Игра

На обочине разрушенной и исковерканной дороги, вдалеке от небольшого и тоже развороченного войной  города, собрались несколько воинов для выполнения миссии. В нетерпеливом ожидании они переминаются с ноги на ногу - молодые и сильные, красивые и мужественные, обладающие бесконечными возможностями в бою. Вот и я такой же, как они.

Цель миссии проста: сопровождение роботов, оснащенных новейшей системой управления. Эти роботы настолько ценны, что заказчики готовы дать за них хорошую награду. Надо всего лишь привести их целыми и невредимыми в пункт назначения. Задача, надо сказать, не из простых и я с радостью даю согласие потому, что я люблю такие опасные вылазки, меня это заводит, да и жизней у меня предостаточно.

Я надеваю свой костюм. Он обеспечивает мне самую лучшую защиту, продлевает жизнь, лечит в бою. Таких ни у кого нет. Тонкий и прочный металл на плечах, на локтях, на коленях и еще на спине и на груди. Эти металлические вставки украшает оригинальная гравировка, которая стоила мне большого количества игровой валюты. Но мне не жаль денег, я богат и могу позволить себе многое. На руках и на ногах - плотная драконья кожа, она прекрасно смотрится. И еще - перчатки – продолжение руки, намертво удерживающие мой магический огненный меч. Чтобы получить такой костюм, нужен опыт, накопленный в сотнях бессонных ночей и дней, в сотнях выигранных боев, поэтому восьмидесятый уровень – это для новичков, я давно уже сто шестидесятого, где и оружие полагается самое мощное и самое лучшее.

Смотрю на себя со стороны. Высокий и сильный красавец, твердый взгляд, а кулаки… Сжал-разжал, им вторят мышцы по всему телу. Татуировка дракона поднимается из-за спины и заканчивается на левой щеке языком огня. Боевой шрам на правой стороне лица подчеркивает харизматичность. Люблю себя. Пожалуй, пройдусь по городу, пока не началось сопровождение.

Здесь осень. Кругом стоят голые, понурые деревья, с обломленными ветками, земля под ногами черная и сырая. Небо затянуто тяжелыми дождевыми тучами, и только ветер чувствует себя вольготно, но он еще больше подчеркивает мрачную осеннюю атмосферу. Сидя в удобном кресле по другую сторону экрана, кожей чувствую моросящий холодный дождь, и невольно всплывает мысль о теплой толстовке. Но это лишнее. Я опять иду по разрушенному войной городу, и со всех сторон на меня смотрят черные глазницы разбитых окон, перекошенные крыши покинутых домов, кругом валяются обломки ржавых машин, а выдранные из асфальта электрические столбы угрожающе перекрывают дорогу. Я люблю эту апокалипсическую атмосферу, это моя стихия. Людей здесь почти не видно, но в восточной части города все же есть какая-то жизнь.

Я приближаюсь к площади и вижу, как на меня смотрят горожане: кто со страхом, кто дерзко, а кто и с завистью. Мне это нравится. Я следую к рынку, прохожу мимо прилавков и натыкаюсь на местного жителя, он оборачивается, оглядывает меня с ног до головы и без лишних слов начинает слезно просить помочь спасти его жену. Зачем мне это? Я знаю, что здесь нет эмоций и каждый сам за себя. Нельзя верить ничьим слезам и уговорам, надо понимать, выгодно помогать или нет. Смотрю на монитор  – получу очки, да такие, что вряд ли  кто откажется от подобного предложения. С такими очками могу даже сопровождение пропустить. Ладно, пойду.

Заходим с сопровождающим в подворотню – тихо. Проходим дальше, останавливаемся у ободранной двери. Неожиданно появляется охранник и без предупреждения наносит удар, но у меня наготове двуручный магический огненный меч и без особых усилий наношу один удар, второй, третий. Охранник падает, и мы свободно проходим внутрь помещения, где ярко горят лампы. Но это не лампы, это яркое солнце, согревающее землю. Я осматриваюсь, ставлю паузу, чтобы разглядеть красивый пейзаж. Он завораживает. Я вижу вдалеке огромные горы, покрытые растительностью, вокруг меня цветущие сады и голубые озера. Это похоже на райское место. 
- Ты купил хлеб и молоко сегодня? – а это мама, только что пришла с работы. Да, я забыл, она мне говорила.
- Нет.
Идем с человеком через зеленый хвойный лес. Столетние ели касаются меня своими пушистыми ветвями.
- Опять играешь. Послушай, Дима, ты в институт сегодня ходил?
- Нет.
- Нет? – она замирает и неподвижно смотрит на меня - Ты собираешься его заканчивать?
- Конечно, – главное – не отвлекаться.
За соседней елью уловил движение, надо проверить, что там. Вдруг неожиданно сзади кто-то нападает, но мой автомат наготове и я даю смертельную очередь на своего противника. Оглядываю его - это какое-то совершенно уродливое, толстокожее существо, похожее на дракона. Автоматная очередь не помогла. Он продолжает биться и наносит еще удар. Я зверею и включаю усиление. Моя скорость становится выше, удары в три раза сильнее. Я все же победил. Мне очки. Ооо.. Неплохо, неплохо. Можно и поохотиться здесь немного.
- Дима, почему ты не ходил в институт? Я с тобой разговариваю - отвечай, – мама злится не на шутку. Сейчас, как обычно, возьмет ремень из шкафа и начнет махаться, но и уйти из игры я не могу.
- У нас сегодня выходной.
- Что ты мне врешь, что ты врешь? – мама схватила мою футболку и начала меня хлестать ею по спине.
Мне нельзя отвлекаться. Движение за елью тоже неслучайное. Там поджидает еще один драконоподобный.
- Сейчас же прекрати играть!  Дима, посмотри на себя! Как ты собираешься жить дальше? Кто тебя будет содержать, если ты живешь в каком-то своем нереальном мире? Ты похож на чучело. Маленькое, никчемное чучело!
- Не ори на меня, ты мне мешаешь, - зря я это сказал.
- Что? Ах, я тебе мешаю! Так может быть тебе начать жить самостоятельно? Обеспечивать себя, одеваться и кормиться за свой счет? Наконец, начать оплачивать свое обучение. Щенок! Неблагодарная свинья! Господи! За что мне такое наказание, в чем я провинилась перед тобой?

Мама со злостью бросила футболку на пол и в слезах убежала на кухню. Это она быстро - в слезы-то. Чуть что и в слезы. Обычное дело. Она вообще слабая и нервная. Я не видел ее спокойной никогда, за всю свою жизнь. Говорят, что мы с ней очень похожи внешне. Одного роста и почти одного размера. Оба от ветра шатаемся. Ни силы у нас, ни мускул – кожа да кости. Мама все о фигуре своей заботится, то кашу на воде приготовит, то мюсли кипятком зальет и меня этим же кормит. Ненавижу мюсли, а к мясу мы и не привыкли. Я порой смотрю на свою маму и не понимаю ее маниакального увлечения диетами. Она себя просто со свету сживает. Скоро станет такой маленькой, что вообще исчезнет. Мне кажется, она заигралась с этими диетами и потеряла связь с реальностью.

Так, надо подготовиться к атаке. Кстати где тот мужичок. Он за мной прячется, говорит, что надо бежать, пока целая стая драконоподобных не подошла, и мы побежали.

Слышу, как мама гремит посудой на кухне и не перестает ворчать. Что-то меня толкнуло ввязаться в ее монолог, я не могу сейчас это объяснить. Потом доиграю. Сохраниться – правило номер один. Срываюсь с места и бегу на кухню.
- Ну что ты до меня докапываешься? Каждый день одно и то же. Оставь меня в покое, представь, что меня нет.
-  Иди работай, иди учись, будь мужчиной в конце концов. Ты посмотри на Петьку из третьего подъезда, он и таксует, и учится и девки вокруг него так и вьются. Он живой. А ты всю жизнь намерен перед компьютером просидеть? Я о тебе же забочусь. – мама в сердцах схватила полотенце и опять начала хлестать меня.
- Не нужна мне твоя забота, мне никто не нужен. –  кричал я, отмахиваясь от ударов.

Я пропустил этот удар, полотенце проехалось по моему лицу, и я завелся, начал нервничать и чувствую, как медленно меня начинает покрывать волна гнева. Это чувство своей вязкой энергетикой не спеша окутало меня и намертво сдавило. У меня потемнело в глазах, и я перестал контролировать себя. В этот момент как будто в меня вселилось какое-то злобное омерзительное существо, а я сам оказался где-то на задворках сознания, и тихо в сторонке наблюдал за происходящим, не в силах пошевелиться. В голове пронеслось: «доставай свой огненный меч, защищайся». Я почувствовал, как непослушная моей воле рука, потянулась за стаканом, и со злостью швырнула его на пол. В ватные руки попался заплесневелый кусок хлеба и вот он уже летит в стену. Меня трясет мелкой дрожью, я плохо соображаю, но тело, наоборот - в тонусе и само продолжает что-то бросать и крушить, и я не знаю, что меня может остановить. Кто-то в голове твердым и уверенным голосом подсказывает, что взять и как бросить и я это делаю. Холодно, расчетливо, отстраненно.
Мама замолкает и заискивающе начинает что-то говорить, но я не слышу, она медленно приближается ко мне и протягивает руку к моему лицу, чтобы усмирить моего внутреннего зверя, но он с силой отмахивается от ее руки, и победившая мой разум свирепость уже не имеет границ. Мерзкое существо досадно не рассчитало и со всего размаху ударило мимо протянувшейся ко мне маминой руки, и нечаянно попало по голове. Мама улетела в угол кухни и замерла. Я остановился, мое презрение и злоба все еще бурно фонтанировали, и я по-звериному оглядывал пространство жадными глазами, в поисках продолжения битвы, но никого не было. Кто-то вместо меня положил меч в ножны, облегченно выдохнул, подсчитал очки и мгновенно куда-то подло сгинул, а мне осталось робко выйти из угла и принять результат этой битвы. Я огляделся. Мне придется иметь дело с тем, что натворило это существо. В кухне повисла тишина, и только ветви деревьев тихо и ритмично стучались в стекло, подталкиваемые ветром.

Мама маленькая, как ребенок и бледная, как смерть тихо лежала на полу. Я медленно и несмело подошел к ней. Что с ней? Она умерла? Я убил ее? Как же я теперь буду жить? В панике я мучительно вспоминал, что надо делать в таких случаях и, не успев вспомнить, увидел, как венка на ее шее слабо пульсирует. Слава богу, мама, ты жива. Чувство радости было таким искренним, что я даже засмеялся, но опомнился и  побежал за телефоном в свою комнату.

Скорая приехала быстро. С мигалками и сиреной маму увезли в реанимацию. Весь вечер и следующий день чувство досады не давало мне покоя. Непривычно щемило в груди, и я даже не могу сказать – что это такое и как называется это состояние. Впервые я не мог сосредоточиться на игре и погрузиться в свою стихию. Оказывается, мне уже нужен этот рабочий фон, когда мама где-то в дальней комнате, не переставая, ворчит на жизнь и ругает меня. Она стала неизбежным условием игры, и надо просто принять это условие, не пытаться с ним воевать. К тому же, мне необходимо, чтобы кто-то хоть иногда разговаривал со мной.

Я пришел к ней в больницу вечером следующего дня. Маму перевели из реанимации в общую палату, в которой лежало еще пять человек. Я робко заглянул в открытую дверь. Ее кровать стояла у самой двери. Мама лежала на белой простыне бледная, худая, с перевязанной головой. Глаза ее были закрыты и я осторожно, стараясь никого не побеспокоить, подошел к ней. От моего появления в палате воцарилась тишина, и все напряженно стали наблюдать за мной. Я не знаю, сколько времени я простоял рядом с мамой. Из глаз моих катились горячие слезы отчаяния и обиды. Мне было невыносимо жаль маму. Мою маму. Спазмы в горле не давали дышать, я не смог сдержаться и начал громко всхлипывать, а слезы капали на белую простынь. Я был в отчаянии от бессилия, от невозможности повернуть время вспять и все исправить. Мама услышала мое всхлипывание и приоткрыла глаза. Я упал на колени перед ее кроватью и уткнулся в ее маленькое худенькое тело.
- Прости меня, мой сын, - тихо прошептала она, - я чуть не сломала тебе жизнь, - по ее щекам тоже текли слезы.
- Но ведь это я чуть не убил тебя.
- Я позволила этому случиться своим поведением, своим неправильным отношением к тебе. Я плохая мать.
- Что же мне делать, мама?
- Мы что-нибудь придумаем, не переживай. 

В этот момент окно с грохотом открылось, и в палату ворвался свежий весенний, теплый ветер. Тонкие занавески поднялись к потолку, со стола слетели старые газеты, с прикроватных тумбочек вспорхнули белыми голубями салфетки и медленно покачиваясь, легли на пол. Ветер развеял по больничному коридору напряженную, звенящую тишину, стоящую в палате и все зашевелились. Кто-то побежал закрывать дверь, кто-то окно, люди начали переговариваться между собой, удивляться необычному порыву ветра. И я понял - все изменилось для меня: мама, я, этот город, моя жизнь.

Я ходил в больницу каждый день после занятий. Мама почти не разговаривала, она тихо плакала, а я рассказывал, как у меня прошел день. Через месяц ее выписали. Когда пришел полицейский, мама отказалась писать на меня заявление. Однажды она мне сказала:
- Дима, я много думала и решила, что нам надо разъехаться с тобой. Тебе придется самому устраивать свою жизнь.

Мама обменяла нашу большую квартиру на две маленькие и ушла. 

Я выживаю каждый день, каждое мгновение в этом безумном и сложном мире. Я устроился на подработку в ближайший магазин грузчиком, еще меня взяли по совместительству в небольшую фирму чинить компьютеры и сейчас я очень редко открываю мою, когда-то любимую, игру. Работаю я в основном по вечерам и ночам, а днем хожу в институт. С мамой мы почти не видимся, а когда она мне позвонит - нам не о чем говорить и между нами звенит  напряженная тишина. Сейчас я вынужден сам решать все свои бытовые вопросы и мне это нелегко. Но я справлюсь, я привыкну. Я это знаю.