Окрыленный Юрий вошел в спортивный магазин и купил себе две гантели. Было бы неплохо записаться в тренажерный зал, но оставшись без работы, он пока не мог себе этого позволить. Нужно было беречь финансы.
"Начну заниматься сам!" - твердо решил он. Но его планам не суждено было сбыться. Позвонил приятель и напомнил про день рождения. Юрий вспомнил, что когда-то, в прошлой жизни, ему говорили про это.
"Схожу, отвлекусь!"
Идти нужно было в тот район, где они жили. В тот самый пив бар, в котором он провел столько времени. На половине дороге Юрий хотел развернуться, но силой воли он все-таки заставил себя дойти. Всюду чудилась она. Анфиса.
Расслабиться и получить удовольствие от общения с друзьями, он так и не смог. Мысли были только о том, что пиво только добавляет ему веса.
"День пропал!" - с отчаянием подумал он перед сном. Чувства опьянения так и не наступило, хотя выпил Юрий немало.
Очень смущало и то, что его все жалели. Совсем не в этом была у него потребность. Ему нужна была поддержка. Жалость, особенно от мужчин, унижала его человеческое достоинство. Приятели тоже искренне недоумевали. Им было непонятно, чего не хватило жене Юрия. Про другого мужчину он умолчал. Приятели об этом знали, но молчали, не желая делать товарищу больно.
- Я уволился. Буду устраиваться на вахту. - поделился он.
Друзья полностью поддержали его решение.
- Для этого нужно похудеть! - заявил он.
- Пиво тогда нельзя. Переходи на коньяк - дали совет они. Ни одному из них не пришло в голову посоветовать, не пить совсем. Именно таким способом они расслаблялись, снимая стресс. Так они отдыхали от семьи от работы.
"Отдохнул, блин! - ругал он себя. - Теперь ни семьи, ни работы!"
В голове возникла секретарша.
"Классика!" - сказала ему она.
В первый раз он подумал о том, что есть часть и его вины в случившемся.
"Интересно, если я похудею, заработаю денег, смогу ди я снова завоевать ее?" Он не мог думать ни о ком другом. Только об Анфисе.
"Может, не давать развода? Поговорить, дать ей время подумать! Пусть, в конце концов поживет с ним, наверное, он быстро надоест ей!"
И сам себе тут же отвечал: "Ага, как же! Если попробует с ним, нужен ей будешь ты! Глаза-то открой! Ты и он!" Сравнение было явно не в его, Юрину, пользу.
Всю ночь он корил себя. Но так же ему не давали слова девушки: "Вашей жене не было до вас дела, раз она позволила вам так распуститься!"
"Ей и вправду не было до меня дела! Ей ни до кого не было дела! Редкостная эгоистка!" - с огорчением подумал Юрий, вспоминая ее отношение к детям. Она не тряслась над ними, как другие мамаши. И вообще, она вечно витала в облаках.
"Еще она язва! Жуткая язва! Долго ли он сможет вытерпеть ее насмешки! Увести чужую жену легко! Вернуть трудно!"- думал он.
"Ни за что не прощу ее! Даже если она будет ползать передо мной на коленях, не прощу!"
Ему представилась картина, где Анфиса с поникшей головой, держа за руку Машу, стоит у порога его новой квартиры и умоляющее смотрит на него.
"Вряд ли!" - сам себе возразил Юрий.
На смену этой пришла новая картина: смеющаяся Анфиса, держит под руку Эдуарда, который везет коляску с новорожденной девочкой, а Маша идет рядом. Почему-то в это верилось больше.
"Не обманывай себя! Она никогда не вернется!" - шептал внутренний голос. Внезапно Юрий совершенно отчетливо понял, что ему не нужна никакая другая. Ему нужна только она. Его пока еще жена!
- Что мне делать? Что делать? - воскликнул он, не сдержав эмоции. Взгляд упал на гантели. Больше всего на свете ему хотелось сейчас проломить башку этому чертовому Эдуарду.
- Какой черт принес тебя в наш подъезд? Зарабатываешь бабки, так живи в элитном доме! Ходи в гости к друзьям-олигархам, ночуй в президент отелях! Какого рожна тебе понадобилась она! Нет бы найти себе Барби, с дутыми губами и сделанными сиськами! На фига тебе сдалась моя Фиса? Она же старая для тебя! Как же твой статус?
Он схватил гантели и начал заниматься. Махая ими так, словно Дон Кихот, сражающийся с ветряными мельницами. Мужчина вкладывал в каждое движение всю злость, которая вырывалась из него. Сколько времени прошло до того, как он упал в изнеможении, никто не знал. Юрий перевернулся на живот, и уткнувшись в руки, сжимающие гантели зарыдал в голос.
Теща и тесть снова прислушались.
- Теперь вроде плачет. - сказала Агриппина.
- Это хорошо! Ему нужно выплеснуть все. Пусть поплачет.
- Самое главное, живой. Я думала, он свалится с сердцем. Нельзя же так сразу! Нужно было постепенно давать себе нагрузку.
- Скоро заснет. Не будем мешать! А то еще выйдет, а мы тут стоим. Неловко будет!
- Да. Ты прав! Пойдем перекусим, я что-то так разволновалась!
Юрий и вправду уснул. Прямо на полу. Как ни хотелось Агриппине укрыть его и подложить подушку, она не стала тревожить его сон, боясь, что проснувшись, он может больше не заснуть.
Анфиса на цыпочках прокралась к двери спальни. Эдуард снова не уехал к себе.
"Я только одним глазочком взгляну!" - оправдывалась перед собой она.
Ей очень хотелось посмотреть на то, как он спит, посидеть рядом, быть может поправить ему одеяло, или легко прикоснуться к волосам. Ее охватывала материнская нежность, похожая на ту, которую она испытывала к своим детям.
Приподняв дверь, чтоб она не скрипнула, девушка неслышно приоткрыла ее. Она проскользнула в маленькую щелку и замерла. С кровати раздавалось мерное посапывание. Бесшумной тенью она скользнула к нему. Так могут двигаться только матери, имеющие маленького ребенка, больше всего на свете боящиеся потревожить хрупкий сон младенца. Анфиса мягко опустилась на краешек, почти не колыхнув горизонтальной плоскости кровати. Прислушалась. Дыхание не изменило своего ритма. Она тихонечко вздохнула. Глаза начали привыкать к темноте, и вскоре девушка уже отчетливо видела силуэт Эдуарда.
"Всю жизнь бы так сидела и смотрела на него!" - подумалось ей.
Сердце мужчины оглушительно билось. Ему казалось, что она сейчас услышит его молот, стучащий по грудной клетке. Казалось, что она должна подпрыгивать от каждого удара. Но она, словно не слышала этого. Он старался подражать дыханию спящего, боясь спугнуть робкую птицу, сидевшую перед его окном. Сквозь полузакрытые веки он различал ее фигуру. Но больше всего его сводила с ума ее близость. Такого желания у него не было никогда. Ему сводило скулы, руки приходилось постоянно напрягать, иначе они бы давно схватили ее и подмяли под него. Она безотрывно смотрела на него. Эдуард чувствовал ее взгляд. Его щеки полыхали, тело горело.
"Она сама пришла ко мне!" - стучало у него в голове.
"Она пришла посмотреть на тебя! Просто посмотреть!" - отвечал кто-то внутри, отличающийся выдержкой и благоразумием.
"Это все равно скоро произойдет! Какая разница, днем раньше, днем позже!" - вели диалог два внутренних голоса.
"Всему свое время!" - отвечали опять.
"А если она увидит сейчас то, что творится ниже талии?"
"Ты под одеялом, поэтому можешь быть спокоен! К тому же, она скоро уйдет!"
"Я не хочу, чтоб она уходила!"
"Тогда дыши. Делай вид, что ты мерно спишь!"
Эдуард так и делал. Судьба вознаградила его за терпение. Анфиса потерла спину, вероятно, она у нее затекла, и прилегла головой на подушку, оставив ноги на полу. Через несколько минут ее дыхание изменилось.
"Она заснула! Здесь! Рядом со мной!" - ликовал он. Почему это было невероятно важным для него!
"Она спит рядом со мной!" Эдуард двигаясь, как самая медленная в мире черепаха, перевернулся и оказался с ней лицом к лицу.
Как она была прекрасна! Ни одна королева не могла сразиться с нею.
"Нимфа! Моя богиня!" - шептал он разгоряченными губами.
Ее никак нельзя было подмять под себя! Разве можно так обращаться с хрустальным сосудом? Это же хрупкая ваза! Ее можно только лелеять! Аккуратно встав, он бережно снял с ее ног тапочки с пушистым помпоном и положил их, бережно прикрыв ее одеялом.
"Спи, родная!"
Он задыхался от нежности.
Теперь они поменялись ролями. Только Эдуард сидел перед ней на полу. А когда она повернулась во сне и ее рука, свесившись, коснулась его плеча, по его телу пробежала дрожь. Все накопившееся за эту ночь и все предыдущие вырвалось и выплеснулось наружу.
Почему-то вспомнилась яркая сцена из Набоковской "Лолиты". Наверное, герой чувствовал то же самое, что и он сейчас. Сидя на полу, не смея двинуться, Эдуард думал о том, что это была самая лучшая ночь в его жизни!