Сидя вечером в уютном доме, за чашечкой горячего чая, трудно представить, что есть другой мир. Где я сегодня был? Может быть, в красивом офисе? Может быть, на строительной площадке? Может быть, весь день стоял в пробке по направлению к заветной цели? Что это было?
Этот рассказ о том, как часто мы готовы менять свое окружение и сталкиваться с иной реальностью, другими людьми. Каждый человек счастлив по-своему. Для кого-то счастье – это подвиг во имя наивысших целей. А для кого-то – это роскошный белый песочек на иссиня-зеленом теплом побережье в зимний денёк. Для кого-то – это большая семья и забота о близких людях. А для кого-то – это крутые тусовки в самых престижных местах мира. Для кого-то – это реализация самых амбициозных планов. А для кого-то – это мечты о том, чтобы ничего не делать. Можно бесконечно перечислять это список.
Погода ноября – декабря в Московском регионе стоит одинаково-серая и промозглая. В этот замечательный серый, ноябрьский день я направлялся из Москвы в Солнечный город. Машина медленно покачивалась на влажной дороге, а шипованная резина мягко звенела по асфальту. В уютном салоне было тепло и играла приятная музыка. Днем я часто слушаю радио C….l из-за классной подборки музыки и отсутствия в большом количестве навязчивой рекламы и пустой болтовни. Что меня ждет там, в Солнечном городе? Дорога была свободной, как ни странно, и я без приключений добрался до места встречи. Многоэтажный жилой дом располагался недалеко от Ленинградского шоссе. Федеральная трасса разделяла город пополам, как большинство городов нашей необъятной Родины. Речь шла о коммунальной квартире, но с виду, дом не похож на старый, коммунальный. Паркуюсь напротив подъезда. Жду. Через лобовое стекло моему взору предстает вполне обычный дом, грязные окна первого этажа и куча досок, лежащая на газоне. Беру блокнот, механический карандаш, рулетку и индикационную отвертку. Выхожу. Меня встречает женщина с дочкой. Мы заходим в подъезд и поднимаемся по лестнице на первый этаж. Коммунальная квартира в обычной многоэтажке? Непривычно. О, квартира 4, как и у меня была в детстве, но почему во втором подъезде? Дверь, видавшая виды, открывается и из-за стены высовывается мужская рука, держащая пакет. Интересное начало! Человек выходит из-за стены, отдает пакет и молча уходит.
- Это у нас шутки такие, - комментирует Надя его действия.
Коротко стриженый парень, низкого роста, лет двадцати, на вид. Ни здравствуйте, ни до свидания. Молчун, из робких, одним словом.
Из коридора повеяло сыростью, отчаянием и целым букетом ароматов, которых обычный человек, в моем представлении, старается не ощущать. Я очень, очень редко бывал в такого рода жилищах и, честно признаться, как любой нормальный человек, стараюсь обходить их стороной. Больше предпочитаю чистоту, красоту и порядок. Но здесь иная ситуация… Иная.
Внутренняя часть открывшейся двери была изувечена жизнью. Из порезанного дерматина торчал наполнитель. Ручки не было совсем. Вместо нее была веревочка, завязанная на узелок, чтобы притягивать дверь. Язычок замка двери был установлен в противоположную сторону, наверное, для того, чтобы она не захлопывалась. Проходим внутрь. Во весь семиметровый коридор протянулась растяжка в форме знака Мерседес – антенные провода, соединяющиеся в центре узелками. Сразу же справа от входа стоял унитаз. Почерневший от такой жизни и не выдерживающий человеческого давления паркет вздымался, как ледяные торосы. Ободранные стены серого, как ноябрьское небо, цвета. Смотрю, дышу и осознаю происходящее. Что повидала эта квартира, сколько на ее памяти?
- Здесь был пожар? - спрашиваю я, глядя на потолок.
- Да, и потоп, - отвечает женщина.
- Очень интересно! - отвечаю я.
Она объясняет, что планирует сделать, а я в уме оцениваю масштаб бедствия.
Рыжие, отборные, откормленные «солдаты» бесцеремонно прогуливаются по стенам, совсем не замечая и ни капельки не боясь присутствия человека. Первый проем слева – портал в святая святых для каждого проживающего – кухню. Интересная дверь. Стекло установлено только в половину спроектированного для него проема.
- Быть может для того, чтобы можно было передавать еду сквозь закрытую дверь? - думаю я. Очень удобно! При виде кухни у меня случился шок. Такого состояния я не видел даже в самых страшных представлениях. Адская кухня! Посредине стоял гигантский пакет в клетку с ручками, называемый моим старым другом «мечтой оккупанта», в котором лежал мусор. Мусорка была не только в пакете, а везде. Это как игра в баскетбол или «попади в мусорку». Если не попал, то и ладно, кто-нибудь уберет. Нержавеющая раковина лежала на боку, как подбитый вражеский бомбардировщик. Овальное зеркало над ней напоминало о нарциссической натуре её обитателей. Черная дыра в подвал, через технологический проем, навевала воспоминания о строении вселенной и квантового поля.
- Через эту дыру сюда лезут все эти гады, - говорит мне женщина.
Негритянского цвета, да простят меня наши темнокожие друзья, канализационная труба, порождала мысли о последней трубке табака перед смертью. Импровизированная столешница, сделанная на скорую руку лет эдак …дцать назад из тумбочки для вещей и овальной доски, идеально вписывалась в интерьер. Плита такая же красивая и пробуждающая разные мысли. Чего-то не хватает? Точно, нет холодильника! Пожелтевшая от жизни занавеска, как флаг в полный штиль, свисала на порванной веревке. И кругом кучи не имеющих ни малейшего отношения к кухне вещей. При виде всего этого богатства мой идеалистический ум не выдерживает напора и я выхожу в коридор. Склоняюсь перед дырой в паркете посередине коридора и пытаюсь понять, что там на дне?
А теперь вопрос знатокам: «Что делает профессиональный бухгалтер в этом чудном месте?». Этот вопрос кружился в моей голове в эту минуту. Сижу. Перевариваю вводную информацию.
А под паркетом была полная неизвестность, до которой нужно было еще докопаться.
- Мама сказала, что паркет можно сохранить, - услышал я слова.
- Боюсь Вас огорчить, но его уже не реанимируешь, - отвечаю я Наде.
Собираюсь с мыслями. Беру себя в руки и возвращаюсь в кухню. Склоняюсь к полу и пытаюсь понять, почему он волосатый. А волосатый он оказался потому, что это был приклеенный к полу линолеум и, когда его отдирали, шерсть решила задержаться ненадолго. Делаю обмеры комнат. Напоследок заходим в ванную комнату, в которой установился свой постоянный субтропический микроклимат предположительно из-за неработающей вытяжки, и удаляемся на улицу.
Сижу сейчас, пишу, и в голову приходят мысли сделать экскурсию для иностранцев. Можно миллионы зарабатывать, повергая всех в ужас!
Смеркалось. Сажусь в машину и вижу двигающиеся тени людей за окном в комнате. Свет помогает разглядеть за мутным стеклом движение, но невозможно понять чье конкретно. Нет ни штор, ни занавесок. Забираем еще двух девочек из детского сада и едем в приют в замечательном месте под красивым названием Голубое. Они там живут. Ползем долго по городу. Город стоит, как всегда. Ничего не изменилось с тех пор, когда я здесь жил в далеком 2006 году. Тринадцать лет прошло с тех пор. В начале восьмого вечера добираемся до места. Высаживаю и продолжаю свой путь домой, всю дорогу размышляя над бренностью жизни. Моя любимая меня уже давно потеряла. Приезжаю домой и некоторое время сижу, молчу, перевариваю жизнь. Думаю об этой семье, этих людях-тенях, которые когда-то были маленькими и счастливыми, а затем, по какой-то никем не понятной программе прекратили развитие. Остановились. Как это происходит? Кому это нужно? Как там будет жить эта семья? Вопросов больше, чем ответов.
- Сжечь этот рассадник нечисти со всеми обитателями – это единственный быстрый способ решить вопрос! – в отчаянии думал я. С этими мыслями лег спать.
На следующий день я посчитал объем работ и составил предварительную смету на проведение косметического ремонта. Это было несложно, так как в строительстве я давно работаю, правда, не рабочим. Отправил смету и договорился на пятницу о начале работ. Решено было остановиться на пару дней в Зелёном граде у родителей, чтобы не ездить далеко, к тому же у младшего там грудничковое плавание. Всю среду и четверг думал, как лучше организовать, с чего начать и как это все будет?
В шесть тридцать утра я подкатил к воротам приюта, разместил всех в машине и мы поехали. Стояло морозное, свежее утро. За многие дни сегодня появилось солнце, радуя всех живущих своим светом и даря светлые мысли и доброе настроение. Школа, расположенная напротив детского сада, – отличное проектное решение для любого жилого района города. Девочки пошли в сад и школу, а мы продолжили свой путь навстречу строительным товарам в магазин. К нашему счастью магазин строительных материалов находился недалеко от дома и открывался в восемь утра. Помню, когда в две тысячи шестом году я приехал жить в Солнечный город, по выходным центральные магазины работали до трех или четырех дня. Правда, центральных магазинов было два или даже один. Меняется город. Растет. Развивается.
Закупив разную утварь для наведения марафета, мы с Надей отправились в квартиру. Решено было разобрать паркет в коридоре, убрать хлам, загрунтовать и покрасить стены и потолки в коридоре и кухне, а также заделать портал в потусторонний темный мир. На это раз нас никто не встретил. В соседней комнате началось шевеление, когда ящики со старой одеждой и прочим хламом полетели из коридора через кухню в окошко на бодрящий морозный газон. Начинаем разбирать паркет. Пыль столбом. В соседней комнате слышны разговоры. Через некоторое время выходит первый разведчик. Максим, лет тридцати, низкого роста, заросший, как бирюк. Прихрамывает на правую ногу. Всем видом показывая, как ему тяжело передвигаться. Добродушный. Снова – ни здравствуйте, ни до свидания. Прошел в гальюн и вернулся к себе, в берлогу.
- Вы еще у них не были, - говорит Надя, - там ужас!
Разбираем эпоху позднего средневековья дальше. Тут выходит Хромой и как бы невзначай начинает разговор с Надей:
- Да зачем вы паркет разбираете? Он тут тридцать лет лежит. Три потопа пережил. Один пожар. Еще прослужит.
- Да потому что по нему ходить невозможно! Весь ходуном ходит! Линолеум положим, - отвечает ему Надя.
- А если эта бабка старая сверху нас опять зальет, что делать будем? - спрашивает Хромой.
- Что же, теперь на помойке жить? - отвечает вопросом на вопрос Надя.
Дальше начинается череда комментариев от Хромого по поводу паркета, какой хороший он был и зачем мы тут его разбираем, и как тут без нас было спокойно и чудесно. Рыжие солдаты тоже выползли послушать и поддержать своего кормильца в этом вопросе. В это время часть паркета уже собрана в мешки и готова к депортации путем выхода через кухонное окно, вслед за первопроходцами. Как же приятно ощутить глоток свежего воздуха из открывшегося настежь окна. Особенно здесь, в этом чуждом моему разуму и взору мире. Мешков не хватает. Принимаю решение сгружать на улицу паркет из мешков, а потом наполнять их снова. Как ни странно, но неожиданно для меня Максим нам помогает. Это благодаря Наде. У женщин отлично получается оказывать влияние, даже на таких товарищей. Самое главное – это твердость характера и решительность действий. Наконец добрались до основания – древесно-стружечная плита практически в хорошем состоянии, правда, очень грязная сверху. Грунтую стены и в щелях дверного проема обнаруживаю вражеский полк отборных рыжиков. Начинаем борьбу. Ощущение как в фильме Тарантино «От заката до рассвета». Какая-то редкостная гадость распыляется мною из распылителя и заливает весь дверной проем.
- Да у вас ничего не получится. Они тут двадцать пять лет живут, - говорит Хромой, как будто защищая своих верных друзей-сожителей от внешней угрозы.
- И СЭС приходили, и травили. Все напрасно, - говорит Хромой.
Рыжие начали медленно ретироваться. Кто-то из них остался на местах в надежде, что нас смогут остановить от этого геноцида, и, если бы они могли говорить, то наверняка поддержали бы своего заступника. Но чуда не произошло.
Молча крашу потолок, второй слой. Валик разваливается. Лоток лопнул. Начинаю красить стены. Надя ушла за дочкой в школу. Слышу, дворник что-то кричит под окном. Работаю дальше. Вот и третий персонаж. Как звать не знаю, но по лицу видно, что смелый. Всё лицо - синяк, низкого роста, с короткой стрижкой, неопределенного возраста.
– Привет, - говорит мне синий, проходя на кухню и ставя большущую кастрюлю с водой на плиту. Я поздоровался. По глазам его видно, что утро уже удалось, жизнь налаживается и день свободен. Крашу дальше. Размышляю над бренностью жизни. Вот вернулась Надя с дочкой Любой. Поскольку ее комната закрыта и забита гвоздями, а ключа у хозяйки пока нет, Люба стоит со мной в коридоре и с интересом наблюдает за тем, как зеленеют от краски стены и как рыжий враг местами еще шевелится. Даже присесть некуда. Надя объясняет Робкому, Синяку и Хромому о вреде курения в закрытых помещениях. Закончив покраску коридора, я решил пойти пообедать. Впереди еще кухня маслом.
Появилась еще одна мысль, как заработать денег. Можно снимать реалити-шоу, как «Дом 2» про это мужское трио.
Вернувшись с обеда и начав расчищать кухню к покраске, мы обнаружили полчища врага по всем направлениям. Два полка было уничтожено сразу, два депортировано на улицу, но взять приступом крупную мебель не удалось. Тогда было принято решение отступить и дождаться помощи, чтобы отправить оплот врага в уличный холод вместе с крепостью. На этом было решено закончить работы и разъехаться по домам.
Из разговора с Надей я понял, что никто из вышеуказанных соседей не захотел ей помогать с ремонтом. Их все устраивает. Им ничего не надо. Им наплевать на солдат, серых "Джерри" и остальной микромир, на полное отсутствие условий для жизни и на всю свою жизнь в целом. Они находятся в своей зоне комфорта. Им не нужно вставать каждое утро ни свет ни заря и ехать на работу. Им не нужны женщины, виллы, яхты, самолеты, автомобили. Им не нужно думать о том, как и на что содержать семью. Как платить за квартиру. Им не нужны ни амбиции, ни признание, ни известность, ни уважение, ни почет. Ничего. И они никому не нужны. Единственное, чего они не хотят – это чтобы кто-то нарушал их покой и жизнеустройство. И у них есть все, что нужно: друг, берлога, пособие и телевизор.
Значит, получается, что они «счастливые люди»?
Двадцать третье ноября две тысячи девятнадцатого года