АТЛАНТИДА
(пьеса в двух действиях)
Действующие лица:
Аркадий Лукич
Илья
Навруз
Толик
Лина
Леха, охранник
Милиционер
Хозяин
Охранник
Первое действие
То ли барак, то ли вагончик строителей. Нары в два яруса, стол, несколько разных стульев. Занавески, одежда и всякая мелочь, которая необходима при жизни. Обстановка более чем бедная и скупая. От цивилизации мало что осталось.
Аркадий Лукич лежит на нижних нарах, уставившись на Илью. Тот читает толстую карманного формата книжку, возвращается на несколько страниц назад, еще раз прочитывает несколько строк. На лице полная растерянность и в то же время, сосредоточенность на изучении и постижении прочитанного. Чувствуется запах от приготовленной пищи – пахнет приятно…
ИЛЬЯ. (непонятно, к кому он обращается, скорее всего, сам с собой) Вот, сказано: «Сотворил Бог небо и землю…» (помолчал) Как Он это сделал – до сих пор не могу понять!
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. (не сразу) Что тут непонятного?!
ИЛЬЯ. Как Он это сделал… Это и не понятно.
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Как сотворил, непонятно?
ИЛЬЯ. Да, как сотворил!
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Ну… в начале ничего не было...
ИЛЬЯ. Вот это-то и не понятно!
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Так тебе это непонятно или то, как Бог сотворял...
ИЛЬЯ. Все непонятно!
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Так ты выбери, брат, что тебе больше всего интересно и тогда задавай вопросы…
ИЛЬЯ. Я и задаю из того, что более всего непонятно! Это же непонятнее всего получается: хаос какой-то был? Был! Значит, что-то же было!? Но прежде сам Создатель к этому руку приложил?
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Хорошо, я скажу так – упорядочились законы физики, там, химии… Гравитации… И – поехало…
ИЛЬЯ. Лукич, ты опять про атеизм…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Ничего подобного! Я – про сотворение…
ИЛЬЯ. Ну, какое «сотворение», едрена мать, когда законы!?
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. А ты считаешь, что Бог с ними не считался?
ИЛЬЯ. Он их создавал! Понимаешь?!
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Я-то понимаю, Илюха, а вот ты только пристаешь с вопросами… Сам соображай, не маленький уже…
ИЛЬЯ. Я к тебе не пристаю, Лукич, больно надо! Я вслух рассуждал, а ты втерся… Мне уже при тебе слово умное сказать нельзя!
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Это какое такое умное слово ты сейчас сказал?
ИЛЬЯ. Я что, по-твоему, дурак, что ли?!
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Неуч ты, вот кто… Тебе, наверное, мать говорила в детстве, мол, учись, сынок и так далее… А – теперь поздно, теперь пожинай труды свои…
ИЛЬЯ. Ну, я смотрю, ты сильно пожинаешь, прямо дальше некуда…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Не заводись…
ИЛЬЯ. Я не завожусь, Лукич, не завожусь… Я вот только смотрю, что ты больно умный и рассчастливый тут среди нас ходишь…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Ты давай прекращай… Я там главным конструктором работал, на минуточку, на приборостроительном – и еще пацана с девчонкой воспитал! А ты уперся в свою Библию только достаешь людей дурацкими вопросами. А там, в Библии, между прочим, написано, что ближних любить надо…
ИЛЬЯ. Ты чего заповеди-то сюда приплетаешь?! Снёсся!.. Я ему одно, а он про «любить ближнего»! Настроение не то – так и скажи…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Нормальное настроение у меня, не выпрыгивай из трусов как зайчик! Ты что хочешь, чтобы я тебе объяснил, как бабки объясняют про сотворение?! Дескать, дунул Создатель и небо от земли отделилось… Дунул еще пару раз и жизнь появилась… А потом лег отдохнуть и задумался… Так, что ли хочешь? Так это и в Библии написано – слово в слово. Чего ты тогда спрашиваешь?!
ИЛЬЯ. А ты что, хочешь сказать, что не так все было?! Ты, конечно, малёха стебанулся… Дунул-сунул, отдохнул… Но принципиально не так, что ли было?!
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Отвали!
ИЛЬЯ. Чего отвали?!
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Отвали, я сказал…
ИЛЬЯ. Правда глаза колет, товарищ главный конструктор… и философ по совместительству…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Шпиндель ты ржавый…
ИЛЬЯ. Узбек херов…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Я – русский, дорогой мой…
ИЛЬЯ. Русские – в России…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. А я – в России…
ИЛЬЯ. Не известно, не известно…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Что – не известно, что мы в России?
ИЛЬЯ. И это тоже неизвестно…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Давай, давай, плети все подряд, чудило религиозное…
ИЛЬЯ. Лукич, веру не трогай. Не будь гамном, как Толян!
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Это тебе надо у Толяна учиться еще! (передразнивает) «Гамном!» Он-то как раз лучше всех нас пристроился со своей душой. Плохо ли хорошо – ему на все наплевать! Дышит и радуется! Всем бы поучиться у него!
ИЛЬЯ. Свинья он безмозглая, и бесы войдут в него, подожди еще…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Опять свой апокалипсис завел. Ты долбанулся, честное слово!
ИЛЬЯ. Не нравится!? Ничего, ничего, придет Мессия, попляшешь у него… По жопе надерет за маловерие, мало не покажется…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. А тебе не надерет?!
ИЛЬЯ. Надерет, наверное, но за другое… За то, что с тобой тут бисером раскидался… Все зерна истины в твою стебанную душу как в прорву пошли…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. И на камнях растут деревья…
ИЛЬЯ. Давай не передергивай…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Это не я – это Иисус сказал…
ИЛЬЯ. Это Он не тебя имел в виду…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Меня, меня…
ИЛЬЯ. Сейчас, прямо разбежался! На хрен ты ему сдался, атеист… У него страждущих куча, а ты хочешь, чтобы на тебя время тратили…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Ты, Илюха, лучше читай Библию повнимательнее… Может, действительно, какой прок из тебя выйдет… Три года мусолишь, понахватался из разных мест всякой всячины и пристаешь с ерундой…
ИЛЬЯ. Сказать нечего!
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Я уже говорю – помолчи, послушай…
ИЛЬЯ. Ну-ну...
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Ты сперва Новый Завет освой хорошенько… Там тебе, на первый случай с головой хватит! Когда перестанешь ерепениться и начнешь чужое мнение уважать, по-настоящему любить рядом с собой людей, тогда можешь и Ветхий начинать осваивать…
ИЛЬЯ. С чего это я задом наперед читать буду!? Я уж лучше по порядку. Или ты, Лукич, антисемитишь тут?
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. В смысле, что Ветхий – для евреев?!
ИЛЬЯ. Ну!
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. (смеется) Идиот ты подростковый! Я тебе дело говорю! Ветхий Завет вообще тебе не понять! Нет у нас, в России, Бога! Понимаешь, нет. Есть только сын Его – Иисус Христос. К которому мы как к Богу и относимся. Жалко, нет тут у нас Достоевского – он бы тебе быстро все просчитал…
ИЛЬЯ. Что ты несешь?! Иисус – не Бог?!
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Бог, Бог, да не так, как ты понимаешь…
ИЛЬЯ. Лукич, ты же атеист! Чего ты лезешь туда, куда сам не веруешь?!
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Я верую еще похлеще тебя… Только ты от нечего делать Библию читаешь, а я ее вдоль и поперек проживаю…
ИЛЬЯ. Все-таки, ты тупой, хоть и философствуешь! Мне Библия спасение дает! Я ее читаю как еду! Как воду! Она – моя жизнь, это ты понимаешь?! А ты из нее сделал какой-то доклад, прочитал про страшную жизнь и гордишься, что так же в рабстве живешь…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. И что в этом плохого…
ИЛЬЯ. А то, что ты рабство свое признаешь как рабство и успокоился…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Правильно, а ты – нет!
ИЛЬЯ. А я стараюсь жить свободным человеком…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Свободно Толик живет!
ИЛЬЯ. Ни хрена, ни хрена подобного! Он живет свободно, потому что дурак беспросветный! Поработает, покачается, пожрет, поспит… Встанет – опять все сначала…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. А ты – не так, что ли?! Только не качаешься, а Библию читаешь! Вот и вся разница!
ИЛЬЯ. Лукич, ты бестолковый до конца света… Я тебе больше ни одного слова не скажу! Ни одного вопроса не задам!
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Задавай! Задавай! Только ответы слушай!
ИЛЬЯ. На кой мне твои ответы еретические…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Чего это они еретические?!
ИЛЬЯ. А – того! Каждый здесь чем-то занимается! Спасается, что ли! И во втором бараке, наверное, тоже чем-то занимаются… И у девок тоже есть свои заботы…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Ну!
ИЛЬЯ. Пальцы гну! Каждый, чтобы выжить, чем-то увлечен! Понимаешь!?
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Ну!
ИЛЬЯ. Но не надо сравнивать Библию с качком! Или – с твоей философией! Или – с Наврузовским радио! Не надо сравнивать!
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Почему это?!
ИЛЬЯ. А потому, что вы мозги себе засераете, чтобы не думать про то, как мы сюда вляпались! Отвлекаете себя! Толян – тот вообще ни хрена ничего не думает! Вот! А я хочу быть свободным человеком! Свободным! И в прятки и в поддавки играть не собираюсь! Дескать, ну такая жизнь! Ну и что!? Ни хрена! Я свободный человек!
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Свободный?!
ИЛЬЯ. Свободный…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Свободный?!
ИЛЬЯ. Свободный…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Свободный, свободный?!
ИЛЬЯ. Свободный, свободный…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Ну, иди тогда отсюда!
ИЛЬЯ. (опешил, а потом рассердился) Баран ты узбекский, Лукич! Я свободный человек в Боге, во Христе…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. А-а…
ИЛЬЯ. И – это истинное спасение, а не притворяшки…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. (после паузы) Может ты прав… не знаю…
Неожиданно и очень громко, хотя и скрипуче раздался голос неведомого диктора. Фоном голосу была какая-то музыка… Аркадий Лукич и Илья вздрогнули. Илья кинулся к своему месту у кровати и упал на колени. Голос и музыка стихли… Аркадий Лукич так и остался сидеть бледным и неподвижным… Откуда-то сверху, над верхними нарами отдернулась занавеска и появилось дурацки довольное и в то же время, испуганное лицо Навруза…Пауза, слышно только бормотание Ильи, который читает молитву… С испугу, наверное…
НАВРУЗ. (беззвучно смеется, говорит с легким акцентом жителя Средней Азии) Х-х-ха-ха-ха!.. Заработала! За-ра-бо-та-ла!
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. (до сих пор еще не может отойти от неожиданности) Радио?!
НАВРУЗ. Ага!
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Сделал?!
НАВРУЗ. Ага!
Распахнулась дверь и в барак ввалился Толик
ТОЛИК. (говорит со слегка уловимым украинским говором, украинца в нем выдает мышление и пресловутое «г») Шо это было?! Это у нас шумнуло?!
НАВРУЗ. (сверху) Заработала! Радио!
ТОЛИК. Щас охрана прибежит и поубивают нас всех на хрен! Радио некому слухать будет!
НАВРУЗ. Не убьют! Сегодня Леха дежурит! Он не дерется!
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Заложит зато…
НАВРУЗ. Никто ничего не поймет!
ТОЛИК. Что – он глухой, что ли!? Как шугануло на все бараки!..
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Спрячь там, что ли…
НАВРУЗ. А нет ничего, только кастрюли да эти… как их… провода…
ТОЛИК. И – заработало?!
НАВРУЗ. Ага!
ТОЛИК. Покаж…
Толик полез наверх к Наврузу и уставился за занавеску. По движению задницы и ног было понятно, что Толику страшно интересно…Пауза
НАВРУЗ. Это не трогай!
ТОЛИК. (не сразу) Еще раз включи!
НАВРУЗ. Леха придет, проверит, тогда…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Оно, что – так и будет орать?!
НАВРУЗ. Я тише не могу сделать – подушкой прикроем…
ТОЛИК. Ёпрст! Там сейчас сгорит все! (быстро слезает с нар и убегает)
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. (вдогонку) Ты там пошуми чем-нибудь для отвода глаз…
Молчание… Слышно как Толик, по наущению Аркадия Лукича бросил пару раз кастрюлю и вскрикнул…Аркадий Лукич тихо рассмеялся… Незаметно пришел в себя и Илья
ИЛЬЯ. Артист…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Гений!
ТОЛИК. (голос за сценой) Навруз! Навруз! Иди сюда!
НАВРУЗ. Зачем?
ТОЛИК. Русский учить будем!
НАВРУЗ. (спускаясь) Сам научись, хохол… (выходит)
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Встань с колен, Илюха… Пронесло уже…
ИЛЬЯ. А я и не боюсь…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Да ты обделался с ног до головы… «не боюсь»…
ИЛЬЯ. Я радио испугался, чего тут… Неожиданно получилось, я же не готовился… Оно как собака ночью – ни с того, ни с сего – (очень громко, подражая собаке) г-а-в-в-в!
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. (отпрянул в испуге) Ты идиот, что ли?!
ИЛЬЯ. Испугался, конструктор… узбекский…
Вошли Толик и Навруз. В руках посуда с едой.
ТОЛИК. На коленках есть будем?!
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Сейчас, секунду…
Аркадий Лукич подставил стол и постелил на него подобие скатерти… Толик разложил еду на столе, все стали рассаживаться… В сенях что-то зашумело и в барак вошел охранник…
ЛЕХА-ОХРАННИК. У вас шум был?
ТОЛИК. Да, Леха, у нас…
ЛЕХА-ОХРАННИК. Что такое!?
ТОЛИК. А у нас, у Навруза, руки из жопы растут, кастрюлю удержать не может…
ЛЕХА-ОХРАННИК. Еще раз шум услышу – и ты, чурка, и ты, Толян, всю ночь на одной ножке стоять будете. (хлопнул дверью и, пошумев в сенях, ушел к себе)
ТОЛИК. Я-то простою…
НАВРУЗ. (еще не может опомниться от своего изобретения) Заработала!
ТОЛИК. Вот характер у мужика! Сколько ты его делал?! Года полтора!?
НАВРУЗ. Ага!
ТОЛИК. Ну, покаж радио!
НАВРУЗ. Только руками ни какой деталь не брать?!
ТОЛИК. Не буду…
Навруз поднялся и полез к себе наверх, за нары, отдернул занавеску и аккуратно потащил кусок фанеры, на котором были приделаны разные кастрюльки, провода, железяки…
ИЛЬЯ. Фанеру где-то стиснул…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Для пользы дела же человек старался… Только не знаю, зачем нам радио? Душу только теребить…
ТОЛИК. Мало ли… музыку послушать, новости…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. На кой нам новости?!
ТОЛИК. А что, только тебя все время слушать?! Может, и другое мнение есть в мире.
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Есть – у Илюхи!
ТОЛИК. Я говорю – в мире!
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Ну, у Лехи-охранника есть мнение… тоже мнение, мировоззрение даже…
ТОЛИК. В мире, говорю…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Где ты мир видишь, олух ты царя небесного!? Вот он, твой мир – ты да я, да мы с тобой…
ИЛЬЯ. Видишь, Толян, какой пессимист растет?! И еще – атеист, к тому же.
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Реалист…
ТОЛИК. Ну, если реалист – значит должен знать, что еще мир существует. Кроме нас!
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Ну, где он этот мир!? Что-то не видать его!
ТОЛИК. А вот Навруз радио сделал – теперь хоть слышно будет!
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Да это как Юпитер получится. Или – как Венера! Или – как звезда! Видеть видишь, а что толку! Давай прекращай! Уже сердце ноет от твоей болтовни!
ТОЛИК. А мне – все в порядке! Говори, пожалуйста, говори… Я, например, тебе рот не затыкаю…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Прекращай давай, я тебе говорю! Давай есть!
Все молча едят. Готовил Толик вкусно и поэтому какое-то время все были увлечены только едой.
ТОЛИК. Ты, Лукич, старый… поживший… тебе уже все по хер…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. (сорвался) Ты где, мать твою, мир хочешь увидеть!? Здесь!? Ну, смотри его здесь, не лезь никуда больше!
ИЛЬЯ. Видишь, Толян, у него мир только в бараке и у хозяина на работе! У Лукича кроме этого ничего нет! И – не надо ему больше ничего! Сидит тут, философствует с нами, законами обкладывает, (передразнивает Аркадия Лукича) «объективную реальность выводит»… И Бога ему не надо, истины всеобъемлющей…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Где ты Бога видишь!? Вот ты паскуда на мою голову! Где ты Бога видишь!? Да если Он и был когда, то давно уже или помер, или послал нас далеко на хрен… И мир весь послал. Что уж тут про наш барак говорить!?
ИЛЬЯ. Дубина ты узбекская, пессимист! Я! Понял это, я! Я его призываю! Я его стяжаю! Чтобы мир без Спасителя нашего не одной секунды не жил! А ты еретик, чернокнижник, провокатор.
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Я – провокатор! Ты что, не понял, что это Толян меня провоцирует?! Я психую. А ему и дела нет! У него все в порядке – ни сердца, которое томится, ни души, которая страдает…
ТОЛИК. (резко вскинулся к Аркадию Лукичу) Я тебя задушу сейчас, ссука ты старая…
Навруз прыгнул на Толика и хотел оттянуть его от Аркадия Лукича. Толик, не обращая внимания на висящего на его спине Навруза, злобно смотрел на Аркадия Лукича. Навруз понял, что вспышка гнева у Толика прошла, осторожно сполз с его спины. Аркадий Лукич стоял бледный перед Толиком. Илья, глядя в упор обоим лицам, демонстративно читает молитву «Отче наш», поглядывая то на того, то на другого…Дочитав до конца, Илья помолчал несколько секунд и хотел было снова приняться за чтение, но неожиданно Аркадий Лукич его остановил…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Извини…
ТОЛИК. Ничего…
ИЛЬЯ. (принципиально и назидательно) Слава Богу!
Аркадий Лукич и Толик посмотрели на важного Илью и, не выдержав, прыснули от смеха…
НАВРУЗ. (не понял, в чем дело) А? Чего?! Что случилось?! (засмеялся) Что смеетесь? А?!
ИЛЬЯ. Козлы…
Все смеются еще громче. Илья не выдерживает и укоризно качает головой, изредка передразнивая смеющихся. Постепенно и он впадает в бестолковое веселье – смеется со всеми. В итоге – здоровый мужской хохот. Неожиданно в дверь барака входит Леха-охранник и тихо наблюдает картину всеобщего веселья.
ЛЕХА-ОХРАННИК. Харе ржать! Какое сегодня число, артисты?!
НАВРУЗ. Какое?
ТОЛИК. Шестнадцатое?!
ЛЕХА-ОХРАННИК. Ну!
ТОЛИК. Ёпрст! Забыли, идиоты!
ЛЕХА-ОХРАННИК. Ну, давайте, готовьтесь… И жрачку уберите со стола – чтоб чисто было, как у кота яйца… (уходит)
ТОЛИК. Давай, Навруз, натирай мозоли! Тебе-то один хрен не достанется!
НАВРУЗ. (убирает со стола) Я чуть не умер, когда Леха пришел – писец радио пришел, подумал!
ТОЛИК. Да, башку бы нам оторвали, это точно… (Аркадию Лукичу) Ну что, мужчина-философ (сделал ударение на последнем слоге), забыл про шестнадцатое?
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Из башки вылетело! Хотя утром помнил…
ТОЛИК. Интересно, Линку приведут или Верку?
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Разница, что ли большая?
ТОЛИК. Не скажи, Верка живая, а Линка – нежная… (растянувшись на нарах) Мне сегодня нежную хочется…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. А что ты про Навруза сказал, я не понял?
НАВРУЗ. (входит и тут же вступает в разговор) Э-э, Лукич, это наше с ним дело!
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Что, опять ему проиграл «шестнадцатое»?!
ТОЛИК. Так уж получилось…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Я тебе дам, мать твою, так получилось! Играйте, козлы, на что угодно, только не на «шестнадцатое»! Я запрещаю это делать! Понятно тебе, буйвол полтавский!
ТОЛИК. Ну, кончай орать! Так получилось! Все, в последний раз!
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Что в последний раз?! Что в последний раз?! Ты парня уничтожишь, дубина ты стоеросовая!
НАВРУЗ. Э-э, ладно, Лукич, давай хватит!
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Ничего не хватит! «Шестнадцатое» не разыгрывается, понятно вам!?
ТОЛИК. Сказал же, что в последний раз…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Не будет тебе последнего раза…
НАВРУЗ. Лукич…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Заткнись!
ТОЛИК. Все, Лукич, сегодня – в последний раз, ей-богу!
НАВРУЗ. Лукич!
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. (сокрушенно) Вы – полные придурки, не понимаете, не жалеете друг друга, идиоты…
Молчание
ТОЛИК. А что ты, Лукич, Илюху так не оберегаешь…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. (также сокрушенно) А хрен с ним, с Илюхой… Пусть сублимацией занимается, если ему так хочется. Я уже устал с ним говорить на эту тему…
ИЛЬЯ. Слава Богу, отстал…
ТОЛИК. Илюха, а ты хоть знаешь, от чего отказываешься?
ИЛЬЯ. А то!
ТОЛИК. Ну-ну…
ИЛЬЯ. Вот тебе и «ну-ну»…
Молчание…Все-таки, Толика что-то задело…
ТОЛИК. Я что-то не пойму. Кто вам «шестнадцатое» выторговал?! Если бы не я – онанизмом бы сейчас все занимались…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Спасибо тебе, Толик…
ТОЛИК. Мне твое спасибо, Аркадий Лукич… (неожиданно взорвался) Я хоть раз воспользовался тем, что это моя работа, мое старание… и так далее…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Я говорю тебе – спасибо…
ТОЛИК. Пошел ты…
НАВРУЗ. Давай хватит, э-э! Я сам не хочу!
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Тоже сублимировать собрался?! Ну, давай, давай! Тебе, чурке, как лучше делают: защищают твою физиологию… (неожиданно, Толику) Ты думаешь, я не знаю, что ты еще кроме «шестнадцатого» пристраиваешься?!
ТОЛИК. Чего?! К кому пристраиваюсь?!
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. А хрен тебя знает! Может, к Верке, может – к Линке…
ТОЛИК. Чего?!
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Ничего! Я вижу, как ты с охранниками вась-вась…
ТОЛИК. Ну и че!?
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Ниче! Мне плевать, получается – молодец!
ТОЛИК. Ну и че?!
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Что ты «зачекал»?! Я говорю, мне плевать… Мне Навруза жалко. А он, азиат недоделанный, все в интеллигента играет… Себе только хуже делает…
ТОЛИК. Что мне теперь упрашивать его!? Мол, иди, Наврузик, раз ты такой порядочный и честный, иди, трахнись вместо меня?!
НАВРУЗ. Давай хватит, я сказал…
ТОЛИК. Или ты хочешь, Лукич, чтобы я еще за тебя поговорил?
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Толян, отвали! Ты парень хитрый, везде счастье и удачу найдешь… Молодец… Честное слово, молодец… Учись, Навруз. И ты, морда кислая, крестись, когда надо, а во всем остальном бери пример с Толяна…
ИЛЬЯ. Вы обратили внимание, что все это время, пока вы трепались, я молчал? Цените мою выдержку и мудрость. Я и сейчас промолчу, бесы вы озабоченные…
Дверь отварилась и вошел охранник Леха. За ним протиснулась Лина, красивая, но совсем не украшенная девушка…
ЛЕХА-ОХРАННИК. Принимайте гостей, джентльмены…
ЛИНА. Привет, парни!
ЛЕХА-ОХРАННИК. Толян, потом отведешь ее ко мне! Чтобы я сто раз тут не бегал!
ТОЛИК. Не вопрос, Леха!
ЛЕХА-ОХРАННИК. Ну, давайте, отдыхайте… (вышел, но тут же вернулся) Только не тяните давайте, раз-два и готово! (ушел)
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Проходи, Лина, проходи… Все нормально?!
ЛИНА. Нормально…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Ну, иди сюда…
Аркадий Лукич ведет Лину за занавеску на одной из нар. Это место приготовили в то время, когда убирали со стола, в ожидании девушки.
ТОЛИК. Лукич, может мне позволишь первому?
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Еще чего?! С какого это?!
ТОЛИК. Я же сегодня два раза буду… Я подряд не смогу – мне чуток отдохнуть надо…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Ты и здесь, мать твою, выгоду найдешь! Иди давай, хрен с тобой!
ТОЛИК. Вот спасибо! Это – по-человечески…
Аркадий Лукич возвращается на свое место на нарах. Вместо него за занавеской прячется Толик. Небольшая возня и все стихло. Неловкое молчание.
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Илюха!
ИЛЬЯ. Чего?
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Почитай чего-нибудь, займи время…
ИЛЬЯ. Чего?
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Чего хочешь Почитай «Песнь песней» Соломона…
Илья достает из-под подушки Библию, крестится, целует книгу, ищет нужную главу…
ИЛЬЯ. (читает, немного нараспев, подражая церковному чтению) «Да лобзает он меня лобзанием уст своих! Ибо ласки твои лучше вина.
Влеки меня, мы побежим за тобою; - царь ввел меня в чертоги свои, - будем
восхищаться и радоваться тобою, превозносить ласки твои больше, нежели вино; достойно любят тебя! Да лобзает он меня лобзанием уст своих! Ибо ласки твои лучше вина».
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Нормально читай, Илья!
ИЛЬЯ. (продолжает читать, но теперь как обычный светский текст) «Кобылице моей в колеснице фараоновой я уподобил тебя, возлюбленная моя. Прекрасны ланиты твои под подвесками, шея твоя в ожерельях; золотые подвески мы сделаем тебе с серебряными блестками. Доколе царь был за столом своим, нард мой издавал благовоние свое. Мирровый пучок - возлюбленный мой у меня, у грудей моих пребывает. Как кисть кипера, возлюбленный мой…»
НАВРУЗ. Э-э, давай хватит, да!? Про груди, да!? Я человек или нет?!
ИЛЬЯ. Ты дурак, это про небесную любовь! Это – не про секс!
НАВРУЗ. Э-э, давай про груди не говори! «Небесная…»
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Илюха, почитай другое. Давай из Нового Завета… Заодно еще раз подумаешь, про что там написано…
ИЛЬЯ. Давай, мне только лучше. Только Новый Завет я буду читать нормально…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Ну, читай нормально…
ИЛЬЯ. Не по твоему нормально, а по христиански…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Слушай, ты сейчас действительно из меня нехристь сделаешь! При чем тут церковь?! Мы что в храме?! Читай нормально!
ИЛЬЯ. Ладно… (читает) «Родословие Иисуса Христа, Сына Давидова, Сына Авраамова. Авраам родил Исаака; Исаак родил Иакова; Иаков родил Иуду и братьев его; Иуда родил Фареса и Зару от Фамари; Фарес родил Есрома; Есром родил Арама; Арам родил Аминадава; Аминадав родил…» Нет, это вам совсем ни к чему! Только ржать будете. Сейчас я вам найду то, что нужно!
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Давай, давай…
Изредка, во время разговора в бараке слышны стоны и шепот Толика и Лины за занавеской.
НАВРУЗ. Никогда не буду больше на «шестнадцатое» играть, дурак я!
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Сообразил, наконец-то…
ИЛЬЯ. (читает) «Посему говорю вам: не заботьтесь для души вашей, что вам есть и что пить, ни для тела вашего, во что одеться. Душа не больше ли пищи, и тело одежды? Взгляните на птиц небесных: они ни сеют, ни жнут, ни собирают в житницы; и Отец ваш Небесный питает их. Вы не гораздо ли лучше их? Да и кто из вас, заботясь, может прибавить себе росту хотя на один локоть? И об одежде что заботитесь? Посмотрите на полевые лилии, как они растут: ни трудятся, ни прядут; но говорю вам, что и Соломон во всей славе своей не одевался так, как всякая из них; если же траву полевую, которая сегодня есть, а завтра будет брошена в печь, Бог так одевает, кольми паче вас, маловеры!
Итак не заботьтесь и не говорите: что нам есть? или что пить? или во что
одеться? потому что всего этого ищут язычники, и потому что Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом. Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам. Итак не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своем: довольно для каждого дня своей заботы.»
Илья читал и не обратил внимания, как вылез из-под занавески Толик и просто свалился на свои нары. Аркадий Лукич понял, что пришла его очередь и тихонько, чтобы не спугнуть и не помешать чтению, перебрался поближе к занавеске. Там он задержался, собираясь дослушать Илью… Почти совсем забравшись за занавеску, Аркадий Лукич все еще слушал, но потом скрылся за занавеской… Илья прекратил читать и воцарилась тишина. По лицу Ильи текли слезы. В какое-то мгновение эти слезы можно было заметить еще при чтении…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. (выглянув из-за занавески) Это откуда?
ИЛЬЯ. Евангелие от Матфея…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Хитро сказано… (спрятался за занавеской)
ТОЛИК. Правильно сказано…
ИЛЬЯ. Ты-то откуда знаешь?!
ТОЛИК. Да я так только и живу…
ИЛЬЯ. Да ладно!
ТОЛИК. А ты думал! Жизнь нам дается для одного, а люди живут для другого…
НАВРУЗ. Э-э, тоже мораль читать сейчас будешь?!
ТОЛИК. Ничего подобного! Вам, дуракам, ничего не докажешь…
ИЛЬЯ. Ты живешь как зверь, тебя душа не интересует вовсе. Поэтому ты такой счастливый и бестолковый…
ТОЛИК. Заткнись!
ИЛЬЯ. А что, не так, что ли?! Качаешься, жрешь, спишь…
ТОЛИК. Заткнись!
НАВРУЗ. Давай хватит! Каждый как может, так и живет! Ты, Илюха, только болтаешь, а спасения нет! Нет! Понял!? Все твои слова, что ты говоришь – ерунда!
ИЛЬЯ. Не ерунда! Будет спасение, обязательно будет!
НАВРУЗ. Не трепись! Мне Лукич уже говорил, что спасение, про которое ты тут болтаешь, будет! Будет! Только после смерти! (молчание) Правильно?! Когда умрем здесь, тогда и будет все хорошо!
ИЛЬЯ. Да! Пусть так! Но это и есть главное!
НАВРУЗ. Это гавно! Главное – это моя жизнь, понял! Больше никогда не читай мне ничего! И не говори мне про спасение!
ИЛЬЯ. Дурак!
НАВРУЗ. Да, пусть я дурак и не понимаю! Э-э! Ты много понимаешь!?
ТОЛИК. Отшил! Классно отшил он тебя, попяра!
ИЛЬЯ. Пошел ты…
ТОЛИК. Давай, давай, теперь я виноват у тебя!
ИЛЬЯ. Я вас никого не виню! Я хочу вам помочь!
ТОЛИК. Не надо! Не надо мне помогать!
НАВРУЗ. И мне не надо!
ИЛЬЯ. Вы живете как не люди!
ТОЛИК. Почему это?
ИЛЬЯ. Потому что люди всегда решают вопрос смысла своего, смысла жизни…
ТОЛИК. Я решаю!
ИЛЬЯ. Не верю!
ТОЛИК. Это твои проблемы, мне наплевать! Мне, вообще, наплевать, что ты про меня думаешь, понял! Я живу, как хочу! И хочу жить только так, как хочу! И не морочу себе голову поблажками! Что это за идея такая интересная!? Здесь плохо – там хорошо!? А?! Кому там хорошо?! Тому, кому здесь было плохо? На хрена мне такая идея? Кому сейчас плохо, тому и потом будет также. И ничего с этим сделать нельзя, понял, попяра!? Придет вот такой козел, как ты в Царство Небесное и будет срать и вонять где попало – мне, мол, так плохо жилось! Дайте мне теперь только хорошо! И – заткнись! Чтобы больше никогда не слышал от тебя проповедей никаких! Не верю тебе! Ты и Библию стал читать только тогда, как сюда попал! Вот тебе и ответ. Мозги свои засераешь, так тебе легче? Вот и хорошо! Только нам не засерай, понял! Понял! Понял!
ИЛЬЯ. Понял, отстань…
ТОЛИК. Вот и классно…
Возникла пауза – никто не хотел ничего говорить… В этой тишине были слышны звуки за занавеской. Стон Аркадия Лукича был деловой и совсем не похож на обычные стоны мужчин, если мужчины вообще стонут. Создавалось впечатление, что Аркадий Лукич выполняет ответственную работу. Неожиданно все стихло. Небольшая возня и из-за занавески появилось красное и потное лицо Аркадия Лукича…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Что притихли? Подслушиваете?
ТОЛИК. Надо больно…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. А что тогда притихли?
ТОЛИК. Трахаешься и трахайся – занимайся своим делом.
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. А я – все!
ТОЛИК. Иди ты!?
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Да, а что рассусоливать-то?
ТОЛИК. Ты как кролик – две секунды и готов! Ну, иди отдыхай давай!
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. А я не устал вовсе.
ТОЛИК. Иди, иди, отдыхай! Все! Кончил и – ложись спать! Тут еще есть страждущие!
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Что, уступил Наврузу?!
НАВРУЗ. Не надо мне ничего!
ТОЛИК. Видишь, сам не хочет – значит опять моя очередь пришла…
ЛИНА. (за занавеской) Толян, погоди немного! Ты во второй раз вообще меня ухайдакаешь. Дай отдохнуть!
ТОЛИК. Я тебя не тороплю…
ЛИНА. Навруз?!
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. (после молчания Навруза) Ты что, глухой? Тебя зовут!
НАВРУЗ. Э-э, давай хватит! Что вам надо!? Проиграл?! Проиграл! Все! Не надо мне ничего!
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Тебя Линка зовет!
НАВРУЗ. Все хватит! Издеваетесь с человеком! Что вам надо!? Хватит! Уже сердце прыгает!
ЛИНА. Навруз!
НАВРУЗ. Чего?
ЛИНА. Иди сюда!
НАВРУЗ. Не хочу!
ЛИНА. Иди, иди… Ты со своей скромностью помрешь, а ничего не добьешься…
ТОЛИК. Линка, ты сдохнешь потом! Ты когда четыре раза выдерживала?! Сама говорила, что устаешь? Мне на совесть давишь?! Так я сам могу уступить! Пожалуйста, иди, Навруз…
НАВРУЗ. Не хочу!
ТОЛИК. Только потом не играй больше на «шестнадцатое».
НАВРУЗ. Я сказал, не хочу!
ТОЛИК. Лин, тебе его раздеть и принести! Или – ты сама его разденешь!
НАВРУЗ. Свинья ты нечистая, Толян!
ТОЛИК. (схватив Навруза, который упирается изо всех сил) Линка, принимай мужика!
НАВРУЗ. Скотина, скотина, отстань!
ТОЛИК. Что – не нравится! Будешь, чурка, знать, как играть на «шестнадцатое»…
ЛИНА. (выскочила из-за занавески) Оставь его, Толян! Ты получишь свое, не ссы! (Наврузу) Навруз, иди ко мне. Мы не будем спать, не бойся, А то этот потом съест тебя с потрохами…
НАВРУЗ. Зачем тогда идти?
ЛИНА. Иди, иди, я тебе другое сделаю, пусть от зависти подавится. Заодно и отдохну немного…
НАВРУЗ. Что сделаешь?
ЛИНА. Иди, посмотришь сам!
Навруз медленно идет к Лине, которая ждет его, протянув руку, второй удерживая одежду, которая прикрывает наготу. Толик весь высунулся от зависти…Навруз скрылся за занавеской… Молчание…
ТОЛИК. Ласковый теленок двух маток сосет… Ссука!
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Не завидуй!
НАВРУЗ. (за занавеской) Ну, не хочу я! Что ты делаешь?
ЛИНА. (за занавеской) Лежи тихо, Навруз, и все!
НАВРУЗ. Что – и все?
ЛИНА. И все! Лежи – и все!
ТОЛИК. Вот таким кабанам только и везет! Ни рожи, ни кожи, ни мозгов, ни хера – а вот пожалели, пожалуйста…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. У него может мозгов и нет, а сердце есть…
ТОЛИК. Только сердце никуда не засунешь как «шестнадцатое» подойдет…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. А вот, видишь, нашлось место, засунул! А с точки зрения – одно и тоже физиологическое удовлетворение…
ТОЛИК. Ну, не скажи!
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Понятно, удовольствие не то, ясно…
ТОЛИК. Ясно… Ему ясно!
ЛИНА. (за занавеской, вскрикнула) Ты что, еврей?!
НАВРУЗ. (испуганно) Почему?!
ЛИНА. Обрезанный потому что!
НАВРУЗ. Ну и что?!
ЛИНА. Мне ничего! Я спросила и все! Неожиданно только!
НАВРУЗ. Нет, не еврей. Я – мусульманин…
ТОЛИК. Слышь, попяра? Он – мусульманин, а ты к нему пристаешь…
ИЛЬЯ. Все – едино…
ТОЛИК. Не скажи!..
ИЛЬЯ. У Лукича спроси. Он хоть и атеист…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Реалист…
ИЛЬЯ. …хоть и атеист, а тоже говорит, что все едино. Да, Лукич?
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Да…
ИЛЬЯ. Так что, Толян, ты один среди человечества такой…
ТОЛИК. Какой?
ИЛЬЯ. Все – понеслось!
ТОЛИК. Какой?!
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Не развитый, вот какой.
ТОЛИК. Ты, узбекский конструктор, ты же умный человек… Что я не понимаю, что Бог – один!? Понимаю! Только – не един! Один – но един!
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Оба-на! Толик, ты даешь! Я от тебя такой мысли даже не ожидал! Не хило, парень! Ну, дальше давай!
ТОЛИК. Дальше – я не знаю!
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Как – не знаешь?! Это уже много ты сказал! Этого даже Илюха не догоняет.
ИЛЬЯ. С чего это я не догоняю?! Догоняю! Толян про триединство говорит!
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Ни хрена подобного! Он говорит, Бог один, только для всех разный! Очень разный! Разный – до конфликтов, до войн, до убийств… и так далее! Правильно я говорю, товарищ богослов?
ТОЛИК. Правильно!
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Ну, давай дальше!
ТОЛИК. Что дальше?!
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Дальше давай! Ну, один! Ну, Создатель! Ну, сотворил… Вот, что Он сотворил?!
ТОЛИК. Что-что! Жизнь сотворил.
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Понятно, понятно. А для чего эта природа вдруг так расстаралась?!
ИЛЬЯ. Какая природа?
ТОЛИК. В смысле?
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Ну, для вас Бог, для меня – природа…
ТОЛИК. В смысле? Деревья, там, речки…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Хорошо, пусть Бог… Для чего Он так расстарался? Что хотел-то?
ИЛЬЯ. Ты уже, узбек, на промысел Божий замахнулся! Откуда Толяну это знать? И, вообще, всем людям.
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Ну, про всех-то не расписывайся! Слухайте, детки неразумные дядьку старого! Учить вас сейчас буду!
ТОЛИК. Ну, давай-валяй…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Вся история жизни во Вселенной преследует только одну-единственную цель! Условия саморазвития мозга! Мышления! Условия самообеспечения!
ТОЛИК. Вона, значит как!?
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Природа ищет, или, искала условия жизни мозга… Говорю просто, как для пацанов с улицы… Мозг – это и есть детище, как вы говорите, Бога. Вот, природа и придумала различные формы для существования мозга. Сначала появилось идеальнейшее содержание существа – один только мозг и пальцы, которые ему пищу добывают. Получился осьминог! Понятно?
ТОЛИК. Ну!
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. А это оказалось тупиком! Тупиковой ветвью развития! Никуда этот мозг в осьминоге не развился. Не развился до интеллекта, до постижения самого себя, до сотворения другой цивилизации – духовной…
ИЛЬЯ. Так ведь пришел же Мессия…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Да погоди ты! Я ему про осьминогов, а он мне про Христа! Далеко еще до Христа, Илюха, далеко! Ты же сам хотел знать, откуда все произошло…
ИЛЬЯ. Да.
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Вот и слушай! Не мог осьминог, вернее, мозг, который находится в осьминоге развиться до такой степени, чтобы начать создавать новую цивилизацию, то есть… культуру!!!
ТОЛИК. Понимаю и не понимаю! Все так просто?!
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Так просто, да… Вот, когда содержание, чистое содержание, сущность бытия оказалась в тупике, природа стала понимать, что дело в форме. И стали развиваться многочисленные формы, поддерживающих жизнь мозга.
ТОЛИК. На хрена?
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Я уже сказал, что нужно было найти такую оболочку для жизни мозга, такие условия, что он, этот мозг начнет саморазвиваться, жить вперед… Появилась идеальная форма – дельфин! И быстро передвигается, и почти говорить может… А все равно не то, не получается саморазвития…
ТОЛИК. Тогда и появился…
НАВРУЗ. (вылез из-под занавески довольный-довольный) Человек
ТОЛИК. Все? Обрезали тебе окончательно? Что лыбишься?
НАВРУЗ. Мужики! Это так приятно!
ТОЛИК. На хрена только в тебя мозг вложили, если он только теперь начинает саморазвиваться… Линка, отдохнула?
Лина вылезла из-под занавески
ЛИНА. Сейчас, погоди секунду. Схожу умоюсь…(вышла)
ТОЛИК. Ты что такую красивую мордаху ей испортил?
НАВРУЗ. Нет, ничего не портил! Почему?
ТОЛИК. По качану… Лукич, появился человек?
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Нет. Сначала была обезьяна, потом свинья… Точно не знаю, кто раньше…
ИЛЬЯ. Свинья?!
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Свинья! Кажется, она последняя перед человеком…
ТОЛИК. В смысле – такая же свинья, как мы, люди?
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Нет, она по строению, по структуре ДНК очень близка к нам…
ТОЛИК. По структуре чего?
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. ДНК…
ТОЛИК. А что это такое!?
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. ДНК?
ТОЛИК. Да.
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Дизокси-нуклеиновая кислота…
ТОЛИК. А-а-а, понятно!
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Ну, гены, в смысле…
ТОЛИК. Ну, понятно, понятно… Давай про свинью…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Что – про свинью?
ТОЛИК. Ну, что у нее нет так!
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. А-а! У нее не выполняются многие условия развития… Гравитации, например… Голова слишком близко к земле…
ТОЛИК. Да, на одном уровне в жопой – какое уж тут саморазвитие.
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Ты смеешься, а говоришь правильно. В итоге оказалось, что прямостоящее существо, то есть мы, люди, и есть идеальное жилище для жизни и саморазвития мозга…
ТОЛИК. Ни хрена себе!
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. А потом, Илюха, появились люди, которые стали в этом понимать, разбираться, что ясно доказывало, что мозг живет и развивается. Потом передрались все, поубивали друг друга, стали организовываться государства, колонии и так далее… Вот, где-то на этом этапе и подошел Христос… Вот с этого и начни понимать жизнь, потому что до этого тебе абсолютно все равно, что Бог, какой Бог, зачем Бог…
ЛИНА. (вернулась из сеней барака) Толян, пошли! Времени совсем мало осталось…
ТОЛИК. Да я, как-то задумался, Линка…
ИЛЬЯ. Толян, молодец!
ТОЛИК. В смысле?
ИЛЬЯ. В смысле, понял, что это грех!
ТОЛИК. Ничего подобного! Этого я не понял! Как раз этого я и не понял! Лин, иди ко мне, сядь на колени, посиди немного…
ЛИНА. Ну ты даешь, Толик!
Лина смешно и неловко усаживалась на колени к Толику. Наконец, она уселась – ей ничего не мешало – Лина прижалась к груди Толика с такой нежностью и трепетом, что это заметили все, кто находился в бараке…
ТОЛИК. (с нежностью, словно к маленькому зверьку) Ты моя маленькая! Ты моя хорошая! Прижалась тут, воробышек… Деточка ты маленькая…
НАВРУЗ. Хорошая Лина девочка…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Что, дочка, хорошо тебе?
Лина закивала головой в знак согласия. Все трое гладили ее по голове, спине, плечам… Подошел и Илья, протянул было руку, но потом передумал и перекрестил Лину, словно благословляя…
ТОЛИК. Лукич, ты извини, я знаю, что не принято, но все-таки… как ты сюда попал?
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Тебе это надо, Толян?
ТОЛИК. Нет, не хочешь, не говори… Я так спросил просто… извини…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Да ладно, что скрывать – видно же, что не бомжом был… Я приехал, ну вы знаете, из Узбекистана в Москву, чтобы гражданство оставить Российское. Помните, было такое, что кто где живет, тот там и гражданин…
ТОЛИК. Помню, конечно. Я до сих пор не имею гражданства… Тогда не сделал…
НАВРУЗ. Зачем тебе гражданство?! Даже паспорта нету…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. И обокрали меня в гостинице. Вчистую… Я домой звонить – а потом подумал, где такие бабки взять жене. Здесь за неделю месячную зарплату спустить можно было… И я пошел по стройкам – заработаю, сделаю гражданство и домой…
ИЛЬЯ. И – попал на нашего?
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Нет, сначала меня у другого держали. Два года… Строили херню какую-то – метров восемьсот с бассейнами, банями… Потом, когда построили, думал – все, отпустят… А меня в машину, как положено, глаза завязали, и вот к вам определили…
ИЛЬЯ. А я все время думал, откуда ты шурупишь в технике! Чинишь на раз! Теперь понятно – спецом был на воле…
ЛИНА. Ребятки, мне идти надо. Леха с гавном съест и не пустит никогда больше…
ТОЛИК. Да, пойдем, я провожу… А ты с ним спишь?
ЛИНА. Не-а, один раз видела, что к нему какая-то приезжала. На кой я ему тут! У него навалом есть в другом месте…
НАВРУЗ. И что – не приставал даже?
ЛИНА. Не-а…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. То есть, ты только наша?
ЛИНА. Ваша…
ТОЛИК. Ну, пока, парни?
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Пока! Что-то больно торжественный стал. Осьминог так подействовал?
ТОЛИК. Ага! И осьминог, и свинья, и ты, Лукич… И вы все… И Линка…
ЛИНА. Пошли…
ТОЛИК. Пошли… (Наврузу) Пока, счастливчик!
НАВРУЗ. (улыбается) Э-э, слушай, не завидуй!
ТОЛИК. Я не завидую, я горжусь тобой – ты радио сделал!
ЛИНА. Радио?!
ТОЛИК. Тс-с-с… Пошли, по дороге расскажу…
Толик и Лина ушли
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Илюха, поставь чайник, а?
ИЛЬЯ. Сейчас… Бляха, что-то вдруг сахара захотелось!
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Не расслабляться!
ИЛЬЯ. Да нет, я так…
Илья вышел, загремел посудой. Аркадий Лукич забрался наверх, где стоял диковинный прибор-радио…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Что, прям, от сети работает?
НАВРУЗ. Работает…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Ну, включи, что ли… Только давай подушки три положим, лучше снимать потихоньку… А то как заорет…
НАВРУЗ. Давай, Лукич, я включаю!
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Давай!.. Не работает!
НАВРУЗ. Не включил еще!
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. А я уже испугался – думал, все, порадовались…
НАВРУЗ. Работает?
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Что работает?
НАВРУЗ. Радио работает?
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. А ты включил?
НАВРУЗ. Включил…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Не слышно ни хрена! Нет, погоди, шипит что-то…
НАВРУЗ. Это волна убежал… Дай посмотрю…
Навруз полез к радио. Шум стал меняться – неожиданно послышалась музыка… Навруз сиял…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. На кой нам музыка?! Давай голос какой ищи!
Навруз засуетился – музыка исчезла, но вскоре появилась еще одна, потом другая… Неожиданно приятный голос сообщил что-то рекламное и незначительное. Но для Навруза и Аркадия Лукича это было все равно… Они слушали сосредоточенно и вдохновенно… В дверях появился Илья – он слушал вместе со всеми и крестился… Голос не уставал нести все новую и новую информацию. Старался он не только для Ильи, Навруза, Аркадия Лукича… Он старался еще и для тех для людей, которым даже в страшном сне не мог присниться этот барак-вагончик, эти люди, эти жизни, мысли, чувства…
ЛИНА. (ворвавшись в дверь, она сбила стоящего у косяка Илью) Толик сбежал!!! Толик сбежал!!!
НАВРУЗ. Э-э, как сбежал?!
ЛИНА. Сбежал! Совсем сбежал! Убил Леху топором, забрал пистолет и сбежал! (закричала) Толик! Толик! Толик!
Конец первого действия
Действие второе
Тот же барак-вагончик. Аркадий Лукич, Илья и Лина сидят на нарах. Навруз собирает какие-то вещи под нарами…Работает радио… Диктор объявил о последних известиях. Все, почему-то насторожились Даже Навруз перестал ползать под нарами и прислушался. Ничего особенного диктор не сказал…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Навруз, успокойся, сядь – посиди! (пауза) Ну, что ты, в самом деле, ненормальный. Куда ты рыпаешься – без денег, без документов…
НАВРУЗ. Э-э-э, Аркадий Лукич…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Что – «Аркадий Лукич», что – «Аркадий Лукич»!? Что я не понимаю, что там лучше, чем здесь. Но как там жить-то?!
НАВРУЗ. Мне все равно…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Тебя же заберут в первом попавшемся месте в милицию! Что ты им там будешь говорить?! Что жил у кого-то в рабстве?!
НАВРУЗ. Да, скажу…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Да ты в своем уме?! Кто тебе поверит? Ты что?!
НАВРУЗ. Почему не поверят? Приедут сюда, вы все подтвердите…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. И хозяина нашего посадят в тюрьму?
НАВРУЗ. Посадят!
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Идиот ты, Навруз…
ЛИНА. Навруз, тебе не поверят…
НАВРУЗ. Поверят…
ЛИНА. Послушайте, поехали к моей бабке в деревню! В Воронежской области. Там никаких документов не надо – работай себе и работай…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Какая разница?
ЛИНА. Бежать надо отсюда, как вы не понимаете?! Только не так, как Навруз! (Наврузу) Ну, сядь ты, послушай, что я говорю!
НАВРУЗ. Пошли все! Давайте, что так сидеть?!
ЛИНА. Куда?!
НАВРУЗ. Куда угодно!
ЛИНА. Я говорю, поехали к моей бабке! Там тоже самое, там, может, еще хуже… Но мы там свободные! А потом, через какое-то время и документы получим и нормально заживем…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Лина, дорогая, нас поймают на первом километре! В каком мы городе, в каком месте, как ехать, на чем ехать, за какие деньги…
НАВРУЗ. Заработаем.
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Хватит, я заработал уже… Сижу теперь тут…
ЛИНА. И – что нам делать?!
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Сидеть тут… Если мы убежим, нам пришьют охранника и это – уже убийство.
ЛИНА. Мы его не убивали!
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Пойди – докажи!
ЛИНА. (Илье, который все это время бубнил молитву, он похож на сумасшедшего) Ну помолчи ты… ради Бога!
НАВРУЗ. Э-э-э, не трогай его! (Всем) Все – я ухожу! До свидания!
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Послушай, Навруз, в последний раз! Если тебе потом захочется уходить – пожалуйста…
НАВРУЗ. Ну, говори, э-э-э…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Ты слушал радио?
НАВРУЗ. Когда?
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Сегодня, сейчас?!
НАВРУЗ. Ну!
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Ты разве не понял, что стране нет никакого дела до нас с тобой, до всех остальных… Ты слышишь, что в новостях передают?
НАВРУЗ. Ну!
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Что- ну, что – ну!? Навруз!
НАВРУЗ. Что там передают?! Радио как радио! Музыка, новости…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Ну, ты послушай эту музыку, послушай эти новости – неужели ты думаешь, что люди из этой страны, которая по радио мне понимается, будут искать для тебя справедливость…
НАВРУЗ. Послушай, Аркадий Лукич, я тебя прошу – не говори мне больше ничего… Ты тогда говорил Толяну, а он убил и убежал! И правильно сделал! А теперь мне говоришь и я боюсь бежать туда! Что ты делаешь?! Ну, скажи – как мне быть? Как нам всем дальше быть?! Ну, скажи! Не молчи!
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Я не знаю…
НАВРУЗ. До свидания…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Я знаю, что убежать отсюда невозможно!
НАВРУЗ. Почему?! Толян убежал!
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Никуда он не убежал! Поймали его и теперь в такой же тюрьме, что и мы…
НАВРУЗ. Почему ты так говоришь?
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Потому, что ясно мне – везде для нас теперь тюрьма! И если не здесь, то в другом месте такая же тюрьма, как и здесь…
НАВРУЗ. Но я жить хочу!
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Живи! Кто тебе не дает?!
НАВРУЗ. Это – не жизнь!
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Это – не жизнь?! А что это?! Не жизнь?! А что такое жизнь? Что это за зверь такой? С чем его едят?! (пауза) Это, дорогой мой Навруз, жизнь и есть! Только тебе казалось, что можно жить лучше… Сытнее, вкуснее… Ну, жил я так раньше! Почему же у меня отняли ту жизнь?! Что я такого сделал? За что?
НАВРУЗ. Ты не виноват ни в чем!
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. А кто тогда виноват?! Бог!?
НАВРУЗ. Не знаю…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Бог не виноват! Если верить Илюхе, этот Бог мир сотворил, людей, красоту, идеи какие-то, законы… Как Он может теперь взять меня и лишить жизни? Зачем ему это?! Не понимаю! Это не Он меня лишил всего… Не Он…
НАВРУЗ. Еще скажи, что ты сам себе это сделал!
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Нет, это сама жизнь. Жизнь и Бог – не имеют ничего общего. Совсем! Бог – там, а жизнь – здесь. Поэтому, какая разница, как ее прожить…
Молчание. Навруз сидел у косяка двери и молчал. Молчал и Аркадий Лукич. Лина и Илья почему-то сидели рядышком на нарах. Илья читал-бубнил что-то из Библии. «Бу-бу-бу» - только и всего, что было слышно.
Неожиданно Навруз поднялся и подошел к своему радио. Что-то покрутил, куда-то протянул проводок – тихо (из-под подушек) заиграло радио. Навруз немного послушал диктора, музыку и протянул для прощания руку Илье. Тот ничего не видел – читал. Навруз погладил его по голове, потом погладил Лину… Подошел к Аркадию Лукичу.
НАВРУЗ. Давай, до свидания… (протянул руку)
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. До свидания…
Навруз вышел. Некоторое время тишина людей не прерывалась. Разве что только радио что-то щебетало про прекрасную жизнь какой-то эстрадной дивы… Аркадий Лукич подошел к радио, подергал что-то: волна изменилась, заговорил политик. Послушав его, Аркадий Лукич также оставил его в покое – стал искать другую станцию. Попался какой-то юморист… Аркадий Лукич стал слушать – было смешно. Он не выдержал и стал время от времени прыскать со смеху. Лина тоже не лишена была чувства юмора. Вдвоем они наслаждались юмором из радио –только Илье, по-прежнему, не было никакого дела…
Неожиданно дверь распахнулась и в барак влетел Навруз. Лицо его было в крови и разбито. За ним вошел охранник, который и втолкнул Навруза в барак. Аркадий Лукич трусливо прикрыл подушкой радио – стало тихо…
Охранник стоял в дверях и молчал. Молчали и остальные. Изредка пытался пошевелиться Навруз. Вдруг за спиной охранника показалось лицо хозяина. Он отодвинул охранника, осмотрелся и, поняв, что ему тут ничто не угрожает, отправил охранника. Сам сел на стул посреди барака и закурил. Аркадий Лукич, который вынужденно не курил уже много лет, непроизвольно громко втянул сигаретный дым. Хозяин это заметил и ухмыльнулся…
ХОЗЯИН. Ну!? Что же вам, субчики, не живется – не можется?! Вы в раю, дорогие мои, по сравнению с теми, кто дохнет на улицах. Что вам еще надо? Ну, посадят вас за убийство сторожа, ну получите по пятнашке… Так вам больше нравится? Что молчите?! (Наврузу) Что ты молчишь, чурбан не русский? Тоже хочешь на свободу?
НАВРУЗ. Да, хочу…
ХОЗЯИН. А что же ты ночью не убежал с этим козлом?! А? Зассал? Молчишь!.. На хрен ты кому там нужен, азер недоделанный! Кому вы, вообще, нужны?! Про вас уж и забыли все, кому еще интересно было… Все – нет вас больше, дорогуши. Как вы это не понимаете?.. Ну, сбежал это скот, ну и что?! Что он теперь делать будет там? Что умеет?! Попадет к такому же, как я, наймется на стройку… Куда ему еще? Ну, повезет, получит свою копейку. Прожрет, пропьет… И сдохнет потом, где-нибудь в канализации… Или – вы думаете – вас там другая жизнь ожидает?! Нет, дорогуши вы мои, нет! Кончилась рабоче-крестьянская власть, хватит! Просрали Россию, Родину свою… Теперь вам место здесь – и скажите спасибо, что так вас содержат, по-человечески… Вас всех надо было сразу посадить в резервации и выпускать по-нескольку человек на работы… А потом обратно… в «пионерский лагерь». Вы – уроды, вы все искалечили, уничтожили… вы и ваши отцы и деды… все разворовали…
Во время монолога Хозяина в барак вошел охранник, который приехал вместе со своим начальником… Он тактично ждал, когда Хозяин обратит на него внимание, но тот, кажется, разговорился…
(Аркадию Лукичу) Или я не прав, дедуля?!
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Прав…
ХОЗЯИН. Ну, вот… Что же вас тогда за все это – пряниками кормить прикажете… Или – домики отдельные строить, чтобы плодились и размножались, скоты… А ты, дедушка, знаешь, что я всю свою жизнь прожил вот так же, как и вы, в засраном доме, в обоссаном лифте, в вонючем районе… Среди вас, скотов, что срали в подъезде и лампочки тырили!? И ничего не мог поделать – как это я на гегемон пойду с обидой?! Вот ты гадил в подъезде?
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Нет…
ХОЗЯИН. Почему это?!
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Я не имею отношения к тем, про которых вы говорите…
ХОЗЯИН. Ты – не гегемон?
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Нет…
ХОЗЯИН. А кто же тогда?
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Я – инженер…
ХОЗЯИН. Ах, вот оно что?! Интеллигенция! Ты из тех, кто на бумажке красным фломастером писал «Уважаемые жильцы! Не загаживайте подъезд», а потом вывешивал у лифта…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. (ухмыльнулся) Было дело…
ХОЗЯИН. А что же ты собаке или кошке выговор не делал?! Пропесочил бы их по партийной линии! А, дедуля!? Сообразил, наверное, что собакам один хрен – твои писульки! Вот ты – и есть первый, кто Россию предал, это ты ее загадил своими просьбами на бумажках, вот ты есть главный скот… Ссыкло… Ненавидел гегемон, а вслух сказать боялся. Как бы государственным изменником не объявили, не усадили за решетку…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Усадили же…
ХОЗЯИН. Это ты свое житье-бытье, чаек по вечерам, - с тюрьмой сравниваешь? Да так начальники зон не живут, как вы тут устроились… (Заметил охранника) Ты что молчишь?!
ОХРАННИК. (смущенно) Вы говорили…
ХОЗЯИН. «Говорили»… Да я тут еще день мог бы трепаться с этими уродами… Они уши развесили, им все по фиг… Ну, сделал?
ОХРАННИК. Все нормально, Пал Николаич…
ХОЗЯИН. Что – «нормально»?!
ОХРАННИК. Сгорело все…
ХОЗЯИН. Все?!
ОХРАННИК. Все, ни следа…
ХОЗЯИН. (жителям барака) Что, убийцы, вот и каптерку сожгли!?
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Какую каптерку?
ХОЗЯИН. А ту, что у будки со сторожами стоит…
ЛИНА. Наш вагончик?!
ХОЗЯИН. Нет теперь для вас вагончиков! Нет для вас ничего, кроме зоны и камеры, скоты!
ЛИНА. А Вера?! Вера? (хотела рвануться к двери, но охранник ее остановил)
ХОЗЯИН. А ну, сядь, ссука! Поздно о подружке подумала…
ЛИНА. Сволочи! Что же вы такие сволочи! Зачем вы человека-то сожгли…
ХОЗЯИН. (охраннику) Успокой ее…
Охранник бьет Лину… Та отлетает в угол барака. Некоторое молчание – неожиданно Навруз поднялся и медленно пошел на хозяина. Все молчат и, словно, не соображают. Навруз подошел к хозяину и сильно схватил его за горло. Силы были не равны, но Навруза оттащить от хозяина охраннику удалось только тогда, когда, не справившись с Наврузом, охранник ударил его автоматом по голове. Навруз упал. Слышны всхлипывания Лины и хрип хозяина…
ОХРАННИК. Все нормально, Пал Николаич?
ХОЗЯИН. (с трудом говорит) Убей эту падлу! Сейчас же убей!
Охранник взял за ноги лежащего без сознания Навруза и вытащил его за дверь…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Простите его, пожалуйста…
ХОЗЯИН. (кричит вдогонку охраннику) Ты слышал меня, убей эту свинью! (Аркадию Лукичу) И ты хочешь туда же, интеллигенция?! Что молчишь, ублюдок? Хочешь за ним?
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Нет…
ХОЗЯИН. Тогда сиди на жопе и не высовывайся! Будешь умницей – еще поживешь-поработаешь…
Звонок мобильного телефона. Хозяин достает телефон и внимательно смотрит на дисплей, пытаясь разобраться, кто звонит.
(самому себе) А-а! Понял! (говорит в телефон) Да… Кто это?! А-а, понятно, понятно! Что-то случилось? …(долго слушает) Вот, скотина, все врет! …Врет, конечно, врет! …Какие у него свидетели?! Вот они, свидетели, передо мной сидят, лыка не вяжут! Обкуренные, обдолбанные, ни хрена не понимают… Я их сторожу, сторожу… Они тут сторожа убили, каптерку сожгли… Я думаю, их вообще надо убирать с земли нашей! Если их отпустить, они такого натворят! По соседям пойдут буйствовать! …Ну, и я то же говорю – обдолбанные! Давайте, приезжайте! Только нормально приезжайте, с оружием, мало ли что! Мы тут со сторожем одни, а их тут куча – баба какая-то, мужик и пацан! … Ну, давайте, присылайте своих… Да, запишите телефон: сто тридцать один – четыре нуля. Это мой адвокат, все к нему… Я ему сейчас дам знать. Меня не надо больше трогать – я тут до сих пор отойти не могу от того срача и паскудства, что они мне тут устроили… Хорошо, жду… Как вас по батюшке-то будет? …Хорошо, товарищ полковник Василий Степанович… До свидания… (набирает номер на мобильнике, говорит жителям барака) Все, уроды, капец вам! Будете лес валить, лечиться от наркомании и жизнь эту вспоминать, как манну небесную… (говорит в трубку) Сережа, не спишь?! …А хрен тебя знает, рано это для тебя или поздно… Такое дело, ко мне на дачу забрались ублюдки какие-то, посжигали все на свете, убили охрану, а один козел с испугу в ментовку побежал… Ну, или поймали его, не знаю… Мне сейчас оттуда звонили, я тут сторожу остальных… Займись этим делом – чтобы даже фамилии рядом с протоколом моей не было… Тебе из ментовки позвонят… Давай, Сережа, срочно занимайся… Пока…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Послушайте, отпустите нас, пожалуйста…
ХОЗЯИН. Да?! Ты хочешь, чтобы я себе на жопу приключения нашел?! Ты, дедуля, ни хрена не понял, оказывается! Вас не отпускать надо, а в землю зарыть живьем!
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. За что вы нас так ненавидите?
ХОЗЯИН. Я вас ненавижу?! Да я плевать на вас хотел!
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Ну, плюньте и отпустите…
ХОЗЯИН. А, вот ты как заговорил? Не поздно ли, дедуля, опомнился!? Раньше надо было своих гегемонов удерживать! А теперь поздно, поздно тебе, дедуля, прощения просить…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Я не прошу прощения…
ХОЗЯИН. А-а, не просишь!? Не просишь?!
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Не прошу… прощения… я не виноват перед вами…
ХОЗЯИН. Заткнись, гегемон! Ты – быдло, кто тебя научил строить из себя достоинство?! Чего ты достоин?! Жил как грязь, всю свою жизнь… Что-то не вспоминал о достоинстве. А тут, на тебе, не прошу прощения… Смотри, какой… Не хочу связываться с тобой, афишировать себя, а то бы я посмотрел, как ты в ногах у меня повалялся бы, когда пятнаху тебе впарят…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Не впарят…
ХОЗЯИН. На правосудие надеешься?!
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Да…
ХОЗЯИН. Ну-ну, дедуля, давай, надейся… Вас там, в этом правосудии так с гавном смешают, что мои тут байки с тобой дипломатическим недоразумением покажутся… В камере еще сдохнешь, достойный больно… (показывает на Дину и Илью) Вон, люди, правильно понимают! Этот белобрысый сразу допер, что ему грозит… Сидит – не рыпается… И ты бы не рыпался, все полегче будет – нервишки до ментуры придержи, понадобятся… когда дознание проводить будут… Не били тебя еще никогда?
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Нет…
ХОЗЯИН. Ну, считай, что прожил не зря и счастливо…
Вошел охранник и тут же, с порога, на всякий случай, заговорил…
ОХРАННИК. Пал Николаич, что с ним делать-то? Куда его?
ХОЗЯИН. Пойдем, посмотрим… При них особо не распинайся…
Охранник и хозяин вышли… Какое-то время была полная тишина…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. (тихо) Илюха! …Илюха!
ЛИНА. Он, кажется, совсем спятил…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Илья, я зову тебя…
ИЛЬЯ. Что?
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Возьми книгу и читай, пожалуйста… Только не подходи ко мне, просто читай и все…
ИЛЬЯ. Ладно…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. И ты, девочка, не подходи ко мне…
ЛИНА. Аркадий Лукич…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Тихо-тихо-тихо…
ЛИНА. Аркадий Лукич, Аркадий Лукич…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Лина, девочка моя дорогая, ты все понимаешь, все знаешь, ты умница… Я хотел тебе сказать, давно хотел сказать, что ты… прекрасная женщина, самая прекрасная женщина из всех, кого я встречал в своей жизни! Спасибо тебе за твою любовь к нам, ко мне… Может, Бог даст, ты матерью станешь! Ты будешь прекрасной матерью для своего ребенка! Я люблю тебя, очень тебя люблю! Борись за свою жизнь, не уставай, может у тебя получится… Прости меня, Лина, за все, что я сделал не так… Мы встретились с тобой случайно, давай так и попрощаемся… Не плачь, будь мужественной…
(Илье) Нашел, что читать будешь?
ИЛЬЯ. Да…
АРКАДИЙ ЛУКИЧ. Ну, читай, парень, не останавливайся… Верь каждому слову, что там написано и не бери в голову, что я тебе когда-то говорил – врал я тебе все… Ты прав, Илья… Читай, пожалуйста… Не останавливайся…
ИЛЬЯ. (читает из Апокалипсиса, шестую главу) И я видел, что Агнец снял первую из семи печатей, и я услышал одно из четырех животных, говорящее как бы громовым голосом: иди и смотри.
Я взглянул, и вот, конь белый, и на нем всадник, имеющий лук, и дан был ему венец; и вышел он как победоносный, и чтобы победить.
И когда он снял вторую печать, я слышал второе животное, говорящее: иди и смотри.
И вышел другой конь, рыжий; и сидящему на нем дано взять мир с земли, и чтобы убивали друг друга; и дан ему большой меч.
И когда Он снял третью печать, я слышал третье животное, говорящее: иди и смотри. Я взглянул, и вот, конь вороной, и на нем всадник, имеющий меру в руке своей.
До этого места Аркадий Лукич слушал, стоя у своих нар. Потом повернулся, залез на нары и задернул за собой занавеску. Какое-то время было видно, что за занавеской Аркадий Лукич что-то делает, занавеска все время дергалась… Потом движения за занавеской стихли… Аркадия Лукича провожал голос Ильи…
И слышал я голос посреди четырех животных, говорящий: хиникс пшеницы за динарий, и три хиникса ячменя за динарий; елея же и вина не повреждай.
И когда Он снял четвертую печать, я слышал голос четвертого животного, говорящий: иди и смотри.
И я взглянул, и вот, конь бледный, и на нем всадник, которому имя "смерть"; и ад следовал за ним; и дана ему власть над четвертою частью земли – умерщвлять мечом и голодом, и мором и зверями земными.
И когда Он снял пятую печать, я увидел под жертвенником души убиенных за слово Божие и за свидетельство, которое они имели.
И возопили они громким голосом, говоря: доколе, Владыка Святый и Истинный, не судишь и не мстишь живущим на земле за кровь нашу?
И даны были каждому из них одежды белые, и сказано им, чтобы они успокоились еще на малое время, пока и сотрудники их и братья их, которые будут убиты, как и они, дополнят число.
И когда Он снял шестую печать, я взглянул, и вот, произошло великое землетрясение, и солнце стало мрачно как власяница, и луна сделалась как кровь.
И звезды небесные пали на землю, как смоковница, потрясаемая сильным ветром, роняет незрелые смоквы свои.
И небо скрылось, свившись как свиток; и всякая гора и остров двинулись с мест своих.
И цари земные, и вельможи, и богатые, и тысяченачальники, и сильные, и всякий раб, и всякий свободный скрылись в пещеры и в ущелья гор, и говорят горам и камням: падите на нас и сокройте нас от лица Сидящего на престоле и от гнева Агнца; ибо пришел великий день гнева Его, и кто может устоять?
Занавеска уже давно не шевелилась – жизнь за ней кончилась. Лина в упор смотрела на занавеску и молчала. Илья, который монотонно читает молитву, не обращает никакого внимания на Лину…
ЛИНА. (плачет, но пытается успокоиться) Я тебя прошу, ты только не вой! Можешь помолчать?!
ИЛЬЯ. Я… я…
ЛИНА. Молчи, я тебя прошу! Неужели ты ничего не понял?! (молчание, Лина немного успокоилась) Они и нас убьют?
ИЛЬЯ. Нет, мы спасемся! Мы – безгрешны! Иисус, спаси нас!
ЛИНА. Щас Он тебе придет, разбежался! Ты только с ума не сходи!
ИЛЬЯ. Придет, придет…
ЛИНА. Илюшенька, дорогой мой, успокойся! Ну, как ты себе это представляешь?! Окстись! Не будь ты таким наивным! Давай удерем отсюда как-нибудь!
ИЛЬЯ. Я никуда не пойду… Я – безгрешен, я – невиновен ни в чем…
ЛИНА. Дурак, кто тебя спрашивать об этом будет? Им нужно следы заметать! Зачем им свидетели? Давай смоемся отсюда…
ИЛЬЯ. Нет!
ЛИНА. Ну и оставайся здесь, идиот! Жди своего Спасителя…
ИЛЬЯ. Бог с тобой!
Лина уходит, а Илья крестит ее спину… Пауза, Лина возвращается и усаживается рядом с Ильей…
ЛИНА. Сволочи! Скоты!
ИЛЬЯ. Что такое?
ЛИНА. Стоит, козел, с автоматом…
ИЛЬЯ. Кто?
ЛИНА. Ну, охранник этот, что с Хозяином приехал…
ИЛЬЯ. С каким хозяином?
ЛИНА. Ты что, долбанулся?! С Хозяином! С нашим Хозяином! Тот, который Навруза застрелил!
ИЛЬЯ. Не бойся, нас никто не тронет. Мы останемся живы и будем жить – долго и хорошо. Я знаю, что будет так.
ЛИНА. Ты ребенок совсем, Илюха… Ребенок… (сама с собой) Аркадий Лукич, Аркадий Лукич, что ты наделал?! Зачем ты мне сказал про детей, про ребенка… (Илье) Илья! Илья! Что нам делать?!
ИЛЬЯ. Веровать во спасение!
ЛИНА. Я верю! Я верю! У меня выхода другого нет, понимаешь, только верить! Но где это спасение? Где? Дурак ты, сумасшедший дурак! Юродивый!
ИЛЬЯ. Пусть!
ЛИНА. Что – пусть? Ты еще совсем молодой пацан, почему же ты не борешься за свою жизнь?! Что ты заладил – Бог, Бог, Бог… Нету его. Ничего нету. Даже любви нету.
ИЛЬЯ. Есть, есть любовь – Христова любовь к людям! И Бог есть – Бог милосердный!
ЛИНА. Нету. Нету… Есть я – потаскуха и рабочая лошадь… Есть ты – юродивый и слабак… А больше ничего нету… Если бы ты знал, что такое любовь, простая любовь – мужчины и женщины, ты бы сейчас не жевал сопли, а спасался…
ИЛЬЯ. Я знаю, что такое любовь.
ЛИНА. Христова?
ИЛЬЯ. Нет, не Христова, а та, про которую ты говоришь…
ЛИНА. Да ладно, откуда ты об этом знаешь?! Из прошлой жизни, что ли?
ИЛЬЯ. Да, из прошлой…
ЛИНА. И – что?
ИЛЬЯ. И – ничего. Я только сказал, что знаю про такую любовь…
ЛИНА. Не трепись. Ты тогда еще совсем мальчишка был. А откуда у них любовь – только такая, какая у нас здесь была – как говорил Лукич – биологическая потребность… Сунул-вынул-кончил… Вот и все! А ты знаешь, что я за все это время ни разу никакого удовольствия не получила!
ИЛЬЯ. А что вы там тогда пыхтели за занавеской?
ЛИНА. Я хотела получить, я хотела получить, вот почему… Но во мне все сжималось, я только уставала и все… (неожиданно) Что ты так на меня смотришь?!
ИЛЬЯ. Мне тебя жалко…
ЛИНА. А себя не жалко?
ИЛЬЯ. Я тебе уже сказал, что у меня была любовь настоящая.
ЛИНА. Вы что, целовались?
ИЛЬЯ. Не только целовались, нет. Я же сказал, что…
ЛИНА. Да понятно, понятно – это у любого пруд пруди! Подумаешь – переспал! Ты говоришь – любовь?! (пауза, внимательно смотрит на Илью) Что, прям, целовались?
ИЛЬЯ. Да.
ЛИНА. Когда трахались?
ИЛЬЯ. Не понял.
ЛИНА. Ну, именно в тот момент или до этого?
ИЛЬЯ. У нас тот момент был всего один раз! А все остальное время мы, да, мы целовались…
ЛИНА. Не верю!
ИЛЬЯ. Что – не веришь!?
ЛИНА. Что ты ее целовал и не трахал! Не верю, что не отдалась тебе, там, на второй, третий раз…
ИЛЬЯ. Что мы – звери, что ли?
ЛИНА. Илья, ты ее целовал, а потом домой шел?!
ИЛЬЯ. Да…
ЛИНА. И – ничего?
ИЛЬЯ. Что – ничего?
ЛИНА. Не обижался?
ИЛЬЯ. Нет! Нет! Я счастлив был!
ЛИНА. Илья! Илюша! Я умоляю тебя – поцелуй меня!
ИЛЬЯ. Зачем?
ЛИНА. Поцелуй, пожалуйста, так, как ты целовал тогда ту девушку…
ИЛЬЯ. Зачем?
ЛИНА. ЛИНА. Я хочу любить, понимаешь! Не трахаться с мужиками, а любить… Обними меня и поцелуй… Пожалуйста…
Илья прижал к себе Лину, которая тут же вжалась в него всем своим телом… Он поцеловал Лину нежно и быстро. Лина даже не сообразила ничего. Она смотрела на Илью такими просящими глазами, что тот не выдержал и стал целовать Лину еще и еще. Поцелуй не становился страстным, нет. Именно то, о чем всю свою жизнь мечтала Лина, теперь вливалось в нее через губы Ильи… Лина была счастлива…
Ни она, ни Илья, конечно, даже не обратили внимание на то, как открылась дверь и вошел милиционер. За ним вошел хозяин. Милиционер в бронежилете и с автоматом.
ХОЗЯИН. Вот они, субчики, товарищ майор! Бабу еще какую-то приволокли…
МИЛИЦИОНЕР. Лежать! Лицом вниз! Руки за голову!
ИЛЬЯ. (упал перед милиционером на колени) Иисус! Господи, Бог мой! Я знал! Я знал, что Ты придешь! Господи, слава Тебе!
МИЛИЦИОНЕР. Лежать! Не двигаться!
ИЛЬЯ. Иисус! Иисус мой! Верую в Тебя! Бог мой!
ХОЗЯИН. Наркоман херов!
ИЛЬЯ. Иисус! Иисус! Спаси нас, Господи!
Илья, не обращая внимания на окрики милиционера, лежит перед ним и пытается целовать ноги. Милиционер опешил и растерялся. Он отодвигается от Ильи, ему неловко – такого поворота событий он не ожидал…
МИЛИЦИОНЕР. Что это с ним?!
ХОЗЯИН. Обкурился, сукин сын! Я же говорил вашему начальнику, что уже несколько дней тут ошиваются… Сторожам моим покоя не дают!
МИЛИЦИОНЕР. Что-то не похоже на наркомана… (Илье) Встань!
ИЛЬЯ. Не смею, Господи! Дай мне лежать у ног Твоих, у подошв Твоих милосердных…
МИЛИЦИОНЕР. Поднимись, парень, поднимись!
Илья быстро поднялся и встал перед милиционером. Голова его опущена и слышно стало, как Илья бормочет молитву. Милиционер выжидает… Наконец Илья дочитал молитву и поднял глаза. Лицо его сияло от счастья. Никогда и никто не видел Илью таким счастливым и покойным. Он улыбался во весь рот…
ИЛЬЯ. (Торжественно и радостно) Бог мой, Иисус Спаситель!
ХОЗЯИН. Ну, сами видите, товарищ майор! Наркоман, как есть…
МИЛИЦИОНЕР. Ты кто?
ИЛЬЯ. Раб твой, Господи! Верую в Тебя, иду за тобой! Бог мой!
МИЛИЦИОНЕР. А кто она?
ХОЗЯИН. Я ее в первый раз вижу! Когда утром приехал сюда, увидел только убитого сторожа и этого парня… Лежал тут в вагончике, языком не ворочал… Бабы не было! Может, я не заметил сначала, но кажется, что не было. Я сразу к вам поехал, только вызвал еще одного сторожа, чтобы сторожил это подонка…
ЛИНА. (абсолютно спокойно и сдержано) Он обманывает вас, военный… Он меня знает, я у него тут работала. Только жила в другом бараке.
ХОЗЯИН. Что ты брешешь?!
МИЛИЦИОНЕР. Помолчите!
ХОЗЯИН. Что?!
МИЛИЦИОНЕР. Я вас попросил только помолчать и все…
ХОЗЯИН. Послушай, майор, полегче на поворотах! Делай лучше то, зачем тебя начальство прислало!
МИЛИЦИОНЕР. Я это и делаю…
ХОЗЯИН. Вот и славно, майор… Давай, разбирайся тут с этим подонком, я выйду пока – погуляю… (собрался уходить, но вдруг обернулся. Нервно и жестко Илье) Я с вас, скоты, все высчитаю! За все каптерки, которые вы сожгли! Наркоманы! Будете сидеть, как миленькие, лес валить – все с вас высчитаю!..
Хозяин ушел, Илья хотел снова пасть на колени перед милиционером, но тот удержал его…
МИЛИЦИОНЕР. Погоди, парень! В глаза посмотри мне!.. Не реви!..
ИЛЬЯ. Это я от счастья, Господи!
ЛИНА. Он с ума сошел, военный! За три года только Библию читал – все Спасителя ждал!
ИЛЬЯ. Лина, Он пришел! Ты видишь Его! Прости ее, Господи! Она чистая, хотя и блудница. Но она блудница не по похоти своей, а по духу братскому! Прости ей прегрешения, Господи!
ЛИНА. Заткнись!
ИЛЬЯ. Прости ей это, Господи!
МИЛИЦИОНЕР. Сколько вы тут живете?
ЛИНА. Я три года… Этот – года два с небольшим. Точно не знаю, после меня уже появился…
МИЛИЦИОНЕР. Ты местная?
ЛИНА. А это какой город?
МИЛИЦИОНЕР. Ты и города не знаешь?!
ЛИНА. Меня ночью везли с хаты какой-то, глаза завязали… Откуда я знаю, где мы сейчас…
МИЛИЦИОНЕР. А этот тоже ничего не знает?
ЛИНА. Нет, конечно… Мы тут радио сочинили, но так не могли понять… Новости московские, вроде…
МИЛИЦИОНЕР. Вроде… Одевайтесь!
ЛИНА. Я одета!
МИЛИЦИОНЕР. А вещи твои личные!?
ЛИНА. Этот пидар сжег… барак… (вдруг разревелась) Может, с Веркой вместе сжег!
МИЛИЦИОНЕР. (Илье) Послушай, мужик! Ну-ка, соберись! Ты меня, слышишь?
ИЛЬЯ. Да, Господи!
МИЛИЦИОНЕР. Погоди, затарахтел! Ты соображаешь, ты в своем уме?
ИЛЬЯ. Да, Иисус! Иду за тобой!
МИЛИЦИОНЕР. На хрен ты мне сдался, такой грех взять на душу! (Лине) Подойди ко мне! Ты-то соображаешь, надеюсь…
ЛИНА. Что делать надо, я все могу, что хотите…
МИЛИЦИОНЕР. Я сейчас вас выведу и поведу к машине. Ты постоишь у нее немного, секунды три и пойдешь в лесок, я покажу, куда…
ЛИНА. Зачем?
МИЛИЦИОНЕР. Поссать пойдешь… Как в кусты войдешь, сразу беги к реке и плыви…
ЛИНА. А Илья?!
МИЛИЦИОНЕР. Не знаю… Он ни хрена не соображает, как с ним договориться? Ты можешь меня послушать, парень?
ИЛЬЯ. Да, Иисус…
МИЛИЦИОНЕР. Вот заладил… Вали отсюда! Понял!?
ИЛЬЯ. Нет, Господи!
МИЛИЦИОНЕР. Возле машины – беги от меня туда, куда она пойдет! Понял!
ИЛЬЯ. Ты гонишь меня, Господи!
МИЛИЦИОНЕР. Да, гоню! Вот пошел от меня!
ИЛЬЯ. За что, Господи, Бог мой?!
МИЛИЦИОНЕР. Это твое спасение будет – беги от меня туда, куда я сказал! Понял меня, парень?!
ИЛЬЯ. Понял, Господи! Будь Твоя воля на все, я исполню!
ЛИНА. А там, за рекой, куда?
МИЛИЦИОНЕР. Там, куда хотите… Ищите что-то и живите там! В этом месте вам не выжить, не пытайтесь! Посадят и сдохнете в камере…
ЛИНА. За что?
МИЛИЦИОНЕР. За наркоманию, воровство, бродяжничество, поджог, попрошайничество…
ЛИНА. Но мы этого не делали, (разревелась) Господи!
МИЛИЦИОНЕР. И эта – туда же!
ЛИНА. Я не у тебя спрашиваю, военный… Я у Господа спросила, извини…
МИЛИЦИОНЕР. Ну, это не ко мне… Пошли…
ЛИНА. Илюха, пойдем…
МИЛИЦИОНЕР. (Лине) Возьми какое-нибудь одеяло… После речки высушите, ночью будет чем прикрыться, если ничего не найдете…
ИЛЬЯ. А что нам искать, Иис…
МИЛИЦИОНЕР. Прекрати! В дома никакие не заходите, только церковь ищите… Любую… Пошли…
Лина взяла одеяло с верхних нар и открыла наврузовское радио, что-то там задела. Но никто на это не обратил внимания. Все вышли и в полной тишине слышно было шипение радио. Подушка, которая держалась краем своим за кастрюльку, медленно сползала. Наконец, она упала, задев провода. Раздалась музыка, хрипло, не настроено, но раздалась. Праздничное настроение радио было не скрываемо и демонстративно.
Конец
Москва, 2004