– Хватит реветь, малышка, – монах Тук ласково потрепал Марион по голове, взъерошивая ее чудесные пепельные локоны. – Он не тот парень, чтобы пропасть просто так. Да и времени прошло не так много.
– Он уехал вчера под вечер.
– Ну вот, всего-то! Наверняка решил заночевать в «Восьми лапах», чтобы не гонять своего ненаглядного чубарого сразу туда и обратно.
Марион снова зарыдала:
– Конечно. С чубарого он пылинки сдувает, смешно сказать – здоровенный конище не знает ни шпор, ни даже трензеля. То ему яблоко, то морковку. И как только этой толстозадой Дженни что-то понадобилось, так он сразу прыг в седло – и вперед. А я…
Монах, нахмурившись, отстранил девушку.
– А ты одета в лучшие платья, какие можно найти в Ноттингеме на праздничной ярмарке, увешана украшениями и знать не знаешь никакой работы, разве не так? – спокойно спросил он. – Малышка, Робин не будет другим. Он такой, какой есть. Я понимаю, что ты хочешь его только себе. Чтобы он был только с тобой и никуда не отлучался. Но он всегда будет делать то, что хочет. И поверь мне, будь он другим, ты бы даже не посмотрела в его сторону.
Марион, не отвечая, вытирала слезы тонким дорогим платочком.
– Не плачь, малышка, – Тук обнял девушку, снова погладил ее по волосам, утешая. – Хочешь, посиди здесь, а я заварю тебе травок, чтобы ты успокоилась. Все хорошо. Он хороший парень, а ты очень красивая девочка. Ну, улыбнись, не кисни.
Марион опять промокнула глаза и подняла голову. Сейчас она была похожа на брата, насколько семнадцатилетняя девушка может быть похожа на мужчину за тридцать.
– Все хорошо, да, – улыбнулась она. – Простите меня, отец Тук. Спасибо.
Монах, кивнув, направился в свой шатер, возле которого в тени на продуваемом месте были натянуты веревки, где вечно сушились какие-то травы.
– Все равно он будет только моим, – пробормотала Марион, убирая мокрый платочек в вышитую бархатную сумку на поясе. – Только моим и ничьим больше.
Гай Гисборн, бейлиф Ноттингемшира, опустил тяжелый оловянный кубок на стол.
– Спасибо, милорд. Очень достойное вино. Я хотел выбрать сегодня несколько человек вместо потерянных в последние дни, но мне нужна будет помощь капитана стражи. Все-таки ему потом с ними работать.
Шериф кивнул слуге, подававшему вино:
– Сэма сюда, быстро.
Вскоре начальник стражи показался на пороге. Гисборн, быстро обсудив с ним отбор в дружину, снова отхлебнул вина и негромко поинтересовался:
– Кстати, один из ваших стражников – высокий, где-то моего роста, с длинными рыжими волосами и старым шрамом на лбу – где он был нынешней ночью?
– Это Тим из Йорка, – отозвался капитан стражи. – Почему вы спрашиваете, сэр Гай?
– Потому что вчера вечером, когда я уезжал из замка, он только-только заступил на вахту. И с лицом у него все было в порядке. А сейчас я его встретил у коновязи. Если этот Тим из Йорка всю ночь провел в карауле, откуда у него кровоподтек на пол-лица и длинная царапина на шее под подбородком?
– Ну что вы, сэр Гай, – скривился шериф. – Это же парни. Могли что-то не поделить, могли… да мало ли что…
– Синяк – ладно, – спокойно кивнул Гисборн. – Карты, кости, азарт, ссоры, мало ли что. Но царапина мне не нравится.
– Сэр Гай, если мы будем придираться к каждой царапине…
– Это не каждая царапина, милорд, – Гай холодно прервал шерифа, сверкнув голубыми глазами. – Пусть этого Тима из Йорка приведут сюда.
– Ты слышал? – шериф обернулся к начальнику стражи. Тот, молча кивнув, вышел.
– В чем вы подозреваете стражника, сэр Гай? – спросил шериф.
– Я не подозреваю, я уверен, – холодные голубые глаза снова сверкнули. – А, ну вот и он, сейчас во всем и разберемся.
Капитан стражи снова вошел в зал, за ним порог перешагнул рослый рыжеволосый боец.
– Тим из Йорка, – спокойно и миролюбиво начал Гисборн, поднявшись со стула.
– Да, милорд.
– Ты был среди караульных в замке этой ночью?
– Да.
– Откуда у тебя эта царапина? Ее не было вчерашним вечером, когда ты открывал мне ворота замка.
– Порезался, когда брился, милорд.
– Придумай что-нибудь другое, – так же спокойно и миролюбиво ответил Гисборн. – Твое лицо не встречалось с бритвой как минимум три-четыре дня.
Стражник молчал.
– Я могу тебе помочь, Тим из Йорка, – начал Гай, подходя к воину чуть ближе. – Подсказать. Знаешь, от чего остаются такие царапины? От приставленного к горлу клинка. Тот, кто это сделал, совсем не хотел тебя убивать. Наоборот, он старался причинить как можно меньше вреда.
– Что ты молчишь? – взвился шериф, чуть ли не бросаясь на стражника. Гисборн мягко удержал его.
– Говори, Тим из Йорка, – приказал Гай, не повышая тона. – Говори, кому и что ты рассказал нынешней ночью, когда к твоему горлу приставили нож.
Когда Робин выбрался из замка, почти рассвело, но город еще не проснулся. Порез на боку болел уже не переставая, сил на быстрый шаг не было, но разбойник постарался как можно скорее добраться до «Восьми лап», пока никто из шальных ранних прохожих не заметил его на городских улицах. У дверей таверны он прислушался: в большом зале, где Дженни обычно подавала еду и пиво, стояла тишина. Похоже, в зале никого из гостей не было – если у хозяйки «Восьми лап» и есть сейчас постояльцы, они, наверное, устроены в общей комнате и еще спят.
Робин неслышно шагнул внутрь. Два кота тут же кинулись к нему и начали тереться лбами о сапоги разбойника.
– Ах вы морды, – он быстро потрепал зверей по шее и почесал каждого за ушами. – Где ваша хозяйка? Спит?
– Тут я, тут, – почти неслышно откликнулась Дженни, выходя из крошечного помещения, служившего ей и кухней, и кладовкой. – Сегодня моя очередь встречать ночных гостей. Завтра – Марты. Ты же знаешь, мы меняемся.
Робин вспомнил Марту, тоненькую темноволосую подавальщицу. Пышная белокурая Дженни словно наняла свою противоположность.
– Почему ты один? – тихо спросила хозяйка. – Ты… ты не смог ее вытащить?
– Вытащу, – насупившись, ответил разбойник.
– Пойдем-ка отсюда, – Дженни быстро увела его в дальнюю комнату без окон, быстро принесла свечу, поставила ее на стол. – Садись. Ты что такой зеленый? С вечера осталась похлебка, бобы с мясом.
– Нет времени, Дженни. Мне надо от тебя убраться поскорее, не хочу, чтобы у тебя из-за меня были сложности со стражей. Я только хотел попросить твоего конюха…
– Замолчи, а? Со своими сложностями я разберусь. И ты никуда отсюда не пойдешь, пока не поешь и не отдышишься нормально. Я б тебе и постелила прямо тут, никто тебя не увидит.
– Спасибо. Но правда некогда. Похлебку давай, только не грей, нет времени. Твой конюх знает таверну «Кривой стрелок» у стен Ноттингема? Это в полумиле от городских ворот, прямо по дороге.
– Кто ж ее не знает.
– Пусть он с рассветом, когда откроют ворота, накроет моего коня попоной побольше и подлиннее и приведет туда. Я буду там ждать. Чубарый не даст на себя сесть чужому, но позволит вести под уздцы.
– Он все сделает. И убери свои деньги, я не возьму с тебя ни пенса.
– Ну опять началось. Сколько можно, Дженни? Если ты не будешь брать с меня деньги – я просто стану есть в другом месте. И вообще, это деньги епископа Герфордского, – криво усмехнулся разбойник и вдруг словно осекся на полуслове.
Епископ Герфордский. Аббатство Ньюстед, конечно. Какой же он балбес.
– Твои друзья в Шервуде тебя еще не хватились? – спросила хозяйка.
– Не успеют. Я скоро вернусь. Спасибо, Дженни, – Робин отодвинул пустую миску и поднялся из-за стола. – Буду ждать твоего парня в «Кривом стрелке». И пусть он поторопится, ладно? Как только откроют ворота. Там как раз уже наверняка будет несколько всадников и повозок с обеих сторон, и на одного коня в попоне никто не обратит внимания.
– Хорошо, – кивнула хозяйка таверны. – Хорошо, хотя все это мне не нравится.
– Что?
– Мне не нравится, что у тебя явно что-то не заладилось. Что твои друзья не знают, где тебя искать. Что ты дрожишь, как осиновый лист, хотя вокруг теплая летняя ночь.
– Так заметно? – скривился разбойник, неслышно выбираясь на улицу. – Ничего, ты же помнишь, я крепкий.
В свете факелов лицо священника, и без того суровое, казалось еще мрачнее и тверже. Ясмина уже поняла, что это человек очень высокого сана. Наверное, сам епископ.
– Терпеть не могу насилие, – ровно и медленно проговорил он, расхаживая перед девушкой по просторному залу с каменными стенами и потолком. – Мы ждем в самое ближайшее время большого мастера, палача из Ноттингема, и я уверен, что у него ты заговоришь. Он правда большой мастер, у него не умирают под пытками. По крайней мере, пока не расскажут все, что надо. Но, повторяю, я терпеть не могу насилие и хотел бы без него обойтись. Все эти визги, крики, кровь по полу… – священник передернулся.
Ясмина молчала.
– Ты уже поняла, что тебе тут не дадут ни сбежать, ни даже умереть, – усмехнулся священник. – Ты не знаешь, где находишься. Ты не сможешь выбраться и не сможешь ничего с собой сделать.
Девушка снова не ответила. Она действительно ничего не могла сделать: ее оставляли одну, только напоив насильно снотворным зельем. Она понимала, что нет смысла отплевываться и вырываться, несколько крепких мужчин всегда справятся с одной миниатюрной женщиной. Не надо их злить и дразнить.
– Я действительно не знаю, о каких сокровищах вы говорите.
– Врешь. И не понимаю, зачем. Твой приятель Мурад, с которым вы вместе нападали на караваны наших торговцев, мертв. Я знаю, что вы не грабили, – закивал священник, хотя девушка молчала. – Точнее, не только грабили. Главной задачей было не пропустить продовольствие и оружие к нашим войскам. Но все равно – добычи было немало. Теперь, когда и Саладин мертв, не осталось никого, перед кем у тебя были бы обязательства. Тебе нет смысла молчать.
– Мне нечего вам ответить.
– Что тебя останавливает? Ты сталкивалась с пытками и знаешь, что это такое. Ты знаешь, что у грамотного палача рано или поздно заговорит любой. Слабый раньше, стойкий позже. Но рано или поздно – любой. И очень боишься, я это вижу. Ты разбираешься в картах и сможешь привести моих людей в нужное место, после чего станешь свободной и богатой.
– Я и так свободна.
– Что тебя останавливает? Слово, данное мертвым? Это смешно. Клятва на Коране? – священник в упор посмотрел на Ясмину. – Значит, угадал. Ну что ж, ждем палача. Дыба против клятвы. Это даже забавно.
Шериф Ноттингема лично отсчитывал удары плетью:
– Двадцать восемь, двадцать девять, тридцать. Все, теперь довольно, – развернувшись, он прошел через внутренний дворик замка и поднялся в каминный зал. – Тридцать ударов, сэр Гай. Думаю, завтра вам с Сэмом придется выбирать еще одного стражника.
– Судя по тому, как он вопил, – невелика потеря, – Гисборн уже стоял на пороге, собираясь уйти. – Слабак этот ваш Тим из Йорка. Мне пора, милорд. Локсли клюнул на нашу наживку и вот-вот направится в Ньюстед.
– Почему именно в Ньюстед? Речь шла просто об аббатстве.
– Потому что он далеко не дурак. Он отбил девушку у монахов, когда они везли ее именно из Ньюстеда. Он наверняка не сразу, но уже сообразил, что хоть сарацинку и схватили ваши люди, но сделали это для кого-то другого. И наверняка уже подумал о епископе и о том, что именно Ньюстед – самое удобное место, где можно держать пленницу, и ближе всего к городу.
– Тогда вам надо выдвигаться туда.
– Успею, – кивнул Гисборн. – Локсли не полезет внутрь раньше ночи. И это будет для него вторая подряд ночь без сна, что ж, мне только на руку. Но вы правы, на всякий случай я двинусь прямо сейчас, чтобы было время осмотреться и запомнить там все коридоры, входы и выходы.
– Прямо сейчас? – шериф удивленно посмотрел на собеседника. – Вот так? Наденьте хотя бы доспехи, сэр Гай.
– Не в этот раз. Если я на него выйду в кольчуге и шлеме – это будет убийством. А я хочу поединка.
Продолжение - пятнадцатая глава: http://proza.ru/2019/12/11/1896