-Ведут! Ведут! – кричал громко босоногий мальчишка, бегущий по угрюмой, зажатой темными двухэтажными домами улице.
Он бежал быстро, и казалось, вот-вот поскользнётся на этой глине, звонко чавкающей под его пятками. Мокрые комочки разлеталась направо и налево и от того черные штаны мальчишки, неряшливо подвязанные серой веревкой, были заляпаны брызгами. Темная рубаха, доставшаяся от брата, трепыхалась, флагом на флагштоке.
Словно тараканы из щелей, со всех домов на улицы суетливо выходил народ в серо-коричневых одеждах и вливался в общую толпу, текущую к реке у черты города.
Скоро состоится правосудие. Правосудие в этом мире, так же отвратительно-серо, как в сущности вся нелепо-скучная жизнь людишек. В мире, где кроме коричнево-черных тонов есть только прозрачный цвет дождевой воды. Но дождь, падая на любую поверхность здесь, теряет свою уникальность чистоты.
В этом мире даже солнце, имеет тусклый безмолвный и всегда одинаковый цвет. Оно перемещается по однообразному серо-грязному небу. Здесь нет слов ласкающих ухо, нет запахов вдохновляющих к переменам, да собственно нет даже понимания того, что перемены могут существовать. И странно, что здесь может возникать боязнь: «Не осмелился бы кто подумать об иной жизни!» Неужели другая жизнь может быть?
Но по какой-то непонятной причине, старшая власть общины считает, что иногда случается тайный заговор и желание перемен. Подозреваемых в мыслях о мятеже, ловят и чинят над ними правосудие.
"Какой мятеж? Могут ли быть изменения? Бывает ли другая жизнь? Бывают ли другие цвета? Что может быть иначе в мире, где люди рождаются, чтобы есть, пить, размножаться и умирать?" - Эти мысли действительно крутились у меня в голове каждый раз, когда осужденных вели к темной вязкой реке с крутыми глиняными берегами.
Может быть именно эти вопросы и увидел кто-то в моих глазах и донес о моем взгляде, выделяющемся в толпе… Это никому не известно. Однако сегодня меня и еще несколько человек вели к реке. К реке, которая точно знает: виновен человек или нет.
Странное дело, но река действительно не всех забирает к себе. Невиновные, сделав шаг с обрыва, сначала, как все, скрываются под темной непрозрачной пленкой реки. Но всплывают и беспомощно барахтаются, с ужасом в глазах пока их не выловят.
Что они испытали и почему глаза полны ужаса - никто не знает. Они скорее хотят это забыть, бояться даже думать о том. И никогда никому не рассказывают.
Впрочем, никто и не спрашивает. Заинтересуйся – и ты сразу окажешься на берегу реки! Нет в этом мире даже слова, которое бы обозначало «интерес», потому что нет никакого интереса. Толпа приходит на берег не из-за интереса, а потому, что положено всем быть!
А уж если человек виновен, то река забирает его полностью. Больше никогда и никто не видит даже его останков.
Страшно ли мне? Немного, страшно. Но я с уверенностью смотрю вперед, идя в колонне таких же как я осужденных. Ведь я точно знаю, что никакого мятежа я не затевала. И потому абсолютно уверена, что река меня отдаст.
Страшно увидеть то, что видят все попадая под черноту реки. Возможно, это жуткие огромные чудовища, которые пожирают виновных и выталкивают «чистых» людишек. Ну, а что еще это может быть? Может река и есть чудовище, внутри которого много разложившихся трупов мятежников?! В таком случае я закрою глаза, и оно меня отрыгнет.
Странно, но мне спокойнее стоять здесь, на крутом берегу, в одной линии с теми, кто должен сделать шаг. В этот момент даже как - то жалко тех, кто в толпе. Ведь им еще страшнее. Они однажды могут оказаться на краю, но не знают в какую именно пятницу. А мне уже бояться не надо. Сейчас все решится. Решится и все!
Длинная рубаха из мешковины на каждом из осужденных смотрится одинаково убого, придавая нашим жизням нарочитую беспомощность. Связанные в запястьях руки, довершают общий образ. Мешок с картошкой выглядит более ценно, чем человек, идущий к реке. Ведь мешок несут на съедение, как несут вельмож на носилках, а мы идем сами, своими ногами.
Холодными руками без эмоциональный, грубый мужик отвязал веревку с рук первого стоящего на краю. Тот молча сделал шаг и исчез в бездне. Повисла тишина. Словно город поставили на паузу, никто не шевельнулся, все ждали истечения двух минут и вслушивались: не начнутся ли всплески.
«Следующий!» - разорвал тишину голос, смотрящего за минутами. И кто-то в толпе рухнул на глину, словно до этого его держала надежда на всплеск.
- Я не хочу! Я не виновен! Я знаю, что меня вытолкнет, но я боюсь того, что там! Пожалуйста, не надо – вдруг заорал истошно, зарыдал и затрепыхался второй обвиняемый. Толпа молчала. Словно никто не слышал его боли, обиды, паники, страха. Рука конвоира отвязала веревку с его рук и легонько, словно мячик с горы столкнула его с обрыва.
Звук голоса осужденного заглушил шумный всплеск и через две минуты невозмутимый голос звучным баритоном скомандовал: «Следующий!»
Это мой сигнал. Это моя последняя секунда перед прыжком. Загудело в ушах. Ватные ноги не слушались: «Главное не упасть в обморок! Не хочется, чтобы меня ногой столкнули в реку. Как я потом буду ходить по глине рядом с теми, кто увидит этот позор! А ведь все увидят. Главное сделать шаг»…
Шаг. Один шаг. Хорошо, что я третья, а не последняя. Им еще ждать и ждать. А я уже между глиной и рекой в таком долгом полете… Столько мыслей успело прокрутиться в голове, не то чтобы вся жизнь, но множество фрагментов. Какой чудесный ветерок обдувает мое лицо! Как чудесен глоток воздуха! Странное чувство краткосрочной свободы от всего…
И вот оно первое касание! Тело мое медленно вошло в реку. Словно нож, разрезал масло. Мои ноги воткнулись в мягкую черноту, и через секунду чернота сомкнулась над моей головой. Всплеск уже не для меня прозвучал над темной рекой.
- Барахтаться! Главное барахтаться. Без паники, но изо всех сил. Из чего же река? Ведь она совсем не такая невесомая как дождь. Больше похоже на густую непрозрачную черную кровь. Словно от нее можно оттолкнуться. И ноги машинально пытаются найти опору, чтобы дать телу возможность толчка. Руками взмахнуть надо посильнее и тогда все получится!
Чернота была повсюду. Глаза пытались открыто смотреть вверх, чтобы разглядеть свет. Но света не было. Их жгло. Внизу, вверху, вокруг – все было одинаково черно!
- Почему не получается всплыть? Почему меня переворачивает? Этого не может быть! Я же не виновна, значит, должна вернуться обратно! Понять бы только где теперь верх, где это самое «обратно»! Куда, собственно, отталкиваться, чтобы попасть «обратно».
С момента команды «Следующий!», время стало иначе течь, перестало ощущаться. И потому совершенно отсутствовало понимание: прошли ли те две минуты, после которых нет возврата.
Руки и ноги отталкивались все слабее, устав от непривычных движений. Плечи болели. В носу ощущалось жжение, глаза тщетно пытались раскрыться.
- Придется сдаться. – тихо и грустно сказал внутренний голос, но словно опомнившись, добавил, - Или хотя бы отдохнуть для самого сильного, решающего рывка!
Пожалуй, стоит прислушаться. Тем более, что пока не было ничего такого, из-за чего глаза вернувшихся, полны ужаса. Тело продолжало двигаться, как мне казалось, вниз. А это означало, что будет дно. Будет что-то плотное, и тогда я смогу сделать решающий рывок!
Падаю осенним листом, покачиваясь медленно и однообразно целую вечность. Но дна нет. Или не падаю? Наверно мой мозг наполнился этой темной жижей и мне мерещится, что мое тело движется вверх! Или не кажется? Я действительно двигаюсь вверх. Ну, иначе и быть не могло! Видимо истекают две минуты. А глазах у всех невиновных видимо не ужас, а просто они воспалённые от этой черной субстанции. «Скорее бы уже!» - мелькнула в голове мысль, словно дав команду рукам и ногам, и они синхронно оттолкнулись от жижи, ускоряя движение.
Воздух! Глоток воздуха вошел в легкие и изнутри вырвался крик, словно из новорожденного, заполнив все пространство над тьмой.
-Что это? Где я? – вскрикнул внутренний голос, но губы не слушались и не дали звуку покинуть тело.
Не было реки. Не было серого солнца, не было толпы на берегу, как не было и глиняного берега.
- Здравствуйте. Я Вас жду. Давайте помогу выйти из чана. – раздался доброжелательный голос, и рука, протянутая навстречу мне, показалась нереальной, но приятельской.
Глаза смотрели, мозг отказывался понимать яркий, ранее никогда не виданный, белый свет. Комната была прозрачна и чиста. Странные предметы находились в ней.
- Я так понимаю, Вы из темно-коричневого мира, судя по одежде. – не дав опомниться, продолжил голос. – Пойдемте, я провожу Вас смыть с себя синеву и переодеться в сухое.
Я кивнула, в попытке разместить в своем мозгу увиденное. Вокруг меня действительно было необычное по цвету и консистенции нечто. Этот цвет назывался «синим».
Послушно и молча я шла за человеком в необычной одежде. К этому мне было не привыкать. Вся предыдущая жизнь, жизнь в моем мире, была послушна и молчалива. Ясно было одно: назад я не вернулась, но что-то продолжается в каком-то ином мире.
За мной закрылась светлая дверь. С потолка пошел «дождь», очищая и придавая лёгкость. За дверью послышался разговор:
- Что с ней? Почему такой странный взгляд? – спросил новый голос достаточно доброжелательно, но с удивлением.
- Она из мира, где нет других цветов кроме коричневого и серого. Там люди угрюмы, без мыслей и идей. От них редко попадают сюда, но все же случаются такие, у которых есть потенциал и их берут, - ответил уже знакомый голос.
Вода звучно, ласково шлепала по плечам, стекала по телу, смывая единственно известные мне темные цвета. Я не удержалась и как-то машинально подняла голову вверх. Как – будто голова до сих пор не поняла: тело вынырнуло! Она все еще пыталось направить взгляд туда, где, по ее мнению, ждала коричневая жизнь.
Над дождем непонятная гамма цветов искрилась в ярком свете. Позже я узнаю, что это радуга и узнаю название каждого цвета. Неимоверно прекрасно и смело было осознать, что существуют цвета кроме коричневого!
И все же, мне показалось бестактным задерживать людей за дверью надолго. Одеться и выйти навстречу к познанию нового хотелось чрезвычайно срочно.
- Я умерла? – голос мой, наконец, смог вырваться из тела.
- Нет, что Вы! Умирают совсем иначе. Объясню самое главное, но для начала немного. Потихоньку во всем разберетесь и привыкнете – дальнейшие слова звучали нереально и правдоподобно одновременно: - Существует множество различных миров. Один из них Ваш, который мы зовем коричневым. Это – и он указал на чан с синей водой – портал. Через портал люди перемещаются между мирами.
- За что в Вашем мире заставляют шагать в портал? – это было самое важное для меня. Не хотелось из-за непонимания «правил игры» лишиться возможности видеть столь прекрасные цвета!
- Понимаете ли… У нас чаще всего люди сами идут к порталу, заранее зная куда хотят. Хотя иногда бывает так, что некоторых мы просим покинуть нас, но только если понятно, что человек безнадежно ненавидит все, что тут происходит. Очень редко бывает так, чтобы человека изгоняли насильно. У нас очень жесткий предварительный отбор и потому слабая текучка. Сегодня покажу Вам всё в общих чертах и познакомлю с некоторыми людьми. Основное, что надо знать: мы ценим новые идеи, мы ждем от Вас нестандартного взгляда и смелых высказываний.
Во мне сложно помещалось сказанное в целом и каждое предложение в отдельности. Однако было совершенно очевидно: мне интересно здесь, здесь будет все иначе, и я не могу не оправдать доверия. Страх кольнул в груди. Это был не деструктивный утренний страх коричневого мира, смешанный с обидой, болью, с желанием оправдаться и с отсутствием тех, кто тебе верит. Это скорее боязнь не справиться, потерять новое и интересное, смешанная с детским восторгом.
Но и тогда и сейчас справиться со страхом можно было только уверенно глядя вперед, веря в себя.
- Заходите, пожалуйста, - сказал мой провожатый и распахнул дверь в неизвестность.
Шаг. Один шаг. Главное, чтобы ноги послушались. До чего же приятно сделать этот шаг!