Наталья Аношко - http://www.proza.ru/avtor/lukoshko
Было мне тогда лет восемь-девять. Мне недавно купили велосипед «Школьник». Я стала его четвёртой хозяйкой. Обшарпанный, подержанный драндулет для меня покрасили в нежный голубой цвет. Сзади на сиденье я подвесила сумочку для инструментов и гордо положила в нее несколько гаечных ключей и отвертку. Велосипед представлялся мне настоящей машиной, моим железным конем, двухколёсным другом.
Кататься я умела уже давно. Дни напролёт, рассекая с мальчишками по близлежащим дворам, я радовалась летним каникулам, солнечным лучам, зелёной траве и ветру, что свистел в ушах от быстрой езды. Я старалась ездить аккуратно: притормаживала на поворотах и на спусках с гор, не спешила, если впереди много прохожих, а гоняла только по безлюдным участкам дороги.
В тот день я ехала по бульвару, сзади меня догоняла моя компания друзей. Скорость была небольшая. Вдруг, повернув за угол дома, прямо перед собой я увидела нашу соседку тётю Галю с дочкой Светой лет четырех. Девочка шла немного в стороне от матери. Я резко свернула вправо, чтобы объехать ее. Но и девочка метнулась вправо. Я повернула руль влево, и она – туда же. Мое переднее колесо завихляло. Тётя Галя побежала к нам. Наши метания на дороге длились мгновения, но мне казалось, что всё происходит как в замедленном фильме. Вдруг велосипед наскочил на препятствие. Удар. Я слетела с сидения. Девочка лежала под колесом и рыдала в голос. Я наехала ей на ногу. Я стала поднимать её, пытаясь утешить.
Подбежавшая тютя Галя подхватила дочь на руки и крикнула мне:
«Что вы носитесь? Ничего не видите перед собой! Как сумасшедшие! Смотреть надо, хоть немного!» Она была очень зла на меня. Её глаза прямо-таки сверкали, голос дрожал. Мне казалось, что она ругается уже очень долго, а вся улица это слышит и осуждающе смотрит на меня.
Надо сказать, я была послушным ребёнком. Меня редко ругали. Но в этот раз я чувствовала себя страшным преступником. От страха и растерянности я ничего не могла ответить в свое оправдание.
Проводив их глазами, я начала поднимать свой велосипед. У него немного вывернуло руль от удара о землю, слетела цепь. Я начала молча править руль, зажав переднее колесо между коленей. Мои друзья стояли сзади меня и молчали. Наконец Дима помог мне надеть цепь и сказал:
- Да сами они виноваты! Сами не смотрят, что тут велосипеды ездят. Еще хорошо, что на газон упали. Не так больно. Посмотри на свою ногу.
Только тут я почувствовала сильную боль в ноге. На голени красовалась глубокая царапина, из которой сочилась кровь.
- Ты сама пострадала. А они ещё кричат! – пыталась поддержать меня Лена.
- Надо было сказать, что она сама побежала прямо под колёса! – не унимался Дима.
- Ничего не хочу говорить, - ответила тихо я. – Это я виновата. Она маленькая. Откуда она знает, куда я поеду. А я могла просто спрыгнуть с велосипеда и остановиться, а не пытаться её объехать.
- Ладно, ничего страшного не случилось, – Лена подала мне подорожник для раны на ноге. – Поехали дальше.
- Вы поезжайте, я пока кровь остановлю, - сказала я.
Ребята уехали. Я доковыляла до скамейки, прислонила к ней велосипед и стала слюнявить подорожник. Потом приклеила листок к ране на ноге и посмотрела с тоской на своего железного друга. Он больше не вызывал у меня положительных эмоций. Наоборот, мне не хотелось смотреть на него, не только ли садиться и ехать. Мне казалось, что не будь у меня велосипеда, то ничего этого не случилось. А как теперь дальше смотреть в глаза тёте Гале?
Желание кататься пропало полностью. Да и гулять уже не хотелось. Я закатила велосипед в подъезд и поплелась домой. Дверь открыла бабушка. Увидев мой убитый вид, разбитую ногу, она спросила: «Что случилось?»
И тут меня словно прорвал фонтан слёз. Я зарыдала, прямо как соседская девочка, на которую я наехала.
- Да что произошло? – бабушка обняла меня. – Кто тебя обидел?
- Никто! – заикаясь от рыданий, проговорила я, уткнувшись в бабушкин живот. – Я сама обидела! Это я!
- Ты?! – удивленно воскликнула бабушка. – Кого же ты обидела?
- Свету! Дочку тёти Гали!
Сбивчиво я пыталась рассказать, что случилось. С каждым произнесённым словом мой поступок казался мне всё ужаснее и непоправимее. Бабушка выслушала меня внимательно, не перебивая. При этом она крепко обнимала меня и прижимала к себе. Я чувствовала себя такой несчастной, виноватой. Мне тоже так хотелось, чтобы и меня пожалели. А она будто понимала это и обнимала крепче. Потом я, не отрываясь от неё, сказала тихо:
- Меня и жалеть нельзя, я же виновата.
- Пойдем, умоемся и обработаем рану, - улыбнулась бабушка.
Всхлипывая, я пошла в ванну. Бабушка подала мне полотенце, даже нос сама мне вытерла. А потом, убедившись, что приступ истерики у меня закончился, неожиданно сказала:
- Я тебе булочку купила, как ты любишь. С изюмом. Будешь?
- Буду, - согласилась я. Булочки эти я очень любила, особенно если ешь их, запивая чайным грибом. Ах, роскошь девяностых годов!
Мы сидели на кухне за нашим узеньким столом друг напротив друга. Я медленно жевала булку, запивая чайным грибом, и не получала никакого удовольствия от любимого лакомства. Зато теперь из меня начали сыпаться оправдания.
- Я пыталась объехать, я думала её объеду. Я – туда, и она – туда! Я – сюда и она тоже! И я прямо на неё! – опять всхлипы и рыдания.
- Она сильно плакала? – спросила бабушка.
- Очень… Как я сейчас, наверное. Мне надо было спрыгнуть, а я растерялась. Я думала, объеду! - всё повторяла я. Слёзы текли по моим щёкам, которые вяло пережёвывали булку.
- Ну ничего непоправимого не случилось. С любым может такое произойти, - бабушка пыталась меня успокоить.
- Зачем я только поехала в ту сторону? Зачем вы мне купили велосипед? Если бы не было велосипеда, то ничего не случилось бы! – я уронила булку на стол, закрыв лицо руками, и снова всхлипы перешли в рыдания.
- Ну всё, хватит, перестань. Слезами горю не поможешь. Ты почему сейчас плачешь?
- Я не знаю. Мне стыдно. Она меня так ругала, так ругала! А я ничего не могла ответить. А она меня… а я… как будто я последняя хулиганка во дворе, - я не могла успокоиться.
- Ты не хулиганка. И тетя Галя это прекрасно знает. Она тоже испугалась за дочь. Поэтому и накричала.
- Я не злюсь на неё, я на себя злюсь. Я виновата, - продолжала я корить себя.
- Ты можешь исправить всё только одним способом, - бабушка загадочно улыбнулась.
- Каким? Назад время не вернешь. Если бы я знала, что так выйдет, я бы там не поехала.
- И не надо возвращать время. Нужно просто попросить прощения, - увидев мое изумление, бабушка добавила. – Да-да. Просто попросить прощения.
- Да ты что! Я боюсь. Она опять будет меня ругать, - я с ужасом посмотрела на бабушку.
- Не будет. Вот увидишь. Она уже остыла. А ты идёшь извиняться.
А потом бабушка сказала слова, которые я, конечно, слышала раньше, но именно с этого момента я прочувствовала их и запомнила на всю свою жизнь.
- Повинную голову меч не сечёт, - сказала она.
Я вздохнула:
- Ладно, я попрошу прощения, когда встречу её в следующий раз.
- Можешь и при встрече, - бабушка пожала плечами. – Но если бы ты поднялась к ним специально и попросила прощения, это было бы гораздо лучше. Ты сама почувствуешь такое облегчение!
Я сидела, раздумывая над её словами. Потом поднялась и направилась к двери. Внутренний голос говорил мне, что бабушка права. Так будет лучше. Иначе, как же жить, спать, гулять спокойно до тех пор, пока я её не встречу. У двери я обернулась к бабушке и попросила её постоять возле нашей квартиры, пока я буду извиняться.
Всего две лестницы на этаж выше казались мне Эльбрусом. Ноги с трудом преодолевали каждую ступеньку. И вот, я стою у квартиры. Сейчас я позвоню… это же совсем просто. Поднять руку вверх было так тяжело, словно на ней висела гиря в пять килограмм. Палец дотянулся до звонка. Всё. Звонок запел голосами весёлых птичек, приглашая хозяев открыть дверь. Я закрыла глаза, ожидая собственной казни. Щёлкнул замок. Дверь открыла тётя Галя. Увидев меня, её глаза сначала сверкнули, а потом в них застыло изумление и растерянность:
- Что? – спросила она.
- Я… я… - слова не давались мне. В голове пронеслось, что надо было продумать текст заранее. Но теперь нужно продолжать. – Тётя Галь, простите меня. Я не хотела, я не специально… Я – туда, и она – туда. Я – назад… - мой голос задрожал, сорвался, опять слёзы потекли с новой силой. Бормотать что-то я больше не могла и сказала, наконец, главную фразу: «Я не хотела, я виновата. Простите меня». Я стояла перед ней на лестничной площадке, потупив глаза. А в голове звучали бабушкины слова: повинную голову меч не сечёт! В то же время у меня было ощущение, что меч уже занесен надо мной. Опустив голову, я ждала, что он вот-вот опуститься на мою шею. И вдруг я услышала спокойный и ласковый голос тёти Гали:
- Ну ладно, ничего страшного не случилось. У всех бывает. Мы все просто очень испугались.
Я посмотрела на неё. Она улыбалась и даже с нежностью смотрела на меня.
- Простите меня, - снова пролепетала я.
- Беги-беги, всё хорошо, - она засмеялась.
Я попятилась назад, попрощалась и побежала вниз по лестнице.
Бежала теперь вприпрыжку. Мне казалось, что я преодолела лестницу за один прыжок. Бабушка ждала меня в дверях и улыбалась. Я с разбега обняла её.
- Она простила! Простила! – повторяла я.
- Легче стало? – спросила бабушка.
- Да! Так легко! – восхищённо повторяла я.
- Тогда иди, доедай свою булку.
Я уселась за стол. Теперь и булка снова обрела вкус. И изюм стал сладкий. Мы обсуждали с бабушкой произошедшее событие, и я удивлялась, какие чудеса может творить искренняя просьба о прощении.
Вечером я вновь пошла гулять. Подошла к своему железному коню. Велосипед уже не вызывал у меня негативных эмоций. Он снова стал предметом радости. Неприятные ассоциации ушли.
Прошло много лет. Тётя Галя, скорее всего, уже и не помнит об этом событии. Но когда я вижу её, в моей памяти до сих пор мелькают воспоминания. А слова бабушки высеклись в моём сердце на всю жизнь.
Иллюстрация - http://electrabikes.com.ua/solo-na-velosipede/