Утро.
Солнце еще не начало согревать бренную землю, а она уже стояла возле небольшого плетеного кресла из ротианга на веранде дачного домика. Ее глаза были устремлены чуть выше линии пересечения верхушкек вековых деревьев и пустого, безоблачного неба. Издали казалось, будто она тянет подбородок к небу, словно ее ведут на казнь, а она идет на нее с гордо поднятой головой. Седые, слегка взлохмаченные волосы свисали с ее головы словно были прилеплены каким-то неумелым парикмахером, создавалось ощущение, будто она только что подняла голову с подушки, но глаза выдавали безсонность ее ночи. Они будто утонули в глазницах, кожа вокруг них была стянута словно ударная поверхность барабана, это было видно по едва заметным бороздкам от частых морщин вокруг, подло выдающих ее возраст, но незначимых для тех, с кем она когда-либо заговаривала. Она поднесла руку к стоявшему рядом с креслом небольшому столику и взяла с него уже остывший стакан с кофе. Ритуал был для нее обычным, за исключением лишь одного: соседнее кресло было пустым…
Не стало Его.
Еще вчера он был, а сегодня, в это волшебное утро, его не стало. Ее спокойствие было громче чем крик, сильнее чем все стоны мира. В ее взгляде была больше чем боль…
Конечно, она понимала что этот день настанет, она была спокойна лишь потому, что настал конец его мучений. Она больше не увидит тонущие в агонии глаза, полные скорбного одиночества и безисходного потока сожаления. Он угасал держа ее за руку, понимая, что после него останеться лишь боль и страдание, невосполнимое и безнадежное. Лишь только огорчение терзало ее душу, но не от утраты, а от мысли что теперь он будет вынужден видеть как угасает она…видеть и не быть в силах держать за руку ее…
Казалось, будто вселенная начала уменьшаться и вот-вот станет размером с самую маленькую песчинку принесенную потоком южного ветерка прямо на досчатый пол веранды на которой уже много лет стояли стол со стеклянной столешницей и два плетеных кресла. Доски приобрели неопрятно серый цвет от сухого летнего солнцепека, а слегка тонированная столешница стала с белесым налетом от теплых дождей.
По ее щеке катилась слеза. Для нее пошел обратный отсчет. Точнее мир, которым она жила ДО превратился в мир в котором ей предстоит жить ПОСЛЕ и это после вряд ли будет хоть отдалённо напоминать ее жизнь раньше.
Все это было лишь началом конца, так по крайней мере она думала последние несколько месяцев.
Утерев слезу она повернулась к широкой стеклянной двери отделявшей веранду от комнаты. На мгновение она будто увидела тень прошлого в отражении стекла и, слегка дернув головой, повернулась в сторону, но тут же осеклась и вспомнила что она теперь совершенно одна в этом доме. Открыв дверь-купе, она тут же услышала пронзящую трель телефона, трубка лежала в трех шагах, но она шла к ней будто это было три бесконечных километра.
Она точно знала кто звонит, он звонил все последние месяцы в одно и тоже время.
- да сынок, папы больше нет! - тихо сказала она.
Слезы хлынули градом на обоих концах телефонной линии.
- … все уже закончилось, кончились его мучения!… я буду ждать тебя… да сынок, я буду стараться, … я тоже тебя люблю! - убрав телефон, она закрыла глаза.