Ошибка. ч2 гл 7 Сестра

Евгений Боуден
С вокзала в Киеве Мишель позвонила Зарине.
- Алло, сестрёнка! Привет!
- Мишель? Вот неожиданность! Ты где?
- Я в Киеве на железнодорожном вокзале. Сейчас сяду на метро, потом на троллейбус и буду у тебя.
- Вот балахманная! Ты всегда как не от мира сего. А ещё старшая сестра называется. Как маленькая! Во-первых, я на работе, а не дома, а, во-вторых, я сейчас позвоню на работу Лёнечке и он подхватит тебя домой.
- Нет, нет, нет! Я не хочу, чтобы он меня такую видел.
- Ну что ты, сестрёнка мутишь? Какую это, такую? Или случилось что? - в её голосе промелькнули тревожные нотки, - Все ли здоровы? Как сынуля, как Андрюша?
- О, боже, сколько вопросов! Надеюсь, все здоровы. Я их больше недели не видела. В том-то всё и дело.
- Ой-ёй-ёй! Кажется без бутылки не разберёшься. - Зарина вздохнула, - Слушай, а давай посидим где-нибудь в кафешке. Выложишь мне всё, как на духу. Я сейчас себе транспорт организую и подъеду на вокзал. Через пятнадцать-двадцать минут буду. Подождёшь?
- Ну хорошо. Подожду. Только у меня денежек кот наплакал.
- Иди ты, знаешь куда! Какие ещё денежки? А сестричка на что? Сестрички для того и созданы, чтобы не бросать друг дружку в беде. Ладно. Я помелась.
Мишель, как всегда, по привычке поправила сестру:
- Что ещё, за «помелась»? По-русски, нормально сказать не можешь?
- Ой, ну, ты и зануда. Точно как наша классная в школе. Ладно - побежала, полетела, понеслась… Довольна? - и она отключилась.

Вскоре они сидели в кафе «Мрія», в самом дальнем уголке, на небольшом возвышении возле окна. В это время здесь ещё не было народу, и можно было свободно разговаривать. Мишель, не ощущая вкуса, что-то жевала, запивала мелкими глоточками горячущим и очень крепким кофе и не знала с чего начать. Зарина, внимательно вглядывалась в лицо сестры, сказала:
- Что-то ты, сестрёнка, неважно выглядишь. Московская подруга довела?
Мишель даже жевать перестала, почувствовав какой-то намёк в слове «подруга»:
- Ты что, знаешь где и у кого я была?
Зарина откинулась на стуле и улыбнулась:
- Тоже мне бином Ньютона. Ты же сама разболтала всем, что едешь в Москву к подруге. Только сомневаюсь я что-то, что там у тебя подруга есть. И как зовут этого «подруга»? Только давай начистоту. Я же не подруга, а сестра, и все твои «секреты» умрут вместе со мной. Ты сама знаешь, я даже в детстве никогда тебя не выдавала.
- Да, сестричка! Да, моя хорошая! Ты права. Я ездила к Глебу.
- К Глебу? Это к какому Глебу, неужели к тому, из-за которого ты в детстве ревела?
- Что бы ты понимала! Тебе же тогда было лет восемь или девять. Ребёнок совсем.
- Ну, не такой уж и ребёнок. И понимала может больше, чем моя старшая сестричка - наивная дурочка. И откуда нарисовался этот твой «друг детства»?
- Где-то полгода назад я наткнулась на его страничку в «Одноклассниках». Не удержалась, и написала на его страничке - помнит ли он меня. Ну и началась переписка. Он мне рассказывал о своей «пропащей» жизни, что не везёт ему с жёнами, что несчастлив в семейной жизни. Прикинь, я даже ему советовала пойти к жене Карине, это его третья жена, обнять её, вспомнить, что он любил её, как им хорошо было когда-то. Господи, вот дура-то, тоже мне - психолог!
Постепенно наша переписка становилась всё более тёплой. Но только не подумай, что в ней было что-то пошлое, или какие-то сексуальные намёки. Он представал передо мной всё тем же мальчиком в белой водолазке, вежливым воспитанным. Каким-то высшим существом.
Эта переписка так затянула меня! Я утонула в ней как в водовороте. Вскоре Глеб выпытал мой номер телефона и стал звонить мне. Несколько раз его звонки заставали меня когда рядом был Андрюша. Я бормотала, мол это подружка звонит по своим девичьим секретам и выходила на лоджию, чтобы продолжить разговор. Выйду, и не знаю, что говорить. Говорим ни о чём. Нам просто хорошо слышать голос друг друга.
Потом стирала входящие номера в памяти телефона. Муж ничего не подозревал.

Зарина перебила её:
- Не верю я в то, что ничего не подозревал. Говорят, муж и жена одна сатана. Я, например, всегда чувствую, когда с моим Лёнчиком что-то происходит. Да и он, я уверена тоже. Просто твой муж берёг тебя от самой себя. Насколько я знаю твоего - вряд-ли можно сыскать мужа преданней Андрюши. Видела бы ты, какими влюблёнными глазами он смотрит на тебя. Ты для него основа всей его жизни.
Мишель нервно сглотнула:
- В том-то и дело, что основа! Этакий столб, на который можно опереться. Не я на него, а он на меня. Я в доме мужик, я «решала» всех загвоздок, нестыковок и неприятностей и в его бизнесе, и по дому, и в воспитании сына. Кстати, единственный мужчина в моём окружении - мой сын. Умный, порядочный, исключительный, с ним я чувствую себя за-щи-щён-ной, - произнесла она по слогам. - Счастье моё. Да благословенны будут его дни на этой земле!
- Вот ты дура! Ну и что?  Знаешь, сколько жён мечтает быть главой семьи! Нынче же эмансипация, или как там её зовут. Не люблю эти заграничные словечки заумные.

За окном спешили утренние прохожие, проезжали троллейбусы и автобусы с рекламными картинами на бортах, битком забитые пассажирами. Казалось, что кроме Мишели, ни у кого нет никаких проблем, кроме как успеть на работу. Она с завистью проводила взглядом молодую пару, наверное студентов, которые бежали на троллейбус, взявшись за руки. Любовь!

Мишель допила свой кофе и лишь потом сказала:
- Может быть ты и права. Я вот копаюсь сама в себе, и многое не понимаю. Я будто картины себе нарисовала, муж - вот такой должен быть, друг - такой, родители, дети, родственники. Каждый должен укладываться в нарисованный мною самой образ. Наверное в это время я нарочно, чтобы оправдать свои отношения с Глебом, всё больше и больше искала и находила отличия реального моего мужа, которого любила и уважала от его нарисованного образа.
Хотя чувствовала, что не с ним, а именно со мной происходит что-то нехорошее, постыдное. Внешне это никак не проявлялось, парадокс, но даже постельные дела у нас с Андрюшей стали в это время более регулярные и, как бы это выразиться, активные, лучшие, что-ли! А может это я пыталась компенсировать тот дисбаланс, который появился у меня в сознании. То раздвоение пятнадцатилетней девочки и взрослой сорокалетней замужней женщины.
Короче, эта девочка полетела к нарисованному мальчику. А он оказался не мальчиком, а циничным мужиком. Использовал меня и выбросил, как и свою любовницу - стриптизёршу, как десятки других своих любовниц. Я потом расскажу тебе подробности. Единственное что, у меня до сих пор в глазах стоит, как он выбрасывал её шмотки на лестницу, как вышвырнул её саму. Я никогда в жизни не представляла, что мужчина может так обращаться с женщиной. И я была такой же. Я изменила мужу, стала гулящей, опозоренной. Ничем не лучше той стриптизёрши.
Моя жизнь кончилась. Сын вырос, мужа я сама предала. Теперь мне остаётся только развестись. Как же мне жить дальше, Заринка?
Непрошеные слёзы снова полились, оставляя мокрые дорожки на щеках Мишели
- Да, сестричка, не ожидала я от тебя такого! На вот, - она протянула ей салфетку, - вытри слёзы и не изображай из себя Анну Каренину. Таких случаев мильон и маленькая тележка. Как это ни цинично звучит, но говорят «хороший левак укрепляет брак». Ты совершила ошибку, да-да, ошибку. И должна её исправить.
- Но как? Разве такое можно исправить?
- Можно. Это трудно, но можно. Прежде всего, не вздумай признаваться своему. Прекращай этот бред! Иначе это будет непоправимый удар и для него и для тебя. Твоё молчание должно быть не обманом, а оберегом для твоего мужа, для вашей любви. И не пытайся мне доказывать, что твоя любовь угасла. Может слегка покрылась пеплом, но не угасла. Уж я тебя, милая моя сестричка, знаю больше, чем ты сама себя.
- А ты мне не первая говоришь такие слова. Я несколько дней в Москве у Виктора в семье перекантовалась. Помнишь его? Друг нашего двоюродного брата Николая. Так он мне тоже говорил приблизительно то же самое, что и ты.
- Короче. Возвращайся к мужу и начинай, как бы трудно это ни было, восстанавливать ваши отношения. И попробуй сама для себя найти в муже всё хорошее, что в нём есть.
- Да в нём всё хорошее! Он надёжный, верный. А ещё рукастый и сметливый. И сына очень любит, хотя и не умеет правильно общаться с ним. Если бы ты знала, как он переживает все любовные неудачи Эльдара. И тут мы с ним заодно, всегда на стороне сына.
- Ну вот и умничка, вот и молодец. А сейчас поехали домой. Я твою морду личика в порядок приведу. А то ну просто баба Яга, ей-богу. Даже цвет лица какой-то зеленоватый, и под глазами черно. Прости за такое сравнение, я видела такое лицо у соседа, когда он похоронил умершего от рака сына шести лет. А ведь вечером, когда к родителям заявишься, так мама в обморок упадёт от такого вида.

Продолжение здесь: http://www.proza.ru/2019/12/08/769