Эпизод 9
Брауншвейгское семейство как апофигей российского самодержавия
Так вот, угроза стать женой юноши из семейства, которое ненавидела и боялась большая часть населения империи, причем совершенно неблагородного происхождения, побудила, наконец, принцессу Анну
согласиться выйти за Антона Брауншвейгского. А может быть, Анна Леопольдовна просто через отведенный природой срок разрешилась от бремени, являвшегося сначала следствием пламенной любви к графу Линару, а затем, - как сообщала в своем письме княгиня Ангальт-Цербстская, - связи с «офицером стражи»?
В любом случае, в июле 1739 года состоялось бракосочетание принцессы из рода Меклембург-Романовых и принца из Брауншвейгского герцогского семейства. Именно так «Брауншвейгским семейством» и станут называть россияне Анну Леопольдовну, её мужа и прижитых ими детей.
С этого момента события, связанные с самим Брауншвейгским семейством, да и с Династией вообще, стали развиваться с поразительной быстротой. Как будто молодая семья разогнала тоску, сковавшую Двор дряхлеющей императрицы Анны Иоанновны, и свежая, так сказать, поросль вдохнула в него новую жизнь. Причем поросль не заставила себя ждать: молодые супруги не стали затягивать с производством долгожданного наследника Династии – мальчик родился 12 августа 1740 года (все даты по юлианскому календарю). Да и как же могло быть иначе, ибо – как писала в цитированном нами письме Иоганна Ангальт-Цербстская, - тетка-императрица «заставляла ее (Анну Леопольдовну) спать с принцем, который подчас выходил из ее комнат полумертвым от усталости…».
Рожденному бывшей Меклембургской принцессой от принца с колбасной фамилией малютке Ивану присваивается порядковый номер. Причем одно время в исторических документах его именовали Иван Третий – видимо, принимая в расчет только русских царей - Иоанна Васильевича-Рюриковича и Ивана Алексеевича Романова - но затем, считая в том числе и Иванов, правивших Московским царством, – Иван Шестой. Но чаще всего его называют по имени-отчеству – Иван Антонович, благо имя его отца не режет ухо русского человека.
Новорожденный Ванечка провозглашается наследником российского престола. На каковой он и взошел двух месяцев отроду после скоропостижной кончины императрицы Анны Иоанновны, последовавшей 17 октября того же года.
Назначенный завещанием преставившейся императрицы регентом при малютке-императоре Бирон не продержался и месяца – был арестован своим соратником по кабинету министров фельдмаршалом Минихом. Занятно, что при ночном аресте Бирона – а зима в тот год в России не запоздала, - его супругу-баронессу, взятую с постели в ночной рубашке, солдат-гвардеец невежливо бросил на снег. Ибо, как говорили в античности, sic transit gloria mundi.
Однако почему же фельдмаршал Миних поторопился избавиться от своего коллеги по правительству так скоро после того, как Бирон стал регентом, т.е. фактическим правителем империи? Историки утверждают, что Бирон «достал» всех, в т.ч. и министров, своим чванливым высокомерием и тому подобное. Не изменил он своего снисходительно невежливого отношения и к матери малютки-императора, и, тем более, к её невнятному брауншвейгскому супругу. Но, как нам представляется, такое скоропалительное решение пришло к Миниху после одного высказывания Анны Леопольдовны. Судя по мемуарам самого Миниха, как-то Анна, уже имея статус царицы-матери, пожаловалась фельдмаршалу на безобразное отношение к ней Бирона. И высказалась в том смысле, что она желала бы и вовсе покинуть страну, только бы ей разрешили забрать с собой её детей. Причем, как следует из переданного Минихом в лицах разговора, речь шла именно о детях, а не об единственном родившемся на тот момент в браке Анны и Антона Брауншвейгского малютке-императоре...
Видимо, Миних знал что-то такое, что заставило его отнестись к словам Анны Леопольдовны серьезно. А он, как опытный царедворец, достаточно долго проживший в России, прекрасно понимал, что станет с ним самим, с регентом Бироном и с другими высокопоставленными лицами иноземного происхождения, если Брауншвейгское семейство возьмет, да и в одночасье покинет эту холодную страну на произвол судьбы. Поэтому на следующее утро Бирон со всем его курляндским семейством уже оказался на дворцовой гауптвахте.
Правда, и сам Миних после этого мини дворцового переворота недолго продержался у трона, уже полновластно занятого Брауншвейгским семейством. Он был отставлен теперь уже по требованию супруга Правительницы - Антона Брауншвейгского. Но что-то мы увлеклись политикой, а ведь мы же ищем Княжну…
Как оказалось, девичья пылкая страсть Анны Леопольдовны к саксонцу Морицу Линару оставила глубокий след в её душе. И, как только она освободилась от навязчивой опеки регента Бирона, Анна вспомнила о графе-посланнике. Начались переговоры с саксонским правительством о назначении Линара вновь к российскому Двору взамен действующего на тот момент посла этой мини-державы. Саксонский курфюрст, конечно же, не мог отказать желанию Анны Леопольдовны видеть при себе фатоватого графа-дипломата. Поскольку, как отказать Правительнице - такой титул присвоили Анне Леопольдовне, - Российской империи, коей стала дочь Меклембургского герцога, жена Брауншвейгского принца и лишь затем, согласно родословной, внучка русского царя Иоанна Алексеевича Романова?!
Итак, как говорится, Правительница шлет гонца в Саксонию за любимцем-графом…
Но ведь не зря же и законный супруг «… подчас выходил из ее комнат полумертвым от усталости…». Так или иначе, но, несмотря на круговерть с переменой власти, где-то с октября 1740 года Анна Леопольдовна опять оказалась «в интересном положении».
Побыть, согласно Ломоносову, «богиней над пятой частью всей земли» Анне Леопольдовне довелось ровно год. Несмотря на такое короткое правление, эта молодая женщина, нисколько не стремившаяся к власти, добилась даже некоторых внешнеполитических успехов. Например, при ней был ратифицирован мирный договор с Турцией, и Порта, наконец, признала за малюткой Иваном Антоновичем императорский статус.
Но вот французский резидент при российском Дворе де-ла-Шаторди опять стал интриговать, чтобы ослабить влияние России на европейскую политику, и втравил-таки ослабленную империю в войну со Швецией!
Правда, Анне Леопольдовне это было не так важно… Она с нетерпением ждала приезда графа Линара, которого не видела целых черыре года. Примерно столько же - ну может чуть меньше, - было на портрете ребенку, сидящему на коленях у её подруги баронессы Юлианы Менгден…