Когда мне было лет 12 я узнала о том, что Екатерина Великая любила встать часов в шесть утра и выпить чашечку крепкого кофе, а потом заняться «бумагомаранием». Мне так понравилась сия монаршая привычка, что захотелось её перенять. Но на дворе стояли последние годы советской власти и хороший кофе был дефицитом. Потом как любая советская школьница, я по утрам ела кашу и пила чай с булкой и сливочным маслом. А с «бумагомаранием» у меня всегда были проблемы: жажда писать сталкивалась с неумением выразить свои мысли. Словами мне легче, чем на бумаге, довести до собеседника всё то, что я хочу сказать.
Я пробовала писать, но никому не показывала свои опусы. Один раз я даже пришла в литературную студию, которую посещала моя одноклассница Даша С. (Сейчас Дарья С. – известная петербургская поэтесса, у меня даже есть сборники стихов с её автографом). Я была совершенна не готова к критическому разбору своих стихов, поэтому больше не посещала ни одну из студий. И долгое время никому не рассказывала о своём визите. С возрастом я поняла, что не было ничего постыдного в критике моих стихов. Ведь даже Дашкин руководитель сказал, что, если бы я поработала над ними, подобрав подходящую рифму, они бы получились удобоваримыми. Но я была колючим подростком и любую критику воспринимала в штыки. Это сейчас я спокойно отношусь к подобным замечаниям, и продолжаю писать ради развлечения.
Первые стихотворные и прозаические опыты я уничтожила, хотя могу восстановить их по памяти. Все последующие черновые записи и наброски я периодически вычищаю – не люблю лишние бумаги. Я всегда страдала и страдаю перфекционизмом, хотя самые хорошие мои опусы с положительными рецензиями были написаны просто и без жажды сделать из них мировые шедевры.
В девяностые годы во время учебы в институте я перестала есть сливочное масло, зато получила доступ к хорошему кофе. Несмотря на нестабильные времена, в Петербурге появилось много кафе, которые были доступны даже студентам. Нам с девчонками не надо было далеко ходить: в самом институте отрыли кафе, где мы перекусывали и справляли дни рождения. В студенчестве мы все понемногу писали стихи и рассказы, хотя даже не стремились становиться профессиональными писателями. Жажда выразить себя и своё отношение к миру было сильнее литературного мастерства. Мы все оставались на уровне Марийки из рассказа Бориса Лавренёва «Сорок первый». Эмоции перевешивали разум, пардон, литературное мастерство. Мы не были готовы месяцами и годами работать над текстом, мы хотели сразу получить результат – деньги, славу и всемирное признание. Но это было следствием юношеского максимализма и зелёной глупости.
И вот, хвала небесам! Настала эра Интернета, и каждый желающий получил возможность поведать виртуальному миру знакомых и незнакомых юзеров. Теперь можно писать в неограниченном количестве, поглощая неимоверное количество кофе. Но на меня напал «писательский ступор» - враг всех писателей и писак. «Писательский ступор» - это заболевание, которое противоположно графоманству. И я поняла, что можно одновременно страдать этими заболеваниями. Ты не можешь или боишься писать, но хватаешь любой клочок бумаги, чтобы вылить на неё свою жажду писательства. Я писала даже на работе, в автобусе или метро. Периоды графоманства сменялись периодом «писательского ступора». Теперь у меня пропал писательский зуд, когда я даже по ночам просыпалась с жаждой написать пусть хоть одну строчку.
Но у меня осталась любовь к чистому листу, с которой я борюсь. Раньше я покупала различные тетрадки, блокнотики, ежедневники, которые не успевала заполнять. Потому что жажда писательства сменялась с клятвенными заверениями, что «никогда, ни за что и ни при каких обстоятельствах». Я раздала все чистые тетради и блокноты родственникам и знакомым.
Но у меня до сих пор остались некоторые «писательские прожекты».
Например, сижу я как-то в «Старбаксе» и наблюдаю такую картину: россиянки и иностранки строчат в тетрадях, ноутбуках и смартфонах. Им всё равно, что писать: главное выразить себя urbi et orbi. Две кореянки рядом со мной изучают учебник экономики на английском языке и конспектируют его содержимое в тетрадях. Потом достают ноутбук и переписываются с кем-то с помощью заковыристых иероглифов. Они не просто билингвальны, они – полиглоты. Одна россиянка учит другую рисовать героев фэнтези – бесплатный мастер-класс в кофейне. Посмотрев на них, я почувствовала прилив сил и достала только что купленную тетрадку. Съев два аппетитных донатса и заказав ещё кофе, я начала разрабатывать собственный кулинарный блог. (Ой, не волнуйтесь, у меня нет никакого блога). При разработке кулинарного блога – это просто развлечение ума, - я столкнулась с тем, что историческая часть превышала рецептурную. И пока оставила свой кулинарный блог для новой волны графоманства.
И я поняла, что надо получать удовольствие от того, что ты не пишешь. Может быть от того, что ты не станешь известным писателем, ты только выиграешь и приобретёшь?
Теперь люблю встать пораньше, насладиться чашечкой хорошего кофе и понять, что я ничего не хочу писать.
(Но иногда рука так и тянется к чистому листу. Может установить сигнализацию?)