Несколько дней с уст Георгия и Инны потоком сходили выдержки и формулировки целостной системы новых понятий, изложенных в рукописи Янны. Разъяснения смыслов привычных слов, постулатов и утверждений исключали путаницу в мыслях.
Логическая цепь анализа методом исключения третьего ограничивала множественность ветвей рассуждения. У автора рукописи чётко прослеживалась опора на базовые основы мироздания. Это являлось достаточно состоятельной информацией для утверждения новых Законов и Требований во исправление, допущенных человечеством, глобальных ошибок в управлении и экономике развития земного бытия.
И в целом это отвечало всем требованиям законов логики: определённость, последовательность, непротиворечивость, обоснованность. Ничего из существующего на Земле невозможно было противопоставить вменяемости мышления Автора. Оставалось только принять эту Истину и действовать, воплощая, изложенную им, программу в реальность.
На этом решении они, обнявшись, покинули текущий день, чтобы проснувшись, проживать дальнейшие дни в бодрствовании и творении. А сотворить нужно было невозможное, по причине отсутствия финансов, как отнекивался глава администрации от предложения Георгия: начать постройку новой церкви подальше от бойкого места.
Старая находилась на перекрёстке, где разворачивался транспорт, соседствовали столовая и магазин, возле которого постоянно толпилась подвыпившая, местная шатия -братия. В довершение этого архитектурного ансамбля напротив церкви возвышалось здание администрации села, габариты которого визуально уничижали значимость церкви, как духовного центра.
Георгий вышел из администрации и направился в один из магазинов с вопросом, где проживают добровольные служители церкви и певцы хора. Он молча слушал бойкую продавщицу, которая знала всех и диктовала адреса и телефоны. Поблагодарив её, Георгий направился на почту. Купил пачку открыток и, написав на каждой фразу: - «Жду Вашего соблаговоления, прийти в церковь в 19 часов сего дня. Отец Георгий», попросил почтальонок, вложить открытки в корреспонденцию адресатов.
Наскоро пообедав, Георгий с Инной решили прибраться в церкви. Сделав влажную уборку, расставили все имеющиеся сидячие места, ибо после проповеди Георгий запланировал провести рабочий сход по реконструкции старой и постройки новой церкви. Нужно было организовать благотворительные сборы, недостающих для ремонта, денег.
Под строительство будут выделены деньги, но на реализацию проекта уйдёт не один год. Да и как сложатся к тому времени судьбы государств, народов и жителей села, никто не знал. В стране надвигались поворотные события, которые сулили простому люду мало что хорошего. Единственные, кто веровал в Бога, держались в бодром состоянии духа, уповая на Божью помощь. И это было хорошо.
Люди собирались, перекрестившись, заходили в церковь, рассаживались на скамейки и табуреты, предугадывая намерения Георгия, говорить об, известной всем, задаче. Их глаза светились надеждой и любопытством: с чем же ещё пришёл в их жизнь этот новый, большой человек?
Инна, прислушиваясь к общему, приглушённому тону произносимых слов прихожан, не чувствовала негатива. Наооборот церковь наполнялась звуками сдержанного смеха и радостного возбуждения от предвкушения чего-то явно приемлимого, транслирующегося от этой незнакомой, молодой пары.
Сразу после проповеди и общей молитвы, Георгий попросил каждого немного сказать о себе и своих финансовых и иных возможностях помочь их общему делу. Но в ответ получил ответ хором, что все дадут сколько надо и придут, когда надо, только пусть будет сказано.
Активисты быстро составили списки желающих поработать, перечень работ, приблизительных расходов на строй материалы. Инструменты, в целях экономии, решили использовать каждый свои. Самое первое, что необходимо было сделать, как считали все, это утеплиться: перестелить крышу и полы, восстановить отопительную систему, полностью заменить окна. Времени на это было мало: зима была уже "на носу".
Кладка стен церкви была ещё стойкой, брёвна были крепкими и крыша ровная, но протекала: в некоторых местах железо было сорвано и грохотом, и скрежетом оповещало округу о риске сорваться на крону близь стоящего дерева.
Позолота небольшого купола облезла и выдавала бюджетность покрашенной основы. Решено было купол и крест на нём заменить.
Женщины, сразу называя Инну, Матушкой Инной, столпились возле неё с вопросами внутреннего ремонта: штукатурку подновить, подкрасить, где что надо, и подкупить ткани на шторы: швея у них была своя. Кое -кто из женщин представили перечни утвари, которую унесли к себе в целях сохранности.
Инна не ожидала такого тёплого приёма и признания. Она старалась запоминать каждое имя прихожанки и фиксировала в памяти каждое из предложений по ремонту и восстановлению утраченного убранства церкви. Она наспех записывала все предложения, чтобы включить их в план работ и в смету.
По возвращении домой пришлось потратить немало времени на упорядочение записей, чтобы они были похожи на финансовые документы и заявки. Заснули они с Георгием поздно, вернее, рано утром, но через три часа уже были снова в церкви.
Георгий пошёл в бухгалтерию администрации, а Инна занялась укладыванием в коробки мелких вещей и выносом их в подсобку. Затем нужно было освободить пространство для разбора полов. Она никого не стала ждать, решила сама вынести и скамейки, и табуреты прямо во двор. Их когда- то отдали церкви сельчане, и решено было теперь вернуть их хозяевам, да заказать новые.
Инна вынесла какое-то запылившееся покрывало, типа ковра, решила его вытряхнуть, но оно оказалось тяжеловатым для хрупких рук Инны. Она повесила ковёр на забор и пошла по двору в поисках какой-нибудь палки для выбивания пыли из ковра.
У калитки стояла женщина. Она молча наблюдала за Инной. Инна подошла к ней, чтобы познакомиться.
«А чего, мне-то открытку не прислали? Я чем хуже других, тоже могу помочь. Вот, не побрезгуйте», -
низким голосом промолвила женщина и протянула увесистый свёрток, перетянутый тонкой бечёвкой.
Инна не стала оправдываться, взяла свёрток, поблагодарила и пригласила её присесть на скамейку познакомиться, поговорить. Женщина ответила, что ей некогда, что сейчас на работе, что будет приходить на весь день по выходным, и ушла.
Только вечером, после ужина, Инна вспомнила про свёрток, разрезав бечёвку ножом, развернула его и вскрикнула: -
«Георги-и-й, что это?»
Георгий оторопел.
«Где ты это взяла?» - настороженно спросил он.
Инна рассказала про странную женщину, которая дала ей этот свёрток. Она догадывалась, что в свертке могли быть и деньги, убрала в сумочку, чтобы отдать Георгию. Но сейчас она просто испугалась, увидев такое количество денег: четыре пачки сто долларовых купюр, перетянутых крест накрест обыкновенными резинками.
Как можно было просто подойти и отдать незнакомому человеку во дворике местной церкви сорок тысяч долларов? В её голове это не укладывалось никак!
«Георгий, эта женщина может быть невменяемой, надо вернуть ей эти деньги! Но я не знаю ни её имени, ни где её искать», - Инна заплакала, - Боже мой!!! Это до какого отчаяния нужно дойти, чтобы отказаться от таких денег?! Она в беде! Я это почувствовала по её тону. В голосе не прослушивалась ни одна живая нота! Надо вернуть! Надо вернуть!»
Инна взахлёб рыдала, пытаясь снова завернуть свёрток. Георгий гладил её по голове и понимал о чём кричит, изболевшаяся по дочери, душа Инны. В моменты обострения каких- то чувств сострадания чужому горю, как собственному, у Инны случались подобные эмоциональные выплески слезами.
Но причина их была, скорее всего, как это понимал Георгий, в невозможности помочь не только человеку, попавшему в беду, а прежде всего, невозможности помочь себе.
Она скучала по дочери, и всякий раз, когда попадала в такую ситуацию, что могла выплеснуть эту тоску слезами, она делала это безудержно. Но никогда не жаловалась Георгию на свою судьбу, обрекшую её на подобные страдания.
Ох, уж эти женщины! Как они умеют даже в минуты слабости продемонстрировать силу своего духа, проявляя верность любви к своему ребёнку, и сочувствие чужому человеку, и сострадание всему человечеству!
Как маленькое сердце женщины вмещает и носит годами в себе эту свою и чужую боль? Носит, пока не наполнится сердце её и не прорвётся новыми слезами радости! Или носит, пока не выплачет её горькими слезами и не замрёт навсегда!
Никого более бескорыстного и более порядочного доселе Георгий не знал, чем ту, которая вторила «надо вернуть, надо вернуть!»
«Кто, как не такая женщина, сумеет навести порядок в стране, объятой хаосом и страхом?»- подумалось Георгию в эту минуту, - «Вот встанет она сейчас, утрёт слёзы и привычным тоном скажет, что она в порядке, давай продолжим наши дела».
Так оно и случилось. Инна извинилась за несдержанность, умылась, предложила погулять перед сном.
Когда они пришли с прогулки. Он, по привычке, почитал на ночь молитву. Она повязала немного и тихонечко легла под одеяло рядом с засыпающим Георгием. Потом повернулась на бок, чтобы обнять его. Он спросонок просунул руку под её голову, чтобы она окончательно расслабилась и уснула на его плече.
«Разве вчера, точно так же, укладываясь в постель, мы могли знать о грядущих событиях этого прошедшего дня?! Нет. Кто в ночь грядущую готовит нам дары нового дня?!» - это был последний осознанный вопрос Инны, который промелькнул в её голове и растворился в пространстве ночи вместе с её длительным, ровным вдохом и выдохом...Ответ на этот вопрос она знала.