Шпалы

               

        Всю  свою  нелегкую,  более,  чем  полувековую  жизнь  Анна  Петровна  к  поездам,  электричкам,  рельсам,  щебенке,  шпалам,  относилась  не  то,  чтобы  с  некоей  любовью,  но  с  понятием  их  нужности  и  крайней  необходимости  в  российском  государстве.  Также  она  ничего  не  имела  и  против  всяких  песен: народных  ли  хоровых,  застольных, эстрадных.  Все  правильно.  А  как  можно  жить  без  транспорта  и  песни  нашей?  Однако,  после  ухода  её  на  заслуженную  пенсию  и  возвращения  сына  «из  мест,  не  столь  уж  и  отдалённых»,  мнение  мамы  насчет  колес  и  любых  песен  в  одночасье  изменилось  кардинально.  И  она  честно  расскажет,  почему. 
        Сыночек  её  родненький  из  РА  со  срочной  службы  пришёл  и  уже  через  недельку  девушку  одну  встретил.  И  к  счастью  уж,  или  нет,  но  определенно  «занозу»  самую,  что  ни  на  есть  настоящую.  Короче  говоря,  по  наблюдениям  любящей  матери, втЮрился  в  эту  девушку  сыночек  её капитально.  Нет,  Анна  Петровна  пока  ещё  не  видела  будущую  невестку,  но  уже  заранее,  задолго  до  их  знакомства,  была  и  ею,  и  мамочкой  её,  недовольна.  Ибо  мамуля  от  странного, поистине бесшабашного поведения   сыночка  своего  вовсе  ведь  и  не  на  седьмом  небе  была.
        Да, и чего  ради,  скажите,  особо  радоваться-то,  если  её  единственный  любимый  наследник  со  дня  встречи  с  «занозой»,  ежедневно  домой  являться  стал  слишком  поздно?  Вернее,  она  даже  неудачно  выразилась,  ибо  если  пояснить  точнее – то,  скорее,  «рано».  Да.  Каждый  раз – и  всё под  утро. Но это ещё  терпимо,  и  ей  оное  понятно.  Молодость. Однако,  на  всякий  случай  осведомилась  у  сыночка  о  причине,  попросив  детальных  объяснений.  Не  чужие  же  ведь…
        Но, как  оказалось  на  деле, живёт сыновняя  красавица  на  небольшом  полустанке.  А  недавно  встретившаяся,  но  уже  крепко  влюблённая  пара,  совершенно  не  замечая  времени,  с  вечера  сиднем  сидели,  целовались  и  миловались  в  их  дворике  на  лавочке  до  тех  поздних  пор,  пока  строгая  маманя  доченьку  свою  ненаглядную  домой  сама  позвать  не  соизволяла.  И  вот,  какую  интересную  странность  отслуживший  на  границе  сын  заметил.  Ведь  почему-то  зазывала  мамочка  дочурочку  свою  именно  прямо  сразу  же … после  ухода  самой,  блин,  ПОСЛЕДНЕЙ  электрички!
        Как  бы  нарочно, прямо специально дождавшись  этого…И  сынок  её    вначале,  было,  тайком  даже  возомнил  о  себе  невесть  что.  Он  ведь  предположил,  что  таким  несложным  способом  ему  предлагают  остаться  переночевать  у  них.  Но  он  проверил.  Данная гипотеза  чуток  вовсе  не  ко  времени  возгордившегося  сына  ни  на  йоту  не  оправдалась,  после  чего  ему,  жениху,  единственной  кровиночке  Анны  Петровны,  не  оставалось  ничего,  кроме  одного: каждую  ночь  все  девять  километров  чесать  по  твёрдым  шпалам пешочком. Между прочим,  в  только что купленной обуви!
        А  потому  что  другой  дороги  поблизости  в  проекте  даже  ещё  и «не  нарисовали».  Само  собой,  у  мамули,  крайне  раздосадованной  данным  неприятным  известием,   вначале  аж  некая  подозрительная  мысль,  было,    возникла.  А  не  специально  ли  эта  принцесса,  маменька  невесты, дочку  свою  звать  начинает  именно  после  отхода  электрички  самой  последней?  Ну,  а  почему  бы  тёще  будущей  и  свахе  не  позвать  доченьку  минут  этак  на  десяток  пораньше? Ну,  до  ухода  оного  электропоезда? 
        Ведь,  вполне  возможно, что этаким подобным  иезуитским, жестоким  способом  отправляя  будущего  зятя   пешочком  каждый  раз  в  ночную  и  опасную  неизвестность,  она  хотела  попросту  отвАдить  от  бестолковой    доченьки чем-то не угодившего ей парня?  Да-да?  Сыночка  её  родненького?  И  чем  же,  интересно  бы  знать  Анне  Петровне,  мог  не  понравиться  этой  толстой,  (по  словам  сына),  цаце  не  курящий,  и  совершенно  непьющий,  сынок  её?!  И,  вполне  возможно,  вдруг  и  вправду  зять  её  будущий? 
        По  словам  сына,  две  одинокие  дамы   уже  вон  сколь  времени  живут  на  железке?  И  что?  Они  не  знают  расписания  электричек?!  Особенно  последней,  да?  Ой,  не  надо  смешить  её!  Всё,  всё  они  прекрасно  знают!  Да,  и  невесте,  видать,  тоже  вовсе  не  жалко  женишка,  с  её  молчаливого,  тупого  согласия  каждый  раз  в  этакую  темень  по  рельсам  муженька  своего  будущего  каждый  со  спокойной  душой  отправлявшую… Или  уж  она  вдвоём  с  маманей  таким  вот  изуверским  способом  на  прочность  мужской  любви  его,  дуралея,  проверяют? 
        Мол,  интересно  будет  узнать,  а  сколько  же  он  «командировок  шпальных»  выдержит  и  вполне  ли  достоин  он  её,  красавицы-принцессы  со  звездой  во  лбу?  Неужели  у  этих  двух дурёх голова  не  варит,  каждую  ночь  беспечно  отправляя  её  сына  «шпалы  считать»  и  спотыкаться?  А  послушный, легкомысленный сын, как сейчас  модно  выражается  молодежь,  совершенно  «безбашенный», вот уже две недели под опротивевшую родной матери песню «Последняя  электричка», в  кромешной  тьме  по  шпалам  домой  топает,  всю  шпальную  дорогу  разудАало  её  распевая.
        И  ещё  мало  того!  Проснувшийся  ближе  к  обеду  верзила-сынок  тут  же  начинает  вплоть  до  самого  уезда  на  очередное  рандевУ  петь эту  же  дурацкую  песенку  о  «долгожданных»  шпалах  и  электричке. Получалось,  что для её, вроде  бы,  умного  сына  другого,  более  приличного  песенного  репертуара,  вообще  не  существует.  И  ему,  видать,  нисколько  не  надоело  по  шпальной  щебёнке  в  темнотище  мотаться,  то  и  дело  спотыкаясь,  а  иногда  даже  и  падая. Читатели,  конечно,  интересуются,  отчего  и  почему  она,  мама  жениха,  Анна  Петровна,  песенку  эту  самой  настоящей  идиотской  считает?  Да,  всё  потому! 
        За  прошедшие  две  недели  у  неё  глубокая  уверенность  появилась,  что  данное  легкомысленное  песенное творение  предназначено  точь-в-точь  для  столь  таки  же  олухов,  как  её  сыночек!  И,  похоже,  именно  про  него  и  сложено  оно  поэтом  М. Ножкиным.    Создатель  оного  стиха  ведь  как  в  воду  глядел,  когда  сочинял,  представляя  шагающего  по  шпалам  в  ночной  темени  трезвого  дебила,    во  весь  голос  всю  дорогу  вдохновенно  орущего  песню  про  себя  самого.  Нет-нет!  Не  надо  думать  о  её,  маминой,  жадности  и  некоем  скопидомстве! 
        Отрицательное  отношение  Анны  Петровны  вызвано  совсем  не  из-за  чересчур  быстро  стаптываемой  явившимся  сыночком  дорогущей  обуви,  которая,  чего  греха  таить,  ведь  и  на  самом  деле  уродуется  о  проклятый  острый  щебень  и  жёсткий  шпальный  брус.  Ведь подумать  только!  За  всего  лишь  две  дембельские  недели  изодрал  уже  две  пары  дорогущих  кроссовок!  И  причина  её  недовольства  даже  не  в  глуповатой  невесте,  и  не  в  её  чокнувшейся  мамочке.  О  них  она  уже  упоминала  выше.  Совсем  нет,  так  как  дело  ещё  и  в  другом… К  великому  своему  сожалению,  уродилась  она,  бедная  Анна  Петровна,  дамой  необычайно,  даже  страшно  и  сказать,  до  чего  же  брезгливой.
        За  эти  тяжёлые  для  неё,  чересчур  чувствительной,  полмесяца,  она,  честно  сознаться,  очень  устала.  Ведь  ей  каждое  утро,  прямо  в  рань  раннюю,  накрепко  зажав  бельевой  прищипкой  ноздри  от  препротивного    скотского  запаха,  приходилось  (хочешь,  не  хочешь!),  с  невероятным  трудом  очищать,  а  затем  и  мыть  недавно  только  купленную  обувь  сына,  изгвазданную  до  полной  невозможности. И  что?  Кто-то  ещё  смеет  спросить  её,  от  «чего»  именно  эту  обувь  отчищать  нужно?!  Неужели  наши  уважаемые  читатели  предполагают,  что  отмывала  она  её  от  дегтя,  мазута  и  угля?!  Ну  и  ну,  господа  хорошие!
        Во,  люди,  дают!  Во,  как  ошибаются!  Нет,  люди  добрые!  Очищает  она  штиблеты  заграничные,  в  основном-то,  от  нечистот!  Ну,  конечно!  А  остальное перечисленное выше - совершеннейшая мелочь! А что, товарищи?   Забыл  ли  читатель  и  народ,  какие  причиндалы  берут  они  в  дорогу дальнюю на  поезд  в  первейшую  очередь?  И  что  в  том  перечне  самое  основное?  Вспомнили?  Ну,  то-то.   Жратву  и  пойло,  разумеется!  А  что  же  ещё!  И  чтобы  прямо  сразу  же,  только  успев  постелить  себе  в  купе,  не  в  купе  ли,  сейчас  же,  немедленно  начать  «метать  всё  на  стол». 
        Да-да!  И  тут  же  начать  объедаться,  поглощая  захваченные  из  дома  съестные  припасы  в  столь  огромном  количестве,  словно  именно  только  лишь  для  их  уничтожения  они  специально,  блин,  и  выехали!  И  надо  ли,  стОит  ли  объяснять,  в  какое  место  в  конце  вагона  они,  объевшиеся,  иной  раз  упившиеся в доску, вскоре последуют «разгрузиться», вываливая отработанный  материал  не  абы  куда-нибудь,  а  прямиком  на  бедные,  вековечно  многострадальные,  шпалы?  А  куда  же  ещё-то?!               
        Но  читатель,  скорее  всего,  ещё  не  запамятовал,  что  по  тому  же  рельсовому  пути,  и  обычно  в  приподнятом  настроении, изволит двигаться сынок-женишок уважаемой нашей Анны  Петровны?  И  идёт  он  веселый,  вдохновенно  и  ритмично  топая  по  шпалам,  а  иногда  в  шутку  даже  переходя  на  строевой,  печатая  шаг  в  память  о  вчерашней  армии.  И  ему  нравится  шагать  под  полюбившуюся,  популярную  ещё  и  до  сих  пор  песенку  с  особо  нравящимися  ему  в  ней  словами: «…А  я  по  шпалам,  опять  по  шпалам,  пойдУ-У-У  домой  по  привычке!». 
        И  где  за  длинные  девять  километров  недавний  солдат,  а  сегодня – уже и жених, в  темноте  всенепременно  случайно  натыкался,  и  «находил»,  нечаянно  разбрасывая  заграничными  кроссовками  кучи  иной  раз  ведь  ещё  и  совсем  свеженьких  нечистот,  таким  вот  способом  и  притаскивая  налипшую,  адски  воняющую  гадость  в  чистенький  мамин  дом…  А  с  чего  же,  уважаемые  граждане  россияне,  с  какой  такой  стати  быть  довольной  и  счастливой  отчаянно  брезгливой  маменьке,  которой  вместо  утреннего  моциона  и  целебного  чая,  в  первую  очередь  приходилось  отчищать, затем  и  отмывать  невообразимо  омерзительно  пахнущую  обувь  уставшего  сына?!  Откуда  же,  господа  хорошие,  аппетиту  здесь  взяться?!
        Вот почему  умаявшаяся  мамуля  и  стала  ежедневно  агитировать  сына  поскорее собственной семьей  обзавестись… А  что  делать?  Она, мол,  всем,  чем  может,  поможет.  Тем  более,  если  влюбившийся  по  уши  женишок  и  сам  денно,  и  нощно  брЕдит  этим?  Может,  хоть  тогда  он  и  песню  свою  распевать  перестанет,  которая  до  невероятности  надоела  Анне  Петровне  уже  буквально  до  появления  мурашек...  Так-то  ведь,  если  разобраться,  сама  песня,  да  и  мелодия,  в  принципе,  нравятся  ей. 
       Но одно претит: вот  не  было  бы  там  слов  о  железнодорожных  путях,  моментально  напоминающих  ей  о  загаженных  нечистотами  шпалах  и  последующих  невыносимо неприятных  минутах  мытья  его  опоганенной      обуви - тогда  бы  дело  другое… Но  зато другому  она  рада  несказанно: до  чего  же  приятна  пришедшая  ей,  было,  отчаявшейся,  в  голову  идея  с  прищипкой,  которой  только  вот  сейчас  она  так  щедро  поделилась  с  читателями!  А  вдруг,  да  когда-нибудь  и  вправду  пригодится  им  это  в  подобных  «экстремальных»  ситуациях,  особенно  после  семидесяти?
        Правда?  Словом,  очень,  и  очень  довольна  она  своей  задумкой!  А  сына  она  обязательно  женит,  тем  более  что  он  денно  и  нощно  сам  об  этом  напевает.  И  молодым  всем  имеющимся  у  неё - поможет.  Главное,  тогда  она  за  сыночка,  еженощно  подвергающегося  опасности  переживать  не  будет,  и  с  прищипкой  на  носу  грязную  обувь  мыть  ей  не  придется,  и  однообразный  песенный  репертуар  о  «шпалах»,  закончится.  И  она,  наконец-то,  услышит  лепет  и  смех  долгожданного  малыша-внучка.