Игорь Васильевич Журавлёв был капитан-директором в первом моём рейсе стармехом "Артека" в1984 году. Очень колоритная личность, и хотя работали мы с ним всего шесть месяцев, запомнился он мне на всю жизнь. Он был настоящим моряком, настоящим капитаном.
Сорока пяти лет, немного выше среднего роста, крепкий, ширококостный, уже с брюшком, он был нарочито грубоват. Целыми днями с раннего утра и до позднего вечера он в буквальном смысле жил рыбалкой. Какой бы штурман не нёс вахту на мостике, именно Игорь Васильевич сидел, не отрывая глаз от экрана, возле поискового прибора и руководил постановкой трала, а потом наблюдал за ним, и командовал тралмастеру, когда трал подобрать, когда смайнать. Пелагический трал нужно тянуть за судном близко ко дну, но так, чтобы не зацепить им ни за кораллы, ни за скалы, ни за брошенные кем-то железяки. Чуть проморгаешь, рыба из трала уйдёт, и трал придётся долго ремонтировать.
Уходил Игорь Васильевич с мостика в каюту только в двенадцать ночи, и днём, после обеда - на часок. Но утром вставал он рано, еще до шести и, узнав на мостике подробности ночной рыбалки, шёл вниз, в народ. Обязательно заходил на камбуз, заглядывал в рыбцех, беседовал с рыбмастером, навещал на палубе тральцов и подшефных своих поросят, которых мы закупили в Лас-Пальмасе, в Совиспане. Не зная испанского, Васильевич всё же ухитрился объяснить, что ему нужно пять живых поросят, три девочки и два мальчика. На откорм для праздников.
Рейс наш начался необычно, первая группа моряков, прилетевшая в Лас Пальмас, была малочисленна - человек десять-двенадцать, и совершенно неожиданно нам пришлось в таком составе становиться в док на ремонт. Срок постановки в док передвинули и ремонтно-подменная команда улетела. В машине второй механик вдвоём с электриком остался, меня капитан на мостик забрал разворотом винта управлять, радиста с акустиком в швартовную команду отправил, но мы справились. "Без трендежа и рвоты", как наш капитан любил говорить.
Сложное дело - конвенционный промысел в Атлантике. Были у нас капитанами хорошие во всех отношениях люди, но - не рыбаки. Чего-то им для этого не хватало, может быть, нюха на рыбу, может быть, смелости или рыбацкой удачи, может быть, помощники у них были слабоваты. Моряки ведь к тем тянутся, кто всегда с планом приходит. Но у тех зачастую гонор был непомерным, себя они ставили выше всех. Работать с такими я не любил, лучше уж в деньгах потерять.
А Журавлёв, он и рыбак был отменный, и человек прекрасный. Больше всего в нём мне нравилась широта натуры и щедрость. Работать - так работать, гулять - так гулять. Экипажу нужно иногда отдохнуть от однообразного изнуряющего труда, и Игорь Васильевич это понимал прекрасно. Да и не мог он по натуре своей позволить себе в одиночку рюмку перед обедом, хотя спиртного в качестве "капитанского презента" мы получали одновременно с продуктами достаточно.
Но распоряжался им капитан по-своему. Два государственных праздника пришлось на время нашего ркйса. Два раза закалывали по два поросёнка, готовили свежину, делали кровяную колбасу - всем этим Лёня Ткач, рефмеханик, занимался. Отдыхал весь экипаж, чередуясь с вахтенными.
Третий раз - за день окончания промысла простились с Машкой - последний поросёнок превратился за полгода в большую свинью и две последние недели рыбой её уже не кормили. Мясо было исключительно вкусное, и хватило его на всех. Не скупился мастер и на спиртное. Народу он доверял, и никто его ни разу не подвёл, напившись. Службу несли исправно.
Но события такие весёлые были редки. На первом месте у Журавлёва была рыбалка, и без плана он домой не возвращался. Он был настоящим капитан-директором, хозяином судна, знал на нём каждый уголок. И экипаж умел сплотить в одно целое. Ушёл он в отпуск, и всё изменилось на судне, хотя экипаж почти весь сохранился. (О роли личности в истории).
Нет его уже в живых давно, нет и его Половины. Царствие им небесное. А Игоря Васильевича мы помним. Как говорят, нет людей незаменимых, но есть незабываемые. Светлая им память, незабываемым! Тем же, кто помнит Игоря Васильевича, тем, кого он заинтересовал, расскажу лишь один эпизод нашего рейса, из тех, что сохранились в памяти.
Работали мы в ЮВА – это так промрайон называется, что означает – Юго-Восточная Атлантика. Судов в районе много, там и керчане, и севастопольцы, и литовцы, и эстонцы, и … кого только нет. Ночью огней – как на Дерибасовской праздничным вечером. И вот угораздило нас занять в месячном соцсоревновании первое место по вылову рыбы среди всех судов района и получить набольшую премию.
Виртуальные деньги были подсчитаны и получилось по 9 рублей на члена экипажа, но это, если поровну делить на семьдесят восемь человек. Фактическое право увеличить размер премии, или лишить её совсем, поручили начальникам служб.
Позвал я к себе в офис второго механика. Иван Федосович Чеховский, классный специалист и большой жизнелюб, был на несколько лет старше меня. Имея за плечами Херсонскую среднюю мореходку, о повышении в должности он не задумывался, и жили мы с ним дружно. Вызвал и бессменного профгруппорга - ветерана "Артека", рефмеханика Лешу Ткача.
Говорю, мол, так и так, надо нам как-то изловчиться сто семьдесят рублей премии разделить на девятнадцать человек машинной команды, да так, чтобы никого не обидеть. Штрафников у нас не было, премии лишать никого мы не могли. Если по паям делить, так мотористам и на бутылку не хватит, а если поровну всем, так даже по десятке нет. Непростое дело.
- Дед, - начал Чеховский, - вот любишь ты всё усложнять. Ну шо там делить? Да с нас вся Голая Пристань засмеётся. Отдать эту несчастную сотню в фонд Мира, да и дело с концом.
- А шо? Иван-таки прав. Мы с этих денег не разбогатеем, - профсоюз согласился.
Тут и помполит заглянул в дверь:
- Ну что, ведомость составили?
- Не будет никакой ведомости. Отдаем нашу долю в фонд Мира.
Комиссар даже лицом просветлел, радостно так поддержал:
- Вот это вы молодцы, мужики. Я сейчас вашу инициативу по всему судну распространю. Это же почин! Почин! На всю "Антарктику" прогремим!
Но пламя из нашей искры не разгорелось. Сначала помполита вежливо, всё таки первый помощник, но послали на три буквы тральцы, потом туда же – рыбообработчики. Инициатива наша поддержки не получала нигде. Но помполиту очень хотелось отличиться. Был он молод, глуп, подл, очень смазлив, чтобы не сказать – красив, удачно женат на дочери ректора крупного одесского института и в жизни себе ставил свмые высокие цели.
Получалось так, что мы ему невольно подставили маленький трамплин, а вот матросы лучше разобрались в ситуации. Но первый помощник, не упомню я его уже имени, с трамплинчика так просто слезать не захотел и помчался в радиорубку сочинять радиограмму в партком.
Вся корреспонденция с судна уходила за подписью капитана, но начальникам служб и первому помощнику разрешалось, и даже вменено было в обязанность, сочинять черновики радиограмм на берег и заносить их в, так называемый, журнал исходящих.
"Не нами заведено, не нам отменять," - Игорь Васильевич Журавлев придерживался морских традиций и "адмиральский час" после обеда любил и соблюдал. Вот и в тот день, часа в два пополудни, позёвывая, он поднялся на мостик, узнал, как наши трудовые успехи, затем заглянул в радиорубку, взял в руки журнал исходящей корреспонденции и вооружился очками:
- Так… Коллектив машинной команды РТМ "Артек", возглавляемый М.И. Бортниковым перечисляет 100% месячной премии в фонд Мира. - Мастер не верил своим глазам.
- Не понял. Это ещё что за х..ня? Кто это написал? Какая сука?
- Это первый помощник, Игорь Васильевич, - с удовольствием доложил начальник радиостанции, - вы что же, почерка не узнаете?
- А подать сюда этого комиссаришку! – взревел капитан.
"Комиссаришка" был немедленно изловлен и доставлен пред гневные очи капитан-директора.
- Это что такое, а? Ты что же, болван, делаешь? Да на судне нет никакого "коллектива машинной команды". Нет, и быть не может! На судне есть ЭКИПАЖ!
Мастер грохнул кулаком по стеклу на столе радиста.
- Получат в парткоме такую радиограмму, знаешь, что скажут? Скажут, что капитан – жмот, а помполит – дурак!!! – Стекло опять чудом уцелело. - Да ты что же, падло, творишь?
- Я, Игорь Васильевич думал…
- Ах, у тебя, оказывается, есть, чем думать? Ну ладно бы дед по пьянке такую галиматью написал... Но ты же, скотина, не пьешь!
В общем, похерили такое наше хорошее начинание. Премия до фонда Мира не дошла.
* Об Игоре Васильевиче я уже несколько рассказов писал, как и о Б.Л. Ромайском. Сейчас же меня попросили написать серию очерков для Книги Трудовой Славы Объединения "Антарктика". Сделал я это с удовольствием, но пришлось где-то повториться.