Казалось, огороду не будет ни конца, ни края. Вроде бы, вот он плетень, рукой подать, а грядки все тянутся и тянутся и почти сорняков на них нет, но дал ему Лесник задание, чтобы все было в идеальном порядке. Корежился Николай с самого утра. Дома вставал он всегда рано, но потом, после подъема, спокойно курил, похмелялся, а если вдруг был трезв и до следующего запоя было время, то смотрел телевизор, борща мог наварить или картошки нажарить, чтобы Вальку порадовать. Она в такие дни и домой раньше приходила и говорили они обо всем. Вот только это все реже и реже случалось. Интересно, почему? Он задумался и нечаянно срубил острой тяпкой росток кукурузы, охнул, оглянулся, не смотрит ли Антек, а потом озлился. Он не в рабы сюда нанимался, да и вообще, держат его тут почти что силой!
- Получай, - выпалил злобно и с удовольствием срезал еще пару ростков, вошел в раж, решил весь рядок изничтожить, а потом, вдруг, посмотрел на погубленную кукурузу. Росток, только что гордо и счастливо ловивший солнце, лежал на грядке. Он еще был свеж и зелен, но на срезе появился сок и всякому было понятно, что пройдет немного времени и он подвянет, потом завянет совсем, высохнет и превратится в труху. Николай представил себе, как зернышко кукурузы произрастало в толще земли, как тянулось к свету, как жадно впитывало влагу и свет, как стремилось выполнить свое предназначение, а до этого другое зернышко также росло и вырастило початок кукурузы, из которого и появилось это самое зернышко, а до этого... И так до бесконечности, до самой первой кукурузины. Это же какой путь был проделан, а он взял и одним движением тяпки все это разрушил.
- Подумаешь, кукуруза! - сказал он, утешая сам себя, но сказал вяло и неуверенно, не понимая, что же такое всколыхнул в его душе этот маленький росток и стал полоть уже тщательно и аккуратно, как ему показывал Лесник, думая, зачем тому так много кукурузы. В хозяйстве - одна корова, так она же вроде бы кукурузу не ест. Или ест? Или собакам он мамалыгу варит? Вон они, какие сытые, да упитанные, на зерне таким не будешь, да и пахнет от них свежей кровью. Сначала он даже побаивался, что такими гостями, как он, этих собак и кормят, потом даже обрадовался, что сам он костлявый и худой, да еще проспиртован так, что собаки носы морщат и обходят его стороной. Он вспомнил, что никакой зверь алкоголь не переносит, вот, только, кажется, бабочки могут забродивший березовый сок пить... Вроде бы читал он о таком в далеком-далеком детстве. Он задумался, вспоминая, как любил книжки, как бегал в библиотеку и был самым любимым читателем у пожилой библиотекарши тети Любы, как он перечитал все, что смог найти о волках, как просиживал над книжкой дни и ночи и как ему хотелось приключений и странствий. Куда все это делось? Он думал и думал, срубая сорняки, аккуратно обходя нежные кукурузные ростки. Сам не заметил, как вошел в особенный ритм, почти медитацию. Монотонная работа на земле заставляла думать, вспоминать и анализировать то, что, казалось, давным-давно погребено и спрятано на чердаке памяти. Николай так задумался и сосредоточился, что не заметил, как в огород вышел Лесник, понаблюдал за ним, усмехнулся очень радостно и довольно и зашел обратно в дом.
Шел третий день Николаева рабства, как он называл свое житье в лесном доме. Первую ночь он толком не помнил, пришли они в какую-то хибару - свет, спасибо есть, вода в колодце, туалет во дворе, перины нет, топчан жесткий и тишина. Вот, что не давало ему уснуть. Ни машин, ни криков припозднившихся прохожих, ни соседских ссор, ни телевизора, ничего. Только ветер шумит, комары звенят и птицы странные песни поют. Промаялся он ночь, выпить страсть, как хотелась, да вот только не было ничего. Антек спал так, как спят люди с чистой совестью и здоровой печенью, а Николай облазил всю кухню, все шкафы, даже в сараи позаглядывал. Ничего. Даже никаких настоек не было. Не болеет этот Лесник, что ли? .Ну хоть зверобоя бы настоял на спирту. Потемну Николай побоялся один в лес идти, пинал белое чудище, которое за ним приплелось, но тот тоже спал, как убитый, а свора Лесника поглядывала недобро и рычала тихонько. Пришлось возвращаться в дом и мучиться до утра, когда он собирался помахать всем ручкой, добраться до того богатого дома, там устроить небольшой скандалец с далеко идущей выгодой и заставить Вальку отвезти его домой. Злоба клокотала в нем, выплескивалась, как варево в горшке у ведьмы, он уже думал, что скажет Вальке, как грехи заставит замаливать. "Ууу, стерва!" шептал себе под нос, ворочаясь на диванчике и вспоминал все дочкины грехи: как по врачам водила, как выпить не давала, как раздражала своим хныканьем, как мужика из дома поперла! "Что за жизнь!" продолжал он себя жалеть, "ни смысла в ней, ни прока, ни удовольствия!" Хотя, нет! Есть, есть удовольствие и радость, вот когда после того, как пару недель не пьешь, рюмку берешь в руку и сразу и предвкушение и тепло по телу разливаются, а уж когда выпьешь - вот они! Радость и смысл жизни! Тогда все легко и просто и проблемы все кажутся мелкими и незначительными! Да, какие там проблемы, нет их! Все просто замечательно!
Так он думал, думал и не заметил, как заснул, а проснулся... Батюшки, одиннадцать часов дня! Это как его угораздило? Скорее, скорей надо возвращаться, да там же еще и коньяк должны были передать, вот здоровье подправит и в город! До пенсии уже немного осталось, а там водки накупит...
- Здоров ты спать, Колька, - Лесник - бодрый, свежий, швырнул в него вафельное полотенце, - иди, умойся у колодца! Вода огромную силу имеет! Ты до пояса разденься и оботрись хорошенько, потом завтрак и в огород! До обеда еще успеешь рядок прополоть.
- А здоровье поправить?
Какой завтрак! Его затошнило при одной мысли, вот соточку бы накатить.
- А вот на огороде и поправишь! Воздух-то какой! Ты нюхай, нюхай! - Лесник задрал голову и втянул носом воздух с таким шумом, будто бы только-только вылез из подводной лодки, проведя полгода в морях-океанах.
- Ты...
- А вот ругань не терплю! Пасть поганую закрой и слушай. Будешь у меня работником. За еду и кров. Когда надо будет, обратно уйдешь, а пока кукурузу прополешь, помидорчики, огурчики, работа найдется! На охоту с собой возьму. Мясо любишь, а взять его где? Магазинов тут нет, вот и пойдем на оленя.
"И там тебя, скота такого, и грохнуть бы," промелькнуло у Николая в голове.
- Эх, Колька, Колька, ядовитый ты мужичонка, - вздохнул Лесник.
"Мысли, что ли, читает?" ужаснулся Николай.
- Читаю, только сейчас понял? Вот послушай! Ты пить хочешь бросить?
- Хочу конечно!
- А вот и врешь! Не хочешь! Бросишь, чем будешь заниматься?
- У меня дел... - Николай замахал руками.
- Какие дела?
"Вот привязался!"
- Привязался, а ты поподробнее, какие такие у тебя дела есть?
Николай задумался. С мужиками пива попить - это раз. Да, но если он бросит, этого уже не будет! Телевизор посмотреть - это два. Это дело или нет? Телевизор он мог смотреть сутки напролет. Сутками он пролеживал на кровати и вставал только поесть, покурить и в туалет. Так, дело или нет? Нет, скорее всего. Сварить борщ? Да, дело, только его не каждый день делать надо. Прибраться? Валька лучше это сделает. Странно, получается дел-то у него никаких и нет? Так, что ли? Получается, если человек на пенсии, то и дела у него заканчиваются?
Антек расхохотался.
- Балда! Дела всегда найдутся, было бы желание. Вот, попробуй на огороде поработать! Хотя, что я тебя уговариваю, выбора у тебя все равно нет.
- Как это нет? - Николай не на шутку разозлился. - Я свободный человек, куда хочу, туда иду.
- Иди! - пожал плечами Лесник.
- И пойду!
Николай обулся, взял куртку и шапку и вышел из дома. Так, идти-то куда? Вроде бы с той стороны они пришли? Или нет? Белого кобеля надо непременно с собой взять, выведет к дому, есть захочет и выведет. А тут и псина, как по заказу прибежала. Мордой в куртку ткнулась, понюхала шумно.
- Эй, ты, как тебя? Бульдозер, что ли? Пошли домой. Домой, домой, жрать там тебе дадут, - он сам не заметил, как стал орать на собаку, будто бы с глухим человеком разговаривал. Пес посмотрел на него внимательно и пару раз гавкнул.
- Понял меня, значит, пошли тогда, веди. Нюхай, домой!
Как обращаться с собаками, Николай не помнил, а из сериалов знал, что они умные и слова понимают лучше некоторых людей. Так, вроде бы и получилось. Бульдозер, виляя куцым хвостом неспешно двинулся к лесу. Николай подумал, что хорошо бы коньяк с Лесника стребовать, тот, что лично ему передавали, а не Кикиморе, которая и не существует, а, значит, хитрый Антек бутылочку себе и прикарманил.
- Да и черт с тобой, - сплюнул на последнюю грядку Николай и решил, что будет у него сегодня праздник, когда он к нормальным людям вернется.
Вернулся он к домику Лесника уже затемно. Проклятая собака весь день водила его по лесу. Пару раз бросала, погнавшись за зайцем, а потом за белкой, Николай в первый раз бежал за Булькой, кричал, звал, но тот, почуяв свободу и добычу, забыл обо всем и вернулся довольный и пыхтящий только через час. Второй раз Николай уже не смог никуда бежать, сел тихонько под елку и начал себя жалеть. Что же за жизнь у него такая! разве это он заслужил? Работал себе, дочку вырастил, вон какая, профессия у нее серьезная, людей режет, уважают ее, сколько раз домой приходили, благодарили. По всему выходило, что и он жить сейчас должен в почете и уважении, а не сидеть тут под елкой и ждать загулявшего кобеля, потому как без него выходило, что погибнет Колька Казанцев в этой чащобе и костей его никто не сыщет. Повторит, значит, судьбу отца. Вспомнил отца и старая обида и горе зашевелились внутри.
- Не прощу я тебе Волка, - сказал он в землю, там же ад, верно? А отец точно на сковородке жарится.
- Волк!
И тут он вспомнил, что вчера вроде бы игрушка превратилась в живого Волка, его, того самого и в доме зверь лег около его топчана и заснул, и скулил и вздыхал и даже, вроде бы, плакал. А он забыл о нем! Он его предал во второй раз, в первый не смог защитить, а сейчас просто забыл! Как же так?
- Бульдозер, - заорал изо всей мочи, - ко мне! Мясо, жрать, пить, молоко! Чем же тебя, скотину, подманить?
Он попробовал вспомнить, откуда они пришли, да куда там! Булька так его по лесу потаскал за собой, такие круги намотал, что и не понять, где тот дом, где огород и лето. Николай попытался вспомнить, где было солнце, когда он уходил, где оно должно быть сейчас и куда ему в таком случае идти, окончательно запутался и сел на землю.
- Ну, все. Теперь только ждать.
Он прислонился к огромной елке и сам не заметил, как заснул. Проснулся от холода и жаркого дыхания. Его Волк, скуля от радости, вылизывал ему лицо, толкал мордой в плечо, визжал и плакал.
- Волк! Неужели и вправду ты? Волк, Волченька мой! Нашелся! Прости, прости меня! -
Николай обнял зверя за шею и с наслаждением вдохнул его запах - запах детства, надежд и целой жизни впереди и вдруг понял, что хочет вернуться к Леснику, хочет начать все сначала, с чистого листа.
Бульдозера они так и не дождались. Николай звал его, звал, да все без толку, умотала белая скотина за очередной белкой или зайцем.
- Авось не пропадет, дом рядом, ежели что, - сказал Николай Волку и добавил, - веди, Серый, дорогу ведь знаешь?
Волк, казалось, кивнул и неспешно повел человека по лесу.
Антек умывался у колодца, фыркал, охал и ахал и развел целое болото, а еще хозяин, называется.
- Ужин ты не заслужил, но так и быть, покормлю, Серый за тебя сильно просил, а вот завтра будь добр за работу, дел много, не успеваю один, - Лесник говорил то ли в шутку, то ли всерьез, Николай не разобрал, да и сил у него уже на это не осталось. Целый день целебным и свежим воздухом дышал, по лесу бегал, намаялся и проголодался. О несъеденном завтраке весь день с тоской вспоминал.
- На ужин что?
- Гречка, кефир, сыр, ватрушка.
- А коньяк?
- Вот бестолковый, сказал же, Кикиморе он! Тебя никто тут поить не будет.
- У меня уже организм перестроился на клеточном уровне, мне алкоголь нужен, иначе белка прийти может, - Николай попытался надавить на жалость и продолжил рассказывать, какой это ужас - белая горячка, да как он дом по бревнышку разнести может, поэтому лучше бы ему стопарик налить, а еще лучше парочку или поболе.
- Ты меня не пугай, а организм твой обратно перестроится. Выбора у него нет, понимаешь?
Антек так посмотрел на Николая, что тот действительно понял, что выбора действительно нет.
- Ты собаку в лесу оставил? - неожиданно сменил тему Лесник.
- А что с ним будет? Придет!
- Что будет? Все, что угодно. Лес - это медведи, волки, а он собака, да еще к дикой природе непривычная, а ты ее, значит, бросил, как его когда-то? - Лесник кивнул на Волка.
- И что мне теперь, идти его искать, что ли?
- Завтра пойдешь. Встанешь на рассвете и в лес. Волка бери с собой, он поможет.
Вот так и получилось, что второй день он тоже провел в Лесу. Волк как обрадовался, круги нарезал вокруг Николая, визжал, как щенок, все никак не мог поверить, что вот он, хозяин и Лес и прогулка и кусок вареного мяса в рюкзаке так пахнет, что слюна течет и молоко в бутылке, а он так соскучился по молоку! Если бы Волк мог говорить, он бы сказал, что это самый лучший день в его жизни. Если бы Главный захотел ответить Волку, он бы сказал, что это первый самый лучший день в его жизни из целой вереницы таких дней. Если бы Николай сам себе признался, то он бы сказал, что это первый день за много лет, когда он вновь почувствовал себя живым и кому-то нужным.
Они бродили по Лесу весь день, звали Бульдозера, нашли заросли дикой малины, а в ней медведя и бежали оттуда со всех ног и лап, надеясь только на то, что косолапый слишком увлечен поеданием ягод, нашли полянку грибов, да все белых и Николай азартно и жадно собрал все, складывал в рюкзак осторожно и ласково, любуясь каждым грибочком, до того они были ладные и крепкие, как на картинке. Представил, как вечером они с Антеком пожарят их с картошечкой, а под них и пятьдесят граммов можно... Он сглотнул слюну, вспомнив, что алкоголя ему не дадут. Но грибы продолжил собирать, не мог пройти мимо такого чуда. Попадалась ему земляника - крупная и вызывающе красная, он подумал, что Валюху бы сюда, вот бы порадовалась и полакомилась. Вспомнил о дочке и загрустил слегка, потом опять озлился, из-за нее он здесь ноги в кровь сбивает! Он сам не замечал, как скачет его настроение, Валентина Николаевна, сказала бы, как блоха на сковородке. Он ее спросил однажды, почему она так говорит, Валька тогда посмотрела на него и грустно сказала:
- Ты, папа, как та блоха, кусаешься и кровь пьешь.
Как она его разозлила своими словами! Как посмела так сказать! Они сильно поругались в тот день и он ее даже проклял, сам напился, конечно, подобрел, подумал, что, вот дочку тоже пожалеть можно, одинокая она баба, безо всякой личной жизни, от этого бабы дуреют и блажат.
- Как блоха на сковородке, - вслух повторил слова дочери и опять ему взгрустнулось. - Так и есть!
К Леснику он вернулся уже затемно. Спасибо, Волк вывел, а так, ночевать бы ему в лесу, а страшно ему стало, медведя своими глазами видел, да и родственники его Серого порвать могли бы...
- Черт с тобой, Бульдозер, не хочешь, живи в Лесу, холера тебя задери, - на прощание крикнул Николай в темную чащу и зашел в дом.
Продолжение следует