Прощёное воскресение

         
            Глава4. Короткое счастье.
 
   Утром я проснулась и в первое же мгновение вспомнила вчерашнее. Со мной случился приступ счастья: захотелось петь, беситься, щекотать сестрёнку или помириться с братом, с которым вчера поцапалась. Стало совершенно ясно, что я слегка повредилась головой. Влюбилась в того Юрку Малкина, которого когда-то ненавидела, потом забыла совсем.
  Особенно старательно прибиралась в доме. Мама спросила:
  -Ждёшь кого-то?
  - Юра Малкин должен прийти,-ответила я как можно равнодушнее.
  - Это с ним ты вчера стояла у двора?
  - С ним.
  -Хороший парень,- и больше не слова, а у самОй аж нос заострился от любопытства, ждёт, что я буду говорить о Юрке. Но я с озабоченным лицом продолжала уборку, мурлыча себе под нос.
  Юра пришёл после обеда. Он был не в солдатской форме, а в гражданской одежде.
 Синяя тенниска,очень шедшая к его глазам и смуглой коже,была ему тесна. Наверное, за годы службы Юра раздался в плечах. Он показался мне похожим на Джека Лондона, очень симпатичным и даже красивым.
 
 Мы то сидели у нас и болтали с домашними, то уходили на Барыш купаться и загорать, то в лес, то в луга. То просто переправлялись на остров, где был наш огород, и поливали огурцы. То уплывали на лодке-плоскодонке и плутали по илистым рукавам Барыша.

  В последний перед отъездом день Юра пришёл утром и сказал:
  -Сегодня у нас дома прощальная гулянка. Тебе там нечего делать среди пьяни и матерщины. Мама просит тебя ( и я тоже)придти к нам , когда гости разойдутся,часов в 10 вечера. Я приду за тобой. Хорошо?
 Юра почувствовал моё внутреннее сопротивление и успокоил:
  -Не думай, что это тебя к чему-то обязывает. Просто сделай приятное моей маме. И мне тоже.

  Было ещё светло, когда мы пошли в Юрин дом. У каждого двора сидели и стояли люди,они провожали нас, как мне казалось, жадными, любопытными взглядами. Я чувствовала себя красноборской снохой, и душа моя противилась этому всеми силами. Не раз во время наших свиданий Юра заговаривал о дальнейшей, разумеется, совмест ной жизни . Он видел нас мужем и женой. Сейчас мне кажется, что Юра поторопился "застолбить" меня . Я к этому была ещё не готова. Помню, что почему-то уходила от прямого ответа на вопрос, согласна ли я : или переводила разговор на другое, или отшучивалась. Почему? Я не кривила душой, не играла чувствами Юры. Просто почему-то боялась связывать себя словом.Хотя писАть я обещала и в течение года ждала солдатских писем и аккуратно отвечала на них...


                Глава 5. Виновата ли я ?

   От Юриных писем полыхало тем же пламенем, как и от его первого поцелуя.Мои письма были более сдержанными, скупыми на изъявления чувств. А может быть, и чувства остывали вдали от "огнедышащего"влюблённого?
  Сначала я осторожно посоветовала ему не писАть так много о любви, не превозносить мои достоинства, а больше- о буднях армейской жизни,о прочитанных книгах,о новых кинофильмах, о городе, где стояла их часть. Но в этих страстных письмах он, видимо,искал выход переполнявшим его чувствам, и это
давало ему силы для преодоления трудностей армейской жизни.


  В конце августа 1962 года я отправила Юре письмо, в котором просила больше мне не писАть. Он замолчал. Через два месяца прислал мне мой портрет, рисованный карандашом.. Я не откликнулась. Осенью нас  отправили на полгода работать в  сельские школы.

 В июне 1963 года я окончила институт, вышла замуж и уехала к мужу в Куйбышев.
  А в августе Юра пришёл из армии. Спустя некоторое время мама рассказывала,как он приходил к нам домой и расспрашивал обо мне. Просил мой адрес или хотя бы мою  новую фамилию. Узнав, что я беременна, заявил, что всё равно заберёт меня, а ребёнка будет считать своим. Мама убеждала его:
  -Потерянного не воротишь. Если любишь её,не рушь её жизнь, не делай горя ни ей,
ни её мужу,ни нам, родителям.
 Юра ,казалось, был не в себе и всё повторял:
  -Анна Петровна, как же мне теперь жить? Как жить-то?

 О дальнейшей судьбе Юры я знаю немного, потому что мои родители переехали в другое село, где отцу предложили новую работу. Знаю,что Юра перебрался  с матерью в Ульяновск. Закончил исторический факультет нашего института.Учительствовал, стал директором школы. Женился поздно.О его семейной жизни не знаю ничего.

  Однажды, приехав к родителям в отпуск, я услышала в разговоре "покойный Юра Малкин".
  -Как "покойный"?! Юра умер?!- чувствуя,как обрывается что-то внутри и садится голос,выдохнула я.
  Мама недоумённо глянула на меня:
  -Да уж три года как умер! Я думала, ты знаешь!

  Долго я ходила ,как в воду опущенная, плакала втихомолку. И недоумение разрывало сердце: как он мог умереть - такой молодой, полный сил ! Я
поняла, как мне важно было узнать, что наладилась его жизнь и , может быть, уже выболела  та боль, которую я ему причинила...


  Всё это "дела давно минувших дней".Но сегодня, в прощёное воскресение, я вспоминаю Юру светло и благодарно. Благодарно за тот"эйфорический" день длиной в солдатский отпуск, когда он своим огнём зажёг меня. Было ли у нашей любви будущее? По-видимому, нет. Потому что я встретила другого человека, с которым счастливо прожила долгую жизнь. Потому что там, наверху,в небесах, лучше знают, кому что предназначено...

 Но почему же так щемит сердце и болит душа? Потому что нет в живых того,перед кем виновата? Что не у кого просить прощения за мою вину? Спрашиваю себя: в чём моя вина? Почему я тогда так скоропостижно влюбилась, а потом быстро остыла? Обнадёжила человека - и обманула, нанесла такую душевную рану, боль от которой вряд ли утихла до конца его жизни. От неё болит до сих пор и моя душа.

  А что если моя внезапная влюблённость была только эхом Юриного чувства необыкновенной силы? Как отражённый Луною солнечный свет? Как морская волна, вызванная извержением подводного вулкана? Может быть, останься Юра рядом,я продолжала бы гореть в поле его"магнетизма", его огня?
  Может быть, я вообще не способна любить по-настоящему, а обречена светить светом чужой любви?
  Обидно, если это так. Но надо уметь сказать себе горькую правду. Легче думать, что может и нет никакой моей вины перед любовью, просто произошло всё так, как должно было произойти. И мы не в силах победить предопределение.И всё-таки...