Сыновний подарок
Эту историю я слышал не раз. Папа при мне рассказывал ее своим гостям. Вот она.
«Летом наша семья жила на хуторе, а в селе оставалась одна бабушка. В село мы возвращались в конце сентября, чтобы посещать школу, а в марте снова уезжали на хутор. Занятия в школе начинались с первого октября и заканчивались первого марта.
На хуторе у нас была одинокая избенка с русской печью и очагом. Двор окружал высокий плетень, который спасал наш скот от волков.
Летом 1921 года Южный Урал подвергся сильной засухе. Поэтому сена скоту запасти не удалось. Только и смогли запасти немного грубых кормов - полыни и лебеды для лошадей и коров, березовых веток с листьями - овцам. Но этого запаса корма скоту хватило лишь до марта. Из – за неурожая, смерть напал на животных и на людей.
И тогда дед решил отправить скот и меня, десятилетнего мальца, на хутор, полагая, что там, на горках, под снегом, скотина обязательно себе еду найдет.
Мартовским утром я и тятя погнали двух лошадей, трех коров и пять овечек на хутор, в сторону Цыкиной горы. Все семь верст мы шли по глубокому снегу, а потому на месте были только к концу дня. Животных от волков в стойла спрятали, а сами печь растопили, ужин сварили, поели и спать легли.
На следующее утр, перед возвращением в село, тятя стал обучать меня обращению с ружьем.
- Запоминай хорошенько. Наверняка волки у хутора объявятся – от стада или от двора отгонять будешь.
Объясняет что к чему, а сам ружье к верху стволом держит. Он забыл, а я не знал, что оно заряжено. Только тятя на курок нажал – оно в потолок и выстрелило.
Отец оставил мне пару килограмм муки, по три кило - мяса и соли, несколько коробков спичек и заспешил домой. Я проводил его до ворот.
- Сынок, вон на тех горках заячья капуста растет. Она на бантики похожа. Собирай ее, соли и жарь. А через неделю я тебя навещу, ещё еды принесу, - и ушел по нашим вчерашним следам.
Утром я отправился с животными к указанным горкам. Лошади, в поисках травы, на них копытами снег до земли разгребали, а овцы, что следовали за ними, в тех раскопах тоже какой-то корм находили. А Коровы поедали ту растительность, что возвышалась над снегом.
Я внимательно осматривал окрестности, чтобы во время заметить приближение волков, если они окажутся поблизости, а в руках крепко сжимал заряженное ружье.
Прошла неделя, за ней другая, и третья прошла – тяти не было. Продукты я все поел. Заячьей капусты, на которую рассчитывал, поблизости не оказалось. А голод все больше донимает. Пришлось варить старую сбрую. Отрежу кусок от хомута, гужей или от чересседельника, варево посолю и ем.
Тятя не ошибся, замирая от страха, мне не раз приходилось выстрелами от маленького стада и от хутора волков отпугивать. Хорошо, что он ружье мне оставил!
Прошел март. С начала апреля потеплело. На проталинах появились зеленые побеги. Скоту – радость, а я от недоедания совсем занемог. Вот-вот помру.
И решил тогда коров доить. Начал со спокойной Белянки. Как делала мама, помыл ей теплой водой вымя, помассажировал его, а потом один сосок вниз тянуть стал. Из соска выдавилась маслянистая капля. Попробовал ее на вкус - съедобна! Стал тянуть и за остальные соски.
От Белянки перешел к другим коровам
В первый день нацедил от них этой массы с небольшую кружку. На второй – уже три таких кружки. Потом доил их по два-три раза в день и коровы стали давать мне молока по половине ведра! Наверно, родители думали, что коровы стельные, потому и молоко у них исчезло, а, оказывается, его не было из-за недостатка корма.
Тятя появился на хуторе лишь на четвертой неделе. Худой и грустный.
Увидев меня, обрадовался. Я встретил его на дворе, с укором спросил:
- Тятя, ты ведь обещал через неделю вернуться?
- Не получилось. Заболели мы, а бабушка Варвара умерла – не вынесла голода. А ты-то как выжил? Мы ведь думали, что тебя убили, а скот увели. Или голод и тебя уморил.
В избе я рассказал ему о том, что пережил. Потом принес из сеней кринку, наполненную молоком:
- На, попей.
При виде молока, тятя растерялся и по его, обросшему бородой, скуластому лицу потекли слезы.
На хуторе он прожил несколько дней, набирался сил, а потом сказал:
- Я тут жирую, а дома с голода пухнут. Прости, сынок, пойду я.
С какой радостью нес он родным дорогой сыновний подарок - полведра молока…
А когда подсохла дорога, родители стали приходить или приезжать на хутор почти каждый день, увозя молока до двух-трех ведер: сами пили и на сырный завод сдавали.
В конце апреля 1922 года власти стали выдавать сельчанам какой-то американский паек.
За весну родители обменяли сколько-то молока на пару килограммов ячменя да по три килограмма - проса, овса и пшеницы. Во время их посеяли, а осенью
получили прямо-таки золотой урожай! Увеличивалась и наша семья - родились сестренка с братишкой, Две старших сестры и брат своими семьями обзавелись.
Жизнь налаживалась, но в конце 1920-х годов в стране начались массовые трагические события».
Январь 2004 года.