким налётом национального экстремизма. Проявлялось это так: Бывало, заходил риторический разговор с Алексом на историческую тему. Любую. И тут же Эрик вставлял:
- Алекс, а ты знаешь происхождение слова "History"?
-  История?.., разные версии есть.
- Не-не, смотри: His Tory! Значит - "Его рассказ".  Бога история. С еврейского, понимаешь, все слова вышли оттуда...  После этого заявления Эрика Алекс старался выйти к клиенту или сделать вид, что к нему пошёл. Потому как дальнейшее углубление в тему могло привести к конфликту, Эрик не уступал ни в чём. И здесь лучшей позицией было-не вступать с ним в спор. Алекс знал, где Эрик получил своё образование. "Скрепы" были очень надёжно вбиты в основание.
 Он хорошо рисовал в своём альбоме граффити чёрной тушью на белой бумаге. Каждый рисунок имел аккуратную рамку, имитацию паспарту и перекрывался прозрачной калькой. Искусная смесь орнамента змеиной кожи, колючей лозы и какой-то бесовщины с черепами. Возможно эти рисунки нашли бы по-американски своё практическое применения в тату-салонах, но Игорёк об этом не догадывался, не предлагал и продолжал совершенствоваться в самовыражении, рисуя чертей.  Он был уверен, что его "шедевры", а было их в альбоме много, его переживут. Что-то было в этих работах и исполнено было всё очень аккуратно. Этой аккуратности в жизни ему не хватало. 
  Здесь, в Нью - Йорке его звали - Эрик, его так в Израиле в Иешиве звали, можно было бы в Америке и Гариком назвать, по-американски, но отец звал сына по русской привычке - Игорь. 
 Игорёк приезжал обычно к девяти утра, в чёрной куртке - косухе, энергичный, деловой, на красном "Ford Thunderbird", прототипе старого "мустанга" с коробкой-автомат, - на "механике" он не умел. Раз попробовал и сломал коробку на "Шевроле" клиента, но это была его малая беда.
  Большая беда случилась в марте, когда ударил шторм с Океана. Тогда разнесло вдребезги на берегу весь променад, где люди гуляли, бегали и катались на велосипедах. Вода в городе поднялась на тридцать дюймов. Машины на полколеса ездили в воде. Не повезло парковкам у причалов, много катеров побилось, много машин смыло в Океан или залило водой проводку.
  В гараж к Илье выстроилась очередь. А на станции даже сапогов не было. Алекс натянул пакеты для мусора на ноги: по три штуки на ногу. Замотал пакеты скотчем и так работал. На полсмены хватало, потом ноги всё равно намокали.
  А через неделю, когда вода спала, ударил небольшой мороз, и прибывший на станцию первым Эрик, (он папе дал отдохнуть, благородный сын!) обнаружил, что в туалете для клиентов замёрзла вода. Но унитаз пока был цел: лёд его не разорвал. Не на столько силён был мороз. Эрик сразу проявил находчивость, - "до приезда папы надо устранить неисправность, решил он, как же так, приедут люди, а пописать некуда?"  Был ещё один туалет, конечно, для персонала и, как раз на такой случай, но Эрик решил восстановить статус «кво».
 Чтобы восстановить водопад в унитазе Второй Босс решил прогреть устройство! Он набил унитаз газетой, взял (на свой счёт) у Алекса литр бензина, не сообщив о намерениях и скрылся с глаз в туалете. Там он полил углеводородом газеты и достал из кармана любимую зажигалку "Зиппо"...

  Алекс в это время заправлял и рассчитывал клиента.

- А где у нас огнетушитель, Алекс, - послышался нервный голос за спиной.
- Зачем тебе?
- Я спрашиваю где, а не зачем! - Босс не забывал, что он Босс. Алекс повернулся и обомлел: с обгоревшими волосами, весь в копоти и саже перед ним стоял раздраженный Эрик. За зданием заправки, где географически должен был находиться туалет, поднимался чёрный дым.
 
  К счастью пожарных вызывать не пришлось. Справились. Но унитаз лопнул, раскололся и бачок.

- Папа, ну это же был старый унитаз, - а что он ещё мог придумать. Илья негодовал, матерился, но заплатить за ремонт унитаза и всего остального сгоревшего оборудования пришлось.
 
   И вот, появился этот "паук с потолка" - недотёпа. А что о таких говорят? - "Таких только мамы любят".
 
   Игорёк к Хмырю относился с сочувствием, во всяком случае так казалось со стороны: дело в том, что босс-2 сам был, как вы убедились, в некотором смысле недоросль и постоянно получал тумаков от папы по работе. Но всё-таки он был Боссом, и нужно было держать марку. Этот когнитивный диссонанс он подсознательно стал компенсировать воспитанием Хмыря. Последний был лет на пять его постарше. Но часто в жизни бывает так, что инфантилизм, или эмоциональная незрелость не знает границ. Тут все возрасты покорны. Несмотря на эту разницу в возрасте, Хмырь по сыновьи слушал Эрика, глядя на него глазами преданной собаки. Нет. Не так, он смотрел на него, как на старшего брата.
   У Хмыря было, конечно, имя - Дима. Но с первого дня к нему, почему-то, прилепилось - Хмырь, уж больно назойлив был. И персонал станции именно так и имел его в виду. Но Игорёк звал его подчёркнуто, по-отечески: "Дима" и как-то даже оберегал, видя в нем своё неловкое и не приспособленное к жизни отражение. У Игорька ещё не было семьи. С этим вопросом в Америке всегда сложно у эмигрантов. Тут как не вспомнить о Тульском самоваре. Хмырь приехал со своим. И правильно сделал. У Димы была жена и ребёнок. В Америку, коли уж решил свалить, лучше со своим.
   Дима один раз был на той самой "бирже труда" в Бруклине на 14-й, но простояв в злосчастной озлобленной толпе день, понял что не боец.
   Какие-то знакомые его супруги знали Илью по Израилю, где он вырастил и выучил в школе Яшиве Игорька,  и уговорили "пожалеть", не дать Хмырю в Америке пропасть.
   Илья, человек с Советским прошлым, и ностальгией в сердце, игравший в тихие часы у себя в американском доме на балалайке, взял Хмыря на работу.  Условно! Не допуская его, конечно, к ответственным участкам. И не дай Бог - к бензину и к долларам. О расчётах с клиентами и речи не могло быть. Английского языка Хмырь не знал, и был он какой-то неловкий, как человек, которому поменяли местами руки с ногами.
   
   А в этот день он пришёл на станцию пораньше с первым утренним бризом, первым солнечным лучом, до начала первой смены, и уже успел забраться на потолок, пока газмен Вова ещё спал...
   Алекс его поэтому не сразу заметил. А только тогда, когда первая капля белой нитроэмали упала на банковский компьютер.
-  Слезай с потолка, зараза! - уже срываясь от  гнева в который раз кричал Алекс, распихивая по карманам комбинезона квитанции и не жалея "ласковых слов", -  принесло тебя на нашу голову. Чего тебе на Украине не жилось?
-  Так у нас жЫшь нельзя жить. На работу пойдёшь утром - разденут прямо на улице. А чтобы на одежду заработать ой сколько жЫшь надо работать, а голым на работу не пойдёшь. Вот и думай!
-  И ты, значит, в Нью-Йорк решил...
-  Это мы временно, у меня жена жЫшь наполовину армянка, мы в Лос-Анжелос скоро уедем. Там у неё родня, да диаспора поможет.
-  Хорошо тебе! Диаспора! Есть кому помочь. Всё на армян надеешься! А мы вот сами по себе. Слезай с потолка, весь компьютер краской зальёшь, ты смотри что делаешь! - Капли белил начали капать с остановившейся кисти Димы, пока он произносил речь, прямо нам компьютер и на стол, где были квитанции.
-  Я одного понять не могу, ты зачем красить начал над компьютером, потолок же большой, ползи в другой угол?
-  Так темно жЫшь там, меня не видно, а я должен себя в Америке показать -  невозмутимо и монотонно отвечал чувствовавший себя в безопасности, "голос с небес".
-  Ты думаешь, если забрался на потолок, тебя вся Америка увидит? Компьютер зальёшь, как я рассчитываться буду? - И Алекс выбежал на звук въезжающего на заправку автомобиля.
   У гаража поднимались ворота. Механики, тоже русские мужики, начинали рабочий день. Солнце стояло уже высоко. Мартовский ветерок шевелил за  дорогой волны Тихого океана.
    Подъезжали первые клиенты на ремонт. Машины потянулись и за бензином.

  На территорию Sea Breezе медленно вкатывался знакомый зелёный "шевроле" шестидесятого года. За рулём его сидел девяностопятилетний старик. Как он ездил на своём "дредноуте" одному Богу известно. Вид у старика был неважный, мягко выражаясь. Чтобы ещё было понятнее читателю, скажу, таким дедушкам окно на ходу лучше не открывать. Но это был американский дедушка и ему было плевать что его кожа простынёй полощется на ветру, и нос от солнца оголился до кости. Всё равно в Америке он парень - ковбой с серьгой в ухе, и остановить его может только пуля полицейского или стрела дикого индейца! 
  Общество защиты пенсионеров и Конституция США даёт ему  право управлять всеми видами собственного транспорта.
Из-за руля он на заправке никогда не выходил. Только открывал окно чтобы общаться с газменом. Это был "старый знакомый" Алекса. Он всегда приезжал утром. И правильно делал. Въезжал он медленно и осторожно, плавно как яхта, покачиваясь на мягких рессорах, боясь не снести с фундамента бензоколонку. Это было похоже на посадку "Боинга-747" в аэропорту Кеннеди.  И время для них обоих, участников посадки в такие мгновения как будто раздвигалось и, даже, приостанавливалось.
     Алекс завидев старика, чертыхаясь себе под нос, выходил перед машиной, поднимал руки вверх и делал знаки старику куда крутить рулевое колесо. Старик оживлялся, завидев "друга", улыбался и смотрел только на заправщика. Долгий процесс "швартовки" к шлангу занимал минут пять-семь.
      
      
    Вообще случай с пенсионером довольно нередкий в Америке. Андрей Бельский, работавший тогда на Манхеттене официантом рассказывал.
   Он переводил как-то через Пятую авеню старушки лет восьмидесяти. Она "шкандыбала", с трудом опершись на его руку и, прихрамывая, показывала куда ей надо. Андрей великодушно "доволок" её до противоположного столба, но этого бабуле показалось мало. Она сунула ему доллар в руку и показала на красный "шевроле". Андрюша довёл, а когда её рука коснулась ручки дверцы машины, в бабулю будто вселился бес. Она просто ожила: как ведьма прыгнула на сиденье, передёрнула ручку передачи и втопив педаль газа, скрылась в перспективе Пятой авеню. Андрюша минуты три находился в состоянии аффекта и оценки факта.

  Расплатившись банковской картой за бензин, старик, изливаясь в благодарностях в адрес Алекса, и дав ему квотер на чай, таким же образом выруливал на дорогу и, медленно набирая скорость, катился прочь.
               
               
               
               
                Луис

  Мы жили с Таней на Рокавей-бич. Место тихое и без афроамериканцев. Последние живут дальше по побережью на (Far Rockaway Beach) Фа-Рокавей бич.  Это всё - побережье Квинса.
  Хауз-оунера (владельца дома) звали Джон. С ним меня познакомил Толя (ныне талантливый и успешный кинорежиссёр в Москве), приятель по Гнесинке. Торговались по цене за жильё с Джоном мы недолго. За двести пятьдесят долларов в месяц мы вселились в приличную студию. А ещё через пару месяцев, когда мы уже «зазнакомились», а Джони зачастил к нам «на кофе», я уболтал его снизить плату ещё на пятьдесят долларов.
Место было чудное, в пятистах метрах от океана. На берегу - променад: деревянный настил-дорожка в несколько километров и шириною метров пять. Местные американцы здесь бегают, катаются на велосипедах и просто гуляют.
Раз в день, на своём трёхколёсном скутере прокатывался по променаду и присматривал за порядком один и тот же пожилой полицейский. Коп был с виду не так уж обычен и прост. На голове его был рыжий парик, хитро приклеенный к лысине. Он был очень похож на героя Джорджа Бэйли из сериала «Полицейская академия» - капитана Харриса, с той только разницей, что «наш» был лысый, в парике, и походил на клоуна. Когда ветер с океана догонял копа, парик взлетал вверх и вставал на лысине грибком. Из этого можно было заключить, что клей он намазывал прямо на лысину.  Коп безмятежно ловил парик, удерживая одной рукой руль скутера, пришлёпывал его на голове и продолжал движение.
Никто, кроме нас, над ним не смеялся. Местные этого, как-бы, не замечали. Или привыкли.  Вообще, американцы, как выяснилось, больше сосредоточены на себе и своей семье, и какой парик носит какой-то местный коп, никого не интересует.
По променаду удобно было пройтись до дома, где жил Толя с подругой по Гнесинке - Даной.  Их хозяина, где они снимали жильё, так же, как и нашего, звали Джон. Он занимался винным бизнесом и много работал.  У них было двое детей: Дилан и Кол.  Дана помогала Луис, жене Джона, воспитывать детей. Это называется «беби-ситер». Когда Дана брала выходной, её подменяла Таня. Сама же Луис детьми почти не занималась. Она искала себя.   
               
                Таня.

  Одна еврейская семья на Оушен стрит искала работницу в дом для близких знакомых.  Все женщины, работавшие прежде в этом доме почему-то не устраивали хозяев, и они периодически были в поиске работника. Тут вспоминается сказка Пушкина о попе и работнике Балде.
«…Поп ему : Нужен мне работник
Повар, конюх и плотник
А где найти мне такого
Служителя не слишком дорогого?"

В общем, эту работу через знакомых предложили Тане.
- Сходи, посмотри. - Алекс не настаивал на том, чтобы жена работала, одной её подработки по выходным у Луис вполне хватало, чтобы не скучать. Нужды особой не было. Но Таня пошла.  Только не на Оушен, ехать пришлось в Бруклин, в Боропарк.
Работа обычная, та же, что и у Луис, сидеть с маленьким ребёнком.  Но так как семья ортодоксальная, то вести надо себя скромно, приходить без макияжа, не ярко дабы не «соблазнять видом мужчин». Хельга, как звали хозяйку, долго рассматривала блондинку Таню, выдерживая паузу и хотела высказать на прощание пожелание по поводу цвета её волос, но сдержалась.
Первый день прошёл спокойно, если не считать нюансов. Пожилой, но довольно активный хозяин  не заметно подбросил долларовую бумажку в детскую комнату. Доллар пролежал на полу полдня, периодически с паузой в пятнадцать минут в комнату, как бы за чем-то, заплывала тень хозяина с косящим глазом на место где лежит доллар. Это была проверка: «а не ворует ли служанка?» Таня терпела это издевательство час, не выдержала, подняла доллар и положила на стол. Когда появился хозяин, кося на место где только что лежал его доллар и хотел было запечатлеть мудрое удовлетворение на своём челе, Таня мило улыбнулась, держа ребёнка на руках,
- Здесь деньги кто-то обронил.
- А?, Что? Ах, да, хорошо.- неудовлетворенно проскрипел хозяин,- «Не ворует»,- с сожалением подумал он, фокус не удался.
Ещё один день прошёл без «фокусов». На третий день, хозяйка попросила «русскую прислугу» между делом, когда днём ребёнок спит, почистить на кухне газовую плиту, ту что для готовки мясных продуктов, молочная плита в другом углу кухни была не в лучшем состоянии. Её прдстояло так же почистить и помыть.  Но эту, из-под мяса не мыли и не чистили лет двадцать. Таня драила её долго. Пригоревший жир не отмывался и встал цементной коркой , не желая покидать исторические  места, его не брала химия, не помогала сода и прочие примочки. Помогла бы кирка. Но скрести приходилось ножом и руками. Через два часа плита блестела.
Это Хельге понравилось. За те же деньги, как у Пушкина: «служитель недорогой», а ещё и «нянчится с дитятей».   Нагрузки стали незаметно расти. Как говорят китайцы, лягушку надо варить медленно.
- Таня, вы не могли бы помыть полы в доме, вы же два часа ничего не делаете.
  Дальше больше,
- Таня, а не могли бы вы погладить бельё. 
- Что делать,- спросила она мужа. Под вечер они пили чай и обсуждали ситуацию. Решили, не надо унижаться, тех денег, что он зарабатывает хватит на двоих.
  На следующий день Таня, презрев все условия работодателя, пришла с "боевым раскрасом" и в короткой юбке. За расчётом. Мадам была удивлена. Долго разглядывала работницу, будто никогда не видела. Денег недодали. Таня улыбнулась, развернулась и хлопнула дверью.


               
                Дилан и Кол.

Дети они везде дети и у всех чем-то похожи. Американские дети отличаются, может быть тем, что степень дозволенности у них больше. Дилану было два года от роду. Колу-год. Дана сразу окрестила его «Колькой» и воспитывала его по-нашему, по-советски. Парень уже делал первые шаги, и пытался что-то говорить,  всё сбрасывал со столов и полок на пол. Того и смотри что-нибудь в рот сунет. Глаз да глаз! Кол уже с первых дней знакомства с «нашими» знал, как будет по – русски: «в угол!»  И где этот угол находится, если что. Эту линию воспитания американских детей Дана передала и Тане, но последняя была более лояльна к Кольке и Дилану, так как уже имела опыт воспитания детишек. Колька был похож на свою ирландскую мать, этакий простак и хулиган. Дилан был полной противоположностью Кольки. В нём чётко была обозначена отцовская еврейская линия. Он долго не говорил. Молчал глядя в телевизор, где всегда ему ставили программу «Сезами стрит». В ней он усмотрел самое важное для своей будущей жизни. И первыми словами его были не «мама» и «папа». Говорить он начал со счета: one, тwo, three, и так далее до десяти, что вызвало бурный восторг его отца.  На втором этаже дома, перед лестницей, в дверном проёме детской комнаты была установлена деревянная решетка, чтобы дети не смогли выйти и скатиться или упасть вниз. Луис проходила мимо этой решётки каждый день после работы, держа в руках пакет чипсов, книгу и бутылку «Кока-колы». Спальная у них с Джоном была на третьем этаже. Проходя мимо детей она обязательно на детские крики: «Мами-Мами», останавливалась у решетки, совала им в рот чипсы через решетку, давала отхлебнуть из бутылки колу и шла на третий этаж почивать. Большего общения с детьми она себе не позволяла. Этот недостаток общения с мамой особенно сильно переживал Дилан. Будучи абсолютно спокойным с «няньками», он закатывал неожиданные истерики маме. Однажды он «сорвался» в один из воскресных дней, когда Луис с Даной поехали на шопинг. Дилан закатил истерику с катанием по полу. Луис не обратила на это внимания.  Детям можно всё, так она считала, как и многие американцы. Тогда незадачливый продавец обратился к маме: «Мэм, уймите вашего ребёнка!». На что Луис, обидевшись на «мэм», заявила: «Сэр, во-первых, не «мэм», а мадам, а во-вторых, парень, ты сейчас потерял клиента!» Нет, в чувстве юмора Луис нельзя было отказать, она в каких-то обстоятельствах была вполне адекватна. Как-то раз она удалила на лбу бородавку. Возвращаясь от косметолога с забинтованным лбом, она встретила чёрного попрошайку. Он прицепился к Луис, стал просить квотер, как обычно. Луис, чтобы как-то отцепиться от назойливого клиента говорит:
- Вчера стреляли в меня у полицейского департамента, не слышал?, - и показывает на бинт на своей голове.
-Нет,- говорит блек,
- Одного уже поймали, а вот второй, вроде, на тебя был похож…
  Попрошайку как ветром сдуло.

Луис приехала некогда из Ирландии. Она покинула Родину рано, когда ей было лет шестнадцать. Так на Западе бывает часто, когда дети самостоятельно, чтобы не быть обузой родителям, уходят по миру искать счастья. Луис почти нашла своё, уехала в Америку, встретила Джона, вышла рано замуж, родила двоих мальчишек, они жили в своём доме на берегу океана, имели достаток. Казалось бы, что ещё нужно для осуществления американской мечты? Но перед ней, как это бывает у подростков и молодых женщин, встал традиционный вопрос: «а кто она?» и «зачем она тут, на Земле?». Сбывшаяся американская мечта отошла на второй и далее план.  Вопрос этот задают всегда и почти все эмигранты, сохранившие хотя бы какую-то рефлексию.

Луис работала в авиакомпании. Этого ей было недостаточно, она от жизни хотела большего. Поиски истины и своей исключительной роли на этом свете не давали Луис покоя ни днём, ни ночью.  К ответу на этот экзистенциальный вопрос она привлекала мужа. Виноват во всех «несчастьях» жены был, конечно, он.  Джон, будучи наполовину еврей, пытался напомнить жене о роли матери, приводил примеры из Торы, словом, пытался опустить Луис с небес на землю, но тщетно. Луис была протестанткой.  Она протестовала почти каждый день.  На этой почве с мужем часто у них возникали скандалы.  Луис в этих случаях не стеснялась ни детей, ни беби-ситеров, ни уборщиц. Пару раз в присутствии Тани она бросила в мужа буханкой хлеба, Джон всякий раз уворачивался, страдала только посуда и хлеб. Почему всякий раз в качестве «протеста» использовалась буханка кошерного белого хлеба, оставалось загадкой. Джон был истинным демократом, посещал синагогу, но придерживался светского образа жизни и чем-то напоминал своей интеллигентностью советского инженера. В семейной жизни он всё терпел. Ведь Луис подарила ему двоих очаровательных детишек. Но Луис, видела себя общественным деятелем, (и уж никак не мамашей-сиделкой). Она была ярым борцом за экологию, хотела приносить пользу обществу и всей планете. Но охватить всё сразу и глобально она не могла. Луис решила начать с малого. С самого малого. Она решила собирать мусор у полицейского участка и на общественной парковке автомобилей, что находилось недалеко от их дома. 

Каждое утро перед работой она, оставив детей на попечительство сиделки, шла к полицейскому департаменту и собирала мусор.  Вечером после работы она убирала на парковке. На детей времени не оставалось.
Эта волонтёрская деятельность уже не удивляла Джона. «Пусть хоть чем занимается. Лишь бы не страдала». Но о детях Луис не забывала. Очередная истерика её была отмечена особой заботой о будущем любимых отпрысков.
И это напомнило мне эпизод из фильма «Блондинка за углом», когда героиня Т. Догилевой, скорбя о ещё не родившемся и даже ещё не зачатом ребёнке, говорит будущему отцу (герою А. Миронова):
-…Вот, у нас родится мальчик, он будет самый умный, самый красивый ребёнок., всё у него будет: и языки и музыка и фигурное…, и шмотки, потому что это тоже очень - очень важно, устроим его в спецшколу для гениев, будет учиться лучше всех…, потом отдадим его в институт. Я ещё не выбрала в какой, но в самый- самый лучший.  Дедуля наш возгордится страшно, я от радости с ума сойду. А потом весь их курс на практику отправят.., и вдруг оттуда сообщат, что пожар страшный случился, он тушить бросился. А крыша рухнула. И там наш мальчик геройски погиб. - (Истерика слёзы.)
- Да-а, - отвечает герой Андрея Миронова, обнимая подругу, - мне б такое и в голову не пришло…
Примерно то же самое говорит Луис своему Джони, но важен финал. Луис, обладая демократическим, американо-пуританским менталитетом, произносит:
- Вот будем мы воспитывать, растить, учить. Вырастут наши детки и станут… (внимание) -  геями, Ах- а-а-а! - (Истерика, слёзы).
- Да-а, - отвечает Джони, обнимая жену, - мне б такое и в голову не пришло…
Луис с мужем ходили к психологу. Она не понимала, как ей дальше жить и вести себя в семье.  По сути семейные скрепы рушились. Весь дом был обклеен бумажками с пожеланиями её и Джона. Так попросил сделать психолог.  Каждый из них в целях сохранения и улучшения семейных отношений должен был писать две бумажки: в одной-то, что в партнёре нравится, в другой бумажке то, что хотелось бы улучшить.  Джон, к примеру, писал так: Мне нравится, когда ты улыбаешься.  В другой записке он писал: «Мне хотелось бы, чтобы ты больше занималась с детьми». Она писала: «Мне нравится, что ты умеешь меня терпеть». И в другой записке: «Я хочу, чтобы ты ходил со мной к полицейскому участку убирать мусор». Психолог советовал Луис хотя бы один раз в месяц с супругом проводить уикенд в отеле на Манхэттене, словом, как-то менять обстановку.  Об этом она предупредила Дану, что на следующий уикенд они с Джоном собираются отъехать. На это Дана посетовала Тане, что мол, теперь и ночи с детьми придётся ей сидеть.
Но психолог на это счёт прописал: Луис, хотя бы один день в неделю должна проводить дома с детьми и мужем, собирать по воскресеньям семейный стол. Приготовить, хотя бы раз в месяц, обед, сварить суп.
 Луис сильно озадачилась. Ведь они с Джоном всегда питались в ресторане, а в выходные заказывали доставку готовой еды на дом. Дом прибирали две женщины. Она не предполагала, что ей когда-либо предстоит прикинуть на себя роль кухарки. В планы светлого будущего Луис это не вписывалось. Психолог её разочаровал и опечалил. В таком состоянии неразрешимых задач Таня и застала её сидящей у окна с видом на океан. Перед Луис лежала поваренная книга.
- Отчего ты в печали, Луис? Что случилось? - завязала разговор Таня.
- Ах, Таня, я готовлюсь к завтрашнему дню. А сегодня у меня не получился суп. Я решила приготовить любимый суп Джона. Я сделала всё так, как написано в этой книге. Добавила все ингредиенты, всё как написано, но суп не получился. Не могу понять. Там чего-то точно не хватает. В ресторане был не такой вкус. Я точно помню. А этот есть невозможно, что же мне делать? Чего-то не хватает…
Таня взяла пробу супа.
- Соли.
Эмоции Луис по случаю открытия соли в области кулинарии минут через пять утихли.
- Таня, у меня завтра трудный день, -  с надеждой на спасение обратилась Луис.  Психолог сказал, что я должна провести весь день с детьми. Вы с Алексом никуда отъехать не собираетесь? Дана взяла выходной. Я хочу попросить тебя подстраховать меня на всякий случай. Я постараюсь быть до вечера, конечно, но мало ли что…  Я пришлю за тобой машину.
Машина пришла за Таней в одиннадцать утра. Пару часов с детьми она, все-таки, продержалась.
 

               
                Типи

У Джона и Луис была огромная собака неведомой породы. Что-то между сенбернаром и «самоедом».  Не старая. Лохматая, по кличке Типи. Эта псина, с виду очень грозная и неприступная, была на редкость хитрая и умная, как внешняя американская политика.  Сытая и довольная, она, изображая огромный континент в океане, весь день лежала и храпела на крыльце перед входом в дом или на лестнице так, что содрогались гипсокартонные стены, создавая неудобства для прохода своим.  На чужих, на гостей она вообще никакого внимания не обращала.  Можно было её просто перешагнуть и войти в дом, или выйти. Изредка она лениво поднималась попить воды, перекусить из лоханки собачьего корма и снова ложилась на крыльцо, храпела и воняла.  Но так она себя вела после того, как хозяин Джон уезжал на работу.   Стоило «Джипу» Джона под вечер появиться в конце улицы, с собакой начинало происходить что-то невообразимое. Она вдруг оживала, начинала дико лаять, бес вселялся в животное. Она кидалась на забор, пугая обалдевших прохожих. Псина давала понять подъезжающему к дому хозяину, что всё у неё в доме строго под контролем, что муха, мля, не проскочит, вот, мол, надёга я какая.  Воняла собака жутко. Летом жара под сорок. Как-то я, придя встретить Таню после работы и, перешагивая через псину, полной грудью вдохнул миазмы. Пожалев животное, предложил Луис псину помыть:
- А что, у вас шикарный двор. Намылим на бек-ярде шампунем, шлангом смоем несколько раз и готово. И собаке хорошо. Её же в жизни никогда не мыли!
- Что ты, Алекс, - возмутилась Луис - истинный борец за экологию, - это невозможно: шампунь попадёт в почву, затем испарится в атмосферу и это будет экологическая катастрофа.
На этом забота моя о Типи закончилось.
 Когда Джон выходил из машины, она старалась сбить его с ног.  (Сильная, килограммов восемьдесят живого веса). Затем галопом она мчалась на бек-ярд, за дом, и там начинался невидимый для хозяина бой. Создавалось впечатление, что там Типи кого-то рвёт на части. Заодно она там успевала погадить по-большому. Это происходило так же с остервенением, с лаем, будто она поймала какого-то врага и закапывает его по уши в землю. Весь бек-ярд был в собачьем дерьме. Джони просто не успевал за её аппетитами. Но любил её и всё прощал. Он был настоящим демократом. Эта его демократия, как и любовь, одинаково распространялась и на жену, и на детей, и на русских эмигрантов, и на собаку. Джон был очень добрым человеком.
               
                День Святого Патрика.

Патрик не был св. мучеником, как Андрей Первозванный, некоторые авторы утверждают, что у него нет права на собственный крест. Происхождение креста ясно не до конца; согласно одной из версий, он был просто взят с герба Фицджеральдов], согласно другой — символика основана на кресте Ордена Подвязки, повёрнутом на 45 градусов.
Этот день символизирует принятие христианства в Ирландии, а также является праздником культурного наследия Ирландии в целом. Торжества в День святого Патрика обычно включают парады и фестивали, исполнение танцев кейли и ношение зелёной одежды или трилистников. Христиане в этот день также посещают церковные службы. В этот день смягчаются ограничения, связанные с постом, и разрешается употребление алкоголя. Это то, что нам сообщает сегодня Википедия. В 1992 году Википедии ещё не было.
               
                I

На Рокавей-бульваре наступила весна. Океан задышал. В марте случился шторм века, по мнению информации из газет и телевидения. Смыло даже несколько машин, припаркованных на берегу.  Весь променад просто разворотило штормом.  Водой по колено залило весь городок. Но на велосипеде до работы вполне можно было добраться.  И особенно жители Рокавей-бич этому не удивлялись. Это бывает. Вся Америка по-разному периодически переживает смерчи, ураганы. Но День Святого Патрика эти катаклизмы не отменят никогда. Даже если весь бульвар, центральную улицу полуострова зальёт водой.
• Ранним утром 17 марта народ дальнего района Рокавей-бульвара начал выстраиваться в колонны. Все дороги у полицейского департамента были вычищены. Процессия растянулась на многие сотни метров. Праздничную колонну возглавляли почётные старцы, аристократы, их предки имели непосредственное отношение к освоению этих мест. Это потомки тех самых ирландцев, бежавших от английского влияния. В зелёных и красных мундирах они, удивляя своей благородной породой и высоким ростом, возглавляли колонны демонстрантов. Колонну возглавлял очень высокий, худой, похожий на гусака, дядька. Он нёс герб своего древнего рода. Где-то среди участников, в гуще флажков и ярких ленточек затерялась наша Луис. Это был её личный праздник. Звучали волынки. Флейты и барабаны. Девчонки, ученицы местного колледжа, в киверах и аксельбантах в коротких красных юбках с жёлтыми клиньями украшали и без того яркое зрелище. Красота представления, развернувшегося на длину всего бульвара, являло собой цвет и единение местного населения. Это для неискушенных нас, русских, было каким-то открытием. Напоминало Первомайскую демонстрацию в СССР, но с религиозным началом. Красиво, помпезно. Душевно.

Колонна направлялась, как положено в храм. Бульвар - «дорога» вела, как положено, к Храму. Это вдохновляло и обнадёживало, что эта красивая колонна так же помпезно через два-три часа вернётся более одухотворённой после мессы и очищенной от земных грехов.   Горожанам предстояло отслужить Мессу в честь св. Патрика. Мы с Таней стояли на тротуаре и провожали колонну на святое дело. Люди на тротуаре приветствовали идущих и хлопали в ладоши.  Мы не пошли за колонной, мы же другого вероисповедания. Когда исчез её «хвост», унося за собой звуки волынок, барабанов и духового оркестра, наступила странная пауза.  Хотелось какого-то продолжения.  И это почувствовали не только мы. Ребёнок, держащий за руку свою маму, стал её теребить: «А ещё?»  Не хотелось уходить с улицы. Мы стали ждать, прогуливаясь до океана и обратно на бульвар, обмениваясь впечатлениями от увиденного. «Всё- таки это здорово.  Такой народный объединяющий праздник. И какой дух свободы и демократии. Оказывается, перед праздником они постились. Какие молодцы! Как хорошо, что мы стали невольными участниками этого замечательного праздника. В какое замечательное место мы попали. Люди какие замечательные, преступности нет….
Но через два часа колонна не вернулась. Не вернулась она и через три часа. Вечер спускался на Рокавей-бич бульвар. Навстречу нам шёл наш хауз-оунер -Джон.
 – А вернутся далеко не все, - просветил он нас. Мы пошли домой. Он что-то знал, чего не знали мы. Но ответ его прозвучал как-то без значения.  Окна нашей студии выходили прямо на бульвар, и мы решили, что запросто всё увидим, не выходя из дома. Мы жили на втором этаже.
Мы пили с Таней и Джоном кофе, когда за окном зазвучала полицейская сирена. Джон спустился на улицу. Оказалось, в соседнем доме напротив полицейские выследили драгдилера и вот, настал момент его захвата. Повязали парня без стрельбы, без особого труда. Да, это тоже было зрелище, да ещё в такой день. Но мы ждали колонну.  Праздник-то ещё не закончился!?
 Ещё через час заскрипели тормоза на перекрёстке. Мы снова высунулись в окно. Там две машины чуть было не попали в аварийную ситуацию. Двое мужчин, один, чёрный (ехал на Фа-Раковей) не уступил дорогу латинскому парню. Завязалась перепалка. Чёрный был поздоровей и толкнул латиноса так, что тот чуть не упал. Латинос обиделся и под визг подруги: «только не это!», достал из-под сидения свой «кольт».
Таня, испугавшись, отогнала меня от зрелища и закрыла окно. Мы-то ждали колонну. Но прислушивались. Если Латинос начнёт стрелять, то как пройдёт колонна? А там Луис. Пойдут люди, а тут война, как это вообще…? Успокоил нас Джон.
               - Всё будет нормально,- он допил кофе и ушёл. Видимо Джон и вызвал полицию. Колонна не появлялась. 
               Полиция рассудила боевиков Латиноса и Блека. Пистолет отобрали. Повязали обоих. Машины с перекрёстка эвакуировали.
               Уже смеркалось.
               И вдруг, за окном, на фоне океанского прибоя мы слышим истошный женский крик. Я высунулся из окна: «Что? Кто?» На бульваре в луже, оставшейся ещё после шторма, две молодые и симпатичные, но уже очень сильно пьяные блондинки, в сапогах-«казаках» на босу ногу, 
               разодравши платья до трусиков и вцепившись обоюдно в волосы, пытались утопить друг друга в этой самой луже. Одна блондинка, более трезвая, сидя верхом на подруге, лупила её снятым сапогом по лицу. Никто девушек не разнимал. Звуки шлепков сапога по фейсу эхом разносились по бульвару и между зданий.
                - Не пущу,- сказала Таня.
                - Да я, собственно и не собирался никуда идти.  Нужна мне «чужая свадьба»!  –  Мы стали наблюдать. Ведь должна пройти колонна от костёла. А тут такое!!!
Подошли четверо парней с открытыми коробками пива в руках. После вербального обращения юношей к девушкам конфликт удалось остановить.  Объединившись, они двинулись, завывая песни, вниз по бульвару. Прошло минут десять и на бульваре начали появляться большие группы нетрезвых.  Все шумели и пытались петь. Пили пиво и мочились они тут же, не стесняясь. Ещё через полчаса весь бульвар на всю длину его был завален банками и бутылками.  Как тут не вспомнить наших родных алкашей. Похоже? Похоже, но с большим размахом! И в урочный день Святого Патрика.
 А к утру следующего дня весь бульвар был чист.  Что значит культура!  Это Патрик, в этот день всё можно, это вам не какой-нибудь Валентин или Холувин- праздник сатаны! Патрик-это прежде всего  весна!




                Хмырь
 
- Слезай с потолка, с-сука, - уже не сдерживая эмоций и смахивая пот со лба после проводов "ковбоя" заорал Алекс, войдя в помещение заправки.
 Краска с потолка лилась прямо на экран компьютера. Компьютер был горизонтальный, специально предназначенный только для расчёта с банком за бензин.
-  Та я жЫшь не хотел, я жЫшь, только показать ...
-  Я говорил, что это добром не кончится, - белая краска жирными каплями покрыла экран компьютера. Лишиться на какое-то время этой машины означало для Босса попасть на деньги не только за проданный бензин, но ведь и компьютер придётся покупать? Правда был ещё телефон для экстренного случая.(Похоже он, этот случай сейчас и наступал неотвратимо.)
   Когда Алекс отпустил очередного клиента и вошёл опять в помещение, над компьютером уже собрался целый консилиум. У компьютера появилась чёрная "косуха" Эрика. На беду! Алекс попытался повлиять на ситуацию, протиснуться в совет, но было поздно.
- Сейчас всё исправим, - успокаивал Эрик Хмыря. Он держал в руках банку с ацетоном и тряпкой размазывал краску по экрану компьютера, пытаясь её смыть. Но вредная и непослушная субстанция  вовсе не собиралась покидать экран. Краска, растворенная ацетоном, подлой гадиной поползла вниз под стекло. Пластмассовое стекло отреагировало на ацетон и начало набухать.
   В это самое время из офиса вышел папа босс-Илья. Оценив в секунду всё случившееся, Илья, сдерживая себя, чтобы не влепить сыну затрещину, и наливаясь свинцом процедил сквозь зубы.
- За что же мне Бог такого идиота дал, да в Союзе каждый  школьник знает, что ацетон плавит пластик. Мы в детстве клей делали из битых теннисных шариков на ацетоне, а ты решил лить на экран..  о горе мне! О, дубина ты стоеросовая!
- Папа, я Советский Союз знаю только по твоим рассказам, я в Израиле родился.
- Давайте скорее масло, масло, где банка...- воспользовавшись моментом, вмешался Алекс. Нужно было остановить инициативных собратьев и момент был подходящий. Он взял чистую тряпку оттеснил "химиков" от стола и тряпкой с маслом попытался стереть краску с экрана, но ацетон к сожалению уже сделал своё дело. Экран пошёл волнами и сильно помутнел.
- Паста шлифовальная в гараже есть?
- Какая паста,- засуетился Илья.
- Не знаю как здесь, у нас паста ГОИ (5*) называлась, зелёная такая.
- А.., знаю, есть в старых запасах, сейчас.- Илья скрылся  в гараже.(В Израиле он работал на военном заводе, и знал толк в подобных "вещах".)
 Через полчаса, работая пастой и тряпкой Алексу удалось отполировать экран. Наудачу и клиентов не было. Матрица компьютера была цела. И как только прояснились цифры на экране, на заправку закатился чёрный "Ролс-Ройс". Алекс вытер пот со лба и пошёл заливать бензобак.

    Но день приключений для Хмыря-Димы на этом не кончился.
Илья согнал его с потолка и удалил с глаз долой, дав ему какую-то работу на заднем дворе. Надо же было ему за что-то заплатить. Илья, в отличие от своих соотечественников на Брайтон-бич был очень добрый.  Илья не любил Брайтон-бич. Там в 90-х с прибывающими из Союза не церемонились, рабсилы было много, а мест на всех не хватало, этим пользовались и платили гроши, меньше чем на бирже 14-st. Американцы держали планку 5$ в час. А "бывшие свои" на Брайтоне опускали земляков так, что труд превращался в рабский. 

    Через час из-за угла здания заправки показалась задница Хмыря, а затем и банка с краской, на этот раз - с чёрной.
    Как оказалось, он там опять красил. Красил бордюр (или цоколь здания). Но Америка Хмыря там снова не заметила и ему нужно было срочно выходить на свет, на солнце. И вот он выползал как улитка из домика, только задницей вперёд, продвигая ногой банку, и вновь предвещал беду. Взглянув на эту картину и задумавшись, Алекс обратился к Боссу,
- Илья, а нельзя как-то в конце дня Берлагу запустить, когда машин поменьше, - и сам себе ответил,- Нет, когда вся Америка спит хмырь работать не будет.
- Ты бы его хоть до порога с краской не пускал, ведь люди ходят. Разобьют башку поскользнувшись, а ты будешь отвечать.
- Я сказал ему, порог не красить.
 Когда в пять часов механики закончили рабочий день, Илья решил свалить. Чего тут ещё делать? Касса в надёжных руках. После спасения компьютера доверие к Алексу только выросло: этот не подведёт. 
Ещё дух Ильи не успел остыть в офисе, как Хмырь выполз с банкой краски на порог.
- Нет, нет ...ять, только ни это! - успел крикнуть Алекс, уставившись с чеком в руке на выкрашенный порог. Первым чуть было не поскользнулся он сам. Но удержался. А вторым - шарахнулся клиент-американец. Каким чудом удалось его удержать, скорую не вызывали. Запачкал брюки. Но Хмыря уже не было.
- Надо жЫшь Америке себя показать!
    
                Нью-Йорк 1992-93


(1*) сабвей. Subway — американское название метрополитена. New York City Subway. 1868 году, когда в Нью-Йорке была открыта надземная (на металлических эстакадах) городская железнодорожная линия с канатной тягой, заменённая в 1871 году на паровую, а в 1890 году — на электрическую. Суммарная длина эксплуатируемых путей составляет 1370 км (из них для пассажирского движения используются 1070 км). Официальное количество станций — 472 (или 424, если каждый пересадочный узел считать за одну станцию). Метро охватывает 4 из 5 районов (боро) (в Статен-Айланте действует железнодорожная линия с похожими поездами). Дополнительно город обслуживается ещё одним метрополитеном (PATH), соединяющим Манхэттен (центр Нью-Йорка) с городами Хобо Кен, Джерси-Сити и Ньюарк в штате Нью-Джерси. Именно по тому, что сабвей очень старый, он имеет специфический запах конюшни. Нередко там живут бомжи. Сабвей моют мылом и водой из шланга каждый день (А.П.)

*Welfare state — концепция политического строя, при которой государство играет ключевую роль в защите и развитии экономического и социального благополучия его граждан. Она основана на принципах равенства возможностей, справедливого распределения богатства и общественной ответственности за тех, кто не может обеспечить себе минимальные условия достойного уровня жизни.
 
** для этого использовались бумажные талоны номиналом 1, 5 и 10 долларов США. Данные талоны могли использоваться для приобретения любых необходимых продуктов в магазинах. В конце 90-х годов XX века бумажные талоны были вытеснены дебетовыми пластиковыми картами, обращающимися в специальной системе EBT, в связи с чем в 2008 году из названия программы исчезло упоминание о талонах. По состоянию на октябрь 2016 года продовольственную помощь получали 43 215 557 человек из 21 328 525 домохозяйств. Средний месячный размер пособия на человека составил 126,13 долларов, на домохозяйство — 256,93 долларов. Для получения помощи домохозяйства должны соответствовать определённым критериям, прежде всего по уровню доходов.               



ДУУЗИ*** - Дом Учащихся Учебных Заведений Искусств в Москве. Хорошевское шоссе 96.               

(2*) Однажды у Лёвы мы встретились с женой А. Макаревича- Аллой. Мы были знакомы по гастролям.(А.П)

(3*)- В Бруклине на Оушен стрит жил один мой знакомый американец. Он композитор. А познакомились мы можно сказать случайно, когда я собирал мебель в снятую квартирку в Квинсе. Скоро должна была приехать жена Таня. А композитору лениво было выносить свой старый диван. Я помог вынести и забрал. Ещё хороший непотертый диван. Вполне сгодится. С композитором мы задружились. 
  В следующий свой визит я привёз с собой кассеты: с записями моего друга-Серёги Марилова и песни Юрия Лозы. (Мы как-то работали вместе). И, естественно, лучший хит Лозы-"Плот". Я хотел просто показать то что  в Союзе популярно сейчас.
  Композитор жил под влиянием великого Вебера. На компьютере он писал музыку к какому-то мюзиклу на Бродвее. Я впервые в жизни увидел этот процесс и ничего не понял. Именно в это момент я почувствовал себя индейцем. На сколько же мы в России тогда в технологиях отставали!
  На другой день я зашёл к новому американскому приятелю за кассетами. Спросил:
 -Ну, как? - Он, как оказалось, внимательно проанализировал записи и вынес свой вердикт, показавшийся для меня странным:
 -Это "Битлз".., очень похоже. Не будет востребовано. Я думал ты что-то этническое принёс.
  Я понял почему он так сказал. В песнях и мелодиях Марилова действительно можно уловить дух Маккартни. Марилов на нём вырос. Но песни Лозы скорее Элвис Пресли, но не "Битлз", если уж сравнивать. Но так рассудил Композитор.
  К нему часто заходил один парень лет тридцати. Он был из Союза. Из Львова.
  Как-то композитор пригласил меня и этого парня на "барбекю" по случаю своего дня рождения. Познакомились, звали его Миша. Но он настаивал, чтобы я его звал Майкл.
  Мы пили пиво, угощал Композитор, я играл на губной гармошке всякую ерунду. Разговорились. Когда мы с Композитором стали спрашивать Мишу-Майкла о прошлой жизни, он категорически, и возбудившись до агрессии, заявил, что не желает вспоминать даже родителей. Он не хотел говорить ни о друзьях, ни о работе, ни о родне, ни о местечке, где родился:
 -У меня нет прошлого там! Моя жизнь началась здесь! - Этим он удивил даже американца: человек искусства не мог понять, как можно забыть родителей, какими бы они ни были. "Они же его вырастили",- обращался Композитор удивлённо ко мне...
  Видно у парня были глубокие интимные причины "начать в Америке с нуля". А может сработал инстинкт предательства. Я это позже понял. На западной Украине это встречается. Это у них на генетическом уровне. Так исторически сложилось. Остаётся таких людей только пожалеть и простить.
  Вообще русские, с больной душой эмигранты, встречались нередко. Все они в беседе с новыми приезжими из России искали подтверждения и оправдания своему существованию здесь. Тоска по Родине "просвечивала" сквозь фанаберию:"Я свалил! Я сделал это! Пусть там в Рашке всё горит!" Иногда выходом из бесперспективного изнуряющего однообразного существования был суицид. На станции "Seabreezе" по вечерам и в новогоднюю ночь собирался так называемый "русский клуб Рокавей бич".
   К нам на станцию иногда приезжал Алексей Кулик, большой друг моего коллеги - Анатолия Артамонова. Алексей работал в "Лим сервис" водителем. В России был чуть ли не профессором. Замечательный человечище. И жена его - красавица. Он потерял младшего сына. Сын, двадцати с небольшим лет, застрелился год назад (1990) в состоянии затянувшейся депрессии. Депрессия в Штатах, как оказалось, здесь является серьёзной болезнью. Поэтому в США очень развит институт психологов. Для меня это была новость.
  Алексей скучал по Родине. Он не раз говорил о том, что не против вернуться, но для того, чтобы восстановиться после развала СССР, России понадобится лет 30. Как в воду глядел. (А.П)
 

 (5*) Паста ГОИ (от ГОИ — Государственный оптический институт в СССР) — шлифовальные и полировальные пасты на основе оксида хрома, используемые для шлифования и полирования стальных сплавов, в том числе термически упрочнённых...               


                1992