С юношеских лет я влюблен в горы — благо Кавказ рядом. Нет, альпинистом не был, я выезжал наслаждаться природой, особенно часто в Карачаево-Черкесию. Поездка обязательно на автомобиле — только так есть свобода в поиске райских мест. Обычно останавливался в отеле "Йети–Хаус" города Теберды, где отличные номера, прекрасная кухня, и все красоты Домбая и Архыза рядом.
Как только взгляду открывались вершины гор, сердце мое радостно замирало от восторга. В открытые окна вливался свежий прохладный, напоенный запахом хвои и цветов воздух. Шум двигателя перекрывало пение воды в реке Теберда и журчание многочисленных ручьев, ручейков и речушек. Во всех горных речках вода поет, надо только внимательно слушать.
В одной из поездок в Теберду, на рыбалке я случайно познакомился с Виктором, кстати, тоже ростовчанином, и он рассказал о своей удивительной романтической встрече буквально на том месте, где и мы встретились с ним. О чем он поведал настолько впечатлило меня, что я сегодня уже плохо отделяю свои фантазии от услышанного, отождествляя его с собой. Но справедливо будет далее рассказ вести от лица Виктора.
* * *
Приехав в любимый отель, Виктор вкусно поужинал в прекрасном ресторане, заказал утро фирменный омлет и кофе, и поспешил на берег форелевого озера вдыхать запах холодной воды и слушать песню притока реки Теберда. От восхищения захватывало дух, он радостно говорил вслух: "Ну здравствуй "Йети–Хаус! Здравствуй Теберда! Мы опять встретились".
На берегу просидел до темноты, не в силах оторваться от дурманящих запахов и звуков, а наутро поехал в Домбай поближе к снегу, и, пересаживаясь на другую очередь канатки, обратил внимание на впереди стоящую незнакомку: "Надо же, какая симпатичная". В толпе туристов он быстро потерял девушку из виду, но ее приятный образ время от времени всплывал теплой волной.
За неоднократные приезды, помимо общеизвестных мест, посещаемых толпами, у Виктора появились свои сказочные уголки.
Прежде всего огромный камень за изгибом шумно поющей реки, а рядом с ним другой с плоской поверхностью — стол, в окружении группы камней поменьше — стульев, где он сидел иногда целый день, прихватив с собой что-то на обед.
Затем маленькое озеро, где бурлящий поток как бы останавливался на отдых, перед тем как продолжить стремительный бег вниз. В прозрачной воде озера иногда быстро мелькала рыба. "Форель!"— догадался он. И точно — прихватив удочку, на следующий день поймал с десяток сказочных рыбок.
Наконец, ему полюбилась одна почти круглая поляна в окружении сосен фантастического размера, густо заросшая всевозможными цветами альпийского луга. Реки рядом не было и на поляне царила тишина и пение птиц. В просветы между стволами, отчетливо виднелась снежная вершина. Находясь внутри этого великолепия, человек чувствовал себя букашечкой. Но ощущение было приятным — радовало. Трудно объяснить почему.
Некоторые любимые места были в шаговой доступности, до других он добирался на лошади или велосипеде. Время отпуска пролетало в упоительной радости общения с природой. Казалось, проблем, которые досаждали дома, не существовало.
Сегодня после обеда он снова рассчитывал поймать форель в маленьком озере. Взял с собой удочку и спиннинг, и правильно сделал, как оказалось. День был безветренным и теплым. С утра светило яркое солнце, и воз-дух был таким свежим, таким насыщенным ароматом цветов и еще бог знает чем, что в душе его поселились покой и умиротворение. Вот рай такой, наверное, и есть — мелькнуло в голове. Сидя на камне, он с удовольствием думал о предстоящей рыбалке, но как часто бывает в горах, из ущелья выползла туча и, уж совсем неожиданно, закапали крупные капли дождя. Нужно было возвращаться в отель или хотя бы укрыться где-то.
Энергично поднявшись, Виктор развернулся и увидел силуэт женщины, который показался знакомым. "Да это же та, которая привлекла внимание тогда в Домбае,— удивился он,— чудеса?" Судя по спокойному поведению, казалось, ее совсем не пугает перспектива попасть под ливень, она будто и не замечала надвигающейся непогоды, сидела и задумчиво смотрела на буйный хрустальный горный поток. "И для нее он также поет?"— удивленно подумал Виктор,— а вслух громко произнес: "Сейчас будет ливень".
Она перевела взгляд и с любопытством посмотрела на него. Запросто протянула руку. Ему показалось, что это уже было когда-то: " Вот здесь? Или в другом месте?" В этот момент разразился ливень. Взявшись за руки, они побежали в ближайшее укрытие, запыхавшиеся и мгновенно промокшие нырнули под крышу строения, посмотрев друг на друга, расхохотались, не чувствуя малейшей неловкости.
— А вот ответьте, кто быстрее промокает под дождем: тот, который идет, или тот, который бежит? — со смехом спросил он.
— Я забыла, но знаю точно — некоторые наслаждаются, а некоторые просто промокают, — ответила она лукаво и продекламировала: "Твой образ промок под дождем и растаял, мой тоже растаял, но тут же возник". — Навеяло,— и улыбнулась загадочно.— А еще люди промокшие под дождем красивы и естественны.
— Мне кажется, вы красивы и естественны всегда, — сказал он, ни-чуть не смущаясь.
Тем временем дождь, так же внезапно, резко прекратился. Снова объявилось солнышко, от земли начал подниматься пар.
— У тебя еще есть время? — неожиданно для себя, перейдя на ты, спросил он.
— До вечера да, а что?
— Раз мы уж здесь, давай порыбачим?
— Смешно, какой из меня рыбак. Разве только научишь?— ответила она.
— Я думаю, ты любишь "научаться".
— Почему так думаешь?
— Ну-у… не знаю.., кажется так. Сейчас увидим. Кстати, знаешь какая температура воды во всех горных реках?
— Я читала где-то. Наверное, +4?
— Да. Точно.
— Ты повернись лицом к ветру (да к горе). Чувствуешь запах ледника? Я чувствую.
— И я,— подтвердила она.
— Вот в этом прекрасном месте и живет царская рыба — форель. Она царская не только потому что вкусная, но и потому, что ловить ее огромное удовольствие,— сказал он. — Ты какую удочку предпочитаешь, поплавковую или спиннинг?
— Ой, мне все равно, я не специалистка.
— Ну, на поплавковую удочку все, хоть несколько раз, но ловили, а спиннинг особое удовольствие. Форель хищная и на "колебалку" кидается, как ненормальная. Ничего хитрого нет, сейчас я тебя научу. Значит, прижимаешь указательным пальцем леску к удилищу, — во-о-т, так правильно. Теперь открой катушку — да-да вот эту проволочку. Держи палец крепко, не ослабляй. Теперь заведи удилище за спину и не резким, но быстрым движением, посылай блесну вперед, и, когда угол между горизонтом и удилищем достигнет 45 градусов, отпусти палец.
Неумелым движением она забросила снасть в приемлемое место.
— Вот ты умница, сразу получилось. Теперь застегни катушку. Спокойно, спокойно, главное уже сделано,— одобрительно сказал он, затем продолжил. — Хищник предпочитает движущийся объект, поэтому не быстро вращай катушку. Как почувствуешь рывки вот так ("тык-тык",— показывал он руками), подожди немного. Как только рыба потянет, сделаешь короткий и резкий рывок на себя.
Вдруг она радостно воскликнула: "Не понимаю, зацепилась за что-то! Нет, кажется, там кто-то живой! Ой, я боюсь!"
— Вот! Вот молодец, правильно. Молодец! Не успел рассказать, а она уже поймала. Теперь тащи ее к берегу, тащи не бойся — никуда она теперь не денется. — Все! Вот она! Положи рыбу на траву, только оттащи подальше от берега.
Форель показывала чудеса акробатики, проделывая фантастические кульбиты, подпрыгивала вверх на десятки сантиметров, затем, будто замирала, и снова отчаянно пыталась освободиться, извиваясь во все стороны, как пружина. Девушка пыталась смело прижать ее руками к траве, но скользкую рыбину невозможно удержать.
— Осторожно! Не трогай! Тройник опасен — уколешься. Я сам выну крючок. Вот молодец, как у тебя замечательно получилось! — кричал возбужденно он. И резким движением Виктор сжал голову рыбы за жаберные крышки, вынимая другой рукой тройник.
— А вы очень хороший учитель, — сказала она, стрельнув в него брызгами удивительных синих глаз, в которых он увидел и восхищение, и нежность одновременно. Он на миг как-то внутренне замер, но это совершенно не было заметно, пожалуй никому, кроме него самого. В голове мелькнула мысль: "Вот и начался процесс "диффузии". Так сразу?" Неодолимая сила влекла его к этой женщине, и логика была бессильна.
Освоившись, она начала вытаскивать одну рыбу за другой. Когда рыбы набралось достаточно, решили ее готовить на костре.
— Рыбу надо выпотрошить, натереть смесью соли и душистого перца, далее готовить на углях, как шашлык,— пояснил он. Спокойными и уверенными движениями соорудил очаг между камней, и превратил улов в объедение. С полным ртом, смеясь и с трудом выговаривая слова, она сказала: "Ничего лучше в жизни не ела".
Виктор нравился ей. Не было в нем приторной слащавости, любования собой, которую она замечала у многих мужчин. Все у него получалось ловко и просто, и в движениях, и в словах, но в простоте жила мудрость, которая импонировала.
Запивали рыбу ледяной горной водой, обмениваясь ласковыми взглядами. Общеизвестно, что совместное принятие пищи способствует взаимопониманию.
Закончив ужин и наконец успокоившись, они перестали, беспрестанно смеясь и перебивая друг друга, вспоминать: "а я говорю, ой! — зацепилась за что-то! … да, да, а я говорю — не переживай никуда она не денется! … я так боялась уколоться! ... почему боялась, я же сам снимал?" Она вдруг вспомнила: " Слушай, я сейчас тебя еще больше рассмешу. Мы ведем себя, как старые душевные друзья, столько событий сегодня замечательных, но не знаем, до сих пор, как друг друга зовут. Меня Тома".
— А меня Виктор. Значит, нам было некогда. Сильно увлеклись.
— Не говори, я никогда не испытывала такого удовольствия.
— Ты, кстати, после рыбы и чистой воды не хочешь еще попить или поесть чего-нибудь,— спросил он.
— Я бы с удовольствием выпила кофе и съела мороженое.
— Так пойдем в мой отель — там все выдадут.
— А далеко?
— Да рядом. Триста метров.
— Так что же мы сидим? — ответила она. — Давай собираться.
Допив свой кофе, она сказала: "Все, Витя, спасибо, день сегодня был замечательный, пойдем". "Почему пойдем? — поедем, а завтра встретимся снова. Хочешь? "— спросил он. "Хочу,— ответила она,— записывай мой телефон, завтра в девять утра позвонишь".
Открыв дверцу автомобиля, у входа в ее отель, и помогая ей выйти, он спросил: "Можно я тебя поцелую?" "Нет,— ответила Тамара.— Дай лучше еще раз свою руку",— и нежно погладила его по руке.
* * *
На другой день Виктор подъехал к ее гостинице ровно в девять, а потом позвонил. Узнав, что он рядом, она ответила: "Выйду через пять минут".
Когда она, улыбаясь, шла к машине, он восторженно любовался ее походкой и стройной фигурой, а сам думал: "Удивительно, я знаю ее только полдня и она уже меня очаровала. Как? Чем?"
— Приветик! Докладывай, какая программа на сегодня,— сказала она, и, как вчера, нежно погладила по руке.
— Программа зависит от времени и желаний. И вообще, сколько времени можем на нее потратить? Что ты уже посмотрела? Что хочешь посмотреть? Сколько у нас времени сегодня? Где обедаем и где ужинаем?
— Ой, сколько вопросов, давай по порядку: я видела водопад "Шумка", бадукские озера, нарзанный источник, ездила в Домбай. Сегодня я свободна. Завтра уезжаю домой. Остальное на твое усмотрение.
— Понятно. Стандартный набор туриста освоила, а по времени — ограничены. Хочу показать тебе сегодня два красивых места: одно у реки — там красивые камни и прекрасная перспектива на главный хребет, а второе в тишине — там большой луг и на заднем плане удивительная вершина лесистого хребта. Удивительна она фантастической игрой света во время захода солнца. Я видел это явление несколько раз. Может, оно и не каждый день происходит.
Что касается обеда, есть два варианта: или приехать на обед в "Йети-Хаус", где прекрасный ресторан, или обойтись шашлыками, их везде навалом. Давай еще купим арбуз. А вечером в ресторане поедим вкусностей. Как тебе предложения?
— Я тебе доверяю и согласна. Согласие есть продукт при полном непротивлении сторон, как говорил монтер Мечников.
— Хорошо излагал, собака, как говорил Бендер, — смеясь, шепнул ей на ухо Виктор.
— Ты меня просто заинтриговал, подожди минутку, надо сбегать в номер, взять одну вещь,— сказала она и убежала.
Обратно вернулась с большим планшетом, который стала укладывать на заднее сидение.
— Что это?
— Этюдник,— ответила она.
— Ты рисуешь?
— Да, я художник.
— Никогда не думал, что буду близко знаком с художником. Ты будешь рисовать, а я буду заглядывать из-за спины, можно?
— Конечно можно. Ты же будешь меня вдохновлять.
— Тома, ты серьезно считаешь, что буду вдохновлять?
— Несомненно.
Когда они приехали к его любимому камню, она несколько минут в восхищении молча ходила кругами. Затем повисла на его шее. Оторвав ноги от земли, чмокнула в одну щеку, затем в другую и скороговоркой: "Как здорово … как здорово! Можно я сейчас … сейчас это буду писать … это бесподобно … сейчас буду писать … какое чудо, как ты нашел такое чудо, молодец… мне это снилось … сумею ли я?"
Он неумело помогал установить мольберт, по ее просьбе переставлял его то туда, то сюда. Наконец нужная точка была выбрана и она, подумав чуть-чуть, сделала первый мазок. Виктор молчал, ждал, когда возбуждение уляжется и она заговорит. Бросая резкие пристальные взгляды на натуру и делая какие-то непонятные ему штрихи на чистом листе, Тамара начала свое волшебство.
А кто будет спорить, что художники не волшебники? Виктор был в этом убежден.
— Том, — окликнул он.
— А?
— Расскажи о себе.
— А надо?
— Очень,— ответил Виктор.
Она рассказала, что любила с детства рисовать, потом разные конкурсы, и, в конце концов, поступила в "Строгановку", училась у Глазунова. А посоветовал приехать сюда, писать водный поток, художник из Ростова.
— Никос Сафронов? — перебил ее Виктор.
— А что знаком с ним?
— Нет, такой чести не удостоен. Просто я ростовчанин. А ты?
— А я родилась в Новосибирске, но сейчас живу в Москве.
Тем временем чистый лист превращался в картину, вернее этюд на котором явно стал виден окружающий ландшафт, а разговор приобретал все более интересный характер. Она рассказывала о своем творчестве, о художниках и друзьях. Потом перескакивали на литературу, политику, кулинарию, садоводство — на все.
Он рассказывал о себе, о своих заграничных поездках, об интересных людях в НИИ. Самое важное — оба начинали чувствовать родство душ. Эта взаимная симпатия росла, и вскоре они уже перестали чувствовать время.
Он спросил: "Томочка, наверное, я поехал за шашлыком? Я ненадолго тебя оставлю. Что еще привезти?" "Что хочешь", — ответила она.
Покончив с шашлыком, перешли к арбузу. Она так смешно ела — измазала щеки до ушей. Виктор намочил платок в ледяной воде и стал их вытирать, затем поцеловал в одну чистую щеку, затем во вторую, затем в полуоткрытые нежные губы. Она прижимала к себе его голову, ласково поглажывая затылок. После этого сидели оба, тяжело дыша от волнения, и с нескрываемой нежностью смотрели друг другу в лицо. Хриплым голосом он произнес:
— Я вот думаю, какая ты непосредственная, открытая и откровенная, почему с тобой так легко и приятно? Хочу видеть тебя каждый день
— Я же не девочка, я "мудрая женщина" и думаю о тебе так же, и испытываю к тебе те же чувства. У нас нет времени для жеманства и лицемерия, я поняла — ты тот человек, перед которым имею право и хочу быть самой собой и не скрывать свои чувства.
— Спасибо тебе. Что происходит — это сказка. В сказочном месте она и должна происходить. Смотри, уже солнце к закату, надо переезжать к удивительной горе, которую тебе обещал показать.
Приехав, они расположились на широкой поляне усыпанной большими валунами, у подножья горы почти до вершины заросшей лесом. Солнце изредка пробивалось в редкие промежутки между облаками. Вид был красивым, но не фантастичным, вершина то освещалась ярко, то снова попадала в полосу тени.
И вдруг вся гора вспыхнула, как бы излучая изумрудный свет изнутри. Восхищенные Виктор и Тамара в унисон непроизвольно воскликнули: "Ах!" Несколько минут, завороженные, любовались молча.
Тамара сказала: "Это невозможно написать. У тебя есть фотоаппарат?" Виктор достал фотокамеру и беспрерывно снимал происходящее. Что удивительно, по мере движения облаков пейзаж менялся, и когда солнце опустилось ниже — эффект свечения постепенно исчез.
Придя в себя, они пытались понять причины явления. Виктор предположил, что у подножья, вероятно, лежит большое озеро и его вода отражает зелень на облака, или ледник работает как зеркало. "Возможно",— согласилась Тамара. Конечно, с точки зрения физики это явление имеет объяснение, но поверьте — зрелище потрясающее.
Наступили сумерки. Вернувшись в Теберду, каждый пошел в свою гостиницу переодеться. У него-то и одежды парадной не было, он просто надел чистые брюки и погладил свежую рубашку. Она же, через условленный час, вышла к машине в красивом розовом платье и туфлях на высокой шпильке.
Ему хотелось взять ее на руки и нести к автомобилю. Нежный запах духов заполнил салон. От изумительных коленей невозможно оторвать взгляд. Но самое главное, он почти физически ощущал волны радости и доброжелательности исходившие от нее.
***
В ресторане они выбрали маленький столик с двумя стульями. Разговаривали мало — вели диалог, интересный им обоим, делая паузы, когда слова не были нужны. Казалось, о чем говорить? Все говорили взгляды и жесты. Радость переполняла. Во всем мире их было двое. Двое — и все!
В конце вечера он сказал: "Ну вот, шампанское теперь не позволит отвезти тебя домой" "И не отвози",— шепнула она, снова своим нежным жестом погладив его по руке.
Закрыв за собой дверь его номера, стоя в коридоре, они целовались и целовались, не имея сил остановиться.
— Мы так все твое праздничное платье изомнем",— не задумываясь, сказал он.
— Да, да, сейчас снимем,— не задумываясь, сказала она. — Подожди я еще раз тебя поцелую,— шептала вся дрожа…
Оторвавшись от него, начала снимать платье. Он неумело помогал ей. Затем, не зная зачем, понес платье в шкаф, наслаждаясь его ароматом. Подошел к Тамаре, сидящей на кровати, и в глазах ее увидел грусть. Сев рядом протянул руку, накрыл ее маленькую ладошку своей, как будто хотел оградить от всех бед и несчастий в этом мире.
Она посмотрела на его лицо, оно было совсем близко, и ее глаза засияли ему навстречу, мысли и чувства обоих слились воедино. Она обняла его, ухватилась за него отчаянно и беспомощно. Его сильные руки прижали ее к себе, и мир замкнулся в своей завершенности...
Когда они проснулись, обоих посетила одна и та же мысль: "Сейчас мы расстанемся, и скорее всего навсегда. Спасибо судьбе подарившей эти дни, этот дождь, эту горную речку, эти горы..." Оба молча смотрели друг на друга, стараясь до мелочей запомнить милый образ — глаза, губы, руки.
***
— Ты улетаешь в Москву? — спросил он, подъехав к ее гостинице.
— Да, из Минвод. В 17:30.
— Я отвезу в аэропорт.
— Давай не будем этого делать. Я не хочу, чтобы в памяти осталась грустная сцена расставания. Сейчас я исчезну, внезапно, как и появилась, унося в сердце радость на всю жизнь. Не надо ничего говорить.
В этот же день, Виктор ехал домой. В голове звучал голос Сукачева:
Там такая земля, там такая трава, а
лесов, брат, таких и в помине уж нет.
Там в озерах вода, будто божья роса,
там искрятся алмазами звезды и падают в горы..
Затем возникли банальные, но не имеющие ответа вопросы на эту также банальную, но для него особую историю.
Виктор думал: " Эта встреча, это что? Случайный, радостный подарок судьбы? Или провидение тебя свело с той единственной и неповторимой, а ты так спокойно отпускаешь ее? Сколько раз люди влюблялись и думали — вот, наконец, чудо произошло, а проходит время и, увы — оказывается, ошибался. Так может и лучше, вот так расстаться, чтобы потом не иметь разочарования? Но с другой стороны, судьба если и дает редчайший шанс, то только один раз? Тех, кто постоянно ищет, называют ветреными, развратниками даже.
А тех, кто упускает свой шанс? Наверное, дураками? А я в этой ситуации кто?"
К горлу подступал комок. И Сукачева сменил Высоцкий:
В суету городов и в потоки машин,
возвращаемся мы, просто некуда деться.
И спускаемся мы с покоренных вершин,
оставляя в горах, оставляя в горах свое
сердце..
Тамара тем временем смотрела в иллюминатор самолета, делающего вираж над Машуком беря курс на север. На горизонте отчетливо виднелся Эльбрус и тонкой линией отходящий от него влево и вправо Главный Кавказский хребет.
Непроизвольно слезы выступали из глаз, губы ее шептали: "До свидания Кавказ, до свидания… Спасибо вам, горы, за сказочный подарок".
Она мысленно слышала голос Виктора и нежно гладила его по руке.