Бытует расхожее мнение, что писатель – тот же артист. Чтобы создать убедительный образ, ему надо по системе Станиславского вжиться в персонаж и изобразить его как бы изнутри, то есть с невидимой для зрителя стороны.
Возражу: "Чушь, простите за вульгаризм, собачья!"
Причём тут система вынужденного лицедейства? Писатель, как правило, в той или иной мере интеллигентный человек. Почему он должен превращаться в мужика, вора или бухгалтера? Конечно, проще простого послать самого себя на три буквы, переодеться в чужое, закурить, выпить (если герой пьёт и курит) и, размазав по клавиатуре вдохновенные слёзы и сопли, набивать правду жизни.
Это вроде зоопарка. В лес идти боязно, волк или медведь задрать могут. А в зоопарке лафа – жуй шаурму да похохатывай над волчьей дебелостью. Одно слова – смельчак!
Читаю Бунина. Между прочим, Нобелевский лауреат.
«А родитель Красовых был мелким шибаем. Ездил по уезду, жил одно время в родной Дурновке, завел было там лавочку, но прогорел, запил, воротился в город и помер. Послужив по лавкам, торгашили и сыновья его, Тихон и Кузьма. Тянутся, бывало, в телеге с рундуком посередке и заунывно орут:
- Ба-абы, това-ару! Ба-абы, това-ару!»…
Превратился рафинированный интеллигент в народного сказителя. Эка творческая мудрость!
А ты попробуй, как Мандельштам, писать обо всём не переодеваясь, со своей, только тебе присущей личной стороны. Ты же умница, зачем тебе меж мужиков долбениться, в зоопарк играть с читателем.
К примеру, Шолохов пишет – Дон под пером течёт, на литерах роса конденсируется. А ежели кто у дороги конский навоз свалил да убрать не поспел – пахнёт от строки говном так, что кусок каравая в рот не полезет.
А всё почему? От себя Шолохов пишет, не от деда Гришака. Оттого и выходит дед как настоящий, не народным лубком писаный, а чутким талантом писателя.
Понятное дело, скучает автор за кулисами, смотрит на сцену. Уж как ему, выдумщику, хочется окунуться в собственную выдумку да покуражиться перед зрителем. Только делать этого категорически нельзя. Кукловод – не кукла.
Но автору так и хочется к мишке через решётку перебраться да рядком посидеть, об шкурку его не убитую потереться.
Один.(уж не помню кто) потёрся об мишутку. А я рядом стою, наблюдаю. Стоило мне отвлечься по нужде (минуты не прошло!), возвращаюсь, гляжу через решётку - одни косточки от сочинителя остались. А ведь какой писатель был - сущий медвежатник!..