Внутренний мир человека виртуален. Каждое его мгновение наполнено индивидуальными событиями: ощущениями и чувствами, реальными и мифическими образами, мыслями, идеями, замыслами. Человек конвертирует окружающий мир в его виртуальное подобие. Отличие этого подобия от реальности состоит в том, что его творцом является сам человек. Во внешнем мире он всего лишь наблюдатель. На протяжении тысячелетий людям дано просто наблюдать явления, происходящие во внешнем ограниченном пространстве. То, чем они «заполняют» это пространство, создают, не идет ни в какое сравнение с тем, что там уже существует, есть и без их участия. Само присутствие, существование нашей цивилизации – это ничтожно малая, да к тому же, мимолетная реальность по сравнению с бесконечностью, вечностью мироздания. Люди невидимыми границами изолированы от бесконечности мироздания, что отражается на их внутренних мирах, когда душа каждого - потёмки. Как-то ориентируясь в этих потёмках, человек ощущает, чувствует, воображает, вычисляет, стремясь предугадать последствия своих замыслов, но...
Нам не дано предугадать,
Как слово наше отзовется,-
И нам сочувствие дается,
Как нам дается благодать...
Ф.И.Тютчев
Человеку дано испытать благодать - это верно. Но при этом он чувствует и ощущает свою изолированность от внешнего мира, бесконечности. Он чувствует, что его внутренний мир не свободен и порабощен необходимостью. Поэтому, кроме благодати человек стремится к свободе, пытаясь создать в своем воображении хоть какое-то её подобие. При этом интуитивно чувствует, что только на фоне бесконечности мироздания он сможет осознать и оценить степень своей разумности и возможность настоящей свободы. Но обретение такой свободы предполагает владение объективной мерой бесконечности, потому что без нее внутренний мир каждого остается замкнутым, изолированным, где неизбежно «рвется связь времен». Когда такое событие происходит, к человеку может прийти осознание того, что считать себя разумным и свободным только на том основании, что очевидным образом отличаешься от таких же, как ты сам и иных обитателей Земли – как минимум преждевременно. Становится ясно, что сложившееся представление о разумности – это всего лишь набор случайных формальных субъективных оценок, да к тому же, все они не выдерживают никакой критики. Как знать, может быть цивилизация людей потому и одна во Вселенной, что степень разумности её обитателей пока находится под большим вопросом.
Внутренний мир человека консолидируется преимущественно на уровне инстинктов, интуиции, веры, но не его разума. В будущем полноценная консолидация возможна, но возникнет она только после того, когда разум осознает и освоит объективную меру своей разумности. До этого момента эволюция цивилизации будет идти, как идет, - в направлении возрастания хаоса всюду. Но человек - ищущая творческая натура, а поэтому он, стремясь избежать этого хаоса, занимается искусством, наукой, экономикой, политикой, верит и не верит в Бога. Однако, хаотичность его эволюции нарастает и будет нарастать под влиянием очевидностей внешнего мира. Пытаясь избежать хаоса, изменить свое будущее, человек всячески стремился раздвинуть границы своего внутреннего мира. Но, по исторически сложившейся традиции, продолжает руководствоваться логикой, соблюдение которой требует закон, справедливый для изолированных систем. В результате внутренний мир каждого неизбежно оказывается в изоляции, а мировая культура переполнена красочными, трагичными, трогательными, героическими и иными образами одиночества человеческой жизни. Человеку почему-то хочется верить, что только в изолированном от внешнего мира пространстве ему удастся преодолеть очевидности, довлеющие над его внутренним миром, и обрести свободу. Упорствуя в этом своем заблуждении, он с иронией, легко соглашается с известным афоризмом Козьмы Пруткова: « Никто не обнимет необъятного» или с Екклесиастом, утверждавшим: “Суета сует, - всё суета!». Воспринимая тяготы жизненного пути с его заботами и сложностями как печальную юдоль, несущую неизбежность, рок, человек все же стремится оставаться творцом своего мира. Нет-нет, да и попытается в очередной раз всё же «объять» необъятное, всё многообразие форм его движения. С этой целью он собирает всё большее и большее количество знаний обо всем на свете. Ему кажется, что их количество обязательно и вот-вот должно перейти в новое качество. Его не покидает надежда, что еще чуть-чуть и тайна скрытого от него единства мироздания откроется всем, а ему, наконец, удастся построить свой уютный, замкнутый мирок на Земле, на Луне, на Марсе, где-то там ... И вот, появляются новые знания и возможности, но их, увы, опять не хватает. Очередные новые знания, добытые порой невероятным трудом и напряжением разума, как и в прошлом, не помогают воображению человека представить уникальное свойство окружающего мира – его необъятность, бесконечность. В своих порывах объять необъятное человек подобен Робинзону Крузо. Оказавшись на необитаемом острове, Робинзон предпринимает отчаянное действие для своего спасения - сооружает из самого большого дерева лодку. Приложив для этого невероятное количество сил, он с горечью отказывается от этого мероприятия, потому что готовую лодку не может сдвинуть с места. И действительно, кому нужна лодка, которая не способна двигаться. Вот и человеку, несмотря на громадное количество сведений обо всем на свете, не удается представить бесконечность окружающего мира, объективную меру его вечного движения, образ вечности.
Культуре мышления современного человека для самовыражения и коммуникации свойственны два языка. Один из них индивидуальный – язык визуализации, а другой – общий для всех - язык цифровизации. Визуализация – это реликтовый язык индивидуальных образов, возникающий во внутреннем мире каждого человека при его рождении. Такой индивидуальный язык служит для самовыражения, самоутверждения, общения, различных форм коммуникаций конкретного человека как с самим собой, так и с внешним миром. Цифровизация – это общий для всех понятийный язык, служащий для тех же целей. Оба эти языка входят составными частями в культуру мышления человека, развиваются параллельно, но единства не образуют, поскольку их развитие пока разнонаправлены. Язык визуализации по-прежнему «рассеян» по множеству недолговечных внутренних миров, а язык цифровизации максимально формализован и консервативен и, тем самым, «малоподвижен». Причина их длительного разрозненного развития сформировалась в далеком прошлом. Так язык цифровизация зародился, видимо, одновременно с появлением религиозно-философских сект, подобных школе Пифагора, а может быть и раньше. Интересно то, что и до этих школ и после люди очень долго «простаивали» в задумчивости перед казалось бы простыми вопросами. Например, владея относительно развитым языком визуализации и приступая к созданию языка цифровизации, они очень долго не могли перестать задумываться о единице. В результате долгих размышлений философы древности определили единицу не просто как «начало числа». С этим определением всякий согласится и сейчас, но тогда посчитали, что единица существует до всего, включая божественное начало, а потому и не Богом сотворена, а равновечна с ним. Они пришли к удивительному выводу - единица сама Бог и есть! Но время шло и науку такая примитивная визуализация, по понятным причинам, не стала устраивать. Она перестала глубоко вникать в понятие числа и отказалась оперировать такими «оттенками», которые позволяли раньше задумываться над словом «numerus». Все иные значения этого слова: элемент, составная часть, соразмерность, гармония, мелодия и т.п., ушли из науки вместе с философией. Сложилось так, что из всего многообразия значений латинского слова «numerus» для науки осталось только одно - «число». Освободившись от необходимости философствовать, наука развивалась семимильными шагами и быстро осваивала новый общий для всех язык для самовыражения – цифровизацию. А вот философию сама жизнь постепенно заставила согласиться с наукой, что поскольку число это понятие математическое, то и бесконечность преимущественно должна рассматриваться потенциально. Последней наиболее удачной попыткой вырваться из этой «потенциальной ямы» и вернуться к необходимости визуализации науки стало дифференциальное исчисление. Заложивший основы дифференциального исчисления Г. Лейбниц был одновременно философом и математиком, а поэтому потенциальную бесконечность, понятие «дифференциал» попытался «оживить», визуализировать. Это привело его к рассуждениям о реальности странных нематематических объектов, так называемых «монад», которые якобы придавали «дифференциалу» актуальность. Однако само дифференциальное исчисление очень быстро превратилось в строго математический и, надо признать, очень эффективный научный инструментарий. Все философские рассуждения одного из основателей дифференциального исчисления Г.Лейбница об иной, актуальной бесконечности «монад» были отброшены и остались только в анналах истории математики. Дальнейшие попытки визуализировать бесконечность, придать ей актуальность продолжились, но и борьба с этой «ересью» усиливалась и не закончилась до сих пор. Многие известные математики приложили немало сил, чтобы как можно дальше увести научную мысль от необходимости визуализировать бесконечность. Как могли, они стремились вместо визуализации ограничить бесконечность «дурным числом», оцифровать её. Когда это стало очевидно для наиболее дальновидных философов, с легкой руки Гегеля, потенциальной бесконечности дали странное для слуха название – «дурная». Однако, даже вооружившись современным математическим инструментарием, ученые и сейчас по-прежнему продолжают останавливаться в нерешительности перед понятием «бесконечность». Останавливаются как на распутье, потому что еще при Аристотеле сами же и разделили бесконечность на два её вида: актуальную и потенциальную.
Бесконечность из предмета изотерических мистических учений незаметно превращалась в научную проблему, проявляя свой истинный масштаб по мере того, как наука стремительно размежевывалась с философией. На протяжении длительного времени наука категорически отрицала существование актуальной бесконечности. Так, известный математик А. Марков утверждал: «Мыслить себе бесконечный, то есть никогда не завершаемый процесс, как завершенный не удается без грубого насилия над разумом, отвергающим такие противоречивые фантазии». А немецкий математик Д. Гильберт утверждал, что «бесконечное нигде не реализуется; его нет в природе, и оно недопустимо как основа нашего разумного мышления». Подобная аргументация сводилась к тому, что в реальной жизни никто не встречал проявление актуальной бесконечности. В результате актуальную бесконечность окончательно отдали «на откуп» философии, а большинство ученых отвергли её существование, ограничившись её потенциальностью. Ученые решили для себя - бесконечность следует рассматривать лишь как возможность, но не как действительность. Поэтому на вопрос о присутствии в окружающем мире актуальной бесконечности большинство ученых ответят и сейчас, что, разумеется, её нет, и сошлются на математику. В настоящее время в научной и иной литературе о различии актуальной и потенциальной бесконечности сказано предостаточно. Иногда говорят, что в спорах рождается истина, но единственное, что можно понять из спорных мнений по поводу бесконечности так это то, что её единство имеет фундаментальное значение. Вот только то, как вернуть это единство, для науки превратилось в неразрешимую проблему. С помощью потенциальной бесконечности в принципе это невозможно, поскольку она не может иметь формы, она ей не нужна, поскольку тяготеет к понятию «число». С другой стороны, актуальная бесконечность тяготеет к нематематическому понятию – «образ», который современной науке оказался чуждым. Одним словом на сегодня нет ясности в том, как вернуть бесконечности единство и где науке обнаружить меру этого единства. Между тем, как ни покажется странным, само развитее науки периодически наводит на мысль, что бесконечность должна иметь собственную меру. Бесконечность, как и любое явление, требует своего метода измерения. Без этого всем нам и дальше предстоит поверять гармонию мира в лучшем случае только «алгеброй», а бесконечность мироздания - числом. Это неизбежно приведет к тому, что наука окончательно замкнется своим прикладным значением, потеряет фундаментальность и превратится в обычное ремесло.
Ремесло
Поставил я подножием искусству;
Я сделался ремесленник: перстам
Придал послушную, сухую беглость
И верность уху. Звуки умертвив,
МузЫку я разъял, как труп. Поверил
Я алгеброй гармонию. Тогда
Уже дерзнул, в науке искушенный,
Предаться неге творческой мечты.
А.С.Пушкин. « Моцарт и Сальери»
Если и дальше продолжать ограничивать понятие бесконечности «властью числа», «алгеброй», исключая возможность её образности, актуальности, наука рискует оставить все свои достижения на ничтожном уровне, сравнимом с бесконечно малой величиной. Ситуация усугубляется тем, что люди «зациклились» на том, чтобы, отбросив саму возможность визуализации бесконечности, формализовать всё языком цифровизации. Заблуждаясь относительно роли информации в обществе, наиболее откровенно об этой цели говорят не ученые, а те, кто в цифровизации разглядели реальный источник власти над человеком - политики. Не понимая последствий своего заблуждения и истинного смысла того, что скрыто за понятием «информация», они интуитивно стремятся «вычерпать» из виртуальной реальности максимально возможный процент прибыли – власть. С этой целью политики самых разных предпочтений консолидируются вокруг их главного тезиса: «Кто владеет искусственным интеллектом – тот владеет миром». Этот тезис более изощренно дополняет тот тезис, который служит им сотни лет – «Разделяй и властвуй». Конечно, в понятие «владеть миром» можно вложить различный смысл. Но в любом случае, что тут скрывать, этот смысл сводится к одному – к стремлению создать такую виртуальную реальность, куда можно будет поместить назначенного политиками разных мастей своего «творца», «властелина» мира. А это невозможно! Мир един! Он существовал, существует и будет существовать в любом случае, с человеком или без него. Место Творца уже занято! Единственное, на что человек может рассчитывать, – это реализовать в полной мере своё изначальное подобие Творцу. А для этого человеку предстоит сделать свой внутренний мир открытым, преодолеть свою изолированность, потому что любой другой путь - это путь к самоизоляции и гибели внутреннего мира человека. Поиск власти над миром губителен, потому что фактически сводится к установлению тотальной власти над внутренним миром человека, его свободой! Любое мировое господство – это миф, мифология бессмысленной борьбы человека с самим собой. О бесперспективности этой борьбы людям известно давно, исторических и иных примеров множество. Например, вот как принц Гамлет разговаривает с тем, кто считает себя знатоком того, как добиться власти над человеком.
— Вот флейта, сыграйте на ней что-нибудь.
— Принц, я не умею.
— Но я прошу вас.
— Но я не знаю, как за это взяться.
— Это также просто как лгать: перебирайте отверстия пальцами, вдувайте ртом воздух и из нее польётся нежнейшая музыка.
Далее Гамлет говорит этому властолюбцу:
«Смотрите же, с какою грязью вы меня смешали. Вы собираетесь играть на мне. Вы приписываете себе знание моих клапанов. Вы уверены, что выжмете из меня голос моей тайны. Вы воображаете, будто все мои ноты снизу доверху вам открыты. А эта маленькая вещица нарочно приспособлена для игры, у нее чудный тон, и тем не менее вы не можете заставить ее говорить. Что ж вы думаете, со мной это легче, чем с флейтой? Объявите меня каким угодно инструментом, вы можете расстроить меня, но играть на мне нельзя.»
Разум человека – это не инструмент для игры в политику, экономику, науку, искусство, религию. О губительности таких игр, попыток добиться власти над человеком, его свободой говорится в романе Г. Гессе «Игра в бисер». Этот роман о фантастическом будущем, где люди окончательно разделены на «неученых» и «ученых». Игра в бисер зародилась, когда один «ученый», мыслитель придумал музыкальное устройство со стеклянными бусинами, а из их сочетания образовался сложный язык. Игра в бисер не имеет прямого отношения к реальности, в ней ничего не создается, кроме гармонии каких-то неведомых смыслов. В романе «неученые» работают и снабжают всем необходимым «ученых», тех, кто играет в бисер, а взамен наблюдают и слушают Игру. Интересно, что «неинтеллектуальная» часть этого фантастического мира, простые жители, могут в любой момент решить, что Игр достаточно и тогда … рухнет всё! Смысл романа в том, что люди могут заиграться в бесконечную Игру, в передовую науку, в свой доморощенный «искусственный интеллект». В результате, могут незаметно установить в обществе тоталитарную власть над собой, ведущую к гибели всего. Главный герой этого романа прошел весь курс обучения Игре в бисер, но со временем понял то, что Игра слишком далека от реального мира. В конце романа главный герой, имя которого Кнехт, что означает слуга, раб, покидает Игру, но было уже поздно – он трагически погибает.
Будущее нашей цивилизации зависит от многих причин: очевидных, например, связанных с наличием материальных ресурсов, и от тех, которые скрыты трудностями эволюции разума человека. Эти трудности разума консолидируются в идеи и мысли, которые, являясь виртуальными долгожителями, незаметно превращаются в заблуждения. Таким фундаментальным заблуждением теперь становится цифровизация, когда люди продолжают игнорировать тот факт, что их разум оперирует не числами, а простыми и сложными понятиями, их фундаментальной взаимосвязью. Это компьютер оперирует только числами и оцифровывает все сведения, которые закладывают в него люди. Компьютер (хоть квантовый или любой иной) способен только вычислять, но оперировать понятиями, их синтезом не способен. Поэтому все попытки создать «искусственный» интеллект, минуя его способность создавать и синтезировать понятия, обречены и никакие сколь угодно сложные компиляции тут не помогут. Разум человека устроен иначе – он ориентирован на образы и понятия любой сложности. Человек способен оперировать таким сложным понятием как противоречие, которое является главным источником всякого развития. В его разуме присутствует собственный уникальный «транслятор», который устанавливает связь между образами, понятиями и числами. «Внутри» разума человека знакомые всем числа – это понятия нематематические, а образные. Подобные нематематические понятия разум человека в силу необходимости «упрощает» своим «транслятором» до их простого прагматичного смысла. Но разуму доступна и обратная процедура – путь от простого образа к бесконечно сложному. Единство двух этих возможностей составляет самую суть процесса мышления, разума людей. В далеком прошлом люди попытались достичь этого единства и пришли к удивительному выводу - число единица само Бог и есть. Но не следует думать, что такой вывод - глупость и ничего не дает современному достаточно образованному человеку. Как раз наоборот, такой странный только на первый взгляд вывод говорит о том, что люди впервые в истории разглядели бесконечно сложный образ в себе, в своем внутреннем мире. Они попытались разглядеть главный источник собственной разумности. Это потом они долго пытались разглядеть наивысший разум во внешнем мире и, не найдя его там, устремились к идеи фикс - создать искусственный интеллект, с тем чтобы окончательно утвердившись в своей «разумности», овладеть миром. Многие, так полюбившие идею создать «искусственный интеллект», должны осознавать, что такой интеллект если и возможен, то должен обладать изначальной способностью к созданию и синтезу «живых» образов, их понятий, иначе говоря, стать подобием разума человека. Но как человек может создать своё подобие, если он сам не понимает того, как происходит синтез понятий в его внутреннем мире, в его разуме?
Рано или поздно, но придется осознать, что бесконечность мироздания – это не большой мешок, куда уложено всё, что есть. Такая концепция бесконечности как хаотичного множества всего примитивна, неверна в самой своей основе. Её примитив состоит в том, что человек пытается охватить сразу как можно больше вещей, явлений и чисел. Он хочет оцифровать всё. Безумно хочет нарисовать самую большую картину мира из нулей и единиц и поместить себя в её центр. Но задача человека не в том, чтобы размазать себя как можно шире по пространству «дурной» бесконечности, состоящей фактически из двух чисел – «0» и «1». Ему необходимо найти своё место в мире, дополнив свой разум образом реальной, подвижной, «живой» бесконечности. Бесконечность, как и любое явление действительности, не может и дальше оставаться бесформенной как сейчас. Пора более конкретно сформулировать основной вопрос гносеологии и попытаться дать на него ответ. Продолжая спорить о познаваемости мира, человеку необходимо определиться с тем, какая бесконечность ему нужна. Возможно, именно тогда к нему придет понимание собственной разумности и того, что образ бесконечности мироздания только казался в прошлом его разуму недостижимым. Иначе Человек, этот "великий ум», «рыцарь дивный», «надежда государства», рано или поздно, но обязательно в очередной раз возопит:
«Порвалась дней связующая нить.
Как мне обрывки их соединить!»