Прощёное воскресение

   
      Глава 1."На заре туманной юности".
 Сегодня 5 марта. Утро белое, мягкое. За окном опушённые, огрУженные снегом ветви и сучья деревьев. Кажется, что и небо припорошено вчерашним снегопадом. Солнышко не яркое, а тоже белое, смягчённое.Тихо за окном. Тихо в комнате. Тихо в душе.
   Прощёное воскресение. У всех, перед кем виновата, прошу прощения и получаю его.  Только перед этим человеком я виновата так, что он бы не смог меня простить, даже если и жил бы ещё на этом свете. Нет, в его смерти я не виновата. О том, что его не стало, узнала я лишь спустя три года. Наши пути разошлись в начале шестидесятых годов прошлого века.
  Я вышла замуж, не дождавшись его из армии, то есть я одна из тех, кого презирают парни за измену. Много лет живёт во мне чувство вины, в котором не хочется признаваться и которое не заглушить, сколько ни говори:"Не судьба - полюбила другого!" Другой тоже из тех,кого девушка не дождалась.

  А Юра? Мы из одного села, учились в одной школе. Он был другом моего старшего брата.Юра заметил меня  ещё тогда, когда я была худым, большеротым, глазастым лягушонком и сурово осуждала всех,кто влюблялся или хотя бы говорил об этом. Он и не говорил...
 
  Однажды летом мы с подружками купались в Барыше. Пришли мальчишки. С ними и Юра.   
Вряд ли я выделила бы его среди других, если бы не заметила странность в его поведении. В то время как мы с девчонками с визгом и воплями резвились в реке, Юра стоял по пояс в воде недалеко от берега. Лицо его было обращено не к нам ,а    словно он смотрел на противоположный берег. Случайно бросив взгляд в его сторону, я заметила, что он искоса наблюдает за мной.
  В то время я уже не могла купаться в одних трусиках и очень стеснялась,что под майкой , которая заменяла мне купальник,определились некие бугорки.  Я ужаснулась, что Юрка увидит их, и нырнула с головой Вынырнула я позади него, поспешно выбралась из воды и шлёпнулась на горячий песок вниз животом.

  Полежав на песке, уняв дрожь, от которой даже стучали зубы, я успокоилась. Подбежали девчонки, и мы стали засыпать друг дружку горячим песком. Я забыла о странном юркином косоглазии. Согревшись, я вскочила, чтобы бултыхнуться в воду, и вдруг увидела, что этот негодяй снова смотрит на меня! Не на шутку разозлившись, опасаясь, что девчонки заметят эти маневры Юрки, я выпрямилась и пошла на него, с ненавистью глядя ему прямо в глаза.Он отвернулся, с шумом обрушился в воду и сажёнками поплыл на другой берег.

  С этого дня я возненавидела Юрку. Он часто приходил к брату. Иногда мама сажала его за стол, угощала чем-нибудь вкусным. Она вообще любила Юрку и жалела его,потому что он рос без отца, который не вернулся с войны. Когда Юрка появлялся у нас, я находила повод уйти из дома или забиралась с книгой в спальню за занавеской.

  Моей личной жизнью тогда была бурная общественная работа в школе. Я занималась
 в гимнастической секции, в танцевальном и драматическом кружках,пела в хоре, неплохо рисовала. Комитет комсомола поручил мне, ещё не комсомолке, выпускать общешкольную стенгазету, чем я очень гордилась. Раз в неделю  наша редколлегия готовила очередной  номер  с последними школьными новостями. Я с удовольствием писала сатирические заметки, рисовала карикатуры.

  Однажды( это было уже в 8 классе) я должна была вывесить очередной номер газеты "За учёбу". В ней было восемь страничек, которые прикнопливались на стенд. С огромным чувством собственной значимости я подошла к стенду, держа в руках эти странички.  Положила их на подоконник и стала снимать старые листочки, с
 сожаление размышляя о том, что почему-то вокруг не толпятся, как обычно, ребята и никто не видит, какой я важный человек.
  Управившись со старыми страницами, взяла странички нового выпуска и принялась прикреплять первую на место, прижав к себе локтем левой руки остальные листы. Чтобы дотянуться  до верхнего края стенда, я поднялась на цыпочки. И тут стопка листов выскользнула и веером рассыпалась по полу. Наклонилась их поднять, но меня кто-то опередил. Быстро выпрямившись, я оказалась лицом к лицу с Юркой. Солнце из окна било ему в глаза, и он щурился. Я никогда не видела его так близко и была уверена, что если у него тёмные волосы и смуглая кожа, то глаза тоже тёмные. И удивилась,что они ярко-синие. От удивления не сразу отвела взгляд , поэтому разглядела и розово-смуглые щёки, прямой нос и странный пушок на упрямом подбородке. Юра сказал:
  -Давай помогу!- и быстро и аккуратно пристроил одну за другой странички на их законное место. Я мельком позавидовала его высокому росту. Сказала ему спасибо и хотела уйти. Он смотрел мне прямо в глаза так странно, что лицо у меня сделалось ужасно горячим. Чтобы выйти из неловкого положения, я не нашла ничего лучшего, как обратить его внимание на заметку в газете, в которой Малкин Юрий из 10 класса  упоминался среди нарушителей дисциплины.
 -Как тебе не стыдно! - учительским голосом сказала общественная деятельница. - Ты комсомолец, выпускник, а позволяешь себе такие нарушения! (Думаю, ему следовало послать меня подальше).
 Юрино лицо сделалось пунцовым, волосики на щеках и подбородке, казалось, тоже покраснели, словно раскалились от стыда. Не отводя взгляда, он очень серьёзно выговорил:
 -Клянусь, это в последний раз! - и быстро ушёл.Я постояла несколько мгновений на месте, приходя в себя, и задумчиво поплелась в класс, потому что уже звенел звонок на урок.

  С этого дня Юра стал не только здороваться со мной, но и расспрашивать об учёбе, о комитетском поручении. Словом, мы как бы познакомились. Никаких признаков влюблённости Юра не обнаруживал, он  больше не смотрел на меня ненормальными глазами. И я  успокоилась, стала относиться к нему доверчивее, дружелюбнее. Когда мне понадобился партнёр на бал-маскараде, то, по совету мамы,я попросила Юру быть Демоном при мне,лермонтовской княжне Тамаре. Обычно на школьном маскараде преобладали костюмы  литературных героев.

  Отец мой - школьный военрук, и в его кабинете было много чёрных полотнищ для затемнения. Мы выбрали какую-то хламиду и смастерили из неё  длинный плащ. Отец выкрасил в чёрное большой пучок пакли и соорудил подобие парика. Оставалось загримировать Юре лицо. Не помню, чем его вымазали, но впечатление было жуткое.
  Когда я, в костюме и в маске, вышла из класса, где переодевалась, то невольно отшатнулась, увидев своего партнёра. Узнать его было нельзя.Меня поразили не клочья чёрной пакли, свисавшие на его лоб и спускавшиеся на спину и плечи, даже не чёрные круги вокруг глаз и полосы вдоль носа и около рта. Мне бросился в глаза его странный профиль: лоб и нос составляли единую вертикаль, подбородок выдавался вперёд, как у древнего грека на рисунке в учебнике по истории,а линия бровей пересекалась с линией носа под прямым углом.
  Всё это производило устрашающее впечатление. Мне же полагалось взять это чудище
 под руку и войти в зал, где стояла ёлка, звучала музыка, собралось уже много народу в костюмах и без. Поскольку костюм у нас был"парный", то и танцевать нам пришлось вместе. Не знаю, как Юре, а мне это не очень нравилось. Кому понравится чёрное чудовище, нависающее над тобой!  К тому же Юра плохо танцевал: он неуклюже топтался, стараясь только не отдавить мне ноги своими медвежьими лапищами.  И голос у него был медвежий: низкий, рокочущий, чуть глуховатый. Видимо, он старался приглушить этот рокот, поэтому говорил с каким-то придыханием.

  Как только прошёл парад костюмов(наши получили первый приз- не зря я страдала!),я сразу же убежала к одноклассницам и больше не обращала внимания на своего Демона. Впрочем, он вскоре ушёл, а я подумала:"Как он пойдёт домой с чёрной физиономией?" - и засмеялась.
 





                Глава 2. Самоедство.

 Вспоминаю сегодня себя тогдашнюю и поражаюсь своему бессердечию,душевной глухоте и эгоизму.Была полная поглощённость собой,копание в своих "движениях души". Строились планы самосовершенствования, самовоспитания, самообразования.-Само...Само... Само... Центром Вселенной была Я - удивительная, неповторимая Эльвира.
 И странная противоречивость самооценки. С одной стороны - смесь восторга и ужаса от своей одарённости: и красавица-то, и отличница-то, и спортсменка-то, и комсомолка-то, и певунья, и плясунья. Только что на дуде не игрунья. С другой стороны -вопиющий комплекс неполноценности: и нос-то курносый,и заметные усики на верхней губе, и самодельная бедная одежда, и жизнь впроголодь( в семье шестеро детей).И дом наш как воронье гнездо, и пьющий отец, и семейные скандалы.Особенно стесняло меня моё экзотическое имя среди   Маш, Нюр, Нин, Галь-Элвира Красноборская, да ещё Ивановна! А уменьшительное имя Лира просто выводило из себя. Пока я не знала значения этого слова,, страдала потому, что дядька Андрей - подобие шукшинских  чудиков- назвал Лиркой свою овчарку. Когда он звал"Лирка!"- откликались мы обе, он покатывался со смеху , я горько рыдала. Позже я узнала, что лира-это древний музыкальный инструмент, и злобно думала:"Хорошо ещё  , что балалайкой не назвали!"
 
  В Красном Боре отношение к нашей семье было неоднозначное. Во-первых, это семья учителей, что говорило в нашу пользу. Во-вторых, в селе очень уважали нашу маму Анну Петровну, учительницу начальных классов, женщину сильную, волевую, мать шестерыж детей.Маленькая, хрупкая,с гладко зачёсанными и забранными в узел тёмными  волосами и чёрными глазами, мама привлекала внимание женственностью и красотой. К тому же у неё был замечательный голос, и красноборцы восторженно аплодировали ей, когда она пела на сцене
  Но в селе её и побаивались. Даже самые отъявленные матершинники и горлопаны пасовали, если приходилось столкнуться с Анной Петровной. Боялись её острого языка: она вела сатирические передачи по сельскому радио и могла так "протащить"   в частушках и фельетонах , что всё село будет потешаться над проштрафившимся.Боялись её прямоты и неподкупности. Несколько лет мама была  секретарём парткома колхоза, и плохо тогда приходилось ворюгам и ловкачам. Словом, я была дочкой Анны Петровны, уважение к ней распространялось и на нас, её детей.

 Но то, как выглядел наш дом, как велось наше "хозяйство", вызывало у красноборцев насмешливое недоумение:крыша из прогнившего тёса протекала, двор крыт соломой, ворота покосились. Во всём чувствовалось отсутствие мужских рук. У нас был отец,но рук хозяина не было. Воспитанный в коммуне( В 1918 году в коммуны объединились неимущие крестьяне, чтобы "зародить" ячейки будущего коммунистического рая на земле), отец, во-первых, презирал собственность, во-вторых, в хозяйстве всё делал через пень-колоду, в-третьих,предпочитал личным делам общественные. Ему нравилось возиться с детьми в школе. Имея образование 7 классов, он стал одним из лучших физруков  и военруков не только в районе, но даже и в области. Ребятишки смотрели ему в рот и бегали за ним, как собачонки.
 Он сам был большим ребёнком, который, однако,не прочь был "заложить за воротник"

 Все эти обстоятельства являлись для меня источником нравственных страданий. Я стеснялась, когда к нам в дом приходили посторонние. Я стеснялась пьяненького от
ца. Я плакала, когда мама громко ругалась, пытаясь призвать мужа к порядку.У меня от боли и недоумения разрывалось сердце: я понимала и правоту мамы, и жалела отца и стыдилась его.
 
  Конечно же мне было не до Юрки Малкина! Тем более он закончил школу и куда-то делся. Через два года и я получила аттестат(золотой!) и стала студенткой  истфилфака Ульяновского пединститута. Началась взрослая жизнь, и я думать забыла о деревенском воздыхателе.


                Продолжение следует.